Иродиада

Многие беседовали, стоя посреди залы, и от пара дыханья и дыма светильников в воздухе образовалось нечто вроде тумана. Фануил проскользнул вдоль стены. Он только что снова произвел наблюдения над небесными созвездиями; но не подвигался в направлении тетрарха, страшась выпачкаться в масле, что для ессеев было великим осквернением.

Вдруг послышались удары в ворота замка. Народ узнал о заключении Иоаканама. Люди с факелами в руках карабкались вдоль тропинок; темные массы кишели в оврагах – и от времени до времени поднимались протяжные вопли:

– Иоаканам! Иоаканам!

– Он всему помехой, – сказал Ионафан.

– Не будет доходов, деньги переведутся, если ему позволят продолжать, – толковали фарисеи.

И отовсюду неслись упреки, жалобы.

– Защити нас, тетрарх! Пора покончить с этим человеком! Ты отступаешься от веры! Ты безбожник, как все Иродово племя!

– Меньше, чем вы! – возразил тетрарх… – Мой отец соорудил ваш храм[42]!

Тогда фарисеи, сыновья изгнанников, сторонники Маттафии[43], начали упрекать тетрарха в преступлениях его семейства.

У иных из этих людей черепа были заостренные, взъерошенные бороды, слабые и как бы злые руки; у других – курносые рожи, круглые, выпученные глаза: они смотрели бульдогами. Человек двенадцать писцов и иерейских слуг, кормившихся остатками жертвоприношений, подбежало к самому помосту, обнажив ножи, – они грозили Антипе, который продолжал держать им речь, между тем как саддукеи неохотно и слабо заступались за него. Он увидел Маннаи и знаком повелел ему удалиться. Вителлий являл вид равнодушный, как бы давая знать, что все это до него не касается.

Оставшиеся на триклиниуме фарисеи пришли вдруг в неистовую ярость: они разбили вдребезги стоявшие перед ними блюда. Им подали любимое кушанье Мецената[44] – жареного дикого осла под соусом, а они гнушались этим мясом, как нечистым.

Авл глумился над ними, напоминая им ту ослиную голову[45], которую, по слухам, они считали святыней. Много других обидных слов высказал он по поводу их отвращения к свинине. Вероятно, они потому так ненавидели это животное, что оно убило их Вакха[46]; и они все, конечно, были пьяницы, так как в их храме была найдена виноградная лоза, вычеканенная из золота[47].

Священники не понимали его слов. Финеас, родом галилеянин, отказался перевести их. Тогда Авл разгневался безмерно, тем более что «Азиат», перепугавшись, исчез. Обед не нравился Авлу: кушанья были грубые, недостаточно приправленные. Он, однако, успокоился при виде блюда из хвостов сирийских баранов, настоящих комков жирного сала.

Все эти иудеи, их поступки и нравы казались Вителлию гнусными. Их бог уж не тот ли Молох, думалось ему, алтари которого ему попадались по дорогам? Принесенные в жертву малые дети пришли ему на память, вместе с тем сказанием о неведомом некоем человеке, которого будто бы тайно откармливали эти иудеи. Его латинское сердце с негодованием отвращалось от их нетерпимости, от их иконоборной ярости, от их звериного упорства. Проконсул собирался уже удалиться… Но Авл не хотел встать с места.

Спустив свою хламиду до самых бедр, он лежал, распростертый перед целой грудой мяс и яств. Он до того был пресыщен, что уже ничего есть не мог, – но не в силах был оторваться от всей этой благодати.

Возбуждение толпы все росло. Возникали мечты о независимости, вспоминалась древняя слава Израиля. Не подверглись ли все завоеватели небесной каре? Антигон[48], Красс[49], Вар[50]…

– Негодяи! – воскликнул вдруг проконсул.

Он понимал по-сирийски – и держал при себе толмача только для того, чтобы дать себе время приготовить ответы.

Антипа поспешно достал медаль императора – и сам, с трепетом на нее взирая, показывал ее толпе со стороны лицевого изображения.

