Россия – Украина: забытые и искаженные страницы истории

Из книги архиепископа Георгия Кониского следуют те же выводы, что и из книг других ведущих славянских историков: после Владимира Первого и его старшего сына Ярослава (прозванного в народе Мудрым) начались междоусобные войны и борьба за Киевский трон среди их наследников и потомков, что не могло не привести к разделу Киевской Руси на отдельные княжества, её дальнейшему ослаблению и, в конечном счёте, к 300-летнему татарскому игу.

Вернёмся теперь к изложению исторических событий, кратко обозначенных выше в сочинении Г. Кониского, в той последовательности, которая имела место в правление великого князя Андрея Боголюбского.

Из цитированной выше книги В.О. Ключевского “Курс русской истории” (Т.1, ч.1, лекция XVIII. – С.320 и далее):

“…НОВЫЕ ЧЕРТЫ МЕЖДУКНЯЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ. Никогда не бывало ещё такой беды с матерью городов русских. Разграбление Киева своими (а сегодня – расстрел русскоязычных украинцев своими – А. Г.) было резким проявлением его упадка, как земского и культурного средоточия. Видно было, что политическая жизнь текла параллельно с народной и даже вслед за нею, по её руслу. Северный князь только что начинал ломать южные княжеские понятия и отношения, унаследованные от отцов и дедов, а глубокий перелом в жизни самой земли уже чувствовался больно, разрыв народности обозначился кровавой полосой, отчуждение между северными переселенцами и покинутой ими южной родиной было уже готовым фактом: за 12 лет до киевского погрома 1169 г., тотчас по смерти Юрия Долгорукого, в Киевской земле избивали приведённых им туда суздальцев по городам и по сёлам. По смерти брата Глеба Андрей отдал Киевскую землю своим смоленским племянникам Ростиславичам.

Старший из них, Роман, сел в Киеве, младшие его братья, Давид и Мстислав, поместились в ближайших городах. Сам Андрей носил звание великого князя, живя на своём суздальском севере. Но Ростиславичи раз показали неповиновение Андрею, и тот послал к ним посла с грозным приказанием: “Не ходишь ты, Роман, в моей воле со своей братией, так пошёл вон из Киева, ты, Мстислав, вон из Белгорода, а ты, Давид, вон из Вышгорода; ступайте все в Смоленск и делитесь там, как знаете» В первый раз великий князь, названый отец для младшей братии, обращался так не по-отечески и не по-братски со своими родичами… впервые была сделана попытка заменить неопределённые, полюбовные, родственные отношения князей по старшинству обязательным подчинением младших старшему, политическим их подданством наряду с простыми людьми.

Владимир при Андрее превзошёл богатством и населённостью старшие города своей области. Такое необычное перенесение княжеского стола из старших городов в пригород сердило ростовцев и суздальцев, которые роптали на Андрея, говоря: “Здесь старшие города Ростов да Суздаль, а Владимир наш пригород”. Точно так же не любил Андрей и старшей отцовской дружины… Наконец, желая властвовать без раздела, Андрей погнал из Ростовской земли вслед за своими братьями и племянниками и “передних мужей” отца своего, т. е. больших отцовых бояр. Так поступал Андрей, по замечанию летописца, желая быть “самовластьем” всей суздальской земли. За эти необычные политические стремления Андрей и заплатил жизнью. Он пал жертвой заговора, вызванного его строгостью. Андрей казнил брата своей первой жены, одного из знатных слуг своего двора, Кучковича. Брат казнённого с другими придворными составил заговор, от которого и погиб Андрей в 1174 г.”

По-видимому, это был один из первых, если не первый, заговор с целью убийства великого князя в истории Киевской Руси. Как следует из вышеизложенных исторических источников, борьба за “стол” в Киеве происходила после смерти Ярослава Мудрого почти непрерывно, однако, скорее в форме открытых противостояний, нежели в форме заговоров, тем более, не в “центральном” Киевском княжестве, а в отдаленном Суздальском.

