Услышь меня!

Марина слушала и не понимала современной арифметики жизни. Ну да, у них в городке тоже все и всё друг о друге знают, так то ж их городок – почти как родные все. А тут – в телевизор про себя всем рассказывать… Да и деньги брать как-то стыдно. За что?

2

В Останкино Марина была первый и последний раз. Там её посетило то же чувство: как-то неловко было брать деньги за то, что изображала полдня манекена. Купюры неприятно обожгли руку, словно она забрала последнее у голодного ребёнка или одинокой больной старухи.

– Нельзя быть слишком совестливой, – сказала Клара, заметив её замешательство, – долго не проживёшь.

Шумовым эффектом шли рассказы Клары об истории Останкинской башни, о крутом ресторане в этой самой башне, о всяких знаменитостях, которых она повидала за время своего хождения по ток-шоу. Марина будто ничего не слышала. Она думала о чём-то своём. Получив в Останкино обещанный гонорар мало чем отличавшийся от предыдущего, она поехала домой. Клара честно отдала ей деньги за непрожитые дни, пожалев девушку. «Вот и весь столичный заработок», – усмехнувшись про себя, подумала Марина, глядя в окно скоростной «Ласточки» на приближающиеся родные пейзажи. Но в городке Марину уже в телевизоре увидели. И чувство самосохранения неожиданно сработало. Признаться, что вернулась без больших денег, почему-то не получилось.

– Да, пригласили меня на передачу за презентабельную внешность, заплатили – не без этого, – рассказывала она уверенно. – Только, знаете, трудная работа. Целый день в напряжении, софиты жарят как на сковороде…

– Кто жарит? – переспросили земляки.

– Ну, это лампы такие большие для освещения. В общем, сложные условия работы. И вот я домой вернулась. Дома ж лучше!

– И то правда, лучше! – согласились старушки. – Дома всегда лучше.

– Ну а мундиаля-то этого видела? – спросила баба Катя.

– Да так… – пожала плечами Марина. – Это чемпионат мира по футболу, просто сейчас любят иностранные слова, вот и решили чемпионат мира по футболу мундиалем называть.

– А-а, – разочаровано протянула баба Катя. – А я-то думала, негритёночек какой известный приехал, Мундиалем зовут…

3

Ольга не уехала в Германию. Да и жених-немец оказался просто бывшим русским эмигрантом, которому дали вид на жительство по браку с гражданкой Германии. Но в Германии он стал потихоньку спиваться. Немка его выгнала, и вот занесло его с друзьями-болельщиками на бывшую родину. Однако он быстро был Ольгой рассекречен. Правда вскрылась ещё до пересечения госграницы, и брак не состоялся.

Через неделю она вернулась к Кларе снова на съём. Услышав о скором отъезде Марины, сказала, пуская кольца дыма вверх:

– Да она просто здесь не прижилась.

Ольга прижилась: который год моет посуду в чайхане, в которой можно было работать с липовой регистрацией. Какая разница, где и кем работать, главное жить в столице.

Часть вторая

Дядя Саша

(рассказывает Марина)

1

То, что дядя Саша, мамин двоюродный брат, живёт в Москве и работает на телевидении, я знала с малых лет. Мама мне всегда это гордо повторяла. Но почему-то общаться с дядей Сашей не хотела. Работал он на телевидении сценаристом. И ещё писал книги. Я видела его последний раз в жизни, когда мне было года четыре, то есть пятнадцать лет назад. Телевизора у нас не было – в нашей тесной однушке ему не было места. Поэтому, по телевизору я дядю Сашу тоже не видела, хотя, как потом я узнала, его показывали довольно часто. Помню, пришёл он тогда, пятнадцать лет назад, неожиданно к бабушке. Было воскресенье, и мы с мамой как раз в тот день её навещали. Она дверь открыла, ахнула: «Сашенька, сколько лет, сколько зим!». Вошёл такой высокий, улыбающийся дяденька. Меня за стол со взрослыми не сажали, поэтому, когда они втроём, бабушка, мама и дядя Саша, о чём-то беседовали за чаем, я смотрела мультики. Потом он попрощался и ушёл. Больше мы не виделись. Я знала от мамы, что у него была тяжёлая судьба. Он в раннем возрасте остался сиротой, и попал в детский дом. Потом вырос, поехал в Москву, выучился и вот, пожалуйста – на телевидении.

