Новый Олимп

Георгий Денисович снова поднял бокал и задумчиво пригубил вино. Мне показалось, что он колеблется и сейчас сдастся, но не тут-то было.

– Во-первых, никто никогда не сушил яблоки Гесперид, не отправлял их в лабораторию и не выделял из них активное вещество. Никто не даст гарантий, что в сушёном виде они будут действовать. И полагаю, что никакого активного вещества может не быть вовсе. Ваша наука шагнула весьма далеко, но никто не отменял волшебство и божий промысел. Во-вторых, листья от похмелья действуют разово, так что дорого их не продашь. Ободрать яблоневый сад до голых веток не трудно, а сколько ждать, пока новые вырастут? И каких размеров должен быть сад, чтобы наполнить этими листьями рынок! Что касается яблок, то они работают, убедить в этом будет несложно. И продавать их дорого тоже будет несложно. Но они-то, в отличие от листьев, дают весьма продолжительный эффект, так что больше одного раза ты их одному клиенту не продашь. И самое главное: что ты будешь делать с семью миллиардами пусть не вечно молодых, но очень долгое время молодых смертных, чей порог смертности раздвинется практически до рамок бессмертия? А смертные имеют привычку плодиться и размножаться. И если они продолжат размножаться, перестав естественно вымирать… Ты только подумай, что станет с вашим миром.

Георгий Денисович сделал глоток вина:

– И всё это в том случае, если Геспериды согласятся. А они не согласятся.

Осмысление несостоятельности идеи с яблочным бизнесом накрыло, как грозовая туча накрывает город. Мне передалась мрачность Георгия Денисовича, и только Нилия продолжала смотреть на меня с тем умильным выражением, с каким девочки смотрят на маленького котёнка. Даже если этот котёнок только что с разбегу вломился в закрытую дверь или извозюкался.

– А ты чему радуешься? – не понял Георгий Денисович. – Идея нерабочая.

– Нерабочая, – с мягкой улыбкой отозвалась богиня. – Но его напористость мне нравится.

Георгий Денисович в сердцах сплюнул и сурово поглядел на меня:

– Продолжай, возница. Есть ещё идеи?

Глава 2

Верю – не верю

Солнце клонилось к закату. На детскую площадку возле дома легли длинные тени от редких деревьев, пёстро выкрашенных горок, качелей и лестниц. На краю площадки стояли рамки турников, на том, что повыше, неспешно подтягивался плотный щекастый мужик лет шестидесяти. Был он огромного роста и, несмотря на возраст и округлые гладко выбритые щёки, крепкого сложения. Рядом на скамейке валялась потёртая кожаная куртка. Мужик подтягивался спокойно, словно бы вовсе не напрягаясь. Мне бы так в его возрасте.

Я бросил взгляд на экран смартфона и потопал к ближайшему метро. «Бульвар Адмирала Ушакова», если верить навигатору. Далеко же он забрался, этот полубог из Южного Бутово.

Вспомнить, как мы вчера приехали к Георгию Денисовичу, у меня так и не получилось, даже несмотря на чудодейственные листья. А на вопрос: «Где моя машина?» Георгий Денисович нехотя бросил: «Возле кабака», не посчитав нужным вдаваться в подробности. Так что путь домой у меня теперь лежал через центр.

В метро в этот час было немноголюдно. Я сел, откинулся на спинку жёсткого сидения, закрыл глаза и задумался.

Мы просидели у Геркана весь день, а сгенерить рабочую идею так и не получилось. Это только кажется, что при наличии больших денег возможно всё. Всё возможно при наличии большой идеи и большого желания её реализовать. А без идеи с большими деньгами на самом деле очень просто остаться без денег. Георгия Денисовича вопрос упущенных ресурсов, кажется, волновал не слишком, а вот время и силы он тратить впустую явно не хотел. Потому все мои «блестящие» идеи попадали под микроскоп полубожественного скептицизма и молниеносно разметались в пыль.

С каждым новым предложением Георгий Денисович всё больше мрачнел и всё чаще прикладывался к своему неисчерпаемому бокалу, пока не загнал себя во вчерашнее меланхоличное состояние. Наконец, когда предлагаемые мной бизнес-схемы перестали нравиться даже мне самому, полубог отставил бокал и сказал: «На сегодня хватит. Ступай. Завтра продолжим, – и, неприятно ухмыльнувшись, добавил: – Только не вздумай от меня бегать. Это бесполезно».

