Шкатулка волшебника

Себя обмануть.

Позволь

       усомниться,

Подставить плечо,

Позволь мне влюбиться

Хотя бы еще.

* * *

Сквозь полей бескрайних зной

                      солнце книзу клонится,

Проступает сквозь закат

                      вечер золотой,

Выплывает из лощин

            золотая конница,

Нежно стелется туман

               над рекой седой.

Сквозь дождей бескрайних строй

              золотая конница

Свой прокладывает путь

              к звездам и луне,

Под негромкий всплеск волны

          в путь кораблик тронется,

Может вспомнишь в этот час

              ты и обо мне.

Сквозь прозрачную вуаль

          пыльные видения,

Золотых коней полет,

        всадники в дыму,

А кораблик все плывет

            по реке везения,

И туман принадлежит одному ему.

Сквозь полей бескрайних зной

              солнце книзу клонится,

Золотых коней полет непреодолим,

Проступает сквозь туман

                золотая конница,

Уплывает сквозь туман

              безрассудства дым.

* * *

Ей так захотелось.

                    Стальные накладки,

Да осени ранней

                  прощальная зрелость.

А внешне все шло

            в совершенном порядке,

Ей так захотелось.

                  Ей так захотелось.

Ей так захотелось.

                   Зачем – непонятно.

Но стены кружились

              и зрела несмелость.

И солнце дарило

                  последние пятна.

Ей так захотелось.

                  Ей так захотелось.

Ей так захотелось.

                    В случайном порыве

Сквозила усталость,

                      но все-таки пелось.

Тревожно застыл силуэт на обрыве…

Ей так захотелось.

                   Ей так захотелось.

* * *

Судьба причудливо вяжется,

Обрушится, но раскроется,

Попляшем, пока нам пляшется,

И пусть душа успокоится.

Мы в землю вгрызались мерзлую,

И рвали на части зарево,

И веру свою нетвердую

Пытались мечтой одаривать.

Мы жрали пайки посменные,

И песни кричали бодрые,

И души свои бессмертные

Вносили в реестры подлые.

Когда-нибудь все уляжется…

А впрочем, к чему ребячиться,

Попляшем, пока нам пляшется,

И пусть душа озадачится.

* * *

Когда гроза настигнет пыльный град,

И ринется отвесами живыми,

Не признавай взволнованное имя,

Возникшее сквозь обрушенья смрад.

Забудь, что были встречи и долги,

И в прошлом разобраться не пытайся,

Предай себя,

             покайся и солги,

Но сам себе в былом не признавайся.

* * *

Преддверие сомнений дня,

Еще ледок не тает.

Примите грешного меня,

Безгрешных не бывает.

Они встречаются в кино

И в книгах графоманов,

И проживают жизнь смешно,

Без слухов и обманов.

Без огорчений и затей,

Кошмаров и мучений.

И остается жизни всей

Страница поучений,

Где обличая и виня,

Лишь ненависть витает.

Примите грешного меня,

Безгрешных не бывает.

* * *

Тревожной пустотой маня,

Чернеет неба панорама,

Сейчас начнется ночи драма,

Дождь, постигающий меня.

Иссохший вечер жадно пил

Познанья истины остатки,

Но старый грех, небрежно шаткий,

Себе однако не простил.

Тьмы надвигается торец,

И тяжесть стоны сердца глушит,

И дождь, сошедший наконец,

Лавиной разрывает душу.

* * *

Вы, меня позабыв,

                    не сутультесь в печали,

Позабыли и ладно,

             затем и живем,

Вы, меня позабыв,

                    лишь поплачьте вначале,

Если вдруг на рассвете запахнет дождем.

Вы, меня позабыв,

                    обратитесь в зарницу,

В дуновение ветра,

                     в обман, в пароксизм,

И меня позабыв,

                  озаглавьте страницу

Первой имени буквою в целую жизнь.

