Агент КГБ и другие истории. сборник

.Внешность? А внешности никакой.

Коле 72 года. Это высокий, красивый, хорошо сложенный мужчина с интеллигентной внешностью и спокойным тихим голосом. Коля выглядит гораздо моложе своих лет. С его внешностью, манерами и умением тихо и вкрадчиво говорить ни о чем на любую тему, он хорошо бы выглядел в любом обществе. Но сейчас Коля глуховат.

Лет 20 назад муж Жени умер, и она обратила внимание на высокого интеллигентного вахтера, работавшего на ее предприятии. Видимо, она проявила настойчивость и умение, и Коля оставил свою жену и сошелся с Женей.

После того, как Женя потеряла квартиру, жить им стало негде. Они взяли участок земли для дачников в окрестностях Таллинна. Коля построил домишко, баньку, беседку, купили генератор, чтобы иногда генерировать электричество, построили теплицы и развели курочек. И почти натуральное хозяйство уже было готово.

Их беседка – настоящая штаб-квартир, После 5—6 часов вечера уже начинают к ним тянуться люди, в основном это мужчины со своей бутылкой и желающие выпить в компании. Женя всех встречает, привечает, накрывает на стол, ставит разные соленья и начинается пьянка.

Но сначала это не выглядит, как пьянка, а как важная сходка и обсуждение каких-то государственных дел, если не прислушиваться к словам разговора, то его общая тональность и звуки могут сделать честь любому важному заседанию или собранию.

Но постепенно из этого более ли менее гармоничного хора пьяных голосов начинает прорезаться громкий голос Жени, способный перекрыть рев самолетных моторов.

Она начинает ругать Колю, ее крики перемежаются матами и сценами ревности так продолжается допоздна, пока они не свалятся пьяными и не заснут крепким сном, а гости, как правило, сохраняют способность уйти своим ходом.

И такой образ жизни практически каждый день, за редким исключением. И кто сказал, что человек- это звучит гордо?

Ротвейлер Джина.

Начинало темнеть, но она продолжала бежать, не останавливаясь, дальше и дальше от запаха человеческого жилья. Все ее тело, покрытое ранами, болело и кровоточило, она иногда останавливалась на несколько минут, зализывая особенно больную рану и снова, вздрогнув, вскакивала и бежала через лес прочь.

Наконец, ненавистный запах человека растворился, унесенный освежающим ветерком. Ночные запахи и звуки ее не пугали, где-то ухал филин, вот пробежала по своим делам лиса и проскакал осторожный заяц.

Некоторые тропинки Джина обходила, чувствуя запах хищников, проложивших их. Но их она не боялась.

Конечно, с наступлением весны и тепла хотелось покушать чего-то более сытного. Ее тело слабело, ребра так и выпирали из – под кожи, обтягивающей их. Она уже не помнила, как потеряла свой дом и оказалась на улице. И где добрая женщина, которая каждый день давала ей сытную еду и стелила солому в будку.

Она лишь помнила, как ее засунули в машину вместе с другими и куда-то повезли. Злоба, страх и непонятная сила вселились в ее тело, когда она слышала эти отвратительные мужские голоса, чувствовала ядреный запах махорки и одурманивающие испарения водки.

Она не знала названия этих запахов, но понимала, что они опасны и несут ей смерть. Инстинкт и жажда жизни у нее еще остались, несмотря ни на что.

Джина присела около выхода, и, когда раздался скрип открываемой двери и просунулась в нее голова мужчины, она резким броском прыгнула на эту голову, мужчина упал, заматерился, а она выскочила в заднюю открытую дверь, приземлилась и побежала.

– Не стреляй! – закричал второй, – здесь же деревня!

– Чего ты ее в клетку не посадил?

– Злая стерва, не подойдешь.

– Но мы же ее обвязали колючей проволоой.

Джина бежала подальше от дороги, зная что вся опасность идет оттуда. Бежала она ближе к полю, на котором всю зиму кормилась мороженой картошкой, где иногда, попадались норки полевых мышей. Обдирая когти, она рсакапывала норки и поедала мышей.

***

Обеспокоенные мужчины, обсуждали план поимки собаки.

