Вампирия

Леонид Овтин

Вампирия

1

Николай вел свой «ленд ровер» аккуратно, лавируя на небольших ухабах и маневренно сворачивая на крутых поворотах. Ольга, притомленная после ночной гулянки, в своем привычном полудепрессивном настроении, дремала, откинувшись на спинку сиденья.

Когда Николай свернул к кладбищу, Ольга открыла глаза и с легкой тревогой начала вглядываться в кресты и памятники.

– Вон, прямоугольник с заостренным углом. – Сказала она Николаю, указывая сквозь лобовое стекло на громоздкий памятник.

– Да, красивый прямоугольник.

Самодовольная улыбка и отстраненный тон голоса молодого человека взбесили Ольгу. Она раздраженно хлопнула по бардачку и с шумным вздохом выкрикнула: – Дело не в том, что красивый!

– А в чем? – сдержанно спросил Николай, уже привыкший к истеричному поведению своей девушки.

– Помнишь, я тебе говорила?

– Да помнить-то я помню. – Недовольно и не сразу ответил молодой человек. – Но вот только рисковое это дело, Ольга. Ты ж сама понимаешь…

Успокаивающе-снисходительная улыбка и приятный тон бархатного баритона успокоили рассерженную девицу.

– Кто не рискует, тот не пьет. А я – пью, хоть и редко. – Ольга говорила совсем спокойно, но в ее глазах играли какие-то недобрые огоньки. Зная, что Николая это немного пугает, она взъерошила его волосы и, томно улыбнувшись, спросила с придыханием: – Правда, Коля?

– Правда, Оля. – Ответил Коля, зная, что другой ответ вызовет у его невесты бурю негативных эмоций. – Только вот как бы это рискнуть без морального ущерба. Социальный – так это болт с ним. А вот моральный…

Оля брезгливо поморщилась: ее жених такой щепетильный, такой благочестивый, и такой мелочный. Знает, что могилы никем не охраняются, если, конечно, не считать полуживого старика, который постоянно спит в полуразваленной хатке неподалеку от кладбища. Так этому «кадру» можно просто дать на бутылочку, или, если он вдруг не употребляет такового, просто оглушить на время электро-шокером. А если сюда заглянет кто-нибудь из деревенских жителей и случайно увидит Коляна, вскапывающего могилу, так можно сказать, что он из какой-нибудь инстанции, которая проверяет землю на вредность: мол, в городе близ этой деревни началась эпидемия, а причина – в кладбище, поэтому и исследуют землю в городе и в самой деревне. А почему именно вскапывают землю этой, так сказать, хорошо приметной могилы?.. Да потому что большие памятники, изготовленные из дорогого материала, при соприкасании с землей образуют некую вредность, и так далее, и тому подобное.

Остановив автомобиль у одной из самых неприметных могил, Колян заглушил мотор и вопросительно посмотрел на свою невесту: – И какой у вас план, Ольга Евгеньевна?

– Я думала, мы его вместе составим. – Воодушевленно, уже безо всякого намека на истерику, ответила девушка. – Вообще-то идея должна исходить от мужчины. Правильно?

– Правильно. – После недолгого раздумья ответил молодой мужчина. – Я считаю, нужно походить по хатам – поспрашивать, кто похоронен под могилой такой-то или эдакой-то. Чтобы просто зарисоваться в деревне. – Выдержав театральную паузу в надежде увидеть в лице своей возлюбленной признаки негодования или хотя бы легкого недоумения, молодой человек продолжил: – Просто зарисоваться – чтобы в случае чего никто не считал, что мы скрытно действовали. Те, с кем мы поконтачим, подтвердят, что мы намеренно интересовались кладбищем, не желая ни от кого скрыть нашу заинтересованность. Соответственно, наши отговорки – типа мы по поручению какой-нибудь «шишки» роем могилу ради того, чтобы взять кости, или то, что от них осталось… Если от них еще что осталось…

Ольга прыснула смехом. Жених беззвучно поддержал ее, после чего продолжил: – Взять, в общем, материал на экспертизу – чтобы доказать той «шишке», что это ни его родственник захоронен в этой деревне. Вот такая у меня идея.

– Не плохая идея. – Безо всякой иронии и смеха ответила Ольга. Она вдруг стала не на шутку серьезной и вдумчивой. Идея Коляна ей, безусловно, понравилась. Она была ничуть не хуже ее идеи – со ссылкой на вредность земли и гранитных памятников.