До известной степени условная аналогия с днём сегодняшним в Киеве – это отстранение от власти законно избранного в 2010 г. президента Украины В. Януковича и появление на киевской сцене так называемых “лидеров Евромайдана” и им подобных.

Те исторические персоны XIII–XIV веков, о которых речь в этой главе будет идти далее, по мнению автора, и не только его, с полным основанием могут характеризоваться как выдающиеся хранители, защитники, собиратели, архипастыри Киевской Руси и её наследия – Великороссии, Малороссии и Белороссии.

Прошу извинения у читателя за обширное цитирование фундаментального труда русско-украинского историка Н.И. Костомарова, но, как представляется автору, лучше, чем он, об этих замечательных лицах духовного и светского звания не написал никто. Во времена нынешней “киевской смуты” напомнить об их духовных и ратных подвигах кажется особенно важным.

С.153: “Гл. 8. Князь Александр Ярославич Невский.

XIII век был периодом самого ужасного потрясения для Руси. С востока на неё нахлынули монголы с бесчисленными полчищами покорённых татарских племён, разорили, обезлюдили большую часть Руси и поработили остаток народонаселения; с северо-запада угрожало ей немецкое племя под знаменем западного католичества. Задачею политического деятеля того времени было поставить Русь по возможности в такие отношения к разным врагам, при которых она могла удержать своё существование. Человек, который принял на себя эту задачу и положил твердое основание на будущие времена дальнейшему исполнению этой задачи, по справедливости может назваться истинным представителем своего века.

Таким является в русской истории князь Александр Ярославич Невский.

Отрочество и юность его большею частью протекли в Новгороде. Отец его Ярослав всю жизнь то ссорился с новгородцами, то опять ладил с ними. Несколько раз новгородцы прогоняли его за крутой нрав и насилие и несколько раз приглашали снова, как бы не в состоянии обойтись без него. Князь Александр уже в молодых летах подвергался тому же вместе с отцом. В 1228 году, оставленный со своим братом Федором, с двумя княжескими мужами, в Новгороде, он должен был бежать, не выдержав начавшегося в то время междоусобия – явления обычного в вольном Новгороде. В 1230 году юноша снова вернулся в Новгород с отцом и с тех пор, как кажется, долго не покидал Новгорода. С 1236 года начинается его самобытная деятельность. Отец его Ярослав уехал в Киев; Александр посажен был князем в Великом Новгороде. Через два года (1238) Новгород праздновал свадьбу своего молодого князя: он женился на Александре, дочери Брачислава полоцкого, как кажется, последнего из Рогволодовичей, скоро заменённых в Полоцке литовскими князьками. Венчание происходило в Торопце… Молодой князь был высок ростом, красив собою, а голос его, по выражению современника, “гремел перед народом как труба”. Вскоре важный подвиг предстоял ему.

Вражда немецкого племени со славянским принадлежит к таким всемирным историческим явлениям, которых начало недоступно исследованию, потому что оно скрывается во мраке доисторических времён. При всей скудости сведений наших, мы не раз видим в отдалённой древности признаки давления немецкого племени над славянским. Уже с IX века в истории открывается непрерывное многовековое преследование славянских племён; немцы порабощали их, теснили к востоку и сами двигались за ними, порабощая их снова. Пространный прибалтийский край, некогда населённый многочисленными славянскими племенами, подпал насильственному немецкому игу для того, чтобы потерять до последних следов свою народность. За прибалтийскими славянами к востоку жили литовские и чудские племена, отделявшие первых от их русских соплеменников. К этим племенам в конце XII и начале XIII века проникли немцы в образе воинственной общины под знаменем религии и, таким образом, стремление немцев к порабощению чужих племён соединилось с распространением христианской веры между язычниками и с подчинением их папскому престолу. Эта воинственная община была рыцарский орден крестоносцев, разделявшийся на две ветви: орден Тевтонский или Св. Марии и, позже его основанный в 1202 году, орден Меченосцев, предназначенный для поселения в чудских и леттских краях, соседних с Русью. Оба эти ордена соединились впоследствии для совокупных действий.

