Университет Видеоигр. Том I

– Конечно! – закричали присутствующие – Ты!

Лицо молодого человека исказила гримаса ярости.

– Не сметь так ко мне обращаться! Мое имя Гранд-Читер. И обращаться ко мне надо на «вы» – напомнил он как надо себя вести своим подчиненным. – Итак, о чем это я? – призадумался он на секунду, но тут же вспомнил – Да пусть видеоигры принесут миру не только радость, но и горечь. – с громким смехом закончил свою речь учителеубийца.

Глава IV. Игра окончена. Первая половина 40-х годов 19 века

Это был очень важный день. Я бы даже сказал великий день. День, которого так ждали все солдаты, собравшиеся возле сцены. В тот день на сцену должен был взойти их командир, который должен был привести их к победе, захватить мир, установить над ним полной контроль и построить новое и красивое будущее. И он не заставил себя долго ждать. Уже через минуту на трибуну этой сцены зашел человек, лет пятидесяти пяти на вид, стройный, высокий и худой. На нем был красивый костюм в медалях с брюками, ботинками и галстуком. На голове его виднелась небольшая залысина, карие глаза выглядели грозно, а нос был сильно нахмурен и толст в противовес к тонким, почти незаметным губам над которыми расположились усы щеточкой.

– Я непобедим! Мы непобедимы! – прокричал человек с трибуны – Мы будем править миром! А вы принесете мне победу. Ответом на его речь послужили тысячи и десятки тысяч возгласов и криков.

Этим ясным утром Адольф Гитлер приказал всем своим подчиненным разбить три наиболее важных линии обороны тех стран, конфликт с которыми в последние довоенные годы раскалился докрасна. Для этого он созвал тайный совет в своем бункере, выбрав для этого дела звукоизоляционную комнату и как следует заперев дверь.

– Зиг хайль! – поприветствовали Адольфа его соратники на что он ответил аналогичным образом.

– Итак, теперь слушайте внимательно – начал он – Наши самые главные противники – это Соединенные Штаты Америки, Китай и конечно же Европа, но прежде всего – РСФСР.

– И, мой фюрер? Каков наш план? – спросили Йодль, Кейтель, Кребс, Бургдорф, Гиммлер, Фегелейн и другие подчиненные практически одновременно.

– По Америке мы ударим группой скучкующихся солдатов. Американцев много, но у них довольно разрозненная армия, поэтому мы будем убивать их прежде, чем они успеют даже пискнуть. Теперь поговорим о Поднебесной, тут по ней надо ударить с воздуха, поскольку у нее мало воздушной обороны и она беззащитна в этом плане перед нами. Ну и наконец – Европа и в частности – Советский Союз. Здесь ничего рекомендовать вам особенного не могу. Эти люди не лыком шиты, ко всему готовы. Постарайтесь совместить как можно больше тактик. Удачи вам.

– Любимый, я не уверена, что этот твой план сработает – вставила свои пять копеек Ева Браун.

– Замолчи, Ева. И перестань называть меня «любимым». Для тебя я «мой фюрер», ясно тебе?

– Да, мой фюрер – тихо произнесла жена.

– Ну вот, давно бы так – сказал Гитер и положил ноги на стол – Ну чего застыли словно шоком пораженные? – выпалил он своим командирам – Отправляйтесь приносить победы Третьему Рейху, Федеративной Республике Германии и мне, вашему фюреру в частности.

Как только началась атака на США абсолютно все её участники услышали из рации голос своего главаря.

– В бой же! Покажем этим америкашкам кто здесь потомки чистых арийцев – крикнул он с громкостью реактивного самолета.

В ответ на это американцы выстрелили одним пушечным ядром в скопление немецких пехотинцев и раздавили почти их всех сразу.

– Похоже Гитлер переоценил себя – заявили они – скорее всего войну ему не выиграть.

– Лучше б он ее и не начинал, а еще лучше – если бы его мать в своё время не противилась врачу и по его наставлению сделала бы аборт – поддержал свой народ Гарри Трумэн.

– Скажите летчикам, чтоб использовали бомбы! – заорал фюрер своим генералам – И ударьте по китайцам.

Ситуация с Америкой повторилась. Как только те собрались открыть огонь, оказалось, что в центре Пекина стояла противовоздушная оборона с большим радиусом поражения и скоростью стрельбы, так что от самолетов не осталось и следа – были перестреляны один за другим.