– Приготовь пистолет со снотворной капсулой! Нам надо ее обязательно поймать, она опасна для людей. Собака далеко не убежала.

– Поймаем ли мы ее снова? Она уже два раза сумела убежать. И зачем ты ее колючей проволокой обмотал?

Но им повезло. Обессиленная и голодная Джина, потерявшая много крови, лежала в траве около дороги не в силах двигаться.

И вот усыпленная собака едет в машине в собачий приют.

***

Через месяц…

– Что будем делать с этой собакой? – спросила ветеринара девушка, бросавшая через сетку забора еду Джине.

– Она опасна, она никого не подпускает к себе. Придется усыплять. Срок содержания в приюте всего 1 месяц.

– Там в приемной сидит молодая женщина, она хочет познакомиться с этой собакой. Можно женщину привести? – спросила девушка.

– Только пусть она не заходит в клетку, – ответил ветеринар и ушел. Девушка привела молодую женщину. Это была моя дочь Мария.

– Откройте мне клетку, – приказала Мария. Она вошла в клетку, подошла к злобному ротвейлеру и присела около нее на корточки. Собака замолчала, почувствовав в ней родственную душу. Мария ее погладила. Собака к ней прижалась.

– Я забираю эту собаку. Сколько я должна за нее заплатить?

– Эту собаку готовят к усыплению, поэтому вы ее можете забрать бесплатно, – пояснила работница.

***

Долгую жизнь прожила Джина с Марией, никого не кусала, ни на кого не нападала. По ночам Джина всегда спала рядом с кроватью хозяйки. Мария рассказывала:

– Когда я иногда просыпалась ночью, то всегда видела Джину, сидящую рядом с моей постелью с открытыми глазами, преданно и неотрывно смотрящую на меня.

2001 год

Рассказы

Летчик – истребитель

1972 год, Сибирь, Томск. Это было то время, когда мы ничего не слышали ни о генно-модифицированных продуктах, ни об усилителях вкуса, ни о разных искусственных и вредных компонентах, которые сейчас повсеместно используются при изготовлении продуктов.

Однако в настоящее время мы слышим много легенд о Советском времени в основном негативных. Жили мы просто и можно сказать добротно.

Фрукты: лимоны, апельсины, яблоки в течение зимы постоянно появлялись в сибирских магазинах, осенью я за копейки закупала среднеазиатские очень сладкие арбузы, которых нам хватало на целый месяц.

Дом пионеров – это было то необыкновенное место, в котором дети могли творчески провести время и совершенно бесплатно научиться многому, а не болтаться по улицам.

Почти каждое лето я с моей малолетней дочерью отдыхала в Крыму один или даже два месяца для укрепления ее здоровья. Особенно памятным стал для меня август 1972 года.

Евпатория, песчаный пляж. Я – спортивная женщина после длинного заплыва отдыхала в тени на своем топчане, моя шестилетняя летняя дочь с группой других детей находилась под присмотром воспитателя санатория.

По соседству со мной располагалась армянская семья: муж с женой и двое детей -подростков. Муж всегда занимал место рядом с моим и как только я ложилась отдыхать, он садился на боковую часть топчана, лицом ко мне, поворачиваясь к жене спиной и нагло рассматривал меня, слегка прикрываясь газетой, якобы читая.

Место поменять я никак не могла, за него было заплачено вперед. Лежак слева от меня обычно пустовал. Вдруг однажды передо мной появился, высокий и стройный мужчина с шапкой невероятно густых и вьющихся волос цвета спелой пшеницы, с темно синими открытыми глазами, задумчиво смотрящими куда-то вдаль, он бросил большое махровое полотенце на свой топчан, что был слева от меня и представился:

– Виктор Семенович. Я видел, что вы замечательо плаваете. Приглашаю вас на соревнование.

Я согласилась, мы пошли к морю. Армянин было подскочил и направился за нами, потом одумался и вернулся назад. Соревнование в плавании Виктор Семенович проиграл.

В процессе беседы выяснилось, что он старше меня на 20 лет. Мы разговорились:

– Скоро приедет моя старшая дочь, она учится в университете, я вас познакомлю, будете вместе на пляж ходить, и мне будет спокойнее оставлять ее с такой замечательной пловчихой. Иногда будем все вместе обедать, я неплохо готовлю.