Полоцкий князь Владимир, по своей простоте и недальновидности, сам уступил пришельцам Ливонию (нынешние прибалтийские губернии) и этим поступком навёл на северную Русь продолжительную борьбу с исконными врагами славянского племени.

Властолюбивые замыслы немцев после уступки им Ливонии обратились на северную Русь. Возникла мысль, что призванием ливонских крестоносцев было не только крестить язычников, но и обратить к истинной вере русских. Русские представлялись на западе врагами Св. Отца и римско-католической церкви, даже самого христианства (приблизительно так же, как сегодня на западе они представляются агрессорами, захватившими Крым и нависшими над раздираемой конфликтами Украиной – А. Г.).

Борьба Новгорода с немцами была неизбежна. Новгородцы ещё прежде владели значительным пространством земель, населённых чудью, и постоянно, двигаясь на запад, стремились к подчинению чудских племён. Вместе с тем, они распространяли между последними православие более мирным, хотя и более медленным путём, чем западные рыцари. Как только немцы утвердились в Ливонии, тотчас начались нескончаемые и непрерывные столкновения и войны с Новгородом; и так шло до самой войны Александра. Новгородцы подавали помощь язычникам, не хотевшим креститься от немцев, и потому-то в глазах западного христианства сами представлялись поборниками язычников и врагами христовой веры. Такие же столкновения явились у новгородцев с католическою Швецией по поводу Финляндии, куда с одной стороны проникали новгородцы с православным крещением, а с другой – шведы с западным католичеством; спор между обеими сторонами был также и за земное обладание финляндской страной.

Папа, покровительствуя ордену, возбуждал как немцев, так и шведов, к такому же покорению северной Руси, каким уже было покорение Ливонии и Финляндии. В завоёванной Ливонии немцы насильно обращали к христианству язычников; точно также приневоливали они принимать католичество крещённых в православную веру туземцев; этого мало: они насиловали совесть и тех коренных русских поселенцев, которых отцы ещё прежде прибытия рыцарей водворились в Ливонии.

Силы ордена меченосцев увеличились от соединения с тевтонским орденом. Между тем рыцари, по решению Папы, должны были уступить датчанам часть Ливонии (Гаррию и Вирландию), а Папа предоставил им вознаградить себя за это покорением русских земель. Вследствие этого, по призыву дерптского епископа Германа, рыцари и с ними толпа немецких охотников бросились на Псков. Один из русских князей Ярослав Владимирович вёл врагов на своих соотечественников. В 1240 году немцы овладели Псковом: между псковитянами нашлись изменники; один из них, Твердила Иванкович, стал управлять городом от немецкой руки… (Как видим, предшественники нынешних украинских “бандеровцев” – борцов за “незалежность и самостийность” – водились на Руси ещё в XIII веке – А. Г.).

…Новгородцы рассудили, что один Александр может их выручить, и отправили к нему владыку Спиридона. Дело касалось не одного Новгорода, а всей Руси – Александр не противился.

Немедленно отправился он с новгородцами очищать новгородскую землю от врагов, разогнал их отряды, взял Копорье, милостиво обращаясь с пленниками, перевешал, однако, изменивших Новгороду вожан и чудь. Затем он достиг Пскова, освободил его от немцев, отправил в оковах в Новгород двух немецких наместников Пскова.

Оставаясь во Пскове, Александр ждал против себя новой неприятельской силы и вскоре услышал, что она идёт на него. В первых числах апреля 1242 года Александр двинулся навстречу врагам, и у скалы, называемой “Вороний камень” на Узмени, произошла другая битва, не менее знаменитая Невской, известная в истории под названием “Ледовое побоище”. Враги встретились в субботу 5 апреля при солнечном восходе. Увидев приближающихся врагов, Александр поднял руки вверх и громко сказал: “Рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом!”. Битва была упорная и жестокая. С треском ломались копья. Лёд побагровел от крови и трескался местами. Многие потонули. Потерявшие строй немцы бежали; русские с торжеством гнались за ними семь вёрст до Суболичского берега.