– Ты будешь жестоко наказан за это – передал Гитлеру Чан Кайши – А когда ты умрешь, я лично плюну на твою могилу, а потом станцую на ней.

– Проклятье! – зарычал фашистский лидер! Берите Совок! Всем чем угодно!

Советские социалистические республики были особо беззащитны перед фашистской Германией. В центре Москвы испокон веков на случай войны стоял гигантский, размером с целый дворец, фуллеритовый дом в центре города, куда прятались все женщины, дети и старики на случай войны. Дом этот пыталась выбить группа войск тараном. Таран этот был изготовлен из очень качественного материала, так что мог пробивать стены из самых прочных металлов. Но его мощи не хватало для того, чтобы победить фуллерит, который являлся ни кем иным, как одним из самых прочных веществ на земле. Сжечь его было тоже не реально – уж слишком высока температура его плавления, хотя вполне возможно, что у нападающих были просто было недостаточно горючего.

И все-таки волею – неволею, но они его сломили после прибытия подкрепления и пополнения своих боипрепасов. Перед ним предстала группа трясущихся людей, молящих о пощаде.

– Сейчас вы отправитесь в путешествие туда, куда отправляется каждый человек раз в жизни – саркастично усмехнулись они и направили автоматы на своих жертв, готовясь выстрелить. В следующую секунду раздался взрыв. Фашисты не заметили, что кто-то кинул им под ноги гранату. Оборванные конечности, разлитые по земле кровь и мозги, изуродованное взрывом тело фашистов – вот что осталось после ее взрыва.

Шокированные и обрадовавшиеся пленники обратили внимание, что в углу комнаты сидел, съёжившись и трясясь от холода, маленький мальчик. На вид ему было лет семь-восемь. Тонкая потрепанная одежда едва покрывала его худощавое, иссохшее от голода тело, а корни волос, когда-то бывшие цетными, начали покрываться легкой белизной. Руками он закрывал свое лицо.

– Ты бросил гранату? – спросила пожилая женщина, сидевшая в углу напротив от него.

– Да – кивнул он – Я.

На долю секунду все замерли от его ответа, но потом радостно закричали «Ура». Они не думали, что маленький ребенок сможет убить орду фашистов. И какой же он был меткий. Почти точно в цель попал, никого не задел. Даже если и задел – ну и бог с ними.

– Ты спас нам жизнь! Ты герой! Теперь мы свободны! Мы будем жить! Мы выживем! А Гитлер помрет как собака подзаборная! – выжившие пленники танцевали от счастья.

Мальчика восхваляли, носили на руках до ночи, и в какой-то момент его лицо озарила тусклая, но все-таки улыбка.

Не верилось, что всему этому лютому кошмару под названием война вот-вот настанет конец и начнется все как прежде – мирная, тихая и спокойная жизнь.

Тем временем, Адольф Гитлер, узнав как грубо его последние войска были уничтожены, был настолько подавлен, что не смог скрыть свою досаду. Он ругал себя последними словами, обвиняя себя в плохом лидерстве. В голове вспыхнула мигрень, отчего боль от горечи поражения усилилась еще больше. Добили его угрозы от лидеров других стран, что ему не жить и что ему «лучше сдохнуть сразу». Не желая все это терпеть и, глубоко в душе понимая, что его противники правы и очень скоро жестко с ним расправятся, тот подошел к трибуне, откуда выступал с речами, достал свой любимый револьвер, засунул дуло в рот и нажал на курок.

Серебряная пуля вышла точно через центр головы и по параболе упала на пол. Кровью мужчина чуть не задохнулся, а кусок мозга вылетел из головы рядом с лужицей кровью и через секунду Адольф Гитлер умер. Мертвое его тело мгновенно упало.

В следующие несколько минут в комнату, где произошло самоубийство пожаловала законная вдова того, кто его совершил. Не говоря ни слова, она сделала абсолютно то же самое, что и фюрер.

Тем временем прошло восемь долгих дней. Слухи о смерти Гитлера расползались довольно медленно. Многие не верили в его смерть. Многие его поданные потеряли уверенность в себе и добровольно сдались в войне. Лишь немногие самые верные его фашистские сторонники продолжили сражаться и были вскоре разбиты. Восьмого мая в такое же количество часов, минут и секунд Германия крупно и во всеуслышание объявила:

– Война окончена. Мы сдаемся. Со смертью нашего лидера нацизм уничтожен навсегда. Мы готовы подписать мирный договор.

