Печать дьявола, или Тайны дачного поселка

Дрожащей рукой я нехотя потянулась к звонку. Дверь открылась практически сразу же. Обычно мама пока услышит звонок сквозь шум работающего телевизора, пока подойдет к двери, успевает пройти целая вечность. Я, как правило, звоню несколько раз подряд, пока она не откроет. А тут не успела я нажать на кнопку, как дверь распахнулась, словно по мановению волшебной палочки. Видимо, мне не удалось успокоить маму, и она и вправду встревожилась после нашего разговора и не отходила от окна в ожидании моего прихода.

– Арина, наконец-то, – взволнованно затараторила мама, открывая дверь и впуская меня внутрь. – Я места себе не нахожу. Уже не знаю что себе напридумывала.

– Мам, – устало произнесла я, снимая попутно босоножки и ставя их на коврик у двери. – Я же тебе сказала, что со мной все в порядке. Я жива и здорова.

– Жива и здорова, – передразнила меня мама. – Живые и здоровые в больницу не попадают.

– Мам, в больницу попала не я, а Вика. Я просто поехала вместе с ней, – слукавила я, все еще надеясь обойти неприятную тему.

– Господи, а с Викой-то что? – ахнула мама. – И почему с ней поехала ты, а не Зоя? Ты вообще собиралась там отдыхать, а не по больницам ездить.

– Мам, давай присядем, – участливо предложила я, поняв, что правды избежать не удастся.

– Зачем? – удивилась мама, все еще не понимая, что происходит, но согласилась пройти со мной в комнату.

В нашей квартире две комнаты: маленькая – моя, большая – мамина. В моей комнате напротив двери стоит диван, на котором я сплю. На стенах висят картины. Я сама вышивала их в разные года своей рабочей жизни, чтобы немного отвлечься как раз от этой самой работы. На подоконнике стоят горшки с цветами. Я люблю выращивать комнатные растения. Комната без растений кажется мне какой-то голой и не живой, что ли, а зелень на окне немного освежает общий вид. Хотя кому-то по душе больше другая “зелень” и вовсе не на окне, а в кошельке. Но, как говорится, каждому свое.

Мамина комната по совместительству еще и гостиная. В ней больше пространства. Мы там собираемся, когда к нам приходят гости. У одной стены, как раз напротив двери, стоит стенка из шкафов, ящиков и серванта, где мы храним белье и красивую посуду, которую достаем к приходу гостей. У противоположной стены разместился диван, на котором спит мама, а посередине комнаты стоит большой стол, накрытый скатертью.

Именно сидя за этим столом, я и поведала маме всю печальную историю, свидетелем которой мне пришлось стать на даче.

Мама охала и ахала и поминутно хваталась за сердце весь мой рассказ, но надо отдать ей должное, ни разу меня не перебила, выслушав мое повествование до конца. Естественно я опустила кровавые подробности, сухо описав только имевшиеся факты. Незачем маме в ее преклонном возрасте знать такие жуткие детали.

И когда я наконец закончила, в комнате воцарилась полная тишина. Казалось, даже соседи за стенкой как-то подозрительно притихли. И вдруг в этой самой ни на что не похожей тишине, раздались тихие шуршащие шаги и скрип двери предупредил о том, что кто-то вот-вот войдет в комнату. Я замерла и медленно повернула голову в сторону открывающейся двери. В комнату деловито вошла большая серая птица и молча уставилась на нас с мамой. Я уже хотела было удивиться, но потом вспомнила, что это же мой попугай жако.

– Лева, тебе чего надо? У нас такое горе, такое горе, – запричитала мама, обращаясь к серому существу на полу.

Лева деловито молчал и внимательно нас оглядывал, а потом сделал несколько шагов в нашу сторону.

– Гоооре, гоооре! Мир бездооонный, – затянул попугай голосом Юрия Антонова, плавно скользя по полу.

– Лева, замолчи, – цыкнула я на этого доморощенного певца. – Что ты несешь? У нас и правда беда, а тебе все лишь бы песенки петь.

– Нам песня строить и жить помогает! – более энергично провозгласил пернатый товарищ и начал пританцовывать в такт песне.

Мама отвернулась от действа на полу и, всхлипнув пару раз, потянулась за бумажным платком, чтобы вытереть слезы.

– Может быть, ты что-то не так поняла? – с надеждой в голосе спросила она, обращаясь ко мне. – Может, тебе показалось?