– Видимо, он по профессии повар, – подумала я, заметив, что этот нестандартный мужчина обычно собирает на пляже небольшую команду из 3—4 человек, и они занимаются йогой.

Он пригласил меня присоединиться к ним, но я отказалась. После занятий йогой он обычно уходил с пляжа. Но в это утро перед уходом он предложил мне поменяться с ним местами, на что я радостно согласилась, удалившись на безопасное расстояние от назойливого соседа.

Виктор Семенович был интересный собеседник. В процессе следующей беседыс ним я узнала, что он мастер по холодильным установкам в нескольких санаториях и появлялся на работе только тогда, когда получал специальное сообщение на телефон о какой-нибудь поломке.

Я не могла понять, как и откуда от получал это сообщение на обычный домашний телефон, хотя он в деталях описал мне устройство, изобретенное им, с помощью которого осуществлялся звонок. В конце он добавил:

– Пришлось закончить специальный техникум по холодильным установкам, чтобы было чем себя занять после выхода на пенсию, – пояснил он. Я удивилась и спросила:

– А когда же Вы вышли на пенсию?

– В 36 лет, я по профессии летчик, летчик – истребитель… А летчики рано выходят на пенсию.

В тот момент ему было 49 лет. Вот тут – то и началось самое интересное. Днем, когда у моей дочери был сон-час, мы с ним иногда гуляли по набережной, и он мне рассказывал какую-нибудь историю из его летной жизни. Историй было много и одна интереснее другой. Но по прошествии времени, они почти все стерлись из моей памяти и только одна крепко запала в душу. Он рассказывал мне эту историю, почти не замечая меня, а глядя куда-то вдаль, видимо, переносясь в то далекое время и заново переживая события.

– Вырос я в бедной многодетной семье, неплохо закончил среднюю школу, что было обязательным в то время, после чего родители меня определили в летное училище на полное государственное обеспечение, поскольку, несмотя на трудное детство и постоянное недоедание, здоровье, и зрение у меня оказались отличными, и я прошел по конкурсу.

– А я ведь только родилась, – подумала я, глядя на этого молодо выглядевшего мужчину в возрасте 49 лет. Для меня, 29 летней, он, конечно, был стариком. Но он так красиво и образно рассказывал, что я, обо всем забыв, слушала его истории.

– Я еще не успел закончить училище, как разразилась война. Нас перевели на ускоренное обучение, где также готовили к будущим боям и к тому, чтобы только самому сбивать неприятеля, а не быть сбитым. Для этого нужно было себя натренировать и закалить в себе уверенность, что я буду победителем. Победителем будет только тот, кто с уверенностью идёт в бой.

Позднее я узнала что быть лётчиком-истребителем способен только 1 из 100000 человек. Когда лётчик во время ВОВ уничтожал 5 вражеских самолётов он переходил в категорию «асов». Асы воздушного боя – это уникальные лётчики. В них специально культивировалась непоколебимая уверенность в себе и в правильности своих действий. Если посмотреть им прямо в глаза, вы поймёте это.

Неудивительно, что из 154 дважды Героев Советского Союза – 65 фронтовые лётчики. Виктор Семенович продолжал:

– Особенно трудными оказались первые дни войны, когда был нанесен большой урон нашей авиации на аэродромах. Врагу удалось завоевать господство в воздухе. Однако ему не удалось достичь главной цели – сломить высокий моральный дух советских летчиков, их непоколебимую стойкость, стремление выполнить боевую задачу любой ценой. Но могу сказать, что уже в 1943 году большинство немецких летчиков нам уступало в маневренном бою, немцы стали хуже стрелять, стали нам проигрывать в тактической подготовке, хотя их асы были очень «крепкими орешками.

