Супермен для феминистки

– Какой бугай, как он выглядит? – Алевтина поняла, что подруга попросту зашла не в ту контору.

– Ты прекрасно знаешь, – ерепенилась Василиса, – что я принципиально не разглядываю мужчин. Они меня интересуют как объекты работы, а не как личности.

– Заинтересуешься, – сказала Алевтина, – когда один такой объект начнет душить тебя в темном переулке и требовать свою наличность.

У Василисы защекотало в правом боку, как раз там, где ее касались пальцы бугая. Ей стало, как написали бы в дамских романах, весьма дурно. Но она не стала падать в обморок – это смешно бы смотрелось со стороны, где-то там маячил Федор, а просто вяло поинтересовалась:

– И что теперь делать?

– Вернуть назад! – недолго думая, решила Алевтина. – Нам вполне хватит денег Забелкина. По крайней мере, он душить не станет. Хотя, кто знает, может, убьет сразу.

Разборки затягивались. Мотя не признавался, куда девал десять тысяч зеленых. Вместо того чтобы честно сказать, что проиграл их в своем любимом казино, он плел какую-то историю о наглой девице, заявившейся к нему среди бела дня в офис и сказавшей пароль.

– Что, – орал на Мотю шеф, – она так и сказала: «Что, сволочи, не ждали?!» Она так и сказала?! Откуда она узнала пароль?!

Мотя разводил волосатыми руками и в который раз корил себя за легкомыслие. Вместо того чтобы щипать девицу, нужно было с ней ближе познакомиться. А то эта наглая фурия сделала вид, что возмущена, и выскочила за дверь, а он не успел даже спросить, как ее зовут.

– А! – вспомнил Мотя. – Она сама сказала, что ее зовут Василиса!

– Фуфло толкаешь, – злился шеф, – это не Василиса, а Василий должен был прийти к тебе в офис среди бела дня, пнуть ногой дверь и сказать пароль: «Что, сволочи, не ждали?!» И ты должен был ему, а не какой-то мифической Василисе, отдать десять косарей.

– Она пришла, пнула и сказала. – Мотина рука, нервно подергиваясь, наткнулась на пакет. – Вот! Она принесла с собой этот пакет, а там был счет! – В его руках действительно показалась бумажка с печатью.

Шеф взял листок и внимательно прочел. Глаза его лукаво заискрились, как у кота, увидевшего рядом с собой откормленную аппетитную мышь.

– Правду говоришь? Это ее фирма? И зовут ее Василий, тьфу, Василиса. Если так, то дело не стоит выеденного яйца! Если сегодня твоя Василиса не вернет деньги, – шеф красноречиво резанул воздух у своего горла. Мотя подобострастно кивнул головой.

В этот момент дверь распахнулась от удара ноги. В комнату ворвалась раскрасневшаяся Василиса и с криком: «Что, сволочи, не ждали?!» – бросила на Мотин стол пакет с деньгами. Пока ошарашенные неожиданным визитом мужчины соображали, что делать, Василиса вырвала из рук шефа счет, отскочила назад и выбежала на улицу.

– Что это было? – прохрипел шеф сдавленным от испуга голосом.

– Эта, как ее там, Василиса! – Мотя развернул пакет, там лежали его деньги. – А ты не верил. Я же сказал: пришла, пнула, сказала пароль.

– Да, – шеф почесал лоб, – конкуренты не дремлют. Нужно найти эту Василису и проследить за ней. С кем поддерживает связь, кто ее послал. И проверь все «жучки» в этой комнате! Какая оперативность. Только поговорили, а они уже действуют. Только почему так странно?

– Ну, и как? – поинтересовалась, переминаясь с ноги на ногу, замерзшая Алевтина. – Как он тебя встретил? Обрадовался? Поблагодарил, что ты ему все вернула? Задушил в объятьях?

– Еще чего, – отмахнулась Василиса, – дала бы я ему себя душить. Ты же знаешь, я мужчин игнорирую. Я так перепугалась – там еще один такой же бугай был, – что заорала первое, что пришло в голову. Как раз то, что кричал обычно Забелкин, когда возвращался под утро с очередной презентации.