– Нет, мам, не показалось, и я все правильно поняла. Врач в больнице подтвердил. Их больше нет, а Вика в коме, – я шмыгнула носом и тоже взяла бумажный платок.

– Никого не будет в доме, – вкрадчиво и почти шепотом произнес наш певец, – кроме сумерек один зииимний день в сквозном проеме незадернутых картин, не задернутых картин.

Ну, насчет картин, это он, пожалуй, слегка приврал, а вот по поводу всего остального не могу не согласиться.

Многие осудят меня за столь ироничное описание достаточно печальных событий, но в данном случае это лишь защитная реакция на весь тот стресс, что я пережила за последние несколько часов.

– Да, Лева, – глотая ком в горле, тоже шепотом произнесла я, – в том доме уже и правда никого не будет. Иди сюда, – и рукой постучала по столу, приглашая попугая присоединиться к нашей скорби.

Дважды просить не пришлось. Выступать внизу не очень удобно, гораздо приятнее быть на одном уровне со своими благодарными зрителями, и Лева охотно приземлился рядом с моим левым локтем на столе. Он снова деловито прошелся взад-вперед и, остановившись прямо в центре стола, пристально посмотрел на нас с мамой. Убедившись, что мы готовы к его новому исполнению, выпрямился и затянул очередную песню, как обычно, слегка перевирая текст.

– Я туучи разгонююю рукааами и в прошлое закрою двеерь. Я спрячусь за семью замкааами, ты не найдешь меня теперь.

Я раньше думала, откуда у моего попугая такой разнообразный репертуар, ведь я с ним только разговариваю, но никак не пою. Петь я вообще не очень люблю, только когда я одна дома, и то, в зависимости от настроения. Папа как-то между прочим однажды сказал, что у меня нет голоса, и это замечание, произнесенное вскользь, запомнилось мне надолго. Папы уже давно нет и никто меня не одернет, но петь мне по-прежнему не очень хочется.

А вот Лева, наоборот, очень любит петь (непонятно, в кого это он). Иногда его песенки бывают к месту. Не знаю, как он это делает, но факт остается фактом. Мне даже кажется, что у него в памяти, как в тетрадке, есть целый перечень песен на все случаи жизни, как это бывает у людей, которые всегда рассказывают анекдоты точно в тему.

Мама тоже редко поет, хотя на нее иногда находит соответствующее настроение, и она любит что-то подмурлыкивать себе под нос во время готовки или перемещаясь по квартире. Гораздо чаще она слушает радио. Вот именно оттуда, видимо, Лева и нахватался этой “попсы”. Сидит около радиоприемника целый день и впитывает хиты советской и российской эстрады, а потом при случае выдает нам свой разнообразный репертуар.

Спать в тот день мы легли далеко за полночь, наглотавшись всевозможных валерианок и корвалолов. Мой сон был беспокойным. Всю ночь мне снился Егор, который бегал по дому с топором в руках и кричал: «Это не я, я этого не делал». Наверное, надо было поверить ему на слово, но я не могла произнести ни слова, поэтому он продолжал преследовать меня вплоть до самого утра.

Тайна вторая. Подозреваемые.

Проснулась я с первыми лучами солнца и с воплями своего любимого попугая, который спозаранку пришел рассказать мне о том, что утро уже доброе. Иногда я начинаю жалеть, что в свое время остановила выбор именно на попугае, а не на коте, например. Хотя, говорят, что с котами не легче. Они тоже, будь здоров как, достают своих хозяев особенно по ночам и по утрам тоже. Короче говоря, надо было заводить черепаху: экономно и удобно. Вроде какая-то живность в квартире есть и в то же время никого не напрягает.

Сразу после завтрака я отправилась в больницу к Вике, в надежде получить хоть какие-нибудь утешительные новости. Однако, там меня ждал не очень приятный сюрприз.

– Арина Михайловна, – позвала меня медсестра, когда я уже почти зашла в Викину палату, – с вами хочет поговорить следователь.

– Кто? – с удивлением переспросила я.

Хотя это было вполне логично. Произошло преступление. Его надо расследовать. А учитывая, что я оказалась на месте его совершения одной из первых, то являюсь важным свидетелем, поэтому естественно было бы меня допросить. Странно, что это не пришло мне в голову раньше. Хотя вчера мне казалось, что меня уже допрашивали. По крайней мере, я смутно помню, что мне задавали какие-то вопросы, и я даже вроде на них что-то отвечала.