Но тут внезапно раскрылись створчатые двери золотой трибуны – и при ярком блеске свечей, окруженная рабами, гирляндами из анемон, появилась Иродиада. Ассирийская митра, прикрепленная подбородником, спускалась ей на лоб. Перекрученные кудри рассыпались вдоль пурпурного пеплума, прорезанного во всю длину рукавов. Каменные чудовища, подобные тем, что находились в Аргосе, над сокровищницей Атридов[51], вздымались по обеим сторонам дверей, и, стоя между ними, она уподоблялась Цибеле, сопровождаемой ее двумя львами. С вышины балюстрады, которая царила над тем местом, где находился Антипа, она, держа в руке плоский кубок, громко закричала:

– Да здравствует цезарь!

Вителлий, Антипа и священники тотчас подхватили этот крик. Но в это мгновение с конца залы пробежал гулкий говор изумления, удивления… Молодая девушка вошла в залу.

Под голубоватым вуалем, который закрывал ей голову и грудь, можно было различить полукруглые линии ее бровей, ее халкедоновые серьги, белизну ее кожи. Схваченный на талье золотым поясом, четырехугольный кусок шелковой ткани переливчатого цвета лежал на ее плечах; черные шальвары были усеяны изображениями мандрагор, и, небрежно и лениво постукивая своими маленькими туфлями из пуха райской птицы, она тихо подвигалась вперед.

На самом верху помоста она сняла свой вуаль. Она походила на Иродиаду в молодости. Потом она стала танцевать.

Она переставляла ноги одну перед другою, под лад флейты и пары кротал. Ее округленные руки призывали кого-то, который все убегал от нее. Легче бабочки преследовала она его, словно Психея, в которой зажглось любопытство, словно тень души, осужденной скитаться… и, казалось, то и дело готовилась улететь.

Похоронные звуки «гингры»[52] заменили кроталы. Безнадежное уныние заступило место резвой надежды. Каждое движение девушки выражало тоску – и вся она замирала в таком томлении, что невозможно было сказать, плачет ли она о покинувшем ее боге или изнывает под его лаской. Полузакрыв ресницы, она крутила свой стан, волнообразно колыхала свои бедра, вздрагивала грудями – а лицо оставалось неподвижным. Зато ноги не останавливались.

Вителлий сравнивал ее с пантомимом Мнестером[53]. Авла рвало по-прежнему. Тетрарх – словно во сне – терялся в мечтаниях. Он уже не думал об Иродиаде. Ему показалось, что она подошла к саддукеям. Но то видение удалилось.

Это не было видение. Иродиада – вдали от Махэруса – отдала в науку Саломею, свою дочь, в той надежде, что она понравится тетрарху. Ее расчет оказывался верным. Теперь она уже не сомневалась в этом.

Но вот пляска снова изменилась. То был неистовый порыв любви, жаждущей удовлетворения. Саломея плясала, как пляшут индийские жрицы, как нубиянки, живущие близ катаракт Нила[54], как лидийские вакханки. Она круто склонялась во все стороны, подобно цветку, поражаемому ударами сильного ветра. Блестящие подвески прыгали в ее ушах, ткань на ее плечах играла переливами; от ее рук, ног, от ее одежд отделялись невидимые искры, которые зажигали сердца людей. Арфа запела где-то – и толпа отозвалась рукоплесканиями на ее томительные звуки. Не сгибая колен и раздвигая ноги, Саломея нагнулась так низко, что подбородок ее касался пола, – и кочевники, привыкшие к воздержанию, римские воины, искушенные в забавах разврата, скупые мытари, старые, зачерствелые в диспутах жрецы – все, расширив ноздри, трепетали под наитием неги.

Затем она принялась кружить около стола Антипы с бешеной быстротою… и он, голосом, прерывавшимся от сладострастных рыданий, говорил ей: «Ко мне! Приди!..» Но она все кружилась, тимпаны звенели буйно, с дребезгом – так и казалось, что вот-вот разлетятся они. Народ ревел – а тетрарх кричал все громче и громче: «Ко мне! Приди ко мне! Я дам тебе Капернаум, долину Тивериады, все мои крепости, половину моего царства!»