В бою летчик-истребитель выполняет одновременно несколько действий ведь он один в самолете. Он и управляет им, он и штурман, и радист, и стрелок. Поэтому ему необходимо не только мгновенно охватывать всю создавшую обстановку, но и уметь распределять внимание. Голова как на шарнирах. Не опоздать бы увидеть врага. Кто ленится осматривать воздух, тот дорого платит за это. Он продолжал:

– Вдруг в районе гор. на нас сверху падает сразу два самолета «Мессершмитт». Мы застигнуты врасплох. Я, как сумасшедший, беру ручку на себя. Машина страшно содрогается, но к счастью, не срывается в штопор. Очередь «фрица» проходит в метрах пятнадцати от меня. Опоздай я на доли секунды с маневром, немец отправил бы меня на тот свет. В просторном небе начался смертельный поединок, завертелось бешеная карусель. Самолеты вошли в круг (вираж), один в хвост другому. Противники стараются упредить друг друга. Горе тому, кто не выдержит принятого темпа, кто отколется от группы, кто свернет в сторону, пушечная или пулеметная очередь будет наказанием за эту оплошность. В таком фантастическом круговороте на максимальных скоростях каждый ждет ошибки своего противника. Рано или поздно она должна произойти, и ее не прощают. На вираже мне удается зайти немцу в хвост, и он стремится выйти пикированием. Мы стремительно несемся к земле… «Худой» весь серый, кроме зловещего креста и паукообразной свастики на фоне красного круга, выходит из пике, я преследую его. Метр за метром я приближаюсь к нему. Он увеличивается, растет на глазах. Я ловлю его в прицел. Тонкая струйка черного дыма отделяется от фюзеляжа. Он накренивается, вздрагивает. Затем финал: «мессер», перевернувшись в воздухе, врезается в землю, окутанный пламенем и дымом, подняв тучи снега и земли.

Рассказчик выдержал короткую паузу и продолжал:

– В воздухе летчик чувствует работу мотора так же, как собственное сердце. Мой слух сразу уловил перебои в его работе. Посмотрел на приборы – обороты падают. Беру курс на восток. Сумею ли уйти подальше от расположения вражеских войск, дотянуть до аэродрома или придется сесть здесь, на «пузо»?

Виктор Семенович перевел дух:

– Но с этого момента началось самое интересное: стрелка прибора горючего приблизилась к нулю. Что делать? Прыгать? Самолет может упасть в любой момент. Но внизу гористая местность, прыгать невозможно. Я продолжаю лететь еще минут 15, минуя горный хребет, все, от фашистов я оторвался, внизу довольно плоская площадка, я снижаюсь и, рискуя, приближаюсь к земле, пытаясь посадить самолет в неизвестном месте, но к счастью, оказалось, что родился я в рубашке, удалось совершить посадку.

Рассказчик вышел из задумчивого состояния, улыбнулся:

– Ну, как там Ваша дочь? Наверное, уже проснулась. Подходите к моему санаторию, я попрошу вас покормить обедом. Продегустируете. А завтра моя дочь приезжает. Надо готовиться к приезду

Агент КГБ

Самолет круто взмыл в ясное голубое небо. Чувство счастья нарастало одновременно с адреналином в крови. Всплывали старые ассоциации парашютистки, птицей парящей над землей. Взлет и посадка были для меня самыми захватывающими моментами полета.

Мы летели в Минск, где проводилась первая Международная конференция молодых ученых. В науке молодые – это те, кому нет 35 лет, а мне скоро 25, и почему бы не съездить, если работу приняли? Вот я и поехала. Уж очень хотелось увидеть хоть одного иностранца и послушать, как они говорят на английском, да и самой при случае попрактиковаться. Иностранцы в те далекие семидесятые у нас, в Советском Союзе, бывали нечасто, мы жили своей стабильной внутренней жизнью.

Рядом со мной сидела Ира – моя коллега, высокая, длинноногая, статная блондинка с томными серо-голубыми глазами, в короткой юбке. Выглядела она весьма привлекательно, и где бы мы ни появлялись вместе, мужчины не сводили с нее глаз. С первого взгляда невозможно было догадаться, что она математик, решающий очень сложные проблемы.

Не имея столь эффектных внешних данных, я чувствовала себя неуверенно рядом с ней. Да и мои научные результаты были не столь блестящи, как у нее.

Полет продолжался. Ира дремала, я лениво просматривала программу конференции под мерное гудение и легкое подрагивание самолета.