Тем же вечером в Берлинскую крепость Карслхорст куда также пришли представители разных стран явился немецкий посол.

– Вот, распишитесь здесь – он протянул им кусок пожелтевшего, слегка порваного пергамента.

Все расписались очень быстро и наспех.

– А теперь катись отсюда – почти хором заявили подписавшие, всучив бумагу послу.

Послу ничего не оставалось, кроме как, свернувшись в калачик вернуться туда откуда он пришёл – войну-то проиграли не страны этих представителей. На следующий день в этом же самом месте к компании ликующих подписчиков договора присоединились герои войны которых награждали. Среди них оказался и тот самый мальчик.

– Александр Блюм! – торжественно объявил Джугашвили, вручавший награды русским солдатам – За проявленное мужество, гордость, отвагу и риск от имени Союза Советских Социалистических Республик я присуждаю тебе…

Дальше шло перечисление многочисленных наград разных степеней во время которого рот у него был до ушей.

Когда люди увидели все его награды, то не смогли сдержать своего восхищения от того, маленький мальчик превратился в героя войны и спасителя огромного количества невинных людей.

Все начали ему хлопать, но аплодисментов он не услышал, поскольку после того как ему дали микрофон, чтобы он произнес важную, вдохновляющую, мудрую, наполненную глубоким смыслом речь, он внезапно упал навзничь с закрытыми глазами, почувствовав острую, пульсирующую боль в голове.

Глава V. Неопознанный объект. 9 мая, 1965 год – 5 декабря, 1971 год

Первое, что Александру ударило в уши, были гудки осциллографа. Он с трудом разомкнул свои глаза, ничего не соображая и будучи не в состоянии вспомнить ничего кроме собственного имени и с трудом определился что находится в больнице. Герой войны заметил, что часть головы и груди в области сердца у него перевязаны.

В этот момент к нему в палату зашла медсестра. Когда их взгляды пересеклись, то она, широко раскрыв рот, выбежала обратно откуда пришла.

– Он живой! Живой! Живой, слышите меня! – кричала она на ходу.

Бедный пациент все также совершенно ничего не понимал.

– Что произошло? – спросил он, когда в палату зашел еще и главврач – Что все это значит? – Он удивился не столько происходящим в тот момент событиям, сколько своему голосу, который изрядно погрубел.

– Вы были ранены двумя пулями в сердце и мозг неизвестными людьми. Вас едва удалось спасти. К сожалению, вы потеряли значительную часть вашей жизни в коме – более двадцати пяти лет. Сейчас 1965 год – пояснил врач.

Блюму во все это не верилось. Это казалось ему какой-то глупостью, ведь по законам анатомии и физиологии он должен был быть давно как в могиле. Ну не могла его кома длиться так долго, ну не бывает такого в природе!

– Еще так как вы герой войны – не бойтесь, денег с вас брать не будем, излечим задаром – добавил доктор, когда увидел, что пациент все это переварил – Скоро мы вас выпишем. Состоянию вашего здоровья ничто не угрожает. Тем более мы вкололи вам тайную сыворотку, так что ваш психологический возраст не отстал от биологического.

После этого оба удалились из кабинета. До вечера он пролежал на своей койке, пытаясь восстановить хоть что-то из тех событий. Единственное, что он вспомнил – что его за что-то награждали. Во время предавания своим воспоминаниям он, по привычке коснувшись сначала подбородка, а затем и всей нижней половины лица, нащупал достаточно густую растительность после чего глянул на себя в недалеко стоящее зеркало и диву дался как из маленького мальчика превратился в крупного с довольно красивыми чертами лица мужчину – кариего цвета глазами, блондина по волосам до середины шеи, легкой горбинкой на носу и толстыми, мясистыми губами.

Вечером к нему снова зашла медсестра.

– Я знаю, что ты расстроен. – сказала она – Но я знаю, что отлично поднимет тебе настроение.

– И что же? – спросил Александр, с трудом выдавливая из себя слова.

– Сейчас увидишь.

***

Через три недели медсестра посреди ночи ворвалась в палату своего больного, с которого ей теперь было велено не спускать глаз. В полной темноте мужчина успел заметить на ее лице смесь счастья и чувства влюбленности.

– Мой дорогой пациент, у меня к вам новость – сказала она, нежно прижимаясь к нему и целуя в щечку.

