Взломанный. Пьеса

Алексей Синяев

Взломанный

(Блог Экста)

Екатеринбург

2018

Действующее лицо:

ЭКСТ. – выпускник ВУЗа. Видеоблогер

Отголоски:

БРАТ.

ОТЕЦ.

ВИТЯ. – друг Экста

СЕСТРА ВИТИ

1 и 2 СТАРШЕКЛАССНИК

Голоса:

1 ГОЛОС ИЗ СКАЙПА – молодой голос

2 ГОЛОС ИЗ СКАЙПА – старый надтреснутый голос

Фон:

Подписота, друзья из контакта, друзья из одноклассников, фоловеры, ретвиттеры, пользователи видеохостинга и проч.

Вместо начала:

Однокомнатная. Резиновый матрац на полу. Голые стены, на гвоздях бубны висят. Коллекция барабанов, то тут – то там, джембе, тамтам, у окна барабанная установка. Стол с ноутбуком, оттуда раздаются барабанные ритмы. Вход в ванную, дверь закрыта, на двери матовое стекло, за ним тень танцует под ритмы. Ритмы из ноутбука. Барабанные ритмы. Напротив стола штатив с видеокамерой, за ней стена, белый задник, на нем куча всяких стикеров и мемов приклеено, а еще полотно экрана. На камере кнопка красная горит, запись идет, запись того, как тень танцует за окном. Ритмы усиливаются, трек слишком раскачался, в самый пиковый момент, когда тень подпрыгивает, в ноутбуке переключается песня:

«Еще чуть-чуть и прямо в рай и жизнь удалась, вона бьютифул лайф»

Крик:

«Эй? Это как сюда попало?»

Выбивает дверь ногой. Перед нами лысый парень, худой, без футболки, бледный, на груди татуировка, песочные часы. Волосы короткие. На руках перчатки по локоть, свечным воском покрыты. Воск теплый, стекая по перчаткам, застывает не сорвавшимися каплями. Парень подходит к ноутбуку.

«Не ну блед, брядь! Ну как так-то? Он же позже был!»

Смотрит на перчатки, кликает мышью, снова включает ритмы. Видит, что попал в объектив камеры. Машет, улыбается. Пытается нажать на кнопку, выключить, не испачкав камеру, не получается. Пытается снять перчатки – не получается, слишком припотели. Снова пытается выключить, не выходит. Махнув рукой, уходит. Останавливается в дверях.

«Хер с ним, начнем!»

Возвращается. Встает на белый фон, направляет камеру на себя и начинает монолог Экста.

Запись 1.

ЭКСТ. Привет! Приве-е-ет, босота-подписота! Это снова Экст! Сколько не видались? А?

Начинает считать по пальцам, видит, что в перчатках, прячет руки.

ЭКСТ. Черт! Перчи не скинул! Да, извините, что без фрака, но зато прикрыта срака!

Пытается снять перчатки, не выходит.

ЭКСТ. Только не спрашивайте: «Экст, а нахера тебе перчатки?». Что значит зачем? Это мой новый проект! Что за проект? Это сложно, скажем так, я давно не выкладывал видео, потому что попал в творческий тупик, так сказать, сбились ориентиры, или нет, вот так, цель пропала с радаров. Недавно я нашел новый путь, это чисто эксперимент, и на него надо решиться, причем сегодня, ну и плюс рассчитаться с долгами, которые висят уже столько месяцев, вы ведь просто так не отстанете? Да и они тоже. Мы не виделись, что-то вроде шести месяцев, да? Что я делал? Батарейки собирал, например! Я побрился, сделал татуировку, это все поиски себя! Ну, это всё тот же проект! За шесть месяцев отвалилось половина подписчиков, я их правда другим словом называю. Да, не увидел я свои золотые десять тысяч подписотинцев. В общем, отписанты – будьте счастливы и горите в аду. Ладно, дальше я анонсирую! Анонсирую, пока никто не видит. Ха! Вот и прозвучала лучшая шутка, дальше их не будет (Экст отдирает от задника все мемы, стикеры и цитаты, приклеенные к нему: вечное и утомленное лицо Дауни младшего с закатившимися глазами, надпись «Цвет настроения – вставьте своё» и прочее). Я не буду делать стримы, это стремно, не будет подкастов, обзоров, мата будет мало, засера звезд тоже не будет и обмусоливание чужих инстапостов не предполагается, и прочей шлакоты, короче, отписывайтесь. Вообще, этот выпуск, моя самоликвидация, видеокатапульта во внешний мир. Будет откровенно и скучно. Повторяюсь – отписывайтесь. Я надеюсь на пару десятков человек в конце, если останетесь, может, вы меня поймете? Только не думайте, что это уловка какая-то! Если останетесь, ну, тогда спасибо!