Поезд остановился на «Бульваре Донского», и я, влившись в поток суетливо шуршащих ногами по граниту пассажиров, отправился в переход.

Любовь к московской подземке у меня угасла уже очень давно. Это для детей и гостей столицы метрополитен, особенно старая его часть, сродни храму. Зрелище, безусловно, впечатляющее и заслуживающее внимания, но я его видел много раз, а духота, толкотня, шуршащие ноги и унылые лица меня в какой-то момент стали раздражать. Не могу сказать точно, когда это произошло, может, когда столпотворение в метро вышло за рамки часа пик и стало перманентным, а может, когда я сел за руль, одно знаю точно: я всегда предпочту пробки на дороге толкотне в метро. По крайней мере, в машине у меня есть личное пространство и иллюзия уединённости.

Впрочем, сейчас поездка на общественном транспорте была весьма кстати. Она немного… приземляла, что ли. И чем дальше я уезжал от странной квартиры Георгия Денисовича, тем большей глупостью и нелепостью казалось всё, что осталось в памяти от вчерашнего вечера и сегодняшнего дня. В самом деле, какие боги? Какой многомиллионный бизнес? Мы живём в двадцать первом веке! Нет никаких богов, только люди. Вон, сидят, уткнувшись в свои гаджеты, заткнув уши наушниками, и не обращают друг на друга никакого внимания.

Взгляд пробежал по безразличным физиономиям, и вдруг будто что-то царапнуло. Сквозь двойное стекло в соседнем вагоне я увидел крепкого сложения мужчину в потёртой кожаной куртке. И куртка, и её обладатель выглядели смутно знакомыми.

Пока я размышлял, слежка это или простое совпадение, поезд остановился, и мужик в кожанке вышел. Всё-таки показалось.

А если не показалось и это за мной?

Вот только зачем за мной следить?

С другой стороны, сказал же Георгий Денисович, чтоб я не вздумал от него бегать…

Вот так и начинается паранойя. Ну нафиг этого Георгия Денисовича, кто бы он там ни был. Нервы дороже. В конце концов, договора я с ним не подписывал, душу не закладывал, а вчерашняя пачка денег, что приятно оттопыривала карман, была оплатой вчерашних услуг водителя и жилетки, чтобы выплакаться.

Я глубоко вдохнул, выдохнул и снова оглядел вагон. Всё как обычно. Ветхая бабулька с сумкой на колёсиках и таким выражением лица, как будто вокруг неё фашисты устроили оргию. Девушка с каплями наушников в ушах, бешено настукивающая эсэмэску наманикюренным пальчиком. Пара тихо переговаривающихся между собой и дегенеративно похихикивающих подростков, парень с игрушкой на планшете, дядька в очках с читалкой. Обычный вагон, обычные пассажиры, обычный московский летний вечер. И никакой чертовщины.

А работать лучше на себя, чем на дядю. Я окончательно успокоился и решил забыть Георгия Денисовича как страшный сон. Покручу пока баранку, подзаработаю, а там – глядишь, и в самом деле родится новая идея для скромного бизнеса.

С этими мыслями я пересел на кольцо, доехал до «Парка культуры» и не спеша направился к эскалатору, когда у соседнего вагона снова мелькнула потёртая кожаная куртка.

Что за ерунда?! Внутри неприятно съёжилось, как в детстве на качелях. Решив не подавать виду, я ускорил шаг. Обернулся уже на эскалаторе.

Крепкий, обманчиво круглолицый мужик в кожаной куртке – тот самый, с детской площадки, теперь уж сомнений быть не могло – шёл за мной следом с неумолимостью терминатора.

– Уважаемые пассажиры, – ожил динамик, – будьте внимательны при входе и сходе с эскалатора. Будьте осторожны на ступенях эскалатора. Стойте справа лицом по направлению движения, проходите слева.

Совет пришёлся как нельзя кстати. Я шагнул на левую сторону и со всей возможной прытью, на какую был способен, рванулся вперёд. Впрочем, скорость довольно быстро упала, дыхание сбилось, а сердце к верхним ступеням колошматилось где-то в районе горла. Мысленно ругая себя за то, что который год только собираюсь заняться спортом, я шмыгнул в турникет и выскочил на улицу. Оглянулся. Преследователя пока видно не было.

Задыхаясь и обещая себе бросить курить, я в несколько бешеных скачков перемахнул через площадь и юркнул в подземный переход. Быстро пробежал по переходу, вынырнул на другой стороне Садового, снова оглянулся и, не увидев мужика в кожаной куртке, юркнул за угол на Остоженку.