Мне, честно сказать, всегда хотелось повыбражать, сказать всем одноклассникам, которые были со мной в контрах: «А вы знаете, что у меня дядя на телевидении работает!». Но, к сожалению, я не умела выделываться и никогда никому ничего не говорила. Так и прожила школьные годы со своей тайной.

Помню, когда мы учились в десятом классе, классная руководительница повела нас однажды в детский дом, чтобы мы поздравили детишек с новогодними праздниками. Это она нас для профилактики повела. Чтобы мы не бросили своих детей, когда они у нас появятся. А то разное бывает, знаете ли. Вот там я вспомнила про дядю Сашу. Вообще-то, я о нём никогда не забывала. Всегда ведь в голове зудело: «У тебя дядя на телевидении работает, ты не такая как все». И вот после посещения детского дома я решила, что уже совершенно точно найду дядю Сашу. Только опять смелости не хватило ему позвонить. Мне казалось, что вот я позвоню, голос молоденький, конечно не поверят, что я племянница. Племянница, конечно, лучше, чем неожиданно возникшая дочь, менее травматично для его родственников, жены например. Но чего-то мне было боязно звонить. Внезапно для себя я решила не звонить, а просто взять и приехать.

И вот случился этот Мундиаль да и Олька позвала типа подзаработать. А на самом деле и меня кинула, и дяде я опять постеснялась позвонить.

Но, понимаете, я такой человек: если что-то в мою голову попало, то мне нужно это осуществить. Я могу долго сомневаться, будут проходить годы, появляться на лице морщины, пошаливать печень с сердечком, а из головы всё равно не выйдет то, что когда-то туда залетело стремительной птицей. Я сдала зимнюю сессию и решила: была ни была, еду к дяде. На этот раз точно его найду. Нужно родне друг друга знать, думала я, и вообще интересоваться делами родственников, быть в курсе, так сказать. Да и потом, мне страшно всё надоело. Возможно, дело было в разводе. Родители разошлись по документам, но не разъехались по отдельным квартирам. Жили пока вместе и доставали друг друга каждый день. Жалко было брата, ему только десять лет. Никуда этого хомячка не деть от разборок. Он такой славный, такой пухлый! Эх, братик, что поделать, досталась нам такая доля. Братик Женька был милым, совсем не таким, как нынешние дети. Добрый, заботливый… Вообще, родителям с нами повезло – мы оба сознательные дети. Не бедокурим, учимся хорошо, помогаем по хозяйству. Многого не требуем. Эх, только вот всё равно родители разойтись решили…

Но в Москву на новый год я поеду совершенно точно. Родителям сейчас всё равно не до меня. Другая на моём месте плюнула бы на всё, и вообще уже давно жила бы отдельно от родителей. Но как же я их брошу? Тем более, что они сами не могут разобраться в своей жизни. К тому же у меня брат малой. Да и вообще я с детских лет всех соседских детей нянчила. Материнский инстинкт у меня от рождения. Вот потому и не могу бросить ни предков, ни братишку. Я им всем мать. А то, что я надумала в Москву на каникулы – так это, извините, стресс и многолетняя депрессия. Психика не выдержала, смены обстановки захотелось. Это не побег, нет. Просто прогулочка новогодняя. За полгода со времён мундиаля я сильно изменилась. Во-первых, два препода меня валили безбожно, и я с «хвостами» закончила эту сессию. Стресс? Стресс. Надо его снимать? Надо! Во-вторых, этот самый развод. И я покуривать втихаря начала. Стыдно! Во-первых, если уж куришь, кури как все взрослые люди, не прячась по углам и туалетам, и не выветривай запах перед приходом домой. Во-вторых, слушай, Маруся, зачем тебе вообще это курево? Лёгкие загадишь, а проблемы не решишь, только ещё добавишь – ту самую с лёгкими. Оно тебе надо? Короче, всё так накатило, надо было разобраться в себе, и я решила уехать ненадолго. Тем более – не далеко. Кажется, вот так уедешь, забудутся проблемы и как будто их нет больше. На самом деле, они там же остались, на том же месте. Но мне ужас как хотелось сейчас куда-нибудь свалить. Жизнь, казалось, катилась под откос. Катиться вместе с ней вроде как не хотелось. Поэтому я взяла у жизни тайм-аут. Проблемы подождут. А я пока передохну. Кстати, пока жизнь катится, радует одно: я ещё молода. Ещё долго буду молодой. Теперь молодёжь это от 18 до 35. Официальным постановлением продлили молодость на пять лет. В общем, как пенсионный возраст отодвинули, так и молодость продлили. О кей, гугл, привет, Алиса, я буду вечно молодой! Ведь, скорее всего, когда я добреду до 35, молодёжный возраст продлят ещё лет на 10. А там глядишь и ещё…