Берет ножницы и разрезает перчатки. Уходит из кадра, пьет воду, барабанит на джембе пару рудиментов. Возвращается к камере.

ЭКСТ. Я недавно ел кусок хлеба, черного, горбушку. Знаете, натер его чесноком, посолил, как в детстве, начал есть, ум-м, вкуснятина! Но к концу кусок заплесневел, прямо у меня в руках. Горечь! И мои воспоминания отравлены, теперь мне кажется, что в детстве я ел хлеб с плесенью. Понимаете? Нет-нет, погодите. Ха-ха! Это типа зашквар, да? Если так, то он не последний! Тогда давайте заново? Сначала! Наверное, лучше с детства начать? Ведь там в нас закладывают фундамент, а в кого-то тротиловую шашку! Правда, так на полчаса длиннее, похер, что терять-то? Терять нечего! Мы жили с родителями в шахтерском поселке. Из достопримечательностей у нас на отшибе стоял террикон с отработанной породой, говорят, он был горячий внутри, и если кто-нибудь на него залез, то провалился бы и сгорел в рудных отбросах, но мы вот ни разу не сгорели! Так-то весело было. Бабушка с дедом через дорогу жили, у них хозяйство, куча коров, покос летом. Не понос, а покос! Для городских, у которых гаджеты вместо рук, – это когда ты берешь в руки не смартфон, а палку с железным наконечником, не для селфака, а косить. Заготавливаешь пищу для домашних животных, типа сено, сушеная трава. У неё сказочный запах! Помню его. Помню, отец берет вилами огромную копну сена, поднимает над головой, он без футболки, труха на его спине, а ему хоть бы что, он даже не чешется, у меня так никогда не получалось. Помню, я сам первый раз попробовал закинуть копенку в кузов и пырнул брата вилами в зад.

БРАТ. Ты что творишь рукожопый?

ЭКСТ. Извини, я не специально.

БРАТ. Какая разница? За случайно бьют. Сильно бьют, понял?

ЭКСТ. Да у меня рука соскочила! Извини! Сильно больно?

БРАТ. Соскочила? Вечно у тебя все соскакивает! Отец мне барабан купил, а ты его солдатиком порезал! Убей уже себя, а?

ЭКСТ. Да он…

БРАТ. Соскочил, да? Я в курсе! Меня то отец научил на барабане играть, а ты рукожопый соскочила теперь никогда не научишься!

ЭКСТ. Почему это?

БРАТ. Он сказал рукожопых не будет учить!

ЭКСТ. А ты? А ты тогда виложопый, понял?

БРАТ. Иди сюда, упырюга!

ОТЕЦ. Так, хлопцы, ей-бо, хватит визжать, а ты хватит стонать! Зачем брата травишь?

БРАТ. Да он меня вилами пырданул!

ЭКСТ. Не пырданул, а пырнул!

БРАТ. Ты че меня еще поправлять будешь? Башкой об стенку распластайся!

ОТЕЦ. Почему тебя пырнули, а он ревет?

БРАТ. Вот у него и спрашивай! Я работать пошел!

ОТЕЦ. Давай-давай, поактивнее, надо к ужину успеть! Хватит реветь, а? Как бабешка, ей-бо! Некогда страдать, работать надо!

ЭКСТ. А он… а он… а он.

ОТЕЦ. Аонаонаон! Ты тоже хорош!

ЭКСТ. А он сказал, что ты меня на барабане никогда не научишь!