* * *

И каждая страница –

              сказка заново,

Написанная кем-то для другого,

И вновь в ночи

                отсвечивает зарево

Чего-то сокровенно дорогого.

И на скамейке

               чей-то шарфик скомканный

Забыт,

     и между звезд чернеют кроны,

И в гулкой тишине объятий сомкнутых

Биенье сердца колокольным звоном.

* * *

Как в обращенье к тени на сцене

Таится сладострастная утрата,

Как путник, очутившийся в тюрьме,

Вдруг вспоминает о словах Сократа,

Как издревле утраченный язык

Вновь проступает в ядовитой коме,

Как все, к чему я на Земле привык,

Исчезнет в обступающей истоме,

Так память, возвратившись в никуда,

Чтоб умереть в нелепой точки схроне,

Переживет усталые года

И вспыхнет на неведомом изломе.

* * *

Полночный костер одиноко горел,

И страхи ночные сгущались,

Неведомый путник в сторонке сидел,

И страхи к нему устремлялись.

А он то смеялся, то страхам внимал,

То чьей-то судьбою смущался,

Костер одинокий в степи догорал

И в золото искр обращался.

И мрака ночного пронзительный сон

Спешил затвориться в забвенье,

И зверь полуночный,

                тоской поражен,

Глядел на луну в изумленье.

* * *

Не все ли равно,

                  где блуждает мысль,

Коль скоро она блуждает,

И душу боль

             продолжает грызть,

И прошлое обижает.

В лохмотьях оборвыш

                  спешит домой,

Да дома нет и в помине,

И взорван

          призрачных снов покой

Зачем-то на половине.

И тайных напутствий

                тревожный смысл

В неверии угасает,

Не все ли равно, где блуждает мысль,

Коль скоро

           она блуждает.

* * *

И хотелось сделать

              хоть что-нибудь доброе,

Ну хоть что-то доброе

                  взять и сделать,

А потом еще долго

             бродить по городу,

По мокрому городу

              дождя и снега.

И жалеть себя,

               слезы стеснительно пряча,

И нести околесицу

            первому встречному,

И надеяться,

            может быть на удачу,

Завтра чем-нибудь добрым

                        будет отмечено.

Вновь ненужные мысли

                    лезли в голову,

Вспоминались обиды

                 и прошлые беды,

И хотелось сделать хоть что-нибудь доброе,

Просто что-то доброе взять и сделать.

* * *

Вуаль прозрачной ночи

             туманом светлым вьется,

В объятьях поцелуя

              безудержно хохочет,

Вуаль прозрачной ночи

              безумьем сердца бьется,

Вуаль прозрачной ночи,

                       вуаль прозрачной ночи.

Вуаль прозрачной ночи…

        Сквозь сумрачность молчанья

И страсти роковые

            замшелых стен забвенья

Приходят с опозданьем

                    ошибок пониманье,

И умерших желаний

                      ненужное прощенье.

И праздником ушедшим,

            забытой акварелью,

Далекою зарницей,

            что взгляд слегка щекочет,

Туманом светлым вьется

                    волшебное виденье,

Вуаль прозрачной ночи,

                  вуаль прозрачной ночи.

* * *

Знаменья звезд изучены вполне,

Разделены на взлеты и паденья,

Порой бывают страстные прозренья,

Порой сомнения с собой наедине.

Наш долгий путь увяз в глуши веков,

И судьи уж давно не знают сами,

Насколько тесен нам земной альков,

И чьими истина гласит устами.

Устав от бесконечья важных слов,

Не замечаем отрешенья взгляда,

И откровенья этого не надо,

Поскольку мир и без него суров.

Мы принимаем сказочный сюжет

За звездного знаменья силуэт.

* * *

По рыбам, по звездам

                проносит шаланду,

И нежность в ночи проступает.

Три грека в Одессу

             везут контрабанду,

А сердце от нежности тает.