Какое-то время я ещё оглядывался на ходу, но преследователь, если он в самом деле шёл за мной, явно отстал. Пройдя несколько сотен метров, я свернул налево в переулок и зашагал в сторону Пречистенки, снова обернулся – никого. Отсутствие преследователя немного успокоило, и я перестал вертеть башкой.

Огляделся я только добравшись до Зубовской площади. Убедившись, что никаких «кожаных курток» рядом нет, снова пересёк Садовое и оттуда быстрым шагом направился ко вчерашнему винному бару. Дыхание выровнялось, сердце перестало выдавать коленца и вернулось к обычному ритму. Нет, курить я, конечно, не брошу, но явно пора в спортзал. Дыхалка ни к чёрту.

Машина стояла на платной городской парковке сбоку от ресторана, там, где я её вчера и оставил. Про продление оплаты парковки я забыл ещё ночью, так что штраф гарантирован.

Пискнула сигнализация, я сел за руль, вставил ключ в зажигание и почувствовал себя так, словно вернулся домой после двухнедельной поездки. Ощущение это было приятным, но, увы, недолгим.

Пассажирская дверца открылась, и, прежде чем я успел что-то сообразить, на сидение рядом уселся мой знакомый незнакомец в кожаной куртке.

– Добрый вечер. Тебя ведь Серёга зовут?

Я судорожно сглотнул и кивнул, не имея сил ответить.

– Меня – Дениска, – неожиданно радостно сообщил мужик в кожанке.

В немаленьком салоне моей машины «Дениске» было тесно. Только сейчас я осознал, насколько он огромен и крепок. Кожаная куртка сидела на нём в обтяжку. Ему и в самом деле было лет шестьдесят, а то и семьдесят: на лбу и переносице пролегли морщины, некогда тёмные кудри стали грязно-пепельными. И только круглые, по-юношески гладкие и румяные щёки не подходили его седине, да ещё это несуразное детское «Дениска».

– Очень приятно, – сказал я, чтобы что-то сказать.

– Подбросишь?

– А вы уверены, что нам по дороге?

– Тебе куда ехать?

– На Хорошёвку, – сказал я первое, что пришло в голову.

– Значит, нам по дороге, – отозвался старик. Сказано это было так, что стало ясно – нам было бы по дороге, даже если б я сказал, что мне в Наро-Фоминск или в Кемерово.

– Трогай, – потребовал непонятный Дениска.

Я повернул ключ, врубил передачу и, щёлкнув поворотником, поехал по односторонней улице к Комсомольскому проспекту.

– Что он от тебя хотел?

– Кто? – уточнил я, хотя догадался, что речь о Георгии Денисовиче.

– Мой непутёвый отпрыск.

– Вы… его отец?

– А кто ж ещё?

– Вы бог?

Седой Дениска громогласно расхохотался:

– Какая очаровательная пурга. Где ты видел таких богов?

Я скосился на крепкого старика в потрёпанной кожанке. Мысль о том, что он бог, как и мысль о том, что боги вообще могут существовать, сейчас показалась совершенно идиотской.

– Геогрий Денисович сказал, что он сын бога. Вы же о нём спрашивали?

– Ништяк прикол, – снова хохотнул Дениска. – И ты купился на эту чушню? Господи, во что только люди не верят!

– Трудно не поверить, когда у него в квартире мох, сосны, музей античного искусства вместо кухни и бездонный бокал с вином, – пробормотал я, чувствуя себя идиотом.

Старик снова разразился раскатистым хохотом.

– Ну-ну. И что он тебе ещё наплёл?

– Что ему нужна бизнес-идея.

– Бизнес-идея? Сыну бога? И что такого ты можешь придумать, чего не могут придумать боги, если вся эта ересь – правда?

Я пожал плечами. Вопрос был логичным. Вот только всё происходившее до того теряло всякий смысл.

– Кто вы?

– Я – пенсионер. А сынуля – шоураннер. Сейчас для телеящика что-то типа скрытой камеры делает. Находит лохов вроде тебя, вешает лапшу на уши и снимает. Деревья в квартире и что там ещё – декорация. Тебя развели.

– А как же бокал с вином? – промямлил я.

– А что бокал?

– Он сам наполнялся…

– И что? А Дэвид Копперфильд сам летает. Думаешь, он душу дьяволу продал? Это просто фокус.

От подобного поворота я растерялся окончательно. Оставалось только рулить. Я свернул на трёшку и втопил педаль газа в пол.

