Большая зона. Книга 1. Ироническая проза

– O, yes! This seaman very wants to have contact with black lass? Please, introduse his, because he is very like of black lass! – и Сэм сделал попытку попридержать помполита.

Перевод: О, да! Вот этот моряк очень хочет иметь дело с чернокожей шлюхой. Представьте его ей, потому что он очень любит чёрных шлюх.

Услышав такое, француз расхохотался и вцепился в помполита:

– Come on! Please, come on, dear friend to bordel! (Пойдём! Пожалуйста, пошли, дорогой друг, в бордель!).

– П-п-у-с-ти! – заорал помпа, высвобождаясь от хватки француза. – Девис, помоги! А Сэм стоял в стороне и заливался счастливым смехом.

– O! Russien – queens! – расхохотались французы и отпустили перепуганного помпу (Перевод: О! Русские – «королевы», т.е.-гомосексуалисты, на морском сленге).

Первый поход Сэма на берег чуть не стоил его «дядькам» месячной валютной ставки. В зоомагазине Сэм увидел миниатюрную обезьянку «мармазетту», которая умещалась в бокале для шампанского.

Он схватил за грудки своих «дядьков»: «Отдавайте всё, что у вас есть, я куплю эту обезьянку!» Но, слава Богу, у них у троих не набиралась нужная сумма: это чудо природы тянуло на тысячу долларов, а советские мариманы сроду не держали в руце такие деньжищи… И «дядьки» облегчённо вздохнули.

Рейс подошёл к концу, прошло четыре месяца, в трюме лежали около ста тонн (поштучно!) замороженных лангустов и так называемые «шейки» лангустов, а на самом деле – это их хвосты – чистое мясо! И 500 тонн рыбы.

Говорят, что на детях довольно успешных родителей природа отдыхает. На Митрофане природа не отдыхала, она на нём совсем уснула. Он не занимался ничем, то есть – совсем ничем. У него в каюте был дорогой саксофон, но он не знал ни одной ноты и играть не умел. И он с саксом только делал импозантные кадры. В каюте не было ни одной книги. Но всю каюту занимали разбросанные грязные вещи вплоть до меховых унт! Которые Сэм безуспешно пытался «толкнуть» вместе с саксофоном, но покупателей не устроила астрономическая цена и подозрение на то, что такая экзотика – краденая! Единственно, чем он занимался с увлечением и ежедневно – учил английский под патронажем Антона у него в каюте.

За истекшие четыре месяца Митрофан превратился в дикаря из племени «Ням-Ням». Он не стригся, не мылся (кроме купания в бассейне) и не брил свой пушок. В его двухместной каюте не ступала нога нормального человека, тем более – уборщицы. Смрад от гниющих бананов, варёной колбасы и позеленевшего обгрызенного окорока валил с ног любого, рискнувшего переступить порог его берлоги. Палуба каюты была залита разбившейся трёхлитровой банкой варенья.

За одну неделю до Нового, 1962 года, зашли в Гибралтар – вселенский базар, одно из самых вожделенных мест для моряков всего мира, кроме Сингапура, Бангкока и Манилы. Это места беспошлинной торговли, все товары там продаются почти вполовину дешевле, чем в мире.

История с увольнением на берег повторилась «один в один». Только осложнена была тем, что судно стояло на рейде и лимит времени для разграбления лавок был строго ограничен движением «ferry-boat» (пассажирского катера) на рейд.

Антон, как обычно, со своими матросами Толей и Германом отложили в лавках свои ковры и покрывала (надписали название судна, а на борт их покупки доставят сами продавцы) и завалились в бар «Трокадеро», где испанская музыка, кондишен и испанское вино. До катера на рейд оставалось ещё два часа, а всю Main-street, главную улицу Гибралтара, можно вразвалочку обойти за полчаса.

Спокойное наслаждение троицы было нарушено ворвавшимися в бар ошалевшими «дядьками» (стармех и помпа). Они возопили:

– Антон! Иди скорее по лавкам, «он» сбежал! А времени на поиски – в обрез! Мы пропали! Надо заявить в полицию и в иммигрэйшен! – заголосили оба, перебивая друг друга.

– И как он от вас избавился, несчастный пацан? – спокойно спросил Антон.

– Мы не знали, что в магазине два входа. Митрофан, сволочь, зашёл вместе с нами, мы «пасли» один выход, а он удрал через второй на улицу! На улице кишит толпа иностранцев. Он может прибиться к ним и… тогда нам – конец!

– На кой ему хрен иностранцы? У него и тут, в СССР, – заграница, с таким папой! Не менжуйтесь, а идите в магазины оружия. Или игрушек. Там тоже продают имитацию под настоящее оружие, только – пневматика. Стреляет пластиковыми шариками, – успокоил их Антон.

– Антон, пойдём вместе, мы не знаем, как искать такие магазины!