– Подействовало? – участливо спросила подруга.

– Еще как, – засмеялась Василиса, позволившая себе немного расслабиться, – стояли как парализованные. Бандиты какие-то, честное слово. И как только я могла их перепутать с нашими сотрудниками?

– Ничего, ничего, – милостиво ответила Алевтина-начальница, – первый блин всегда комом. Первый рабочий блин, то есть день, комом.

– У меня теперь все впервые: работа, внешность, диван. Правда, в нем одни комки, – рассуждала Василиса. – Хотя… нет. Внешность действительно подействовала. Не на Федора, а в большей степени на меня саму. Я себе, Алька, очень нравлюсь. Уверенность появилась в своих силах, упорство в достижении цели, наглость. И чего я раньше сидела клушей?!

Не ходите, девки, замуж рано. Зачем вешать на себя хомут? Чтобы каждый день стирать его рубашки, от которых за версту несет свежестью туалетной воды а-ля морской бриз и потного тела вперемешку? Будто он специально потел у моря. Лучше вместо этого полежать на диванчике с занимательной книжкой-антидепрессантом в руках и посмеяться над похождениями незадачливой искательницы приключений. Василиса вздохнула, вспомнив про маленькую софу, на которой ей теперь придется лежать вечерами. Следом за ней перед ее глазами проплыли мягкие тапочки из овечьей шкурки. И она потянула приятельницу в заветный магазин. Алевтина сопротивляться не стала. Напротив, она предложила купить не тапки, а сапоги-ботфорты, пару туфель для вечеринок и одни босоножки для пляжных прогулок. Слушать возражения Василисы по поводу того, что до пляжных прогулок впереди еще минимум полгода, она не стала и потянула ее к разноцветному прилавку. Как сорока, Алевтина кинулась на золотые босоножки, состоящие из пары ремешков, утыканных стразами.

– Бери, не пожалеешь, – советовала она Василисе, – новогодние праздники поедем отмечать на Гаити, Таити или Гваделупу какую-нибудь!

– Может, в Крым? Там более спокойная обстановка. И вообще, до Нового года еще дожить нужно. Учитывая сложившиеся обстоятельства, у меня мало шансов. Забелкин, – и она кивком головы указала на Алевтинину сумку, – мне не простит растраты собственных сбережений. Куплю одни тапки и останусь дома.

– Полчаса назад ты сетовала на то, что отсидела клушей столько лет?! Где твоя намеченная линия поведения? Где начало новой жизни? Снова собралась кудахтать?! Девушка! – Алевтина обратилась к высоченной продавщице. – Какие у вас тут самые дорогие туфли?!

Продавщица в образе довольного жирафа поплыла к ним.

– Вам на какой случай? Если для торжественного бракосочетания, то белый цвет сегодня не моден. Обратите внимание на цвет шампанского…

– Еще чего?! – возмутилась Василиса. – При чем тут я и бракосочетание? У меня, девушка, бракоразведение. Поэтому лично мне тапочки!

– Одноразовые и белые, – съязвила Алевтина, – и она похоронит себя на новой софе.

Но Василиса уже отыскала то, что хотела. Она стояла, крепко прижимая мягкие овечьи шкурки к своему трепетавшему от вожделения телу. Она купит именно их!

– Дайте две пары! – неожиданно заявила Василиса.

– Это бунт против Забелкина, – резюмировала Алевтина, – уважаю. Кстати, забыла тебе сказать, у нас в офисе принято иметь сменную обувь. Тебе ведь придется не только мотаться по филиалам, но и разносить документы по этажам. Федор очень не любит грязных следов на ламинате. – Она подвела притихшую Василису к черным замшевым туфлям с огромной стеклянной пряжкой. Судя по цене, пряжка была из кристаллов Сваровски. А сделал он их из космического хрусталя, за которым специально летал на межпланетном звездолете на другой конец Вселенной. Василиса еще раз вздохнула, пламенно пообещала себе обязательно разбогатеть и вернуть бывшему мужу потраченные деньги. Алевтина, заметившая ее муки совести, при выходе из магазина сказала:

– Настоящая женщина и совесть – понятия несовместимые. Представь себе бабочку, порхающую над летними цветами. Если бы она имела совесть, то, находясь в образе гусеницы, не жрала бы зеленые насаждения, нанося вред природе. И соответственно, не стала бы бабочкой. И не обрадовала бы наш взгляд красотой и изяществом линий, нежным порханием и легкостью движений. Но, к нашему великому счастью, у нее нет совести, чему мы бесконечно рады.