– Только вот если кто вызовется помогать нам копать?.. Или, еще хуже, вызовет милицию, или какого надсмотрщика, или еще какую-нибудь помехующую помеху…

– Предоставь это мне. – Решительно заявила Ольга, с усмешкой глядя на удрученный взгляд своего суженого.

Изящная ладонь девушки легла на крепкий загривок Николая. Тут же его лицо, уставшее от беспокойства по поводу морального ущерба, воодушевилось. Губы молодых людей слились в долгом сочном поцелуе. За этот сравнительно недолгий период ручка Ольги расстегнула пиджак Коляна и полезла ниже.

– Давай-ка переместимся назад. – Предложил Николай, уже до предела возбужденный от шалостей своей будущей жены.

– Нет, я хочу возле могилы. – Прошептала Ольга, стаскивая одной рукой пиджак с Коляна, а другой – расстегивая ему рубашку.

– Не надо, Оленька. – Умоляюще пропел Николай, нежно массируя тонкую шейку своей девушки.

– А я хочу! – Беззлобно, но жестко настаивала Ольга. – Здесь никто не ходит, не боись.

Ничего не поделаешь; если женщина просит, надо делать. Тем более, если просит женщина такого склада характера, как Ольга. Неподчинение в подобных случаях карается непомерным гневом и угрозой разорвать отношения. А подобных выходок Николай уже натерпелся.

Однажды, когда они вместе с Ольгой и его друзьями праздновали его двадцать пятый день рождения, Ольга, уже будучи в состоянии заметного алкогольного опьянения, уставшая от долгого и активного общения с гостями, во всеуслышание заявила, что ее любимый мужчина должен в конце празднования своего юбилея устроить сексуальную оргию. На вопрос товарищей: «Почему именно оргию?» ответила: «Потому что двадцать пять лет – это четверть века, который мужчина уже прожил».

Гости не протестовали: все хорошо знали норов Колиной зазнобы. Но оргии все же не случилось. На следующий день, узнав, что оргия не состоялась благодаря вмешательству Николая, Ольга закатила ему истерику и ушла жить к маме.

Через полтора месяца она вернулась, мягко упрекнув Николая в том, что он сам был причиной ее ухода. С тех пор прошло уже четыре года. И практически каждые полгода из этих четырех лет Ольга выкидывала подобные фокусы. И всегда основанием для этих выходок была, как думала сама Ольга, чрезмерная сексуальная зажатость ее мужчины.

2

Выходя из леса, Владимир Полешук приметил незнакомую иномарку на территории близлежащего кладбища. Это была однозначно нездешняя машина. Всего иномарок в деревне было двенадцать штук. Полешук знал их, так же как и знал их хозяев. «Ленд ровера» не было ни у кого. Владимир бы и не заинтересовался этим автомобилем, если бы тот не стоял одним колесом на площади неогороженной могилы. Жители Сосново никогда не позволяли себе таких неаккуратностей.

Владимир возвратился в лес, спрятал корзину с грибами в ягодном кустарнике, и решительно направился к сторожке, в которой должен был находиться сторож кладбища. «Должен был» – потому что этого сторожа как будто и не было на кладбище. Он либо спал глубоким сном, либо просто бродил недалеко в лесу. На замечания жителей Сосново по поводу его отсутствия, престарелый Яким отвечал, что собирает грибы – так как на нищенскую зарплату сторожа не может купить нормального кушанья. Никто ему не верил – так как не раз видели его в лесу безо всяких грибов, но с бутылкой дымчато-белой жидкости. Но и спорить с ним никто не хотел – таким тихим и безобидным был сторож Яким.

Стукнув ладонью по иссохшей деревянной двери сторожки, Полешук подождал полминуты. Затем дернул дверь. Дверь не поддалась.

– Яким Васильич, ты что, уже на рабочем месте «зеленого змия» потребляешь?

Ответа не последовало. Вполне может быть, что старик отошел в мир иной. Как никак уже под восемьдесят, да и здоровье не ахти. Но чего-то не хотелось Владимиру Полешуку верить в это. На то было две причины. Первая – не было никакого предчувствия, какое у него обычно бывает, если в деревне кто-то приставляется. Вторая – «ленд ровер», хозяева которого могли задобрить Якима деньгами и отправить погулять по лесу. А отправить гулять сторожа кладбища у хозяев могла быть только одна причина. Среди жителей деревни бытовал слух, что на этом кладбище покоятся тела с драгоценностями, за которые можно получить баснословные деньги. Сам Полешук в это не верил, но он твердо знал, что в это верят молодые люди из близлежащих городов. Не исключено, что именно сейчас они и решили попытать счастья – то есть, исследовать могилы на предмет драгоценностей.