ОТЕЦ. Ты его разрезал? Значит, тебе не надо! Давай, стонать хорош, и с вилами прощайся! Грабли в руки и падаль собирай!

ЭКСТ. Я всегда хотел, чтобы отец говорил, смотрите, это мой сын идет! Хоть с вилами, хоть с граблями, какая разница? Правда после этого вилы мне в руки не давали, так и ходил с граблями, а в основном гулял с собаками. (смеется) Зашквар? Может быть, но с ними было легче найти общий язык! Вот к собаке я и веду! Бабушкину собаку звали Чара, а мне было шесть, я только в сказках о чарах слышал, а тут собака настоящая. Ча-ра! Она была необычная дворняга, у неё низ живота был иссиня-черный, с запекшимся наростом и крапинками нормальной светлой кожи. Она всегда дышала тяжело и чаще всего лежала на камнях, причем выбирала самые горячие. Я спрашивал у взрослых, что с Чарой, а они говорили, да так, болячка. У меня к тому времени на коленях постоянно были зеленые коросты, я переболел ветрянкой, а однажды отец горлом бутылки выбил ядро фурункула из моей ягодицы, в общем, я знал, что такое болячка, и у Чары было явно что-то серьезнее. Вторую собаку звали Серый. Отгадайте, какого он был цвета? Это был Чарин щенок, который вымахал в три раза больше матери. Злой, агрессивный пес, как только видел кого-нибудь из нас, он ложился на живот и подползал к тебе мелкими шажками, виляя хвостом, особенно старательно к Чаре, к матери, к ней он это делал метров за пятнадцать. Болячка! Я её каждый день разглядывал и чувствовал, как мне щемит внутри, как будто грудная клетка растет, вот тут, где солнечное сплетение. Не знаю, что это было за чувство, наверное, переживание что ли? Мне никогда не говорили, почему я плачу, или смеюсь и почему щемит там где солнышко. Я пытался разобраться, иссиня-черное пятно, с белыми крапинками нормальной кожи, оно было похоже на копию звездного неба, срисованную на собачий живот. Правда, знакомых созвездий там не было, какие-то жуткие сочетания. Сначала я боялся и тыкал её в живот палкой, Чара жалобно скулила, а рядом лежал Серый и скулил еще жалобнее. Потом осмелев, я начал трогать это место пальцем и так каждый день я гладил собаке низ живота, по этому черному наросту, высохшим соскам, а Чара благодарно лизала мне руки и успокоившись, засыпала. Ей было легче, мне так казалось. Серый тыкался мордой мне в колено, смотрел с благодарностью…

ЭКСТ. Что? Что я несу? (смеется) Снова зашквар, да? Только не думайте, что я извращуга какой-то.

ЭКСТ. Нас закидывали на копну сена в кузов и увозили, а собаки бежали следом, но в поселке всегда были раньше нас. Однажды Серый прибежал один, а Чары нигде не было, но что я тогда понимал? Дед сказал, что она потерялась в лесу, мы разошлись по домам, только Серый всю ночь выл и скреб землю, а на утро сорвался с катанки и убежал. Он вернулся к вечеру, весь в глине, мокрый. Скуля, подполз ко мне, но вдруг так злобно зарычал, как никогда раньше и снова умчался, а после этого он на всех кидался, лаял ночами и выл не останавливаясь, разорвал на куски соседскую кошку, ошпаренный какой-то, такой нескончаемый поток агрессии, как будто у него трубу прорвало. Как-то в выходной отец рано уехал на рыбалку, а Серый в тот день куда-то пропал. Ничего я тогда не понимал! Когда я спрашивал о Чаре, что же у неё было, мне сказали – опухоль. Опухоль? Дедушка привез из Казани побег облепихи и он разросся в огромное дерево, правда приносил лишь десяток ягод. В нашем прохладном влажном климате с химпроизводством неподалеку больше и не могло вырасти. Облепиха! Я к тому, что все детство потом путал эти слова: облепиха и опухоль. На дереве была опухоль, а у Чары облепиха. Мне сказали, что такое только у собак бывает.