– Ну, вы даёте! Да скажите «наган» или «револьвер» и вам тут же покажут эти лавки! – Антону не хотелось лишать своих ребят удовольствия посидеть в баре, а оставлять их одних (в присутствии помполита) – за это лишали визы. – Ладно, чёрт с вами, пошли искать!

В пять минут Антон нашёл магазин оружия, где у прилавка Сэм уже отобрал для себя газовые огромный «Кольт» и, для мамы, миниатюрный женский «Браунинг». Они энергично жестикулировали с горячим испанским продавцом: торговались!

Антон подошёл и извинился перед испанцем: «Это мой инфант, он – несовершеннолетний. По нашим законам он не имеет права (а кто его имеет вообще у нас, в эс-эс-эс-эре?) иметь такое оружие. Простите, но мы не будем делать эти покупки. Надеюсь, вы меня правильно поняли?..

Испанец изменился в лице и тут же убрал оружие с прилавка. Сэм был вне себя: «Ну что вам от меня надо, что вы меня преследуете? Антон, и ты тоже – с ними? Мне нужно купить подарок маме! Я выбрал «Браунинг».

– Да, без проблем! Идём со мной. Щас мы твоей мамане выберем такой парфюм, что все московские подружки сдохнут от зависти. Только «бекицер», как говорят в Одессе, то есть – быстрее, остался час до «фэрри», катера на рейд.

Начпрод, под строгим контролем всего экипажа, чётко распорядился накопленными валютными «копейками»: по 13 копеек в сутки на человека для закупки овощей. Согласно списку, к новогоднему столу он закупил помидоры, огурцы, фрукты. По этой же статье, негласно, вместо картофеля, шипчандлер привёз пиво, кока-колу, жвачку, сигареты «Кэмел» и греческий коньяк «Метакса» (для некурящих и язвенников – развесной лом шоколада!).

Но фишка сюрприза – доставить испанские яства к новогоднему столу – накрывалась медным тазом! Из-за штормовой погоды накануне, в порт мы приходили, по самым оптимистическим подсчётам, только к третьему января…

Естественно, все взоры обратили на Митрофанушку: авось у него прорежет номер во второй раз: дадут «добро» пройти Кильским каналом через Германию, сократив путь почти на трое суток? Путь к мозгам и сердцу Сэма лежал через Антона. Только его уважал Сэм, почитая его за своего «гуру» по части изучения английского языка.

Антон позвал Сэма в штурманскую рубку и, с циркулем в руках, обсчитал ему весь предстоящий путь. Прибытие в Калининград через Киль выходило на 31-е декабря! Не говоря ни слова, Сэм помчался в радиорубку, а через два часа капитан получил РДО – приказ из МРХ – следовать Кильским каналом: «Экономии времени следовать Килем зпт экспортный груз ожидают рефсекции торгпорту = Семёнов».

Радости экипажа не было пределов! А к Митрофану от скепсиса перешли к респекту – уважухе!.. Волшебник, да и только!

В порту, на причале, Сэма встречала не только его суровая, как волчица, маманя, доставленная в порт персонально куратором рыбной отрасли из обкома партии Казьминым.

Среди чёрных «Волг» кураторов обкома и КГБ, в сторонке, стояла ещё одна чёрная «Волга», возле которой стояла Света и радостно размахивала маленьким букетиком цветов.

С борта судна, как водится, тоже что-то кричали и приветственно махали, в ожидании окончания швартовки, досмотр властями предусмотрительно прошли в Балтийске, у входа в канал: до праздника оставались часы!

И тут маманя обратила внимание, что все взоры и воздушные поцелуи её Мити (сокращённое от Митрофана) направлены не ей, а в сторону посторонней чёрной «Волги» с милицейским номером! А возле машины суетилась молодая девица и размахивала скромным букетиком. И, похоже, именно её Мите она тоже слала воздушные поцелуи!

«С этим ЧП нужно срочно разобраться и покончить в зародыше!» – решила маманя, поднимаясь на борт судна. – И когда это успела местная шлюха окрутить мальчика?»

«Дядьки», прижатые к стенке, поклялись (стармех-грузин – «мамой», а помпа – «партией»), что они не в курсе, откуда свалилась на Митрофана нежданная любовь! Но они в курсе, что он писал ей радиограммы-письма почти ежедневно!

– Адрес шлюхи взять у радиста! Я ею займусь сама! Мальчик ещё несовершеннолетний! А сейчас вы – посадите его в машину! Никаких встреч с развратными девицами я не допущу! В гостиницу! – скомандовала министерша прибитым «дядькам»…

– Мама! Ну, меня же Света встречает! Я подарки везу ей и тебе! Дай я выйду к ней. Я хочу познакомить вас! Я приведу её в каюту! – заволновался Митрофан.