Вынув из кармана штанов перочинный нож, Владимир поковырял им в замочной скважине. Замок не поддавался. Он вспомнил слова сторожа: «Сторожка – пни и развалится, а замок никакой отмычкой не откроешь. Хош – убедись практически…» Сейчас Владимир убедился в этом практически. Пинать сторожку, чтобы развалить ее, не хотелось. Во-первых, ее можно реконструировать; во-вторых, там все-таки может находиться вусмерть пьяный (или того хуже – мертвый) Яким.

Приглядевшись к иномарке, и не увидев в ней никого, Полешук задумался. Раз хозяев нету в машине, – значит, они должны быть возле нее, или хотя бы неподалеку. Что они могут делать неподалеку? Конечно, прицениваться к захоронениям!

Сделав несколько шагов в направлении к «ленд роверу», Полешук застыл на месте. Стоны, похожие на уханье совы, не на шутку напугали его. Причем, стоны эти доносились не сверху, а с земли, и принадлежали, судя по всему, двоим людям разного пола. С трудом убрав с лица брезгливо-тревожную гримасу, Владимир начал прислушиваться. Быстро определив, откуда доносятся эти непонятные звуки, мужчина продолжил путь.

Пройдя метров сто, он снова остановился. На этот раз остолбенеть его заставила следующая картина. Прямо возле могильной плиты стояла молодая пара, слившись в горячем поцелуе. Полешук не понимал, каким это надо быть горячим, чтобы наслаждаться любовными утехами на самом кладбище – где душа и разум должны быть либо умиротворенными, либо в трауре.

Брезгливо отвернувшись, Полешук побрел в обратном направлении. Подойдя к сторожке, он зашел за нее – чтобы молодые люди, случайно заметив его, не чувствовали себя очень неуютно. В том, что даже таким бесстыдникам свойственна стыдливость в самые пикантные моменты, Владимир сильно сомневался, но не исключал. Не исключал вовсе не потому, что считал их морально устойчивыми, а потому что сам видел, как именно такие пикантные моменты заставляют взяться за ум таких, казалось бы, пропащих личностей, как Яков Никитин и Полина Глушко. Один был беспробудным пьяницей, по уши завязшим в долгах; другая – продажной девкой. Случай, который заставил их вернуться к нормальной жизни, схож с этим, – с той лишь разницей, что сейчас молодые люди остались незамеченными.

Почему вспышка стыда заставила стать Яшку и Полинку нормальными людьми, – неизвестно. О том, что они бесстыдно предавались разврату возле дома Полинки, забыли. Вернее, просто не вспоминали. Не вспомнили об этом даже отъявленные любители посплетничать, когда напились в дрезину на свадьбе Полины. О грешке Якова не вспоминают по другой причине – сейчас он занимает должность бригадира автослесарей на сельском заводе, в котором буквально год назад числился слесарем.

Неспешно выкурив сигарету, Полешук осторожно выглянул – чтобы посмотреть, не закончили ли молодые люди свою оргию. Молодые люди уже не предавались разврату, но еще не были готовы к общению. Молодой мужчина не спеша застегивал брюки, а его спутница беспечно курила, привалившись спиной к гранитному памятнику.

Закурив очередную сигарету, Владимир выждал несколько минут. Затем вышел из-за сторожки, стараясь придать вид человека, прошедшего порядочное расстояние, и пошагал к молодым развратникам. Парень, заметив идущего человека, встрепенулся, остановился, не дойдя до своего автомобиля несколько шагов. Молодая женщина, ничуть не замедляя шаг, снисходительно взглянула на нежданного гостя, что-то шепнула своему мужчине, и спряталась в «ленд ровере».

– Здравствуйте! – Агрессивно протянул молодой мужчина, когда незнакомец приблизился к нему на расстояние нескольких шагов.

– Здравствуйте, молодые люди. – Полешук попытался добродушно улыбнуться, но у него это плохо получилось. Вместо улыбки получилось что-то вроде нагло-обиженной ухмылки. – Вы Якима не видали?

– Какого Якима? – Николай продолжал изображать из себя надменного мужлана, готового в любой момент к рукопашной схватке. – Сторожа что-ли?