Тот догадывался, что она хотела ему сказать и хотел оттолкнуть девушку от себя, но в последний момент передумал.

– Подтверждено, что вы полностью здоровы. Сегодня вы выписываетесь. И еще – она добавила – Я жду малыша. И судя по срокам, вы его отец. И кстати, я Анна.

Александр уже жалел, что родился с сильной половой конституцией и что медсестра, пользуясь его беспомощностью соблазнила его и забеременела. В какой-то момент ему показалось, что лучше бы он умер.

Но его мыслям помешала открывающаяся дверь в которой медсестра и новоиспеченный отец увидели раздраженное и злое лицо главврача. Оно так покраснело, что можно было подумать что он страдает куперозом. Вены на его лице так расширились, что чуть не лопнули.

– Ты уволена! И мы расстаемся – бросил он своей подчиненной. Я думал ты мне женой будешь, а ты предала меня. Ты изменила мне!

– Да пошел ты, урод старый – огрызнулась предательница.

Главврач тяжело вздохнул, но дар речи тут же вернулся к нему.

– Нет, это вы оба немедленно отсюда убирайтесь! Живо! Это моя больница! – его рот переполняла слюна.

Александр и Анна не стали сопротивляться. Последняя еще и напоследок плюнула прямо в лицо своего уже бывшего начальника.

Выйдя на улицу лицо мужчины обрело радость. Не было уже той ужасной войны, Советский Союз процветал и как будто заново воскрес из тридцатых годов – времен Сталина, его наградившего и уже ничто не напоминало ему об огнях родного дома. Крепко сжимая одной рукой Анну, он немедленно потащился с ней в загс.

Там роспись прошла очень быстро, ни у Анны, ни от Александра ничего не потребовалось. На удивление оба новоиспеченных супруга были однофамильцами.

– Объявляю вас мужем и женой. Желаю вам долгой и счастливой жизни. – объявили им в загсе.

– Пойдем ко мне. Жить будешь у меня – и они оба направились к дому, который оказался не так уж и далеко. Супруг был вынужден с ней согласиться, так как постоянного места жительства у него, увы не было.

Придя в дом к жене, он увидел, как небедно она живет – прямо-таки уменьшенная копия дома, в котором обычно живут президенты.

– Вау! – воскликнул он – Ну ты даешь, красава моя!

– Тебе нравится?

– Еще бы! Хотел бы я еще знать где мы сейчас находимся?

– В самом центре СССР – ответила Анна.

Уже через полчаса они сидели в обнимку и смотрели телевизор. Тут Анна переключила канал и Александр увидел на нем незнакомого ему человека. Этот человек был в официально-деловом костюме синего цвета с медалями и с прямоугольной головой, которая была напичкана короткой черной залысиной, седеющими бровями, волевым толстоватым носом на котором взгромоздились округлые очки с тонкими губами и узкими темно-серыми глазами. Подбородок, а тем более скулы у этого человека сильно не выделялись.

– Анечка, скажи мне пожалуйста, кто это такой.

– Так это Леонид Ильич Брежнев, новый правитель нашего чудесного государства.

Этот человек говорил что-то о всеобщем коммунизме, каком-то съезде, о человеке с фамилией Гагарин и его некой неудачной космической экспедиции повлекшей за собой его смерть. Но понять о чем говорил этот человек Александр не мог и просто отключил телевизор.

Последующие шесть лет в жизни Александра Блюма оказались на удивление довольно приятными. На протяжении этого времени Блюму-старшему казалось, что ему даже повезло – сразу после ужасной трагедии, унесшей все жизни членов его старой семьи он обрел новую. Опасения насчет того, что с женой придется разводиться не оправдались. Анна была и отличной домохозяйкой, и заботливой матерью, и прекрасной любовницей и даже иногда подрабатывала, оказывая людям медицинскую помощь, да еще в добавок и красавица – черные волосы коротки, сероватые глаза, маленький тонкий нос и тонкие красивые губы. Сам мужчина закончил в Москве военную кафедру. В браке шестого февраля родился мальчик, которого назвали Саймоном – эдаким экзотическим вариантом имени Семён, но несмотря на красоту родителей, получился он средненьким, очень неоднозначным – волосы русые, то темные, то светлые, средней длины, а цвета глаз родителей смешались в его глазах. Внешность и черты лица же у него были достаточно обычными, золотой серединой между чертами лиц его родителей.