Как дядя выглядит, я конечно за столько лет подзабыла. Но мы же современные люди! Загуглила я его фамилию и имя – и вот вам, пожалуйста, куча его фото и даже видео с ним. Вот и хорошо, посмотрю на него. Надо сказать, он почти не изменился. Даже не облысел. Очень пышная шевелюра и выглядит неплохо. Значит, не пьёт. А то мама говорила, что он раньше грешил этим делом. Его адрес и телефон были у мамы в записной книжке. Только живёт ли он до сих пор там? Эх, была ни была! Если по адресу не найду, поеду прямо на телевидение, там и спрошу.

В предновогодний день, как раз тридцатого декабря, я собрала небольшую дорожную сумку с самым необходимым и заявила маме:

– Мам, я в Москву на новый год.

– С кем? – спросила мама.

– Одна, – честно ответила я.

Мама подозрительно посмотрела.

– Точно одна?

– А с кем? – почти крикнула я в ответ – не люблю, когда мне не верят.

– А что ты там будешь делать?

– Я к дяде Саше.

– С чего вдруг? – удивилась мама. – Ты уже его однажды искала – не нашла…

– Это было в тот раз. А в этот – найду. И вообще, родня же.

– Ладно, привет передавай.

Мама сунула в карман денег, хотя я не просила. Я сама экономила на всём почти год. Так на всякий случай. Эх, взгляд у неё отстранённый. Раньше она такой не была. А теперь стала с одной стороны активной такой, на работе с утра до ночи, а с другой стороны кажется, что ей не до нас с братом. Решает какие-то свои психологические проблемы. Я надеюсь, что всё утрясётся. Что они с папой поиграют в развод и передумают расставаться. Очень надеюсь. Я ведь их обоих люблю!

2

Воспитанные люди, конечно, сначала звонят, спрашивают разрешение, а потом приезжают в гости. Но звонить я боялась, просто подумала, что вот так, живьём, смогу лучше объяснить, кто я такая. Ну не выгонит же ради праздника, в конце концов, на улицу.

Если честно, я им по-настоящему восхищаюсь. Это ведь не каждый детдомовец вот так человеком становится, да ещё каким! Молодец дядя! Как он там? Вообще, конечно, мало кому интересно, кто такие эти сценаристы на телевидении. Мы привыкли любоваться тем, кто в кадре. А тот, кто за кадром, благодаря которому мы видим, что в кадре, нам не важен. Несправедливо, конечно. На самом деле, на того, кто в кадре, куча всяких людей работает. Когда я была в массовке, я это поняла. И ещё поняла, что никогда на телевидении работать не буду. Нет, не моё это. Лучше в музее за копейки.

О новогоднем подарке я почему-то совершенно не подумала. Мне показалось, что мой приезд сам по себе подарок. Разве нет? Увидеть через столько лет свою племянницу – чем не подарок? Тем более что подарок сам к тебе приехал. Дерзко, конечно, совсем не в моём стиле, но зато в современных традициях.

И вот я стою перед его подъездом. Вроде всё чётко по адресу. Долго, правда, в метро петляла, не сразу поняла, в какую сторону поезд едет. Ехала даже в обратную сторону… Ха, это, кажется, топографическим кретинизмом называется. Я и на земле плохо ориентируюсь, а под землёй подавно. Прости, столица!