Она вдруг упала на обе руки, пятками кверху, прошлась таким образом вдоль помоста, подобно большому жуку, – и внезапно остановилась.

Ее затылок и хребет составляли прямой угол. Темные шальвары, покрывавшие ее ноги, спустились через ее плеча – и окружили дугообразно ее лицо, на локоть от полу. Губы у ней были крашеные, брови чернее чернил, глаза грозные, страшные… Крохотные капельки на ее лбу казались матовым испарением на белом мраморе.

Она ничего не говорила. Она глядела на тетрарха – и он глядел на нее.

Кто-то щелкнул пальцами на трибуне. Саломея быстро взбежала туда, появилась снова – и, немного картавя, детским голоском произнесла:

– Я хочу, чтобы ты дал мне на блюде голову… голову… – Она позабыла имя – но тотчас же прибавила с улыбкой: – Голову Иоаканама.

Тетрарх, словно раздавленный, опустился на ложе.

Данное слово связывало его… Народ ждал…

«Но, быть может, – подумал Антипа, – это и есть та предсказанная смерть… и она, обрушившись на другого, пощадит меня! Если Иоаканам точно Илия – он сумеет ее избегнуть; если же нет – убийство не представляет важности».

Маннаи стоял возле него… и понял его мысль. Он уже удалялся; но Вителлий позвал его обратно и сообщил ему пароль. Римские солдаты стерегли ту яму.

Всем точно полегчало. Через минуту все будет кончено. Но Маннаи, верно, замешкался…

Он возвратился… На нем лица не было. Сорок лет он исполнял должность палача. Он утопил Аристовула, задушил Александра, заживо сжег Маттафию, обезглавил Зосиму[55], Паппаса[56], Иосифа[57] и Антипатера[58]… И он не дерзал убить Иоаканама! Зубы его стучали… все тело тряслось.

Он увидел перед самой ямой – великого ангела самаритян; покрытый по всему телу глазами, ангел потрясал огромным мечом, красным и зубчатым, как пламя молнии. Маннаи привел с собою двух солдат, свидетелей чуда.

Но солдаты объявили, что не видели ничего, кроме еврейского воина, который бросился было на них – и которого они тут же уничтожили.

Обуянная несказанным гневом, Иродиада изрыгнула целый поток площадной, кровожадной брани. Она переломала себе ногти о решетку трибуны – и два изваянных льва, казалось, кусали ее плечи и рычали так же, как она. Антипа закричал не хуже ее. Священники, солдаты, фарисеи – все требовали отмщения; а прочие негодовали на замедление, причиненное их удовольствию.

Маннаи вышел, закрыв лицо руками.

Гостям время показалось еще продолжительнее… Становилось скучно.

Вдруг шум шагов раздался по переходам… Тоска ожидания стала невыносимой.

И вот – вошла голова. Маннаи держал ее за волосы напряженной рукой, гордясь рукоплесканиями толпы.

Он положил ее на блюдо – и подал Саломее. Она проворно взобралась на трибуну – и, несколько мгновений спустя, голова была снова принесена той самой старухой, которую тетрарх заметил сперва на платформе одного дома, а потом в комнате Иродиады.

Он отклонился в сторону, чтобы не видеть этой головы. Вителлий бросил на нее равнодушный взгляд.

Маннаи спустился с помоста – показал ее римским начальникам, а затем всем гостям, сидевшим с той стороны.

Они рассматривали ее внимательно. Острое лезвие меча, скользнув сверху вниз, захватило часть челюсти. Судорога стянула углы рта, уже запекшаяся кровь пестрила бороду. Закрытые веки были бледно-прозрачны, как раковины, а кругом светочи проливали свой лучистый свет.

Голова достигла стола священников. Один фарисей с любопытством перевернул ее; но Маннаи, поставив ее снова стоймя, поднес ее Авлу, которого это разбудило.

Сквозь узкое отверстие ресниц мертвые зеницы Иоаканама и потухшие зеницы Авла, казалось, что-то сказали друг другу. Потом Маннаи представил голову Антипе; и слезы потекли по щекам тетрарха.