Земному земное,

                   а вечности вечность,

Закон непреложный Господний,

И сердце рыдает

          сквозь жизни беспечность,

Сквозь ужас и мрак преисподней.

* * *

Обрывает день возражений нить,

Тают льдинок пустых комочки,

Мы любовь свою, чтоб ее забыть,

Отвергаем поодиночке.

     Поиск истины

             нам дышать претит,

     Бесконечностью

                сон дурманит,

     Белой лебедью

                к облакам летит,

     Черной лебедью

                 в бездну манит.

Пропасть-пропастью разлилась вода,

Нет ни времени, ни пространства,

Лишь одна беда, на двоих беда,

Да былых знамений убранство.

      Поиск истины…..

Завороженно замирает взгляд,

Зимний сумрак окутал стены,

Было ль не было, нет пути назад,

Нет покоя и нет замены.

      Поиск истины…..

* * *

Незримых богов лицемерье

Презреньем окатит пророка,

А он обессмертит мгновенье

И в вечность уйдет без упрека.

Он знал изначально, что правил

Мирских изменять не пристало,

А то, что когда-то исправил,

Утратит значение правил.

Он знал дерзновенную цену

Измены, дарованной свыше,

И горько сочувствовал тлену

В своей зачарованной нише.

* * *

Надорванные грани куба –

Еще не шар,

Зола покинутого сруба –

Увы, не жар,

Несовершенное злодейство –

Почти не грех,

И только

        истина еврейства

Одна на всех.

Звезда

      покинула навеки

Свой отчий дом,

И мы

   сквозь огненные реки

На ней плывем.

* * *

Когда б дыханья чувств, милейший друг,

Ты ощутить смогла благоуханье,

Весь мир к ногам я бросил на закланье,

Весь белый свет, все сущее вокруг.

Пусть не дано нам постигать вполне

Движенья сфер излишние волненья,

Ключи души я б отдал без сомненья

Мгновеньям, не помыслив о цене.

Реки времен безумный звездопад

Служил преградой изгнанным из рая,

И без расчета царствия теряя

Я этим жил, слоняясь невпопад

В жеманных танцах прошлого страстей,

Давно забытых средь чужих гостей.

* * *

Внезапных порывов роман

Тревожен, нестроен, нескладен,

Небрежно засунут в карман,

Давно раздарен-передарен.

Нехватка ненужных страниц

Уже никого не тревожит,

И только обилие лиц

Все так же смущает и гложет.

Утрами взбухает туман,

А воздух беспечно прохладен…

Внезапных порывов роман

Тревожен, нестроен, нескладен.

* * *

Поземка кружит словно пламя,

То перемешиваясь с болью,

То насмехаясь над собою,

Боясь чужое потерять.

Но если то, что между нами,

Не называется любовью,

То что тогда

             любовь вообще,

Хотел бы я понять.

Поземка кружит над веками

В своей неутолимой спешке,

То устремляя бег ко мне,

То обращаясь вспять.

Но если то, что между нами,

Страдает от пустой насмешки,

То что тогда

            любовь вообще,

Хотел бы я понять.

В обильных завтрашних снегах

Следов былого не найдете,

Вдруг в изумлении застыв,

Не зная, что сказать.

Но если то, что между нами,

Вдруг обрывается в полете,

То что тогда

             любовь вообще,

Хотел бы я понять.

* * *

И время и пространство здесь одни,

Я вижу их потоками живыми,

Я чувствую их пряный дух пустыни,

Их пробужденье пламени сродни,

И время и пространство

                    здесь одни.

И время и пространство здесь одни,

Пусть в краткий миг незримого полета

В них нет каприза чести и почета,

Пусть в памяти не созревают дни,

И время и пространство

            здесь одни.

И время и пространство здесь одни,

Великий путь к вершинам отрицанья

Еще не завершил свои признанья,

И гаснут откровения огни,

И время и пространство здесь одни.