Читаю. Лев Суздальский. Верно. Он. Я должна обязательно его увидеть, познакомиться и побеседовать, у нас так много общего! Но как? В лицо не знаю, общих знакомых нет. Его доклад в самом конце конференции, перед закрытием. Что делать?

Самолет слегка вздрогнул, коснулся взлетной полосы и остановился. Минский аэропорт принял нас в свои распростертые объятия, и мы с ветерком понеслись на такси в лучшую гостиницу города, забронированную для участников конференции.

Все было на уровне, разместились в гостинице в шикарных советских номерах, затем добротный ужин в ресторане. И вечером внизу, в холле гостиницы, зазвучала красивая танцевальная музыка в исполнении небольшого, но слаженного оркестра человек из 10.

Ученая молодежь, привлеченная зовущими звуками музыки, стала выглядывать из своих номеров и весело спускаться вниз по лестнице в холл. Начались зажигательные танцы.

Я заскочила в свой номер, быстро выбросила все вещи из чемодана и нашла свое единственное нарядное платье из крепдешина в крупный вишневый горошек на светлом поле с пышной юбкой. И, чувствуя себя порхающей бабочкой, понеслась навстречу неизвестности.

Ира была рядом в стильном голубом с абстрактным рисунком длинном платье с декольте, на ее точеной шее эффектно сверкала золотая цепочке с овальным кулоном. Мы не успели войти в зал, как к ней подскочил высокий блондин, и они легко понеслись в вихре вальса.

Я встала у стенки, разглядывая танцующих, мое внимание привлек молодой человек лет 30—35, среднего роста, спортивный, с длинными каштановыми волосами, в очках, немного богемного вида, весело танцующий с пухленькой девушкой. Я подумала: «А вдруг это Лев Суздальский?» – и продолжила наблюдать за ним. Уловить выражение лица незнакомца было трудно. Его глаза, прятавшиеся за линзами очков, казались тусклыми и потухшими. Видимо, он очень устал.

Внезапно приятный баритон над моей головой спросил: «Вы свободны?» Я подняла голову вверх и замерла. Передо мной стоял красавец-великан, я была ему точно до плеча, это был мускулистый супермен, великолепно сложенный, с правильными чертами лица, брюнет европейского типа с открытой белозубой улыбкой. «Аркадий», – сказал он. Я оглянулась в поисках того, к кому он обращался, но никого сзади не было. Поняла, это обращение ко мне. «Татьяна», – представилась я. «Потанцуем?» – продолжал Аркадий с настойчивым энтузиазмом. «Хорошо», – согласилась я, с трудом отрываясь от важного для меня дела – поиска Льва Суздальского.

Это была ирония судьбы: за мной обычно волочились либо красавцы-мужчины, к которым я испытывала такие же чувства, как к статуе Аполлона Бельведерского, либо примерные семьянины, которым хотелось отдохнуть от семьи, и во мне они не видели большой опасности для своей семейной жизни.

Несмотря на рост, танцевать с Аркадием было легко, мы быстро понимали друг друга и не спеша, но четко, выделывали сложные рисунки моего любимого танго. Пять лет, проведенных в танцевальной студии, сейчас мне пригодились. Ритм танго возрастал, пробежки, шаги, махи ногами, наклоны на крепкую руку партнера, повороты, и в конце концов, он приподнял меня, как пушинку, подбросил в воздух, поймал и мягко поставил на пол. Все вокруг зааплодировали. Я была смущена.

В этот момент объявили дамский танец.

Мои глаза медленно скользили по залу, Лев стоял вдали и смотрел в мою сторону, привлеченный шумом аплодисментов, я помахала ему рукой.

Саксофон задумчиво звал нас в сказочную страну нежности, играя вальс-бостон. Лев положил свою руку мне на талию, я ему на плечо, и медленно, шаг вперед, шаг назад, мы молча танцевали вальс, наслаждаясь гармонией звуков.

Внезапно моя рука случайно скользнула по его плечу, он неверно понял мое замешательство и посильнее прижал меня к себе. Но я продолжала исследовать его невероятно развитую и крепкую мышцу плеча, которую хорошо скрывал его просторный пиджак.

– А какая у вас научная тема? – спросила я Льва.

– Да я больше по организационно-руководящей работе, – ответил он.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.