Факелы погасли. Гости удалились – и в зале остались только Антипа и Фануил. Стиснув виски руками, тетрарх все смотрел на отрубленную голову; а Фануил, стоя неподвижно посреди пустой залы и протянув руки, шептал молитвы.

В самое мгновение солнечного восхода два человека, некогда отправленных Иоаканамом, появились с столь давно ожидаемым ответом.

Они сообщили этот ответ Фануилу, который тотчас восторженно умилился духом.

Он им показал ужасный предмет на блюде, между остатками пира.

Один из двух людей сказал ему:

– Утешься! Он сошел к мертвым, чтобы известить их о пришествии Христа.

Ессей теперь только понял те слова Иоаканама: «Дабы он возвеличился, нужно мне умалиться!»

И все трое, взявши голову Иоаканама, направились в сторону Галилеи.

Так как она была очень тяжела – они несли ее поочередно.

Примечания

1

Махэрусская цитадель. – Находилась на юге Палестины, к востоку от Мертвого моря.

2

Велариум – тент.

3

…тетрарх Ирод Антипа… – На рубеже нашей эры Палестиной управляли зависимые от Рима цари. Поскольку они получали власть лишь над четвертой частью страны, их называли «тетрархами» («четверовластниками»). Ирод Антипа был сыном Ирода Великого, посаженного римлянами на престол в 37 г. до н. э. Выходцы из племени идумеян, Ирод и его потомки были ненавистны иудеям, Ирод Великий усилил эту ненависть покорностью римлянам, расправами с иудейской знатью и насаждением греческих и римских нравов. Против Ирода Великого часто устраивались заговоры; за участие в них Ирод казнил трех из своих четырнадцати сыновей. После смерти Ирод оставил по завещанию власть над Галилеей и Переей (области Палестины) своему седьмому сыну, Антипе; римляне утвердили это завещание.

4

Антониева башня – форт в Иерусалиме, построенный Иродом Великим и названный им в честь триумвира Марка Антония.

5

Тивериада. – Была основана Иродом Антипой на берегу Генисаретского озера и названа в честь императора Тиверия (Тиберия).

6

Иродиада – дочь Аристовула, казненного сына Ирода Великого. Была замужем за своим дядей Иродом Филиппом, от которого имела дочь Саломею, но покинула мужа, чтобы стать женой Антипы. Этот непристойный, с точки зрения иудеев, брак вызвал резкое недовольство в народе. Глашатаем этого недовольства был, по Евангелиям, Иоанн Креститель.

7

Вителлий Луций – проконсул провинции Сирия, которому подчинена была Иудея. Так как после удачных переговоров с парфянами Вителлий не успел доложить об этом Тиберию и Антипа опередил его в этом, Вителлий возненавидел тетрарха и не спешил оказать ему помощь в войне с арабами (Иосиф Флавий).

8

Агриппа – родной брат Иродиады. Он был воспитан в Риме и дружен с племянником императора Гаем (Каием) Калигулой. Впоследствии, уже будучи императором, Калигула по доносу Агриппы, обвинявшего Антипу в тайном хранении несметных запасов оружия, лишил тетрарха власти, сослал его вместе с Иродиадой в Галлию, а на его место поставил Агриппу.

9

Самаритяне – смешанное племя, распространившееся в Палестине во времена Вавилонского пленения евреев. Вернувшиеся из плена евреи отвергли единоверцев-самаритян, и между племенами воцарилась вражда.

10

Гиркан – последний царь-первосвященник из рода Маккавеев, сбросивших за полтора века перед тем иго сирийских царей из греческой династии Селевкидов. Гиркан разрушил храм на горе Гаризим близ Самарии, соперничавший с Иерусалимским храмом.

11

Агриппа посажен в тюрьму. – «Однажды Агриппа ехал в колеснице с Гаем, и им случилось заговорить о Тиберии. Агриппа пожелал, чтобы тот скорее уступил место Гаю. Эвтихий, его вольноотпущенник, управляющий колесницей, слышал это. Когда позже Агриппа обвинил его в краже – что было правдой, – Эвтихий, вместо того чтобы защищаться, объявил, что может открыть Тиберию тайну, важную для его безопасности. Так император узнал о речах Агриппы» (Иосиф Флавий. Иудейские древности, XVIII, 7). События эти произошли позже тех, которые описывает Флобер.