* * *

Неслышной кошачьей походкой,

Ценя мимолетность мгновенья,

Неслышной кошачьей походкой

Крадется сквозь ночь наважденье.

И кажется странным застенок,

В котором застыло желанье,

И мысли нечайной оттенок

Спешит изменить мирозданье.

* * *

Ночь предстает злодейкою коварной

Спускаюшейся с лестницы парадной,

А ведь у ночи

              тонкая душа.

Беспечный месяц в бесконечье звездном

Теряется, и купол неба создан

Для ночи,

        что подолами шурша

Крадется в ожиданье счастья встречи…

Увы, уже давно угасли свечи,

Давно утрачен

                праздничный кураж.

И путник, заблудившийся в чащобе,

Сжимает кулаки в бессильной злобе

В преддверии дешевых распродаж.

* * *

Без прав на очищение и смерть

Душа в потемках смысл себя искала.

Гремела труб надраенная медь,

И статуя глядела с пьедестала.

И был бессмыслен приданный кортеж,

В предательствах увязший поневоле.

И приближался сорванный платеж,

И боли жить не оставалось боле.

И ни к чему казалась круговерть,

Где целой жизни становилось мало…

Без прав на очищение и смерть

Душа в потемках смысл себя искала.

* * *

Полупрозрачно прошлое отринулось

Какою-то заигранной мелодией,

И непонятно то,

                что в нем откликнулось,

И не печально, что не будет более.

Мелодия все гаснет незатейливо,

Все медлит,

           но,  увы, не возвращается,

Так тяжело обиженное дерево

В последний час предзимья причащается.

Края небес от пашен отодвинулись,

Последний клин

                  курлычет злой пародией…

Полупрозрачно прошлое отринулось

Какою-то заигранной мелодией.

* * *

…И всадник на черном коне

Предстанет

            неверия глыбой,

И время в далеком окне

Застынет

        зловещею дыбой,

И магии блеск озорной

Утратит

      кураж обладанья,

И только часы за стеной

Продолжат свое бормотанье.

* * *

Страстным почитаньем проклинаем,

Лик блаженства трепета отсветом,

И накидкой черной над Синаем

Мрак, за все грядущее ответом.

В нем страданья прошлых поколений,

И знаменья будущих страданий,

Боль скользящих призрачных видений,

Ужас обрушенья мирозданья.

Жизнь проходит чередой обманов,

Где в иссохших зарослях акаций

Тени обреченных караванов

В пафосе пустынных декораций.

* * *

Блуждая в садах Нирваны

Не ведаем день и час,

Когда из Вселенной рваной

Безвремье окликнет нас.

Шагнув из хрустальной раны

Сквозь матовое стекло,

Утешит безвремье раны,

Которые нанесло.

Растают в его поступках

Осколки былого льда.

Безвремье…

          В незримых ступках

Невидимая вода.

* * *

Как ни гони от себя

             обступающий лед,

Где-то останется все-таки мысль о просторе,

Даже исчезнув,

                в случайно затеянном споре

Вновь возродится, и жертвы свои соберет.

Как ни гони от себя

                      ощущенье стыда,

Совесть вернет его в нужное время и место.

Станет зачем-то в груди

                    удивительно тесно,

И очищенья не будет уже никогда.

Как ни гони

            возвращенья ненужный запрет,

Время развесит теноты и снимет теноты,

И обесценит

             былых поколений банкноты ,

И разгласит твой ничтожный и лишний секрет.

Прошлое вспыхнет

              кострами осенних погонь,

Горечью дыма

        в окно приоткрытое хлынет,

Снова обманет тебя,

              заманит и остынет,

Бросив охапку желаний в догадок огонь…

* * *

Кто я такой,

          чтоб Вам посметь мешать

В сумятице души врываться в бури,

Скрываться в гуще

            сладкозвучных гурий,

Подчеркивая трепетность и стать.

Кто я такой, чтоб Вам посметь мешать.