Что-то во всём этом явно не клеилось.

– А почему же тогда никто не сказал: «Вас снимает скрытая камера»?

– Не торопись. Поснимают тебя пару дней, наберут материала, потом скажут.

Был у меня один знакомый документалист, снявший три с половиной документалки, так он утверждал, что на телевидении давно нет места импровизации. Всё придумано, подстроено и существует по заранее написанному сценарию. Будь то хоть «Пусть говорят», хоть «Битва экстрасенсов», хоть «Дом-2».

– Но ведь это работа, за неё должны платить. Договор опять же, что я согласен сниматься и даю разрешение на использование моей физиономии.

– Лох – это не работа, лох – это судьба, – престарелый Дениска явно развлекался. – Ты как маленький, Серёга. Договор задним числом подпишешь. Денег тебе уже заплатили. А снимать тебя лучше, пока ты ни о чём не догадываешься. Так реакция естественнее получается.

– Ну хорошо, – согласился я. – А зачем вы мне всё это рассказываете? Это же ваш сын, это его работа, вы ж ему всё сейчас портите.

– А чего этот засранец мне денег на опохмел зажал? – совершенно естественно возмутился Дениска. – Вот пусть теперь несёт убытки. Посмотрю я, как ты ему завтра изобразишь искреннюю эмоцию, зная, что тебя напаяли.

И он снова громогласно захохотал, а на меня вдруг нахлынула злость.

Чёрта с два я завтра стану что-то изображать! Вообще никуда завтра не поеду. В задницу этого Георгия Денисовича и всю его полоумную компанию.

Я съехал на Хорошёвское шоссе, свернул в первый попавшийся двор и притормозил.

– Приехали? – удивился Дениска.

– Да, – соврал я. – Вон мой дом.

– Ну, бывай, – кивнул старик и полез из машины, но вдруг остановился и посмотрел на меня с пристальным прищуром. – А подъезд у тебя какой?

Меня как током шарахнуло. Так вот оно что, выходит, он всё это провернул, чтобы узнать, где я живу.

– Третий. Этаж пятый. Квартира шестьдесят первая, – уверенно оттарабанил я первые пришедшие на ум цифры.

– Ишь ты! – ухмыльнулся Дениска, выбрался-таки из машины, взялся за дверцу, готовый её захлопнуть, но в последний момент снова остановился и шустро сунул голову в салон:

– Ты это…

– Георгию Денисовичу про вас не говорить? – предположил я.

– Не, на опохмел не дашь?

Мысленно выматерившись, я выудил из кармана пятитысячную купюру и протянул назойливому Дениске. Тот повертел оранжевую бумажку в руке, будто проверяя, настоящая ли, и, кажется, остался доволен.

– Вот это дело. Ну, бывай, Серега.

– До свидания.

Он хлопнул дверцей и непринуждённо зашагал прочь.

Не знаю, какая интуиция у меня включилась, когда я ляпнул, что живу на Хорошёвке, но это было очень разумно. Весёлая компания, свалившаяся мне на голову, нравилась всё меньше. Всё происходящее крепко попахивало мошенничеством.

Выждав, когда мощный седой мужик с детским имечком отойдёт подальше, я дал по газам и рванул со двора.

Жил я в Крылатском. В общем, рядом, если мыслить масштабами Москвы, но всё же другой район. Так просто не найдёшь. Хотя с другой стороны они же знают номера моей машины. Найти человека по машине не проблема. Да и пока я пьяный дрых под сосной в квартире Георгия Денисовича, он мог подробно изучить и мои документы, и содержимое моего смартфона. Чёрт!

Но тогда за каким дьяволом за мной попёрся его папаша? Или это не папаша. А кто тогда? Кто вообще все эти люди? И что теперь делать? Пойти в полицию заявление накатать? С другой стороны, мне никто не угрожал, меня не обворовывали, наоборот – денег дали. И что я в той заявке напишу? Что мне вешают лапшу на уши какие-то не то боги, не то телевизионщики? Можно себе представить, куда меня пошлют доблестные сотрудники полиции с такой историей. Это если ещё сразу в психушку не сдадут.

Размышляя таким макаром, я доехал до дома. Но уже практически на въезде во двор меня снова догнала паранойя. И я ещё десять минут крутился по району, поглядывая в зеркало заднего вида и пытаясь понять, не следит ли за мной кто-нибудь. Слежки не было. Да и смысла в ней особенно не было. Если им нужно было узнать обо мне что-то, у них в самом деле было время и возможность пошарить по моим карманам и срисовать с паспорта и фамилию, и прописку.