ЭКСТ. (Смеется) Вы, наверное, сейчас говорите: «Ты что Экст е*анько? Про какие-то поглаживания собак и облепиху топишь». (смеется) Нет, я не конченный. Мне даже люди иногда звонят, девушки. Звонила мне тут одна сегодня, спрашивала, чем я занимаюсь в настоящее время! Что за вопрос вообще такой? Прошлое, вот, перевариваю, каждый день. Ничем говорю, видосы пилю? А? Что? Не-е-ет со стримами завязал, видос досниму, и всё, завтра утром залью посмотришь. Про что? Как всегда, про свою типа жизнь. Зачем? Я не знаю! Высказываться, так полностью, правильно? Может, я еще передумаю, и все порежу нахрен, и вы ничего не увидите! Ладно, надо выбирать, теперь хочу вам ролик показать, с которого начиналось всё!

Включает ролик с ноутбука на экран задника, сам уходит с разрезанными перчатками в ванную, возвращается с коробкой, садится за барабанную установку и тихонько выстукивает ритм.

Запись записи. Видео ЭКСТА.

На экране появляется черно-белое изображение. ЭКСТ сидит за кухонным столом, глаза завязаны, на рот наклеен скотч с надписью «опасность».

Появляется черный экран с белыми титрами, как в немом фильме: «Подписота и неподписанты, вменяемые и неадекваты, сейчас перед вами, в первые в сети произойдет необычный сеанс гипноза, причем ЭКСТ не произнесет ни звука, сделает это в абсолютной тишине».

ЭКСТ начинает качать головой и мычать, не соглашаясь с заявлением титров. Руки в резиновых перчатках снимают повязку, у него в глазах линзы «кошачье око».

Титры: «Э-э-э, а что не так?».

Он показывает глазами на ноутбук.

Титры: «А! Точно! Экст включит трек для лучшей усвояемости гипноза у внушаемого? Внушаемой? вернее… А как лучше назвать?».

Ему развязывают руки, он делает пасы и перед ним выбрасывают курицу, она нелепо машет крыльями, пугается, на стол падает помет, она приземляется в него, поскальзывается и пытается сбежать. Руки тут же протирают всё, аккуратно садят птицу и придерживают её. Он смотрит на курицу, она смотрит на него несколько секунд, потом отворачивается и пытается уйти.

Титры: «Для гипноза необходима музыка».

Он выбирает на ноутбуке песню. Из динамиков слышно:

Черные глаза, вспоминаю, умираю.

Черные глаза – я только о тебе мечтаю.

Черные глаза – самые прекрасные,

черные глаза, черные глаза.

Титры: «Любая курица гипнотизируется под эту песню. Проверено Экстом. Сейчас он заставит её сесть».

Появляется рука с печатью госта на экране. Он под музыку начинает пританцовывать плечами, смотрит на птицу, она на него. Курица садится в позу несушки, собирает крылья.

Титры: «В финале гипноза он заставит курицу плакать».

ЭКСТ делает пасы руками, идет дым, когда он рассеивается, курица связанная лежит на столе. Он выключает песню, включает бой барабанов.

ЭКСТ в комнате ловит ритм из видео и начинает барабанить синхронно.

В видео ЭКСТ вынимает из под стола яйцо и показывает его курице. Она вытягивает шею в его сторону. Он водит им вправо и влево, птица следует за ним взглядом. Тут он резко опускает его к столу и курица закрывает глаза, но удара нет. Она открывает глаза, в это время он бьет яйцом об угол, белок вперемешку с желтком течет по его рукам и столу. Курица смотрит на ЭКСТа, на стол, видно как по куриному глазу бежит слеза. Видео заканчивается.

Титры: «Не забудьте ставить лайки и колокольчики под единственным в мире сеансом куриного гипноза».

Он продолжает тихо бить по барабанам. Чуть слышно говорит в камеру из-за установки, потом идет в кадр.

