Здесь не страшно, здесь мой дом

Дети… В школе попадались такие дети, кто до последнего звонка, так и не стал учиться ровно и мог ничего не написать в контрольной. Были и другие. Которых сначала учителя признавали необучаемыми и умственно отсталыми, а потом неожиданно для всех эти дети начинали стараться и показывали результаты. Даже поступали в вуз. Один выпускник стал писателем, победил со своей книгой на конкурсе. Другой стал чемпионом мира по бегу на инвалидных колясках. Церебральный паралич таит в себе много неожиданностей. Дело такое, непростое. Где-то она слышала о непостижимости замысла Божьего об отдельном человеке, его не угадать заранее, этот замысел. Только жить, словно ступая по тонкому льду, и любить, любить, любить… Эх…

Учителя. Могут ли они любить детей? Это немодный тренд. В моде успешность. В реальности унижение, явное или тонко замаскированное, а также невероятно высокий темп, не дающий расслабиться и восстановить свое внутреннее состояние, – крушили и ломали здесь людей. Об успешности постоянно велись речи, как бы в насмешку, потому что быть ее тут не могло.

– Ну что, приглашаем? – сказала завуч Анастасия Эрнестовна, которой незаметно директриса уступила свое место во главе стола. Анастасия поправила очки в красивой оправе и воинственно тряхнула модной стрижкой.

В кабинет вошла женщина высокая, с усталым, но все еще очень красивым лицом.

Все матери, у которых на руках оказались больные дети, все они усталые и запуганные. – подумала Коростелева. Некоторые смиренны, некоторые агрессивны. Но все обычно усталые и запуганные.

Эта женщина много времени проводит, занимаясь со своим ребенком, тянет из последних сил. Что это? В глубине глаз вошедшей женщины мелькнула искорка. Непокорность? Насмешка? Или показалось?

– Ксения Викторовна мы все очень любим вашу девочку, Алену, – торжественно начала завуч —это очень милый ребенок и учителя до сих пор не пришли к единому мнению относительно… относительно… ее обучаемости. Но – в дальнейшем ей будет все труднее осваивать программу. Вы же сами это понимаете.

Алена, о которой шла речь, была подросток, хорошенькая и смешливая, похожая на мать. Алена с трудом передвигалась с помощью ходунков и очень неровно училась, то догоняя сверстников, то отставая от них. Она часто замирала на уроке, глядя куда-то вдаль большими вечно удивленными серыми глазами и не слыша вопросов учителей и отвечая невпопад, что некоторым казалось признаком странного поведения.

– Я понимаю, что она не отличница, ну неужели и троечницей она не может быть? – просительно сказала мать. – А потом можно будет вернуться с этой развивающей программы, потом на общую, если наладится учеба? Можно будет получить аттестат? – Все промолчали.

– Ну, пусть просто побудет троечницей в этом классе, – повторила устало и бессильно мать. Молчание нависло над кабинетом.

– Хорошо – бодро перешла к следующему этапу Анастасия Эрнестовна. – Дадим высказаться нашим учителям. Пожалуйста. Кто начнет?

– Совсем не берет программу, – сказала математичка Ступакова, полная и с необыкновенно здоровым цветом лица. – Что дальше будет? – она покачала головой и поправив мелированую прядь волос. Искоса взглянула на сидящую рядом биологичку Ксению Сергеевну, смуглую красавицу тридцати лет,. Та подхватила эстафету

– Большой объем информации совершенно не усваивает. Не охватывает необходимое.

И дальше пошло-поехало. Задания на применение не выполняет. Объем памяти ограничен. Внимание удерживает не более полминуты. Пишет медленно. Смеется странно. Машет руками. Краснеет, если задать ей вопрос.

– У меня хорошо учится. Вчера поставила четыре, – вырвалась из общего хора русистка Берсенева, устремив бесстрастный пятидесятилетний взгляд куда-то вдаль. В секретарский предбанник.

Дошла очередь до Нины Максимовны. Она откашлялась

– Не могу ничего сказать пока. Учится неровно. Вы не пытались общаться с психологом? Мне кажется, память блокируется из-за невроза, так бывает иногда.

Она поймала внимательный взгляд матери.

– У нас очень хорошие, веселые детки на этой развивающей программе, – перебила Коростелеву Анастасия Эрнестовна.– Алена будет счастлива, и она даже сможет перейти на класс старше. Начать с более старшего класса, это ей понравится.

Зачем директрисе понадобилось бороться с этой мамашей? Неужели просто как обычно для тренировки своей воли и умения навязывать ее другим? Школа была признана образцовой, был большой конкурс, не всем удавалось пристроить сюда своих детей. Критерии отбора были известны только директору. Успешность, успешность – какая поспешность, безумная внешность, слепая погрешность… М-мм, что это за бред в голове?.. Возможно, мамаша была недогадлива в том, как надо себя вести после получения места, и что-то сделала не так?