Бросив машину у подъезда, ещё раз огляделся. Уже стемнело, и на улице возле дома было безлюдно. И никакой слежки.

Господи, во что я вляпался?

В подъезде пахло чем-то затхлым. Двери лифта открылись с неприятным скрежетом. Я нажал кнопку своего этажа и уставился в заляпанное зеркало, висящее на стене лифта. М-да, видок – на море и обратно. Рожа уставшая, взгляд затравленный. Надо выспаться, а потом решать, что делать дальше.

Лифт содрогнулся, будто в эпилептическом припадке, привычно скрежетнул дверями. Вынув на ходу ключи, я отпер дверь своей квартиры и замер на пороге, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

На кухне горел свет.

– Катя? – негромко позвал я, умом понимая, что это не может быть бывшая, потому что, уходя от меня, она оставила ключи.

– Ты такой душка, когда боишься, – мелодично прожурчало в ответ, и в дверях кухни появилась Нилия. – И что он от тебя хотел?

Девушка обезоруживающе улыбалась. Сногсшибательные формы её подчёркивало вечернее платье с глубоким, как Гранд-Каньон, декольте и разрезом до бедра. Если прежде она выглядела неземной женщиной, то сейчас способна была свести с ума даже гея-импотента.

– Кто? – прошептал я пересохшими губами.

– Дионис. Кто ж ещё?

Глава 3

Бессонница в летнюю ночь

Это было уже слишком.

– Как ты сюда попала?

– Есть масса вариантов, – промурлыкала Нилия. – Но если ты сторонник консервативных методов, то я могу выйти и позвонить в дверь.

– Зачем?

– Ты откроешь, пригласишь войти, я войду, и традиция будет соблюдена.

В её огромных глазах плясали озорные искорки, губы тронула улыбка. Едва заметная, но такая чувственная, такая манящая, такая… идеальная, что ответить этой женщине грубо было просто невозможно.

Я молча скинул обувь, поплёлся на кухню и снова вынужден был замереть в дверях. Мой скромный кухонный стол оказался выдвинут на середину кухни и, судя по размерам, раздвинут. Если, конечно, это всё ещё был мой стол. Столешницу покрывала тяжёлая бордовая скатерть, поверх неё лежала белоснежная салфетка. Сам стол ломился от самых разнообразных блюд, уложенных на фарфор и хрусталь, которого у меня в доме отродясь не было. Над всем этим кулинарным буйством высились изящные канделябры со свечами и ведёрко со льдом, из которого торчала бутылка дорогого шампанского.

Если б я поставил себе цель соблазнить кого-то, устроив романтическое застолье, вряд ли у меня вышло сделать что-то настолько впечатляющее. Да хоть в половину.

За спиной процокали по коридору каблучки, щёлкнул выключатель, свет погас, и тут же сами собой вспыхнули свечи. Я обернулся. Нилия стояла у меня за спиной и улыбалась. Уже иначе, хотя и столь же идеально. По всей вероятности, оттенков улыбки у неё в арсенале за прожитые века накопилось немало, или это врождённое.

– Так и будешь стоять? – поинтересовалась она настолько непринуждённо, что я почувствовал себя немного глупо.

Не дожидаясь ответа, богиня прошла на кухню, присела к столу и взглядом указала на шампанское.

– Откроешь?

– Ты же сама можешь, причём, не открывая, – промямлил я, садясь напротив.

Нилия рассмеялась, словно прозвенел серебряный колокольчик:

– Конечно. Но вино всё-таки должен наливать мужчина.

– Как скажешь, – согласился я, принимая правила игры и взялся за бутылку.

Тёмное стекло мгновенно запотело. Пробка поддалась легко. Шампанское открылось по всем правилам – с хлопком и лёгким дымком. Нилия одарила меня очередной совершенной улыбкой из своего арсенала и изящно подалась вперёд с хрустальным бокалом в тонких пальцах.

– Так чего он хотел? – будто между делом снова спросила девушка.

– Сказать откровенно?

– Конечно.

– За откровенность, – провозгласил я, поднимая бокал.

Звякнуло стекло. Я сделал небольшой глоток, памятуя о прошлом вечере, закончившемся утром под соснами. Нилия с видимым удовольствием пригубила вино.

– А откровенно, – продолжил я, не меняя интонации, – не скажу ни слова, пока не получу ответа на свой вопрос.