12

Кай Калигула, наследник Тиверия.

13

Не отреклась ли я от собственного сына? – Ошибка Тургенева, вызванная, возможно, опиской в рукописи Флобера. В оригинале – «от моей дочери» (т. е. Саломеи).

14

«Via Sacra» – главная улица Древнего Рима.

15

Ессей – член религиозной иудейской секты, проповедовавшей отречение от мира, крайнюю строгость нравов и служение богу не жертвами, но очищением души.

16

Стоик – представитель одного из влиятельнейших философских течений Древнего мира – стоицизма. Стоики, многие из которых вели жизнь бродячих проповедников, учили, что величайшим благом является мудрость, потому что она позволяет стать выше страданий и треволнений мира.

17

Гегемиас (правильно: Неемия) – придворный персидского царя Артаксеркса (V в. до н. э.); уехал в Палестину, чтобы возглавить евреев, вернувшихся из Вавилонского плена. При Неемии последний из пророков, Малахия, предрек, что вскоре придет воскресший пророк Илия. Воскресшего Илию видели в Иоанне Крестителе.

18

Ликторы – почетная стража римских должностных лиц. Ликторы несли перед ними знак их власти – пучки прутьев с воткнутым в них топором (фасции).

19

Юноша с толстым животом… – сын Луция Вителлия Авл Вителлий; в 69 г. Вителлия провозгласили императором, но вскоре он был свергнут Веспасианом.

20

Яникул – один из семи холмов Рима.

21

Квестура – вторая ступень в иерархии выборных общественных должностей Рима. Квесторы ведали казной и вели некоторые судебные дела. Консульство – высшая ступень этой иерархии. Лицо, бывшее консулом, затем отправлялось обычно в одну из провинций наместником в ранге проконсула.

22

Клиты – побежденное Вителлием малоазиатское племя.

23

Саддукеи и фарисеи – две основные религиозно-политические партии среди евреев. Фарисеи стояли за неукоснительное исполнение Моисеевых законов и чтили также устную традицию, которую саддукеи не признавали. Фарисеи были настроены крайне националистически, в то время как саддукеи, по большей части принадлежавшие к жреческой аристократии, были терпимее к эллинистическим влияниям.

24

Этот Авл Вителлий был, как известно, императором после Отона, в 69 году по Р. Х.

25

Фискальные общества – компании откупщиков, выплачивавшие государству определенные суммы и получавшие право собирать налоги с провинций.

26

Моав – древнее уже для описываемого времени название области к востоку от Мертвого моря, где находилась Махэрусская крепость.

27

Гиккас (правильно: киккар) – еврейская денежная и весовая единица, равная греческому таланту (ок. 26 кг серебра или золота).

28

Обол – самая мелкая греческая монета, около 6 коп. серебром.

29

Ахав – израильский царь (917–895 гг. до н. э.), под влиянием своей жены, финикиянки Иезавели, ввел в Самарии культ финикийских богов. Ахав и Иезавель преследовали обличавшего их пророка Илию.

30

Авессалом – третий сын царя Давида. Он убил первого сына царя Давида, Амнона (Аммона), обесчестившего их сестру Фамарь, а затем, восстав против отца, захватил его гарем. Иуда, один из сыновей Иакова, был обманут своей невесткой, которая осталась бездетной вдовой двух его сыновей и хотела во что бы то ни стало иметь потомство. Лот, царь Содома, сожженного богом за грехи его жителей, был выведен из города, а затем соблазнен своими дочерьми, которые боялись остаться бездетными.

31

…как пигарговы шеи… – В оригинале сказано: «как шеи грифов-стервятников».

32

Симеон из Гиттоя – религиозный проповедник, в тридцатых годах н. э. возглавивший религиозное движение среди самаритян.

33

Гномон – солнечные часы.