Медсестра подвела меня к двери с табличкой «Заведующий отделением» и со словами «Вас там ждут» куда-то испарилась. Я вежливо постучала и вошла.

За столом прямо напротив двери спиной к окну сидел мужчина средних лет. Он был одет в рубашку с короткими рукавами, из которых были видны загорелые руки.

Когда я вошла, он пристально посмотрел на меня. От этого взгляда мне стало как-то не по себе.

– Громова Арина Михайловна? – то ли спросил, то ли констатировал он. По интонации было не очень понятно.

– Да, – согласилась я, на случай если это все-таки был вопрос.

– Тихонов моя фамилия, Юрий Иванович, следователь районного ОВД, – представился он. – Присаживайтесь, у меня к вам несколько вопросов.

– Ну, надо же, – изумилась я, подходя к столу и присаживаясь на любезно предоставленный стул.

– Что вы имеете в виду? – не понял следователь.

– Ну как же, вы сказали, что вы Тихонов.

– Да и что же?

– Вы Тихонов, я Громова. Как противоположности, слова-антонимы.

Следователь снова пристально на меня посмотрел, как будто раздумывая, вызвать психиатра сейчас или подождать, что будет дальше. При этом он ни разу не моргнул. Мне стало еще хуже. Я сглотнула, поняв, что сболтнула лишнего.

– Простите, – пролепетала я. – Я филолог по образованию, поэтому обращаю внимание на всякие интересные особенности речи. – И немного подумав, добавила. – Впрочем, это неважно. Наверное, это еще шок. Никак не могу в себя прийти после случившегося.

– Понимаю, – согласился следователь, и наконец-то моргнул.

Слава Богу, мне заметно полегчало.

– Итак, вернемся к вчерашнему дню, – продолжил он. – В котором часу вы приехали на дачу?

– Мм, где-то около трех, – неуверенно сказала я.

Я задумалась. Надо было заранее подготовиться, ведь знала же, что будут допрашивать.

– Да, точно, электричка пришла в два, плюс минус пять минут. Я позвонила сестре, она не ответила, и я пошла к поселку одна, пешком. И где-то около трех, может, чуть позже, я и добралась до дома. По пути никого не встретила, – на всякий случай, забегая вперед, уточнила я.

– Хорошо, – Тихонов что-то записал в блокнот. – И что же было дальше?

– Дальше я подошла к дому, увидела Вику, она только что вернулась с Егором с пляжа, и мы пошли в дом.

– Стоп, – Тихонов резко остановил меня. – Вы видели Егора, когда подошли к дому?

– Нет, я же говорю вам, я увидела Вику. Она сказала, что они с Егором только что были на речке. Егор уже зашел в дом, и мы пошли следом за ним.

– То есть самого Егора вы не видели? – уточнил следователь.

Мне почему-то вспомнились многочисленные анекдоты про военных, где им по десять раз нужно повторять одно и то же, и я вдруг подумала, а так ли уж выдуманы все эти истории, или они основаны, как говорится, на реальных событиях.

– Нет, самого Егора я не видела, но ведь Вика сказала, – начала было я, но тут же запнулась, встретившись взглядом с Тихоновым. – Я не понимаю, к чему вы клоните. Вы, что, хотите сказать, что он не ходил на речку? Но зачем Вике мне врать? Не понимаю.

– Разберемся, – отрезал Тихонов, – а вы продолжайте. Что было дальше?

– Мы зашли в дом и поднялись на второй этаж.

– Вы не заметили ничего подозрительного по дороге?

– Нет, а что там могло быть подозрительного? Дом как дом. Хотя, – я снова задумалась, пытаясь припомнить свои ощущения.

– Хотя? – нетерпеливо переспросил следователь.

– Там было очень тихо. Ну, то есть, понимаете, совсем тихо, никаких звуков, как будто никого нет. Когда дома люди, они что-то делают, смотрят телевизор, разговаривают, шуршат газетами, гремят тарелками, а тут было совсем тихо, ни единого звука. Я тогда подумала, как странно.

– Понятно, – Тихонов сделал очередную пометку в блокноте. – Продолжайте.

– Мы поднялись наверх.

– Почему? – перебил он меня.

– Что почему, – не поняла я.