Василиса не понимала, почему она должна была радоваться бессовестной бабочке. Но рациональное зерно в Алевтининой теории все-таки было. Она всегда придерживалась определенной точки зрения: «Женщинам – все, мужчинам – то, что от женщин осталось», строго следя, чтобы ее не увело в сторону. В какой-то мере это было похоже на движение своеобразного феминизма. Василиса долгое время была на другом полюсе жизни. И пока она делала слабые попытки воссоединения этих самых полюсов. Василиса еще раз упрекнула себя в мотовстве, сказала себе, что купила дорогущие туфли не для Федора, а для работы. Кстати, у них очень удобная колодка, в них как в тапочках. При мысли о тапочках Василисе стало весело. Как-никак, у нее теперь есть место, куда будет приятно падать. Как мало нужно женщине для счастья. Всего лишь тапочки.

– Дорогая моя, – перед домом Василису ухватила за рукав куртки старушка-соседка, – к вам неоднократно, прошу заметить, именно неоднократно, приходил молодой человек приятной наружности. Наверняка поэт. Сегодня только творческие личности могут прилично выглядеть. Только они могут выразить ту бурю чувств, что возмущает все пространство…

– Раиса Егоровна, он что, выражался и буйствовал? – Василиса подумала, что к ней приходил Забелкин. Но тот никак не мог походить на поэта. Вот на подпольного химика он похож. Его можно еще перепутать и с разорившимся финансистом. Но чтобы Забелкин был похож на поэта?! – Вы ошибаетесь, Раиса Егоровна.

– Я никогда не ошибаюсь, милочка. Он вас ждал под этим деревом. Поглядите, какое необычное растение он выбрал для вашей встречи!

Василиса обернулась туда, куда показывала старушка. Среди непролазных кустов торчала тощая березка, скинувшая последние листья. Понятно, он хотел придушить ее в этих кустах. Или повесить на березе. На следующий день заголовки газет пестрели бы однообразием: «Она дала дуба у березы!» Какая проза жизни! Вероятнее всего, неизвестный проследил за ней от магазина, где увидел, как она купила тапки. Целых две пары! И решил от нее избавиться.

– Совсем немного, и он запел бы для вас серенаду, – вещала соседка, – но ему кто-то пропел ее по телефону, и он ушел, к сожалению. Но вы, дорогая моя, верьте, он обязательно вернется!

Ужасы возвращаются, как «Дети кукурузы-113».

– С чего вы подумали, что он пришел ко мне? – Василиса хотела сохранить слабую надежду, что Забелкин успокоился, пусть хоть и не вечным сном, но каким-то непостижимым образом. Ведь он говорил ей, что живет с ней из жалости, из сострадания и чего-то там еще. Теперь, по идее, он должен дорожить собственной свободой. Ах, он же дорожит капиталом! Хватился, что половины нет, и пришел выяснять отношения.

– Очень хороший мальчик, из воспитанной семьи, – ворковала старушка.

Василиса вспомнила родителей Забелкина. Жуткие воспоминания. Они бы с удовольствием помогли родному сыночку и принесли веревку с мылом для нее.

– Живет в соседнем подъезде…

Василиса оторвала взгляд от березы. Забелкин переселился к ней поближе?!

– Раиса Егоровна, вы точно ничего не путаете?

– Я никогда ничего не путаю, милочка. Если бы вы не утащили софу к себе в квартиру, то бедному Андрюшеньке было бы на чем вас дожидаться. А так он постоял, постоял, поинтересовался, не видала ли я вас, и ушел.