– Сторожа, сторожа. – Как можно спокойнее ответил Полешук, резко укорачивая расстояние между собеседником. – А вы чего так недобро со мной разговариваете?! Али вы новый хозяин кладбища?! Может, я виноват, – на вашей территории без дозвола!

– Нет-нет, – немедленно ответил Николай, потупив взгляд. – Просто я немного не в духе.

– Я тоже! – Полешук злобно сверкнул глазами. – Может, раскинем здоровьице?!

Владимир тут же пожалел, что дал своему гневу вылиться наружу. Ростом этот молодец ему уступает, но телосложением немного превосходит. В молодости Полешук занимался боксом, и не раз видел, как крепкие парни среднего роста на ринге давали фору длинным «сухарям» вроде него. Не исключено, что он одолеет этого зарвавшегося мужичка, но надо будет очень постараться. Кроме того, Полешук опасался, что об этой драке узнают селяне. А прослыть кладбищенским дебоширом в сорок восемь лет – это позор. Страшный позор!

– Неудобно при даме. – Николай хищно улыбнулся.

– Это правильно. Да я и не хотел. Ты извини, погорячился. А погорячился – потому что вы немного не уважаете кладбище. Понимаешь?

– Не совсем.

– У нас на кладбище машины ставят возле могил, а не на самой могиле. Это признак крайнего неуважения к покоящимся. Ну, я думаю, мы друг друга поняли?..

– Поняли, конечно, о чем разговор. – Николай душевно улыбнулся нежданному гостю – в надежде, что тот сейчас же направится к воротам кладбища. Но селянин и не собирался уходить. Он стоял по стойке смирно, и всем своим видом показывал молодому человеку, что не тронется с места, пока тот не исполнит его настоятельную просьбу.

– А если хотите, можете вообще покинуть территорию кладбища… – вкрадчиво добавил Полешук.

Николай, мгновенно сменившись в лице, юркнул в машину, завел мотор. «Ленд ровер» медленно развернулся на месте, и направился в сторону кладбищенских ворот. Полешук, идя вслед за иномаркой, наблюдал за молодыми людьми. Спутница водителя иномарки почему-то была до предела возмущена, она что-то кричала и молотила его по плечу. Ее поведение вызвало у селянина вспышку глупого смеха.

3

Немного успокоившись, Ольга помолчала несколько минут, а затем принялась снова выражать свои эмоции – в этот раз уже без рукоприкладства и менее эмоционально.

– Не, ну то, что деревня – это понятно! Но на кладбище мог бы прийти в чем-нибудь получше. Не зря же говорят: деревенщина ты!

– Да, что есть, то есть, – с меланхолической ухмылкой поддержал ее Николай, и тут же заметил, как Ольга снова изменилась в лице. От чего? Неужели сейчас последует новая волна криков, упреков и молочений по телу?!

– Черт! – взвизгнула Ольга, прикладывая ладонь к покрасневшему лицу. – Я же забыла там своего маленького!

Женщина не сходила с ума. Она просто вспомнила, что забыла на кладбище свой мобильный телефон. Порывшись в сумочке, и, не найдя там желаемой вещи, Ольга велела своему жениху разворачиваться и ехать обратно.

Въехав на территорию кладбища, Николай к своей радости не увидел там «деревенщину». Он очень этого не хотел. Получилось бы, что он струсил его при своей будущей жене, а теперь исподтишка, выждав некоторое время, вернулся обратно… Нет, это совсем не по-мужски. Кроме того, этот селянин начал бы подозревать их в шпионстве, воровстве, и прочей глупости, и ему пришлось бы оправдываться перед ним… А это не то, что не по-мужски, это вообще глупо и низко. А сказать, что приехали за мобильником, который забыли у могилы – это бы вряд ли помогло… Глупый мужик (все деревенские жители почему-то считались у него глупыми) мог бы все равно заподозрить, что они специально забыли аппарат – чтобы вернуться в надежде, что он уже ушел, и не будет мешать их грязным делам.

Подъехав к сторожке, Николай остановил машину и как можно нежнее попросил Ольгу: – Ты иди за «своим маленьким», а я свечи посмотрю… Не буду же я в машине рыться возле могилы…

К его удивлению, подруга даже внешне не возмутилась. Подождав, пока Ольга отойдет на приличное расстояние, Колян направился к могиле, что находилась неподалеку от сторожки. Эту могилу он отметил еще когда первый раз въехал на кладбище. Могила немного отличалась от других. Она была по-старинному оформлена – памятник с портретом на манер начала двадцатого века. Сам памятник тоже – судя по внешнему виду – поставлен лет сто назад. Табличка с именем и годами жизни тоже была блеклой, но вся эта невзрачность и готический стиль оградки придавали всей могиле некую величественную и вместе с тем пугающую красоту.