34

Сарептская вдовица. – По библейскому рассказу, пророк Илия воскресил ее сына.

35

…стих современного поэта… – Лукреция Кара, поэта-философа, из его поэмы «О природе вещей» (III, 339).

36

Ни расти, ни существовать после смерти не может.

37

Триклиниум – возвышение в столовой римского дома, где стояли столы и ложа.

38

Филон (ок. 20 г. до н. э. – 54 г. н. э.) – выдающийся мыслитель, еврей, живший в Александрии и писавший по-гречески. Пытался сочетать учение Платона с библейской религиозной традицией.

39

Митра – древнеперсидский бог Солнца. Культ Митры как бога-спасителя был широко распространен по всей Римской империи.

40

Гиерополисский храм – храм женского божества Деркето в сирийском городе Гиерополисе.

41

Священная горлица Азима. – Ей, как утверждали враждебные самаритянам иудеи, поклонялись в Гаризимском храме.

42

Мой отец соорудил ваш храм! – Ирод Великий отстроил заново Иерусалимский храм.

43

Маттафия – иудейский священник. Вместе с сорока двумя иудеями был сожжен по приказу Ирода Великого за то, что пытался сорвать с ограды храма изображение орла, служившее знаменем римского легиона.

44

Меценат Гай Цильний (между 74 и 64 г. до н. э. – 8 г. н. э.) – друг и сподвижник императора Августа, сплотивший вокруг него величайших поэтов Рима – Вергилия, Горация и др.

45

Ослиная голова – обычная насмешка римлян над евреями. Считалось, что если они не имеют и не допускают изображений бога, следовательно, бог этот имеет позорное или смехотворное обличье.

46

…убило их Вакха… – Согласно мифам, сирийский умирающий и воскресший бог Адонис был убит диким кабаном. Авл отождествляет Адониса с Вакхом.

47

Виноградная лоза, вычеканенная из золота, весом в пятьсот талантов, была доставлена в Рим после покорения Иерусалима Помпеем в 63 г. до н. э.

48

Антигон – царь иудейский; был захвачен в 63 г. до н. э. в плен Помпеем и уведен в Рим; затем, освобожденный Юлием Цезарем, он с помощью парфян вновь овладел престолом, но был разбит Иродом Великим при поддержке римлян и казнен Марком Антонием.

49

Красс Марк Лициний (114–53 гг. до н. э.) – римский государственный деятель и полководец, богатейший человек в Риме. Был разгромлен парфянами в 53 г. до н. э., погиб в сражении, а голова его была доставлена парфянскому царю.

50

Вар Публий Квинктилий (58 г. до н. э. – 9 г. н. э.) – римский полководец; жестоко подавил одно из восстаний в Иудее, затем был послан в Германию и там погиб, наголову разбитый вождем племени херусков Арминием.

51

Атриды – цари Аргоса и Микеи в Пелопоннесе. Их сокровищница была раскопана в начале семидесятых годов прошлого века Шлиманом.

52

Гингра – маленькая финикийская флейта.

53

Мнестер (I в.) – римский мимический актер, столь прославившийся своей красотой и изяществом танца, что Калигула пригрозил казнью всякому нарушителю порядка во время его представлений.

54

Катаракты Нила – пороги Нила.

55

Зосима. – Был приставлен стражем к Мариамне, которую Ирод ревновал; заподозрив Зосиму в любовной связи с нею, Ирод казнил его.

56

Паппас – военачальник Антигона, казненный Иродом.

57

Иосиф – дядя Ирода Великого и муж его сестры. Когда Ирод отбыл, чтобы оправдаться перед императором в убийстве Аристовула, он поручил Иосифу стеречь Мариамну и убить ее, если сам он не вернется. Иосиф открыл Мариамне тайну этого поручения и по возвращении Ирода поплатился за это жизнью.

58

Аристовул – брат любимой жены Ирода, Мариамны, уничтоженный им. Александр – сын Ирода Великого, казненный отцом по доносу другого сына, Антипатера (правильнее: Антипатра), который позже сам составил заговор против отца и был казнен.