Однажды как-то декабрьским морозным воскресным утром, когда отец провожал ребенка в детский садик у них на пути вырос крупный рекламный щит. На нем стоял бело-черный предмет, по форме напоминающий прямоугольную усеченную пирамиду, а рядом приписка: «Первая в Советском Союзе домашняя игровая приставка. Уже в следующем году!». Несмотря на то что прошли они быстро, маленький Саймон успел все тщательно рассмотреть.

– Папа, папа, купи. Папа, папа, я хочу такую же или купи хотя бы компьютер – хныкал он всю дорогу. Это было отличительным его качеством. Если ему что-то было нужно, он мог запудрить мозги лишь бы он это получил.

– Хорошо сынок, только потерпи пару месяцев.

После того, как калитка в детсад захлопнулась за ребенком, отец отправился домой. Как только нога его переступила порог квартиры, его тело оказалось в крепких женских объятиях.

– Привет! Ты не поверишь, что мне дали!

– И что же? – спросил муж.

– Давай сегодня пойдем на одно астрономическое собрание – предложила Анна – Ты не поверишь, но кажется в нашей Солнечной Системе образуются какие-то новые тела!

Александра, видимо, это явно озадачило.

– Так, а вот это уже интересно! Несомненно туда отправляемся – поддакнул он жене.

Честно говоря мужчина впервые в жизни отправлялся на какое-то мероприятие. Он был рад провести время со своей второй половинкой и заинтригован одновременно, так что даже терпеливо дождался, пока любимая накрасится, умоется, оденется-обуется, причешется и уже потом вышел вместе с ней из дому. По дороге не произошло ничего интересного, день ничем не отличался от предыдущего, но для мужа и жены это было счастье по сравнению с ее серыми рабочими буднями. Когда они дошли, то увидели что стоят напротив большого квадратного здания, надпись на котором говорила о том, что это был астрономический музей.

Мужчина был в шоке от эволюции в строительстве зданий – уж больно красиво выглядел музей.

Зайдя внутрь, они удивились как в таком музее могло поместиться полгорода – и стар и млад. Когда зал заполнился так, что через дверь уже нельзя было пройти, вышел директор музея, усатый толстый мужичок на шестом-седьмом десятке жизни.

– Представляю вам величайшего космонавта…

Имя самого космонавта едва ли кто расслышал.

Лицо его к сожалению также никто не увидел – на нем был шлем от скафандра. Он нажал на кнопку и на прожекторе высветилось две фотографии. На первом между Луной и Землей образовался неведомый огненный шар и недалеко от него – будто выжженная планета смоляного цвета. Во втором же кадре, который был гораздо смазанее чем первый вместо шара можно было разглядеть достаточно малую по размеру черную дыру.

– К сожалению, наша группа не смогла проникнуть в этот объект и разузнать есть ли там что-нибудь. Все, спасибо всем за внимание – закончил он.

Ни говоря лишних слов, он молча развернулся на сто восемьдесят градусов и ушел, что постепенно начали делать и все слушатели некоторое время спустя.

Блюмы сильно раздосадовались и вообще сочли, что только зря потратили время. Сыну решили ничего не говорить – информация для него не имела никакой важности, да и зачем вообще маленькому мальчику такие вещи знать?

Глава VI. Необычная приставка. 5 декабря, 1971 год – 1 марта, 1972 год

Все последующие десять недель Саймон клянчил у родителей купить ему приставку или компьютер. Они все отмахивались, велели подождать сперва до католического Рождества, затем до Нового Года, а после – и до григорианского Рождества Христова, но когда эти даты наступали обещания игнорировались. Иногда, конечно, они давали мальчику денег чтобы поиграть в подвальном игровом клубе возле детского сада, но он в очередях стоял больше, чем играл, игры стоили дорого – по копейке за минуту игры, да и качество игр было, скажем так, не на высоте в отличие для тех, у кого был свой, личный гаджет. Но в чем-то родители были правы, приставка продавалась в эксклюзивном магазине, да и стоила недешево – в США она еще на тот момент не вышла, а в Советском Союзе должна была появиться только через год, так что товар этот являлся исключительно привилегией элиты. Компьютер был доступнее, но стоил намного дороже приставки.

В магазин этот Саймон временами захаживал. Из всех приставок ему нравилась только одна-единственная, она была золотистого цвета и выглядела гораздо красивее других белых.