Кто я такой,

           чтобы посметь мешать

Неведомых страстей отдохновенью,

Безумию

        отчаянья мгновенья,

Стремлению во снах своих летать.

Кто я такой, чтоб Вам посметь мешать.

Кто я такой,

           чтобы о Вас судить

Через года и океаны знанья,

Позвольте

          загадать себе желанье,

А уж потом письмо мое раскрыть.

Кто я такой, чтобы о Вас судить.

* * *

Все шептали друг другу, слова растеряв

Лепета.

Все взбирались на кручи, дыханье прервав

Трепета.

Все пытались понять искажения суть

Повести.

Все взывали зачем-то теченье минут

К совести.

Мир не дрогнул, когда прокатилась волна

Зрелища.

Лишь надежда вспорхнула из хрупкого сна

Лежбища.

Лишь рука задержалась мгновенье в руке

Ближнего.

Лишь века отразились в случайной строке

Книжного.

Но хотелось запомнить смешные слова

Лепета.

И срываться с вершин, их достигнув едва,

Трепета.

И вернуться к себе, отраженье разбив

Пошлое.

И пытаться понять, поскорее забыв

Прошлое.

* * *

Звучанье мира как процесс единый

Принять непросто, а познать, увы,

Нам не дано ни леностью судьбы,

Ни сердцем оскопленным и невинным.

Порывы солнца непонятны нам,

Бездонность звезд пугает и тревожит,

Спешим отдать неведомым богам

Движенье сфер, и наши страхи множит

Безудержность смешения племен

В отсутствие законов и времен.

Мы в стременах истории людской

Запутались давно и безусловно,

В руинах человечества с тоской

Ища пробелы нашей родословной.

И лишь любовь незримою тропой

Прозрение приводит за собой.

* * *

По-детски влюбленная женщина.

                Весна, закружившая лето.

По-детски влюбленная женщина.

                Печаль в ожиданье рассвета.

По-детски влюбленная женщина.

                Стихий беззащитная лира.

По-детски влюбленная женщина.

                Великое таинство мира.

* * *

Сквозь вязь едва струится легкий сон,

Незримо проступая в изумленье,

Неповторимо таинство творенья,

Неповторимы пауза и стон.

Дыхания не слышно, но оно

Присутствует в движении и слове,

В познанье глубины душевной боли

Познанию немного суждено.

Оно бросает взгляд свой за окно

На скучно затянувшемся обеде,

И возвращенья к прерванной беседе

Его потуги выглядят смешно.

Сон затихает,

              оборвав струну,

И в глубине его

                тону, тону…

* * *

Как тяжко раненая птица,

Я от Земли не оторвусь,

Я – интегральная частица

Реальности, где нахожусь,

Но в завихрениях Вселенной,

Играя, мучаясь, любя,

Мой дух,

        свободный и нетленный,

Прекрасно чувствует себя.

* * *

А что любовь?

              Нечаянный каприз

Иль ангелов небесных откровенье?

Звезда, стремглав сорвавшаяся вниз

В секундном фейерверке озаренья?

Свирели звук,

              возникший чтоб испеть

Созвучие земного многоцветья?

Порыв души, стремящийся успеть

Достигнуть совершенства и бессмертья?

Желанье жить

              наперекор годам

Средь бесконечья жизненного хлама?

Страдание, ниспосланное нам

За прегрешенье Евы и Адама?

О суетном прозрении молю,

Но твердо знаю, я тебя люблю.

* * *

Оборванные струны не распутать,

И не сыграть на них прощальный марш,

Оборванные струны словно путы,

Порывов прошлых неуклюжий шарж.

Оборванные струны не расплата

За пошлые насмешки над судьбой,

А грубая нелепая заплата

На театральный занавес глухой.