С торжеством возвращался Александр в освобождённый Псков. Близ коня его вели знатных рыцарей; за ним гнали толпу простых пленных. Навстречу ему вышло духовенство. Народ приветствовал победителя радостными кликами.

Эти две победы имеют важное значение в русской истории. Правда, проявления вражды немцев с русскими не прекращались и после того, в особенности для Пскова, который не раз вступал с орденом в кровавые столкновения, но уже мысль о покорении северных русских земель, о порабощении их наравне с Ливониею, которое подвергло бы их участи прибалтийских славян, – навсегда оставила немцев. Сами Папы, вместо грозных булл, возбуждавших крестовые походы на русских наравне с язычниками, избрали другой путь, в надежде подчинить себе Русь, – путь посольств и убеждений, оказавшийся, как известно, столь же бесплодным, как и прежние воинственные буллы.

Александр мог оружием переведаться с западными врагами и остановить их покушения овладеть северною Русью; но не мог он с теми же средствами действовать против восточных врагов. Западные враги только намеревались покорить северную Русь, а восточные уже успели покорить прочие русские земли, опустошить и обезлюдить их. При малочисленности, нищете и разрозненности остатков тогдашнего русского населения в восточных землях нельзя было и думать о том, чтобы выбиться оружием из-под власти монголов. Надобно было избрать другие пути. Руси предстояла другая историческая дорога, для русских политических партий – другие идеалы. Оставалось отдаться на великодушие победителей, кланяться им, признать себя их рабами и тем самым, как для себя, так и для своих потомков, усвоить рабские свойства. Это было тем легче, что монголы, безжалостно истреблявшие всё, что им сопротивлялось, были довольно великодушны и снисходительны к покорным. Александр, как передовой человек своего века, понял этот путь и вступил на него. Ещё отец его Ярослав отправился в Орду, но не воротился оттуда. Его путешествие не могло служить образцом, потому что не могло назваться счастливым: говорили даже, что его отравили в Орде. Александр совершил своё путешествие с таким успехом, что оно послужило образцом и примером для поведения князей.

Наши летописцы говорят, что Батый сам приказал Александру в качестве князя новгородского явиться к себе и дал приказ в таких выражениях: “Мне покорил Бог многие народы: ты ли один не хочешь покориться державе моей? Но если хочешь сохранить за собой землю свою, приди ко мне: увидишь честь и славу царства моего”. Александр приехал в волжскую Орду вместе с братом Андреем в 1247 году. Тогда, по смерти Ярослава, достоинство старейшего князя оставалось незанятым, и от воли победителей зависело дать его тому или другому…

…Нам неизвестно, где именно Ярославичи поклонились великому хану, но они были приняты ласково и возвратились благополучно домой. Андрей получил княжение во Владимире, Александру дали Киев; по-видимому, в этом было предпочтение Александру, так как Киев был старше Владимира, но киевская земля была в те времена до такой степени опустошена и малолюдна, что Александр мог быть только по имени великим князем. Вероятно, монголы сообразили, что Александр, будучи умнее других, мог быть для них опасен и потому, не испытавши его верности, не решились дать ему тогда Владимир, с которым соединялось действительное старейшинство над покорёнными русскими землями.

Посещение монголов должно было многому научить Александра и во многом изменить его взгляды. Он познакомился близко с завоевателями Руси и понял, с какой стороны с ними ужиться возможно. Свирепые ко всему, что сопротивлялось им, монголы требовали одного – раболепного поклонения. Это было в их нравах и понятиях, как и вообще у азиатских народов. Чрезвычайная сплочённость сил, безусловное повиновение старшим, совершенная безгласность отдельной личности и крайняя выносливость – вот качества, способствовавшие монголам совершать свои завоевания, качества, совершенно противоположные свойствам тогдашних русских, которые, будучи готовы защищать свою свободу и умирать за неё, ещё не умели сплотиться для этой защиты. Чтобы ужиться теперь с непобедимыми завоевателями, оставалось и самим усвоить их качества. Это было тем удобнее, что монголы, требуя покорности и дани, считая себя вправе жить на счёт подчинённых, не думали насиловать ни их веры, ни их народности. Напротив, они оказывали какую-то философскую терпимость к вере и приёмам жизни побеждённых, но покорных народов. Поклоняясь единому Богу, с примесью грубейших суеверий, естественно свойственных варварскому состоянию умственного развития, они не только дозволяли свободное богослужение иноверцам, но и отзывались с известным уважением о всех верах вообще. Проницательный ум Александра, вероятно, понял также, что покорность завоевателю может доставить такие выгоды князьям, каких они не имели раньше…