Если было бы на чем сидеть, Василиса села бы сама. Оказалось, что вместо Забелкина приходил Андрей Степанов, ее одноклассник, друг, старый школьный товарищ. Кстати, совсем даже не старый, но теперь это не имеет никакого значения. Она игнорирует мужчин. Но как игнорировать Степанова? Он так помог ей с диваном. Зачем он ее ждал? Для расплаты? Когда-то он был влюблен в Василису. Неужели, узнав о том, что она прогнала Забелкина, он решил возродить детские чувства?! Поблагодарив внимательную старушку, Василиса поднялась к себе.

Ночь снова оказалась бессонной. Василиса представляла, как она подойдет к Андрею и скажет ему, что ее больше не интересуют мужчины. Он подумает, что она – лесбиянка. А она расскажет ему, как жестоко ошиблась в избраннике, возненавидела всех мужчин… Значит, и его? Она к нему прекрасно относится, зачем врать? Тогда она объяснит ему, что начала новую одинокую жизнь… Он подумает, что она сошла с ума. Василиса разнервничалась, перевернулась на другой бок и упала на пол. Нащупав под собой четыре мягкие тапочки, она улыбнулась и решила ничего не объяснять Степанову. Зачем? Разве она что-то должна объяснять мужчинам и отчитываться перед ними? Пусть мучаются в сомнениях, бьются лбами о ее непробиваемую стену феминизма и стонут от бессилия. Перед ее сонными глазами почему-то проплыл образ Федора с ведром воды. Он не стонал и не мучился, он «резал» ей премиальные.

– Как там называлась ее фирма? – Шеф насупил брови, крутя разодранный пакет в разные стороны.

– «Рога и копыта»? – попытался вспомнить Мотя, поглядывая на надпись на пакете.

– Нет, это было где-то в другом месте, я помню, – недовольно отмахнулся шеф. – Там было как-то по-другому. Адрес запомнил?

– Конечно, – радовался Мотя, – улица Макса Карла, дом 6!

– Ясно, – серьезно сказал шеф, оценивающе глядя в его косоватые близорукие глаза, сведенные к переносице. – Улица Карла Маркса, дом 9. Завтра начнем за ней следить. Чует мое сердце, – шеф схватился за бок, – неспроста она нам пакет с деньгами подкинула, ох, неспроста! Кто бы вернул назад десять тысяч зеленых?! Очень умный человек или дурак. Она – одна из них.

– Так их двое?!

– Точно, дурак.

Глава 4

Она нащупала в кустах оттопыренный мужской орган

Забелкин мучился на больничной койке, но не от боли, а от злости, вырывающейся из всех частей его раненого тела. Ему сделали обезболивающий укол со снотворным эффектом. Когда он очнулся и вспомнил, что неумеха Василиса даже не смогла по-человечески бросить ему сумку, разозлился еще больше. Из-за нее он теперь лежит с переломом конечности, и неизвестно, когда на нее встанет. Забелкин огляделся – палата была пуста. Соседние койки аккуратно застелены, видимо, полуходячие соседи ушли на прогулку. Забелкин встал и попробовал сделать шаг. Получилось. Нога ныла, сопротивлялась движению, но делала привычные махи. Забелкин обрадовался и закричал. Неизвестно, услышал ли его зов плоти главный хирург горбольницы или нет, тем не менее он тут же появился в палате Забелкина в окружении медсестер. Это было время утреннего обхода.

– Это что еще такое?! – Врач указал длинным хирургическим пальцем, похожим на скальпель, на стоящего Забелкина. – Эта палата для обездвиженных больных!

Дородная брюнетка с выжженными от многочисленных химических завивок волосами молча подошла к Забелкину и властно пихнула его назад на кровать.

– Ишь, – хирург внимательно посмотрел на Забелкина, – ходок нашелся. Ломать – и на рентген! Нет, наоборот: на рентген – и ломать!

– Записываю, – отрапортовала медсестра, – «ломать – и рентген».

– Кого ломать? Меня ломать?! – попробовал возмутиться Забелкин.

– Не тебя, а ногу, – миролюбиво пояснила ему медсестра и проследовала за уходившими из палаты коллегами.