Если подобный поворот и смутил мою незваную гостью, то виду она не подала. Напротив, мило рассмеялась, откинулась на спинку стула и, закинув на край стола потрясающей стройности ножки, отсалютовала мне бокалом:

– Я тебе говорила, что ты милый? Валяй, спрашивай.

– Кто вы, чёрт подери, такие?

Девушка снова расхохоталась, на этот раз смех прозвучал довольно обидно.

– Тебя интересует только это? Нет, правда? Ты неподражаем. И ты знаешь ответ: мы – боги.

– Что-то я никогда не слышал про богиню Нилию. Тем более – про сына Диониса и коровы.

– В этом-то и проблема, – нахмурилась девушка.

– Хорошо, но тогда почему…

– Э, нет, – перебила меня на полуслове Нилия, – на допрос я не согласна.

– Хорошо, тогда давай как в детской игре. Правда или желание. Знаешь правила?

– У меня нет детей. И сама я уже давно не ребёнок.

– Мой вопрос против твоего. Ответ честный.

– А желания тут причём?

– Тот, кто не хочет ответить честно, исполняет желание.

– Хорошо, – промурлыкала девушка, и в её бездонных глазах снова заплясали черти. – Но только теперь моя очередь. Чего хотел от тебя отец Геркана?

– Спрашивал, чего вы хотели от меня.

– И ты ему рассказал?

– В двух словах.

– А он что же?

– Это уже три вопроса, – заметил я. – Он сказал, что вы снимаете шоу со скрытой камерой, а я лох и повёлся. Потом на опохмел попросил.

– Вот ведь старый мерин, – процедила сквозь зубы Нилия.

– Я смотрю, вы друг друга недолюбливаете.

– Это вопрос?

– Нет, – я не без удовольствия сделал глоток шампанского. – Это наблюдение. Меня интересует другое. Если вы те, за кого себя выдаете, зачем вам я с нелепыми бизнес-идеями?

Нилия усмехнулась с какой-то потаённой грустью и замолчала. Я ждал.

– Знаешь, за счёт чего существуют боги?

– За счёт перемещения денежных знаков из чужого кошелька в свой карман? – попытался пошутить я, но шутка не возымела успеха.

– Боги существуют за счёт людей, – совершенно серьёзно заговорила вдруг Нилия. – Слышал, небось, бог помогает, если ему вознести молитву, принести жертву, построить храм. Можно считать это симбиозом, или бартерными отношениями. Вы, люди, живёте благодаря нам, высшим созданиям, а мы существуем за счёт вашей веры. Чем больше проявлений веры, тем сильнее и могущественнее божество. И наоборот. Если никто не поёт божеству осанну, не ставит храмов, если вера ослабевает, ослабевает и божество. Гера, я и ещё многие другие, сейчас, увы, слабы, и лично мне это совсем не нравится. Я хочу быть сильной, Геркан тоже.

– А причём здесь я?

– Есть лазейка. В современном мире роль бога может играть всё что угодно. От нового телефона до поп-звезды, от шоколадного батончика до нефтяного фонтана.

– Не сотвори себе кумира, – усмехнулся я.

– Единоличники знали, с чем нужно бороться, чтобы не упустить паству. Потому они до сих пор и работают по старинке, а нас выбросили на обочину истории. В нас не верят, мы вынуждены приспосабливаться. И мы приспосабливаемся. Ты удивишься, мальчик, но за каждым мировым брендом, так или иначе, стоит кто-то из древних. Гея сидит на нефти, Зевс на кока-коле, Дионис курирует виноделие и пивоварни, Танат торгует ритуальными услугами, а выдавленный им из этого бизнеса падальщик Анубис приторговывает фастфудом. Чтобы стать богом, сегодня нужно создать что-то, способное поразить толпу и заставить её покупать и обсуждать это. Любая ерунда, если она продаётся, обсуждается, обрастает лайками и дизлайками в социальных сетях, наделяет силой кого-то из богов.

– Силой, чтобы подворовывать вино из ближайшего ресторана себе в бокал.

– Силой, чтобы создавать и уничтожать целые миры. Силой, способной сметать города, пускать вспять планеты, взрывать звёзды…

– Не зря я недолюбливаю общество потребления.

– Не мы его создали, а вы, – пожала плечами Нилия. – Мы только воспользовались. Хочешь выжить, приспособься. Но, чтобы играть на придуманном вами поле, нужно иметь ваш склад ума. Нужны понятные вам идеи. Потому нам нужен ты.

– Почему именно я?