Ну, ничего, главное, что добралась. Сверяюсь с бумажкой в десятый раз – всё точно: тот дом, тот подъезд, а пальцы отчего-то трясутся, не могу набрать квартиру на домофоне.

– Девушка, вам зайти нужно? – слышу за спиной мужской голос. Оборачиваюсь и… замираю.

– Нужно, – выйдя из минутного ступора, произнесла я.

– К кому?

– К вам!

И я начала хохотать, как дурочка. Ну, правда, смешно! Стою, трясусь, не могу нажать на кнопки, а тут родной дядя подходит и спрашивает, куда, мол, надо.

Он улыбнулся.

– Ну да, смешно. А вы кто?

– А я ваша племянница!

И тут мне почему-то стало ещё смешнее! Нет, ребята, это просто нервное на фоне родительского развода. Я просто переживала очень долго и очень сильно. И вот сейчас меня так развезло.

– Племянница… – задумчиво проговорил он, видимо, вспоминая с какого боку я могла бы быть его племянницей.

– А-а, Галкина дочка! Только я забыл, как тебя зовут.

– Марина, – и я как культурный человек протянула руку.

– Очень приятно, Александр Михалыч! – он ответил на рукопожатие. – Ну что ж, давай пройдём в гости!

Мы поднимались на лифте на седьмой этаж. Я старалась не смеяться, это было уже совсем неприлично, хотя очень хотелось. У меня вообще такая придурь: долго могу смеяться над чем-нибудь и сил нет остановиться.

– Ну как вы поживаете? – спросил ещё в лифте дядя Саша.

– В принципе, нормально, – ответила я заготовленную «полуправду». Зачем так сразу с порога рассказывать о том, что всё у нас ненормально и уже довольно давно.

– Это замечательно, – сказал он. – Мама всё там же работает?

– Да. Фанат своей профессии.

Мама у меня в музее со студенческой скамьи работает. Фанат своего дела. Все экспонаты ей как родные. Ежедневно педантично со всего, что есть на экспозиции, пылинки сдувает. Помнит все факты. Память фантастическая!

– А папа как? – опять спросил дядя Саша.

– И папа ничего, – надо выруливать со скорбной темы. – Женька в третьем классе, – сообщила я радостно.

– Ого! У вас ещё Женька есть! – удивился он. – Когда мы виделись в последний раз, никакого Женьки не было.

– Да, он появился десять лет назад. Классный парень! Хомячок!

– А-а, в маму, значит, – догадался дядя Саша. – А чего ты без него приехала?

– А он ещё маленький, рано ему Москву смотреть. Его к бабушке на каникулы отправляют.

Мы вошли в его квартиру. Да, что ни говори, а у людей творческих профессий квартира тоже творческая. Везде по стенам какие-то фото, коллажи, вырезки из газет… Жуть как творческо!

– Я тоже… веду блог, – ни к селу, ни к городу выпалила я. – Наверно, в тебя пошла!

– Ну да, нашу породу узнаю! – отозвался он, и мы рассмеялись.

– Я даже в школьном конкурсе эссе победила однажды, а ещё один раз почти победила в городском конкурсе, ну мне пару голосов не хватило, я оказалась на втором месте, – начала я хвастаться. – В общем, тоже пишу, размышляю о жизни.

– Здорово! А что же ты пишешь? – поинтересовался он.

Мы уже к тому времени ели пельмени ручной работы. Ручной, то есть дяди Сашиной. Очень здоровские! Мужчины самые лучшие повара – я в этом в очередной раз убедилась. Мой папа тоже готовит, даже Женьку пытался приучить. Женька умеет салаты делать и блины печь. Готов ребёнок ко взрослой жизни, одним словом.

– А всё пишу! В блоге про жизнь размышляю, про всякие ситуации житейские. Многие ведь думают, что у молодёжи нет мозгов, а я вот стараюсь всячески переубедить в этом своих читателей.

– Неплохо, – сказал он, и я почувствовала, что это не вежливое любопытство. Мы говорим ну почти на равных.