Забелкин понял, что попал в камеру пыток. Он снова встал с кровати и прихромал к окну. «Нужно делать отсюда ноги», – подумал Забелкин и поглядел вниз. Больная нога при этом упоминании тупо заныла, предупреждая, что ничего подобного она делать не хочет. Прыгать с четвертого этажа ему резко расхотелось. Значит, следует продумать план действий, результатом которых станет его освобождение. Свобода – за нее он бы многое отдал! Но только не конечность, которая оказалась вполне еще пригодной. Конечно, Забелкин осознавал, что может передвигаться, опираясь на больную ногу, во многом благодаря чудодейственному лекарству. Не будь обезболивающего, вполне возможно, он бы кидался на стены. А почему, собственно, он должен кидаться на стены? Лучше кинуться на медсестру, эффект от этого должен стать незабываемым для нее. Он, красавец мужчина, к тому же теперь свободный и одинокий, стал для всех представительниц слабого пола желанной добычей. Забелкин искренне считал себя желанным, даже не смотря на то что Василиса его выгнала. Приревновала к страховщице. И теперь стонет в подушку и ждет не дождется, когда он к ней вернется. Не дождется, глупая тетеха! Так промахнуться с сумкой.

– Чего стоим? – поинтересовалась заглянувшая в дверь медсестра. – Нельзя стоять. Лежать!

Забелкин попытался игриво улыбнуться, но рот растянулся в искаженную муками гримасу, – нога снова заныла.

– Больно, миленький? – участливо поинтересовалась брюнетка и подошла к усевшемуся на кровать Забелкину.

«Действует, – решил тот, – она уже называет меня миленьким!» И он ухватил медсестру за роскошные бока. Та решила, что он, теряя от боли сознание, взялся за нее как за опору, и, вместо того, чтобы дать нахалу пощечину, погладила его по коротко стриженной голове. Забелкин понял, что выиграл битву. Сейчас он задурит ей мозги, она насует ему в карманы лекарств и потихоньку выпустит на свободу.

– Не переживай, стриженый, – успокаивала его медсестра, – ломать будут не больно. Раз-два – и готово!

– Может, не надо? – проблеял опешивший Забелкин, в очередной раз убедившийся в женском коварстве.

– Надо, милок, надо, а то не так срастется, будешь кривоногим и косопузым. Какой ты мужик сейчас? Загляденье! Таким и останешься.

Забелкин подумал, что помирать, так хоть с этой коварной брюнеткой, нашедшей для него такие ласковые слова, и приготовился к худшему.

Его опасения не подтвердились. Медсестра оказалась настоящим профессионалом. Между «ломать» и «рентген» она выбрала последнее и потащила Забелкина на рентген. Это и спасло, по всей вероятности, ему жизнь.

Врач-рентгенолог, по мнению коллег, не просыхал от возлияний. Он считал, что, находясь на опасной работе, должен обезопасить себя таким действенным способом. С утра, приняв сто граммов и пару пациентов, он находился в приподнятом настроении и напевал бодрый марш. В этот момент к нему в кабинет прихромал Забелкин с медсестрой. Этот поход доставил Забелкину немалое наслаждение, он хромал, обхватив пышнотелую брюнетку, и прижимался к ней всем своим существом. Та сознательно и милосердно тащила его хлипкое тело к рентгенологу и лишь тихонько отталкивала нос больного, временами утыкающийся в ее пышную грудь.

– Доставили курепчика?! – Рентгенолог радостно потер руки. – Раздевайтесь!

– Может, вы выйдете? – предложил Забелкин, расстегивая пуговицы на полосатой пижаме. – Мы тут как-нибудь сами…

Медсестра ласково поглядела на Забелкина и схватилась за резинку его штанов. Тот встрепенулся и предложил рентгенологу:

– Отвернитесь хотя бы!

Врач недоуменно пожал плечами и подошел к шкафчику, где у него хранились запасы спирта. Опрокинув пару мензурок, он вернулся к больному. Забелкин стоял со спущенными штанами и зубами рвал верхние пуговицы на белом халатике медсестры.

– Совсем одурел от страха, – она развела руками, – впал в детство, титьку просит.