А как хорошо все начиналось! Рисование, бисероплетение, керамика, танцы на колясках, стихи, математические конкурсы, пение, спектакли – все было так отлично организовано для развития детей. Для того, чтобы, ограниченные в движении, они не были ограничены интеллектуально, культурно, нравственно. На это работали все учителя, радостно и неутомимо. Куда все подевалось? Ушло. Растворилось в этих ровных стенах, в этом единообразии, в контроле и управлении, в дорогих компьютерах и проекционных установках, в технологии и компетентности, и еще в куче всякой другой словесной и несловесной шелухи. Терпение называют добродетелью, точно ли?

– Мы подумаем, – сказала мать. – Подумаем и сообщим вам решение.

– Подумайте, Ксения Викторовна. – с облегчением подхватила Анастасия. – Ведь все желают Алене только добра.

***

Дома Нина Максимовна растянулась на диване. Сейчас придут с работы сын, муж. Придут дочери из школы. Она почувствовала напряжение от одной только мысли об этом. Вот-вот, сейчас она услышит: «не говори менторским тоном», «не контролируй меня», «ты повторяешь эту фразу уже в пятый раз». Домашние отчаянно сопротивлялись ей, делали все наоборот. А ведь она так хотела им добра, только добра.

Успешность, компетентность, оптимизм… И вот еще – способность к адаптации, толерантность к стрессу… Все это требуется от тебя и всего этого у тебя нет, нет, нет. И поэтому ты должна бояться, бояться, бояться. Выносливость, лояльность, моральная амбивалентность…

Опять подступила тошнота, заныли суставы.

Она вдруг вспомнила, как смеялась вчера Алена, когда одноклассник Дима Карпов сказал, что в старину дамы носили декольтированные юбки. Чувство юмора. У этой девочки изрядное чувство юмора, а это значит…

Нина Максимовна взяла трубку телефона.

– Ксения Викторовна, послушайте, нам не дали поговорить сегодня, но я все же хочу довести до вас свое мнение. Я считаю, что Алену не надо переводить в другой класс, да-да я полностью с вами согласна да-да… не надо меня благодарить. Но на поведение стоит обратить внимание, Возможно, это школьный невроз. Возможно, он имеется, многие дети страдают школьным неврозом. Но это преодолимо… Вы правильно делаете, что используете все шансы. Так и дальше… Не надо меня благодарить… держитесь. Главное, постарайтесь научить ее быть счастливой. Вы так много сил отдали ей уже… все будет хорошо…

Она нажала кнопку отбоя и в этот же момент почувствовала, что у нее ничего не болит.

декабрь 2012

Конь в лунном свете

Колодец будет здесь, -сказал Николай. Он постоял некоторое время, опустив голову, словно застигнутый внезапной и неотложной мыслью, потом наступил на штык лопаты и принялся энергично копать.

Его жена, Маргарита, которая вот уже два дня безуспешно пыталась убедить мужа посоветоваться сначала со знающим человеком, найти точное место для колодца и только потом приниматься копать, теперь, пожав плечами, ушла в дом. Спорить с Николаем было бесполезно. Он был упрям. Она знала, что сейчас перед глазами у него картина: осенние яблоки, падающие на плоскую деревянную крышку колодца. Как было в том маленьком провинциальном русском городке, где прошло его скудное детство. Где он вырос и выучился живописи. Он не мыслил иначе, потому и рыть стал под старой яблоней напротив крыльца, невзирая на попытки близких переубедить его.

К обеду вода еще не появилась. К концу дня была уже глубокая яма под яблоней, но без воды. Николай был мрачен и неразговорчив. А на следующее утро взял этюдник и ушел бродить по полям.

Маргарита осталась на хозяйстве в большом старинном крестьянском доме. Дом они купили прошлой зимой в маленькой затерянной в лесах деревушке к северу от Санкт-Петербурга. Маргарита топила русскую печь, с которой научилась управляться, и даже испекла в ней однажды пирог с черникой. Сейчас она варила картошку в чугунке, который ловко ворочала в печи ухватом. И чугунки и ухваты достались им вместе с домом, как принадлежность к нему. Вместе с массивным столом и резным буфетом крестьянской выделки еще дореволюционных годов. В большом чугуне сейчас закипала вода для стирки детских вещей. Близнецы семи лет, девочка и мальчик, играли на полянке с собакой, кидая друг другу мяч. В окно было видно, как рыжий лохматый щенок неизвестной породы носился между ними с заливистым лаем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.