– Почему вы сразу пошли наверх, а не зашли сначала в гостиную, например?

– Не знаю. Вика повела меня наверх, она шла впереди, я за ней. Не знаю, почему. Может, потому что я спросила ее, где Зоя. Сказала, что не могу до нее дозвониться, а Зоина комната наверху, вот мы и поднялись наверх. Про гостиную я даже не подумала. Было так тихо, и я, наверное, решила, что там никого нет. Зачем туда заходить.

– Так, понятно. Что было наверху? Что вы увидели, когда открыли дверь в комнату?

– Мы ее не открывали. Дверь уже была открыта. Там же был Егор. Он ее и открыл, наверное. А когда мы поднялись, он стоял у тела Зои, она лежала на полу, вся в крови.

Тут я запнулась. У меня слегка закружилась голова и снова замутило. Опять перед глазами встала эта картина как из фильма ужасов.

– Вам плохо? – забеспокоился Тихонов.  – Может, воды?

Он пододвинул ко мне стакан с водой, а сам подошел к окну и еще немного его приоткрыл. Свежий воздух и глоток прохладной воды пошли мне на пользу. Кажется, дурнота отступила.

– Скажите, а в каких отношениях Егор был с вашими родственниками? – следователь попытался переключить мое внимание.

– В нормальных, – я даже растерялась от неожиданности вопроса. – Он очень любит Вику. Заботится о ней. И с Зоей у него очень хорошие отношения. Он часто бывает у них дома. Он со всеми хорошо ладит. Очень приятный парень.

Мне не понравился взгляд Тихонова, и я спросила:

– А к чему вы это про отношения? Вы что, думаете это Егор их?

По молчанию следователя я поняла, что именно так он и думает.

– Вы это серьезно? – возмутилась я. – Вы что, и вправду полагаете, что этот парень пришел после пляжа в дом, укокошил трех человек, вот так запросто, а потом просто остался на месте преступления, дожидаться нашего прихода, и даже не попытался скрыться.

– Ну, знаете, в моей практике еще и не такое бывало, – ничуть не смутившись своему дикому предположению, произнес Тихонов.

– Нет, это полный бред. Такого просто не может быть. А скажите тогда на милость, почему он не расправился с Викой и со мной. Пожалел что ли. Мы-то ему зачем понадобились? Живые свидетели.

– А вот с этим как раз и будем разбираться. Что было после того, как вы обнаружили тело Зои Анатольевны?

Я подробно, насколько это было возможно, описала все свои дальнейшие перемещения и действия. Я все еще была в шоке от нелепого на мой взгляд предположения следователя о причастности Егора к этому ужасу. Поэтому следующий вопрос еще больше выбил меня из колеи.

– А где сейчас находится Николас Лоран? Почему его не было с вами на даче?

Я удивленно посмотрела на следователя Тихонова.

– Кто?

– Николас Лоран, – повторил следователь. – Ваш двоюродный племянник и родной брат Виктории Лоран.

Господи, в этой суматохе я совсем забыла про Ника. Он ведь еще ничего не знает, ни про маму, ни про Вику, ни про остальных. Какой ужас! Бедный мальчик! И самое ужасное, что рассказать ему обо всем придется мне.

– Ник сейчас на сборах, – продолжила я, когда немного пришла в себя. – Он учится на четвертом курсе в архитектурном колледже, и два раза в год они с группой ездят на сборы в поход: осенью где-то в сентябре-октябре и весной в апреле-мае.

– Да, но сейчас не осень и не весна, – возразил Тихонов и выжидательно посмотрел на меня.

– В этом году что-то случилось со спонсором, то ли он передумал, то ли сначала передумал, а потом все же согласился, короче говоря, поход перенесли на лето.

– Ладно, разберемся, – вроде он принял мое сбивчивое объяснение. – Вы уже сообщили ему о случившемся?

– Нет еще. Я ему пока не звонила.

– Позвоните и попросите подъехать в отделение, я дам вам адрес. С ним мне тоже хотелось бы пообщаться.

Я не стала уточнять, зачем, ведь Ника даже поблизости не было. Одно понятно: у этого Тихонова все на подозрении, но от Егора он так просто не отцепится.

– Да и еще, – добавил Тихонов напоследок, – вам нужно будет подъехать в морг на опознание. Сможете или попросить кого-то другого из ваших родственников?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.