– Ничего страшного, батенька, в этом аппарате нет! – Рентгенолог оторвал Забелкина от халатика и поволок в кабинку. Но на входе тот уперся здоровыми конечностями и замычал. – Вы, что же, никогда не делали рентген? Разве так можно себя запускать? Нужно обязательно проверить ваши легкие. Вот, вы даже кричать не в состоянии.

– У него не легкие, – объяснила медсестра, закатывая рукава белого халата и надвигаясь на Забелкина грозовой тучей, – у него перелом ноги.

Перелома не оказалось. Было что угодно, только не закрытый перелом ноги, который констатировал фельдшер «Скорой помощи». Рентгенолог для большей верности вернулся к шкафчику и опрокинул в себя еще пару мензурок. Вернувшись к больному, он обнаружил тот же результат – перелома не было. Был ушиб, который можно назвать довольно сильным, но никаких существенных деформаций в ноге пациента не произошло. Диагноз оказался ошибочным.

– Поздравляю вас! – обратился рентгенолог к пациенту, но тот, прихрамывая и держась за медсестру, уже покидал его кабинет.

Забелкин не собирался долго задерживаться в больнице. Раз так получилось, что нога оказалась лишь ушибленной, здесь ему делать нечего. Конечно, брюнетка наверняка еще на что-то надеется, но Забелкина теперь волновала не ее грудь, а содержимое сумки, заброшенной под диван. Его продержали до вечера, потом с него взяли расписку в том, что они не отвечают за последствия, написали рецепты, назначили процедуры и на машине «Скорой помощи» отвезли назад к родителям.

Радоваться им долго не пришлось, сынок, только дохромав до дивана, рухнул под него как подкошенный. Основательно всколыхнув осевшую там пыль, Забелкин выудил на свет драгоценную сумку. Через пару минут он понял, что она оказалась полудрагоценной. Ровно в половину драгоценной. Он еще раз запустил внутрь сумки руку и пошарил в ней. Половины денег не оказалось, только издевательски звенели колокольчики. Сомнений в том, что сумку ополовинила Василиса, не было. Не такая она и тетеха, как ему казалось раньше. Наверняка, здесь не обошлось без помощи Алевтины! Только у той хватило бы ума найти его сумку и вытащить деньги. И не только деньги. Они вытащили и монету. Зачем она им?! Что они на нее собираются покупать? Она же подарочная. Забелкин еще раз убедился, что нет предела женскому беспределу, и кинулся к телефону.

Ядовитый, как показалось Забелкину, голос его бывшей сожительницы Василисы извещал дозвонившихся о том, что в данный момент та находится на работе, и просил перезвонить позже. Она устроилась на работу! Ей что, мало той половины, которую она у него заграбастала?!

Алевтина тоже не ответила на его телефонный звонок. Но Забелкин знал ее рабочий номер. Если бы Алевтину собирались вербовать в разведчицы, лучшей кандидатуры бы не нашлось. Забелкину ничего не удалось у нее разузнать. А знать, где работает Василиса и с кем она теперь проматывает его капиталы, очень хотелось. Подруга жены отнекивалась и отпихивала его к Василисиной матери, которая в данный момент находилась у черта на куличках – отдыхала в санатории. Забелкин нисколько не поверил, что Алевтина ничего не знает о судьбе своей приятельницы, и понял, что его пытаются обмануть. Значит, есть, что скрывать. Конечно, есть! Такую кучу деньжищ! Забелкин решил проследить за Василисой. Если та работает днем, то вечером возвращается домой. Не спит же она на работе, хотя, кто ее знает, эту лукавую Василису. Столько лет прикидывалась тетехой, а тут, на тебе – обула по полной программе. Нога снова заныла. Забелкин представил, как подкрадется к Василисе поздним вечером в темном дворе, схватит ее своими могучими ручищами, прижмет к стенке и придушит. Нет, он не станет ее прижимать и душить, он ее повесит! Он ее зарежет! Он ее убьет! Душа Забелкина требовала крови. Но здравый смысл подсказывал, что если он ее убьет, то ничего не узнает про сворованные деньги. Забелкин решил: будь что будет, и потянулся за обезболивающим.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.