ЭКСТ. И вот эту пижню посмотрели три миллиона человек. (Смеется) Хотя чему тут удивляться, если видео со вскрытием «киндер сюрпризов» смотрят сотни тысяч. Три миллиона, охереть! А вот, кстати, несколько древнейших, но лучших комментов к этому древнему видео. Мазафакер 2004 пишет: «Это лучший видос на ютьюбе, у меня взорвалась башка, аффтар убей себя об стену». Мазафакер 2004 написал такое длинное предложение, ему наверняка мама помогала. Комментариев, на самом деле, хоть жопой жуй, в основном это: с таким видео пора выпилиться, или автор жгет так, что пора бы уже сгореть, или автор долбае*, это ж надо такое придумать и еще куча высказываний претендующих на остроумие. Очень много комментариев. Поэтому вопрос: Какого хрена так мало подписчиков?! Непонятно! Три миллиона просмотров. Владимир Гольцшмидт охерел бы от такого успеха. Он придумал это в тысяча девятьсот двенадцатом году, больше ста лет назад. Я думаю, что даже такой футурист жизни, как Гольцшмидт выпилился бы из-за таких комментов. Ну вы поняли? Я спи*дил его идею, снял видос и поднял три миллиона просмотров. (Смеется) Дартаньян? Очень Дартаньян! Вы даже не представляете, сколько я поднял бабла с этого. Не очень много на самом деле. Да это не важно, роликов больше не будет! Ну их нахер!

Экст садится к экрану, берет кружку чая, пьет в камеру, улыбается.

ЭКСТ. Один человек задавался вопросом: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить?». Если что, то я пью чай «Детство» (показывает пачку) из китайских грибов. Он расслабляет, успокаивает, тонизирует, делает кости упругими, обостряет зрение, улучшает качество стула, подменяет понятия и… И держит в тонусе! Сойдет! Это были мои последние обязательства, продолжаем.

Экст берет коробку, достает оттуда батарейки, начинает их разрезать и выковыривать содержимое на листок.

ЭКСТ. Химически-активные металлы, это то, что необходимо мне в новом проекте, мне показал это один друг, которого уже нет. Смотрите, у меня совсем не осталось подписчиков, и совсем нет друзей. Понимаете? Они у меня закончились, как сигареты, или вера в искренность, потому что (замешкавшись). Да потому что всем насрать, что ты там думаешь и чувствуешь. Я хотел бы про одного друга рассказать, это важно для полноты картины, хотя опять ухожу от основной мысли. В общем, друг, Витек, мы с ним родились в один день, только я на год старше. Ну и росли вместе, в поселке, купаться там ходили, в лес ещё. Рядом с нами, в соседнем городе два химзавода стояли, метанол там всякий, и до сих пор они стоят, соревнуются, кто кого сильнее отравит. Там вокруг земля серая, а деревья черные, скрюченные, как будто ногтями вцепляются в эту впалую пустошь, а в тридцати километрах наш поселок, мир детства. Однажды мы шли из леса с Витьком и попали под дождь. Под оранжевые облака, не такие как фанта, а такие, грязно-рыжие, как первая вода из-под крана, если её на пару дней отключали. Вот такой дождь был. Мы до ям добежали, это такие сараи на холмах, доски оторвали, спрятались под крышу, но у нас все равно на следующий день волосы начали выпадать. Мне старший брат их руками выдирал, особо не напрягаясь, а Витьку отец. Он у него тогда только освободился, столько задора было, дергал волосы и радовался, как ребенок. Они начали расти, через год, понемногу. Что еще? Траванулись как-то, чем-то вместе и на линейке в школе одновременно упали, только я в гимназии, а он в обычной школе, отлеживались несколько дней в соседних домах. Еще старшеки нас вместе дубасили, деньги забирали. Вот только в тринадцать его машина сбила, а меня нет. Я кстати машин до сих пор боюсь, скорости там, отец меня пытался учить вождению, да только я первую включу и еду, а он кричать начинает.

ОТЕЦ. Теперь, быстрее, на вторую переключай! Сцепление не жги, отпускай!

ЭКСТ. Мне и на первой нравится.

ОТЕЦ. Давай, не тормози! Вон смотри, сосед смотрит! Ты так ей-бо, не научишься ездить!

ЭКСТ. Я ведь уже еду! Рывками, но еду.

ОТЕЦ. Стой! Всё вылазь! Сцепление уже изнасиловал, коробку дергаешь, как на сраном МАЗе, ей-бо, это же Нива! Ни-ва!