…Александр не поехал в данный ему Киев, а отправился в Новгород. Пока он не был старейшим, ещё он ладил с новгородской вольностью. Новгородцы считали себя независимыми от татар, но через два года произошёл на Руси переворот…

…Само собою разумеется, что это событие возбудило гнев властителей Руси. В Орде уже собирали полки наказывать мятежников; Александр поспешил в Орду. Кроме сбора дани, русским угрожала ещё иная тягость: помогать войском татарам в их войнах с другими народами…

…Хан Берке оказался более милостив к русским, чем можно было даже ожидать. Он по просьбе Александра освободил русских от обязанности идти на войну. Александр, однако, прожил тогда в Орде всю зиму и лето, и это заставляет предполагать, что не сразу удалось ему приобрести такую милость для своих соотечественников. Возвращаясь оттуда по Волге больным, он остановился в Нижнем Новгороде, через силу продолжал путь далее, но, приехав в Городец, окончательно слёг и, приняв схиму, скончался 14 ноября 1263 года.

Тело его встречено народом близ Боголюбова и было похоронено во Владимире в церкви Рождества Богородицы. Говорят, что митрополит Кирилл, услыхавши во Владимире о смерти Александра, громко сказал: “Зашло солнце земли русской”. Духовенство более всего уважало и ценило этого князя. Его угодливость хану, умение ладить с ним, твёрдое намерение держать Русь в повиновении завоевателям и, тем самым, отклонять от русского народа бедствия и разорения, которые постигали бы его при всякой попытке к освобождению и независимости, – всё это вполне согласовалось с учением, всегда проповедуемым православными пастырями: считать целью нашей жизни загробный мир, безропотно терпеть всякие несправедливости и угнетения, покоряться всякой власти, хотя бы иноплеменной и поневоле признаваемой”.

Спустя 563 года один из руководителей восстания декабристов, подполковник царской армии Сергей Муравьёв-Апостол перед казнью в Петропавловской крепости в предсмертном “Завещании России” так выразил своё понимание менталитета русского народа: “Рабство – с Богом, свобода – с дьяволом” (Его приводит известный русский писатель и публицист Д.С. Мережковский в своём романе-трилогии “Царство Зверя” (Петроград: Изд. “Огни”, 1918).

Может быть, с кратко описанных выше событий и началось татаро-монгольское иго на Руси, продолжавшееся, как известно, приблизительно 300 лет?

В дни празднования 700-летия одного из наиболее почитаемых русских святых – Преподобного Сергия Радонежского – особенно уместно вернуться к историческим фактам жизни и подвижнической деятельности этого великого Праведника и Труженика. В день его 700-летия (18 июля 2014 г.) автор побывал в Троицком соборе Лавры, где покоятся нетленные мощи Преподобного Сергия и, приложившись к мощам, помолился за спасение России, за упокой душ усопших родных, здравие своей семьи и всех Православных христиан.