Интерес Ольги и Николая к старым кладбищенским памятникам деревни Сосново был основан на простой меркантильной потребности. Один товарищ Николая как-то сказал, что на кладбище Сосново похоронены богатые люди. Причем, похоронены они с украшениями и прочими дорогущими принадлежностями. Товарища, который это говорил, звали Костя. Разговор случился на вечеринке, в ночном клубе «Энергия». Можно было подумать, что разговор и не заслуживает особого внимания, если бы его не говорил Костя. Костя тогда был трезвым. Кроме того, это был один из тех товарищей Коляна, которые чураются подобных вечеринок, а посещают их просто из солидарности, так сказать, чтобы друзья не подумали, что те считают их социально нездоровыми личностями.

Костя так и сказал: «Некоторые покойники… Очень старые!.. Похоронены с перстнями, кольцами, кулонами, которые стоят черте-сколько». Николай, который был уже не совсем трезв, хотел уточнить, сколько могут стоить эти дорогие побрякушки, но Ольга, хоть и была уже в более тяжелой стадии опьянения, ткнула ему пальцем в ребро и незаметно шепнула на ухо: «Тише! потом уточнишь у Кости – что к чему!..»

Николай внял совету своей пассии. На следующий день он пришел к Косте – чтобы одолжить денег на опохмел, и, как бы невзначай, спросил: «А что ты там вчера нам втюхивал?.. Кто-то нашел в деревне покойников с дорогими украшениями?». Костя сначала не хотел вдаваться в подробности, сославшись на то, что вчера тоже был немного подшофе и позволил себе немного анекдотических разговоров, но – по глазам товарища – понял, что тот глубоко сомневается, что его товарищ, психиатр, которого знают как одного из лучших специалистов, позволяет себе нести околесицу. Пришлось рассказать Коле правду.

Правда заключалась в том, что в деревне Сосново действительно есть «ценные» могилы, которые отличаются от «дешевых» сильной потертостью и старинной фактурой. Костя в сущности повторил свои вчерашние слова. Только добавил, что похищать эти ценности лучше очень осторожно. Когда Колян, зачарованный рассказом товарища, изобразил на своем лице нечто вроде презрительно-лукавой усмешки,

Костя пояснил: «Сторож там – полутруп. Это да. Но такое хищение карается очень жестко. А похитить «клад» – вполне реально, только сложно. Никто не знает… или почти никто… но кладбище – практически сквозное»

Николай понимал, что значит «кладбище – почти сквозное». Он также понимал, что может получить за это хищение солидный срок. Но все-таки решился на преступление. Решился – потому что работа патологоанатома ему уже порядочно осточертела. А деньги были нужны. Не просто нужны. Крайне нужны. На свадьбу, которую нужно сделать в лучшем ресторане, с лимузином, и пригласить не менее сотни гостей. На дом – загородный, пусть не двухэтажный, но со всеми удобствами, дубовыми полами, садом и – хотя бы маленьким – тренажерным залом. На собаку – если не на ротвейлера с родословной, то хотя бы на красивую собаку крупной породы. И на ребенка – на вещи, на игрушки, на «элитный» детский садик, на комнатку, в которой его отпрыск будет чувствовать себя очень комфортно. И, конечно же, на Ольгу… На что конкретно Ольге нужны деньги, Колян не думал. Он был уже не так молод, чтобы не знать, что таким как Ольга нужна безграничная сумма денег.

4

Выйдя за пределы кладбища, Владимир Полешук снова направился в лес. Он шел туда, чтобы просто затаиться и понаблюдать за дальнейшими действиями молодой пары. Что-то подсказывало ему, что они вернутся, если не сразу, то спустя некоторое время. Так и случилось. Спустя буквально десять минут, «ленд ровер» снова двигался в направлении кладбища.

Подождав, пока черная иномарка въедет на территорию кладбища, Владимир решил пойти посмотреть – правильно ли этот «морячок» (так он мысленно окрестил Николая – за широкие плечи и мускулистый торс) поставил автомобиль, или нет. Если черная машина снова стоит за чертой могилы, – держись, молодой моряк!..