ЭКСТ. После этого папа меня за руль не садил. А Витек умел, он отца бухого постоянно на моцике перемещал. Не суть. У нас поселок разбивается шоссе на две части. Полпоселка тут, полпоселка там, там еще за жд что-то было, но мы туда не ходили. Шоссе межгород, областная трасса, а мы на ней гудрон собирали, солнышко греет, он хорошо отдирается, прямо урожай, потом его в тенек и в рот, советская жвачка, Витькин отец показал. Он много всяких штук знал. В общем, мы тогда на дороге этой и тусовались, я пошел из лужи попить, оч хотелось. Если в воду плюнул и харчок расплывается, значит вода чистая, пить можно, – это тоже лайфхак Витькиного бати. Я пью, Витька жеву готовит, слышу прогудело что-то, жухнуло, поворачиваюсь, а Вити нет. Побежал смотреть, он в кювете лежит, – смотрю на трассу, а машины уже почти не видать. Видел, что красная, что классика какая-то, толи шестерка, толи копейка, я тогда не сек, побежал к Витьке, а он встает и хоть бы что.

ЭКСТ. Вить, ты как?

ВИТЬКА. Вот гандон, а!

ЭКСТ. Я номер не заметил, вроде шестерка была, или копейка.

ВИТЬКА. Ты что, это девятка расточенная! Копейка бы рядом со мной валялась. Жеву будешь? Она, правда, в грязь упала.

ЭКСТ. Давай. У тебя что, башка пробита?

ВИТЬКА. Херня! Пошли к дому!

ЭКСТ. Он протягивает мне гудрон в глине. И я его домой веду. Идем, я гудрон жую, а он нет. У него челюсти болели и голова. Он когда жевал, у него начинала кровь капать. Мы подумали и решили жеву выкинуть, все равно уже не в прикол. В больнице сотряс определили, он полежал там, таблы попил, короче нормально. Через месяц уже в футбол гоняли. А пидора этого так и не нашли, ну на классике который, классический пидор, сбил человека и домой покатил. Сейчас бы может в большом городе пошумели из-за подобного, а тогда в деревне заглохло моментально, как мотоблок по весне. Что ещё? Витьку пятнадцать было, а он уже успел с девчонкой побывать, причем она старше его была, а я тогда всё единственную ждал, хм, долбоеб. Так и не дождался. Мы кстати в это время забухали в первый раз.

ВИТЕК. Батя постоянно это бренди берет, к вечеру генералом становится. Становись, равняйсь, вся херня. Давай, будем!

ЭКСТ. У меня отец всегда генералит, он же майор, а как выпьет, сразу обниматься лезет, как маршал.

ВИТЕК. А круто было бы, если бы твой отец за моим гонялся? Как будто в фильмаке каком, с перестрелками, а мы такие дружим, бухаем вместе. И умираем в один день от очередного выхлопа с завода, или от какой-нибудь неизлечимой болезни.

ЭКСТ. От облепихи например?

ВИТЕК. Ну да, быть кислым, та еще болезнь.

ЭКСТ. Это все круто, только мой отец ведь не гоняется, он на преступления ездит, улики ищет.

ВИТЕК. Тоска! Мой тоже в завязе, только вот по бренди угарает. Как бы его не понесло снова! Он мне штуку классную показал. Если внутренность у батарейки с карбидом смешать и попарить в канистре, ну как мы обычно херачим, то приход в два раза больше будет, еще свинца туда залить, он как дробина разлетается. Бомбища! Мы с ним зафигачили так одну, вообще мощь! Бочка на пять метров подлетела, приземлилась уже как ромашка (смеется).

ЭКСТ. Круто! Весело вам?

ВИТЕК. Да ладно, зато твой рядом всегда! Что с барабаном, продвигается?

ЭКСТ. Да никак! Давай, за то, чтобы все были здоровы!

ВИТЕК. Здоровы? Нам что сорок? Давай, будем! Фу! Что-то назад просится! Круто! Наверное, вырвет, а?

ЭКСТ. Вырвет – это не модно! Ты знаешь, что синий кит по-английски Блю вэл?

ВИТЕК. Вот мы сегодня будем блювэл по полной!