Из “Русской истории в жизнеописаниях её главнейших деятелей” Н.И. Костомарова (Кн.1, отдел 1. Господство дома Св. Владимира. Вып.1. X – XIV века. – СПб., 1873 г. – Гл. 10. Преподобный Сергий. – С.195 и далее):

“Монашество после Феодосия продолжало расширяться; где только распространялось христианство, там возникали и монастыри. Одни из них строились и поддерживались князьями и богатыми частными лицами, другие, по образцу, оставленному Киево-Печерским монастырём, созидались отшельниками, которые сначала уходили в пустынные места, а потом славой своих подвигов невольно привлекали к себе товарищей и после обыкновенно делались настоятелями образуемых таким образом обителей. Последнего рода монастыри представляют особенную важность для истории, потому что такие монастыри привлекали население в пустынные места и были одними из главных двигателей русской колонизации. Где являлся монастырь, там около него образовывалось село или даже многолюдный посад; расчищались дикие лесные места, обрабатывались поля, а около некоторых монастырей учреждались ярмарки, образовывалось средоточие промысла и торговли. Вместе с тем пролагались новые пути сообщения. Сами монахи вначале подавали пример трудолюбия и хозяйственности. Благочестивый обычай отдавать монастырям сёла делал монастыри не только религиозными, но и хозяйственными учреждениями. Надобно вообще заметить, что этот обычай, ослаблявший впоследствии строгость монашеской жизни и даже развращавший монастыри, имел в своё время благодетельные последствия: жители монастырских волостей пользовались сравнительно большей безопасностью, так как, с одной стороны, князья, воюя между собою, из религиозного страха нередко щадили их, не щадя других волостей, а при монгольском владычестве монастырские волости находились в наиболее благоприятном положении: ограждённые ханами, насколько исполнялись ханские повеления, от поборов и разорений, монастыри умножались непрерывно; но с половины XIV века умножение их является в несравненно большем размере против прежних времён; на Руси делается заметным сильное стремление к монастырской жизни, и это стремление избирает для себя преимущественно последний из указанных нами способов основания монастырей. Отшельники убегают от людей в дикие места; к ним присоединяются другие; основывается обитель; народ стремится туда на поклонение, возникает около обители поселение; в свою очередь, из этой обители выходят отшельники, удаляются в новые дикие места, основывают там другие обители и также привлекают к себе население и т. д. Этим путём весь дикий, неприступный север с его непроходимыми лесами и болотами до самого Ледовитого моря усевается монастырями, и к ним, как к средоточиям жизни, приливают колонии смелых и трудолюбивых жителей, готовых на тяжёлую борьбу с негостеприимною природою. Независимо от общего аскетического духа, всегда господствовавшего в религиозных воззрениях православной Руси, в XIV столетии были причины, особенно способствовавшие распространению и процветанию монашества…

…Наконец, пример одних увлекал других; усилившееся в XIV веке стремление к основанию монастырей сделалось обычаем на долгое время; оно уже продолжалось и в последующие века, и русская жизнь усвоила себе этот способ колонизации сплошь до XVII века. Этот способ отразился и в истории раскола.

Монастыри оказывали великое нравственное влияние на народную жизнь; многие из их основателей приобрели по смерти повсеместное уважение; толпы народа стекались у их мощей, и это в известной степени способствовало сплочению нравственных сил народа, что в особенности оказывалось там, где святые чествовались не местно, не одною какою-нибудь семьёй, а всею Русью. Такое значение прежде всего имела святыня киевская; после неё второе место занимала святыня московской земли…” (выделено мной – А. Г.).

Как в свете вышесказанного рассматривать сегодняшнюю ситуацию, в частности, положение Киево-Печерского монастыря (Лавры), который, как известно, относится к Русской Православной церкви? Может ли он оказывать сегодня устоявшееся веками “великое нравственное влияние на народную жизнь” и чью? Украинцев? Но, например, Митрополит Каневский и Черкасский Софроний недавно публично заявил, что русскоязычные украинцы, тем более живущие в России, являются предателями своей Родины. Русских, живущих на Украине, которых пытаются сделать изгоями и заставить уехать из страны? А как расценить бюрократические проволочки, не позволяющие 280 большегрузным транспортам из России с остро необходимым продовольствием, водой и медикаментами для осаждённых Донецка и Луганска попасть к месту назначения для оказания помощи погибающему населению? То же касается и тяжелобольных детей, которых с каждым днём всё труднее вывезти из Донецка и Луганска в Россию на лечение.