* * *

Опавшая до времени листва

Не пахнет терпкой сладостью дурмана,

С дождем лесным не кружит полупьяно,

Не оголяет чувства и слова,

От искушений сонный день устал,

И отступил, заботами влекомый,

Ему не нужен странник незнакомый,

Он просто жить и помнить перестал.

Ах, небеса высокие тех лет,

Что осень нам дарили в изобилье,

Где ваши огнедышащие крылья,

Пронзительной безудержности свет.

По закоулкам прошлого брожу,

И осени своей не нахожу.

* * *

Струны печали

                  преддверьем кончин

Нежно стихали.

Плавились струны

            в безумстве ночи,

И замолкали.

Звук отрешенно

                  касался небес

Сквозь недомолвки.

Мир обреченно

                лишался чудес

Тайной помолвки.

* * *

За четыре квартала

До скончанья любви

Понимаю, как мало

Можно видеть вдали.

Окрыленность рассвета

Сладко плачущих лир

Не изменит сюжета

Серых будничных игр.

Но в мельканье небрежном

Все равно сберегу

Взгляд пронзительно нежный

На другом берегу.

Беспокойные руки.

Замиранье огней.

Бесконечье разлуки

На изломе теней.

И надежда устало

Вспыхнет, как ни моли,

За четыре квартала

До скончанья любви.

* * *

В мире много странностей,  увы,

Жизнь то солнцем, то дождем согрета,

Заметает тень свои следы,

Но зато каким я стал поэтом.

Нетерпенье там, где стоит ждать,

Долгая зима почти без лета,

Невозможность истину познать,

Но зато, каким я стал поэтом.

Ты не верь, что я тебя забыл

Средь шумов и сутолоки света,

Может и недолог праздник был,

Но зато каким я стал поэтом.

* * *

Легенду создадут потом,

Когда тебя уже не будет,

И только время всех рассудит,

Вложив страницу в старый том.

Воскреснув дальнею звездой,

Согретой в безднах восприятья,

Легенда распахнет объятья

Душе наивной и смешной.

И намечавшийся надлом

Ее порывов не остудит…

Легенду создадут потом,

Когда тебя уже не будет.

* * *

У нас с тобою прощальный вечер,

Пылают страсти, пылают свечи,

Пылают лица, играют страсти,

Последний вечер мгновенья счастья.

     Под майским солнцем глаза сияли,

     Мы в нетерпенье свиданья ждали,

     В просторах счастья пылали свечи,

     Последний вечер, последний вечер.

Про бесконечность дорог безбрежных

Мы забывали в объятьях нежных,

Играли тени, пылали свечи,

Последний вечер, последний вечер.

     Последний вечер рыдает с нами,

     Поникла роза в пустом стакане,

     Надежды тают и тают свечи,

     Последний вечер, последний вечер.

Мираж нестоек, как струйка дыма,

Любовь земная неповторима,

Зарницей счастья манили свечи,

Последний вечер, последний вечер.

      Еще душою не понимаем,

      Что нашу юность мы провожаем,

      В глубинах звездных пылают свечи,

      Последний вечер, последний вечер.

В бокале вьются неспешно льдинки,

В любовь играют слова-слезинки,

Порывом страсти

           пылают свечи,

Последний вечер,

                   последний вечер.

* * *

На высоте компьютерных веков

Раскроет кто-то найденный случайно

Давно забытый том моих стихов,

И удивится им необычайно.

Он поглядит мечтательно в окно,

И скажет милой женщине, целуя,

–Ты не поверишь, но давным-давно

Стихи изготовлялися вручную.

* * *

Испей неведомое весело,

Но вслед за тем не улыбайся,

А чем была моя поэзия

Не нам судить, как ни пытайся.

Не нам судить, рядить и жаловать,

Не нам беречь иль насмехаться,

Не нам любить ее и баловать,

И уходить, и возвращаться.

Не нам извечная обсессия,

Как в небеса не устремляйся,

И чем была моя поэзия

Не нам судить, как ни пытайся.