Наконец родители согласились осчастливить человека к празднику всех влюбленных в случае хорошего поведения в детском саду.

В тот день перед покупкой приставки Блюм-младший просидел ниже травы и тише воды, со всеми хорошо общался, никого не обидел, сидел себе спокойно, рисовал красками своих родителей. Напротив сидел Лука Бенуа – один из немногих мальчиков, числившийся у Саймона в черном списке. У него были рыжие волосы с миниатюрной косичкой на затылке, лицо в форме яйца, блестящие синие глаза, курносость и пухлые для шестилетки губы с легким румянцем и ямочками на щечках. Левое его ухо украшало точечная, почти незаметная сережка. В то время он казался для юного будущего геймера нормальным парнем, даже думал сдружиться с ним. Как же последний тогда ошибался, каким же идиотом он был.

В один прекрасный момент он почувствовал что-то липкое и склизкое на лице, достал из кармана салфетку и когда ею вытерся, понял, что его щека была заляпана краской, ровно как лоб и виски. Детсадовец мигом ринулся к воспитательнице возле которой уже стоял жалующийся на него Бенуа.

– Саймон нарочно облил мои штаны – он смотрел на нее плаксивыми глазами – накажите его, пожалуйста, прошу вас, сделайте что-нибудь.

Воспитательница Валентина Бонк посмотрела на виновника как на преступника-рецидивиста. Губы ее походили на бант, а брови – на крышу дома. Несмотря на столь грозный вид она не стала кричать, ругаться, устраивать разборки, а просто взяла трубку, набрала несколько цифр и после произнесла суровым тоном:

– Госпожа Блюм, пройдите, пожалуйста, в детский сад для очень серьезного разговора.

Минут через двадцать томительного и нервирующего ожидания появилась мать Саймона – строгий взгляд направлен прямо на сына, лоб и нос сморщен, а кулаки у нее чесались настучать негоднику по башке.

Далее обвиняемый услышал нудную получасовую лекцию про то, какой он мерзавец и что он натворил. После этого мама с воспитетльницей долго о чем-то беседовали, периодически поглядывая на детей – на одного сочувственно, на другого – укоризненно. В это время Лука изображал униженного и оскорбленного, а когда на их не удостаивали взглядами, нагло ухмылялся мальчугану в лицо. После всего этого мать отвела чадо домой и там с мужем в мягкой форме объявила, что консоли с компьютером ему не видать как своих ушей. Отец с матерью был полностью солидарен. Саймон же вне себя от ярости, горел желанием прописать пяткой в глаз тому гаду ведь это по его милости он лишился всех благ цивилизации, да только жаль адреса его не знал. От желанных гаджетов тоже отказываться не собирался.

Наступил вечер. Сидел себе наш герой тихо в комнате, услышал, что из кухни доносились голоса родителей – подошел ближе.

– Нет, ну а что делать если финансы не позволяют нанять няню. Придется оставить его одного – развела руками мама.

Мужчина хотел было возразить, но понял, что жена права.

– Да, ты знаешь, я наверное с тобой согласен. Мы ему все объясним.

– Что объясните? – в комнату зашел мальчик.

Родители на мгновение от страха моргнули, но тут же пришли в себя.

– Понимаешь, сынок – начала мама – у нас с отцом командировки совпали и мы завтра уезжаем. И увидишь ты нас только к началу марта месяца, числа второго-третьего, а то и вообще позже.

– И сидеть ты будешь дома один, няню мы не можем позволить. Но не волнуйся, мы наготовим тебе еды, так что с голоду не умрешь. – заверил мальчика отец.

После этих слов на кухне погас свет и вся семья отправилась спать. Родители спали в крепких объятиях, не услышав как странно шуршит их сумка в коридоре – это Саймон там орудовал фонариком и руками. Недавно ему подарили машинку для печатания ненастоящих денег и все, что он успел напечатать за время ее пользования, понес к сумке. Как же ему подфартило, что все напечатанные им купюры совпали с родительскими номиналами. Саймон живо поменял их деньги на фальшивые, благо родители не видели включенный тусклый свет – уж слишком далеко их спальня находилась от прихожей. Совесть совершенно не мучала – у них деньги на заграничную поездку есть, а на гаджеты, которые стоили по сравнению с ней копейки – нет. Так что для них невелика потеря – так думал Саймон.