Полешук вышел из леса и решительно направился к кладбищу. Когда он прошел метров сто, какой-то звук – нечто среднее между приглушенным криком и ворчанием зверя – остановил его. Владимир оглянулся назад, и увидел высоченного мужика, идущего в его направлении неуклюжей походкой. Человек был намного выше среднего роста, атлетически сложен. Он прихрамывал на одну ногу. Правая рука человека была согнута в локте – будто он нес что-то подмышкой, а левая – будто парализованная – болталась вдоль торса.

При виде верзилы Полешук тяжело вздохнул. Этот его вздох не был вызван ни страхом, ни каким-либо дурным предчувствием. Владимир так вздохнул – потому что этот высоченный атлет напомнил ему нелепый и страшный случай, в котором этот верзила принимал прямое участие.

Случай произошел примерно год назад. Была душная звездная ночь. Два селянина – Артем Ухарев и Алексей Елопов – собрались поживиться сокровищами «дорогих» могил. О кладбищенском стороже Артем позаботился заранее – вечером напоил его зельем, которое позволяет – по словам самого Артема – и спать хорошо, и звуки шагов слышать. «А звуки шагов слышать надо, – уверял Ухарев сторожа, щедро наливая тому полную кружку «зелья». – Кладбище иногда обзаводится нарушителями. Если ты их, дядя Яким, словишь, тебе премию дадут»

Два товарища-расхитителя на всякий случай дернули дверцу сторожки. Дверь, как ожидалось, оказалась заперта. Тогда один из друзей сильно стукнул в дверь ногой – глухо. Все, как и должно быть, – сторож спит. Свобода. Удовлетворенно перемигнувшись друг с дружкой, расхитители приступили к делу.

Артем, уже поднаторевший в этом грязном деле, быстро докопался до гроба и начал вскрывать крышку. Елопов тем временем стоял на стреме. Ночью все спят. Раньше четырех утра никто не гуляет, не считая одуревшей молодежи. Но и те не заходят на кладбище – потому что после дискотеки уже еле доходят до своих домов, а дискотека – более чем в десяти километрах от кладбища. О том, что дядя Яким наблюдает за ними из-за ворот кладбища, мужики, конечно же, не догадывались.

Старик Яким видел все – как внезапно невесть откуда появилось чудище выше двух метров ростом, как оно бросилось на Алексея Елопова… И как Артем Ухарев, глядя из могилы на товарища, которого вздымает кверху высоченный урод, не мог пошевелиться, а потом – когда Алексей был со всего размаху нанизан на острые штыри оградки, в ужасе долго кричал.

Старик Яким специально не шел на помощь молодым людям, хоть и знал, как справиться с верзилой. Это был раб барина Ясенева, человек могучего телосложения и исполинского роста. Имени его не знал никто. Его привез из города барин Ясенев, прозванный барином за то, что двухэтажный особняк, заметно контрастирующий среди рядов одноэтажных хат, большинство которых было деревянными и имели не более двух, а то и вовсе одной, комнат. Ясенев наверняка знал как зовут человека, но называл его просто «негр», хоть у того и отсутствовали все внешние признаки афроамериканца.

Все в деревне также звали раба-исполина негром. Негр практически не разговаривал. Внешне он был не похож на человека с психическими отклонениями, но о том, что они у него были, узнали почти сразу, как Александр Захарович (так звали барина Ясенева) привез его. Негр жил в хлеву – это было видно с соседних дворов. Пил и ел он тоже в хлеву. Часто получал от хозяина выговоры – в виде криков и легких пинков. Нормальный человек, разумеется, не может вести такой образ жизни. Также нормальный человек не сможет оставаться безответным, когда его за малейшие огрехи поносят последними ругательствами и не чураются рукоприкладства.

Негр не только был безответным, но и был у барина Ясенева вместо сторожевой собаки. Он не лаял, не кусался, но при слове «фас» энергично подходил к забору и заунывным сиплым басом требовательно спрашивал: «Кто?» И сразу же, не дожидаясь ответа, открывал ворота. Если там оказывался человек, Негр бесцеремонно хватал его за одежду и отбрасывал подальше от ворот. Если за воротами не оказывалось никого (это бывало часто: любители одалживать деньги исчезали, услышав, как «барин» кричит своему «псу» "фас"), исполин зачем-то хлопал ладонями по калитке (толи в отчаянии, если таковое вообще может быть у таких как Негр, толи просто какой-то условный рефлекс) и возвращался в хлев.