ЭКСТ. Ага, засиникитим себе штаны!

ВИТЕК. А может вечером и до Маринки сходим?

ЭКСТ. Не, это твоя тема.

ВИТЕК. Это тема всего поселка, балбес! Вливайся!

ЭКСТ. Я так не могу. Я жду. Давай еще по одной!

ВИТЕК. Ждет он! Так и останешься одуваном!

ЭКСТ. Если останусь одуваном, там меня будут поджидать сорок юных дев! За любовь!

ВИТЕК. Давай, у меня кстати, по алкашке башка перестает болеть, совсем!

ЭКСТ. Круто! Надо чаще накидываться!

ЭКСТ встает, уносит изготовленную примесь и мусор в ванную, возвращается и берет в руки теннисный мяч, он бросает его в темную стену коридора, мяч отскакивает и возвращается к нему в руки.

ЭКСТ. В тот вечер я засиникитил себе новые штаны! Мы еще два года потом футбол гоняли постоянно, нормально, только у него отиты всякие пошли, ещё он с ватой в ухе ходил. Мы его Витька в ухе вата звали, только в одно слово, Витькавухевата, как индейца, ему нравилось! Он вообще тогда выделялся среди нас, худой, смуглый, вата в ухе, не удивительно, что Маринка запала на такого, даже молодого!

ЭКСТ бросает мяч в стену, тот больше не отскакивает, а улетает в темноту.

ЭКСТ. В семнадцать лет он ушел. А я зачем-то остался. У него тогда боли обострились, когда он в больницу попал, голову просветили, а у него там как будто теннисный мяч в голове застрял. Ему операцию стали делать, он уснул, чтобы больше не проснуться. Помню похороны. Его отца тогда уже снова посадили, мама сама все вывозила, мы помогали, ну так, по возможности. Ещё мы с парнями гроб из поселка на кладбище несли, на плечах, как взрослые, четыре километра. Я четвертым встал сзади, сбоку, на голову выше остальных. Помню, Витька, когда он лежал, у него толстый шов был за ухом, как будто гусеница свернулась, или электродом капнули, а из уха кусочек ватки торчал.

ЭКСТ. Прощай, верный друг Витькавухевата!

ЭКСТ. В общем, я несу гроб, а он всей тяжестью на меня давит, плечо режет, а еще идти в ногу не удобно, шаг у всех разный. Километр прошел, понял, что не могу больше, не могу больше нести своего лучшего друга, а тут как раз с горочки пошло, я давай ускоряться, за мной остальные притопили и вся процессия как-то сама собой заторопилась. Даже елочки быстро стали с грузовика кидать. Традиция. Я потом такое же в фильме видел черно-белом, бегущие похороны, только в жизни не смешно. Сестра старшая у Витька вдруг остановилась и закричала.

СЕСТРА ВИТЬКА. Почему все так быстро идут? Почему так быстро несут?

ЭКСТ. И я как последний кусок говна сказал, так тяжело ведь. Она заревела, Витина мама заревела, жена водителя грузовика заревела. Это такие слезы, через уже текущие слезы, когда плотину прорывает. Девятый вал боли, который добивает остатки пристани. Если бы мы остановились, отдохнули и поменяли руки, было бы легче, но было бы странно, поэтому мы продолжали его нести. Меня, правда, поменяли через метров двести, на более достойного человека, но это еще не всё моё падение. В этот день был праздник в городе, – День Шахтера, хотя шахты у нас десять лет назад закрылись, и ни одного шахтера в городе не осталось, все разъехались, но праздник отмечали каждый год, как будто ничего и не было. Я, сучья рожа, ходил по площади и собирал деньги на бутылку водки. Говорил, что потерял друга, мне подавали, я купил и напился в хлам, и засиникитил себе новые штаны. Никому не хотелось меня слушать, давали денег, и тут же уходили, вот всё решение проблемы. На, успокойся. Иди выпей. Такие дела. В общем, либо ты как Серый страдаешь, срываешься с катанки, рычишь на безразличие, и как-нибудь утром тебя нет, либо ты сам как-то из этого говна выбираешься. Никто тебе руки не даст, – сам лезь.