– Сыночек! Тебя ошельмовала вульгарная женщина! Ты должен забыть о ней! Поехали в гостиницу, я накрыла стол, мы с тобой вдвоём встретим Новый год. Папа приехать не смог, он в командировке, – мамаша крепко держала Митрофана с одной стороны, помполит – с другой, а стармех Картозия тащил сзади два баула, с нескрываемой радостью: «Кажись, избавились!»

Маманя не дала Сэму пообщаться со Светой, они сразу запихали его в обкомовскую «Волгу» и укатили. Тем самым она сделала большую ошибку: Сэм замкнулся в себе и обозлился на мать…

Купленные Сэмом подарки для обеих женщин мать конфисковала…

Но прямо от праздничного стола в номере «Люкс» Митрофан от матери сбежал!

Только на следующий день (праздник!) матери удалось, с помощью куратора, дозвониться до начальника ОблУВД и со слезами поведать ему о пропаже несовершеннолетнего мальчика, по предполагаемому адресу матёрой аферистки.

Каково же было удивление матери, когда начальник ОблУВД пояснил ей, что, судя по адресу, речь идёт о полковнике Фортунатове – его заместителе по политчасти – это у него есть дочь Света, студентка ЗапРыбВТУза. Он также пообещал послать своего референта к полковнику домой, чтобы уточнить местоположение сбежавшего сына.

– Не референта пошлите, а – наряд милиции! И срочно доставьте мне сына в гостиницу! А своего зама – накажите по служебной и партийным линиям! Он – соучастник преступления! Это он привозил дочку на причал или – по его распоряжению! Я видела служебную «Волгу»!

– Я разберусь! – сказал начальник УВД и повесил трубку.

Митрофан вернулся только к обеду целый, невредимый и… счастливый. С налёта мать напустилась на него с упрёками: как ей было плохо и как он смог променять любовь матери на притворство случайной шлюхи!

И тут её бесхарактерный и послушный мальчик Митя злобно ощерился:

– Ты – злая эгоистка. Ты всегда мучила папу, а теперь и меня. Ты обидела меня и мою девушку. Я пошёл к ней, приду поздно. Не бегай за мной. А лучше – уезжай в Москву.

Как гром среди ясного неба прозвучали слова уже не мальчика, а – мужа, мужчины, Мать лишь насупилась и схватилась за сигарету: «Не на ту напали. Посмотрим, кто кого! Молодая шлюха или мать?»

На третий день Митрофан не пришёл ночевать в гостиницу, и утром мать помчалась на судно: «может быть, Митя стоит вахту, он же моторист?»

Вахтенный у трапа только четверть часа назад заступил на вахту, Сэма он не видел, а покаютный досмотр Уставом не предусмотрен. Он лишь вызвал звонком к трапу вахтенного второго штурмана Антона.

Антон слово в слово повторил сказанное вахтенным матросом и добавил, что ему сейчас не до Сэма: он руководит погрузкой гофтары в рейс! Однако Антон согласился проводить мать в каюту Сэма.

Каюта не была заперта! Сэм был, как всегда, беспечен и смел!

Среди разбросанной на полу одежды валялись и предметы чисто женского интима: трусики и бюстгальтер. Сэм мирно почивал в объятиях Светы. На столе – остатки пиршества: вино и фрукты.

– Первого помощника сюда! Капитана и стармеха! Немедленно! – завопила мать Митрофана. – Факт преступления налицо! Вахтенного помощника – уволить! Это он развёл на судне бардак! Раздосадованный инцидентом Антон вызвал помполита к разбушевавшейся даме и ушёл на палубу руководить погрузкой.

Однако через час Антона вызвали в партком и в Службу главного капитана Прозорова. И в парткоме, и в Службе капитана ему объявили, что он снят с должности за нарушение Устава МРХ – в каюте моториста находилась посторонняя женщина в непристойном виде на его вахте!

Попытки объяснить, что не установлено, когда женщина прошла на судно и что прошло всего 15 минут вахты Антона до момента обнаружения посторонней женщины, а он, Антон, не шмонает каюты перед заступлением на вахту, а проверяет швартовы, осадки судна и план грузовых операций, услышаны не были…

Главный капитан Прозоров заявил: «Вопрос уже решён. Вам направлена замена – Алексей Рамбеза. Передавайте дела и пишите заявление на отгулы и отпуск. После решения вопроса о наказании будет решена и ваша дальнейшая судьба!»

Антон всё понял. Рейс предстоял – валютный «от порога до порога», снова – в Африку, за лангустами. Халява! А сын начальницы отдела кадров Балтгосрыбтреста Веры Ломбертовны Рамбеза не просто так оказался «под рукой», они ждали случая, повода…

Антон, в отчаянии от бессилия перед родителями сынков, пришёл к капитану Щеголютину и стал возмущаться таким беспределом:

– Мы с вами год работаем вместе. Разве у вас есть претензии ко мне?

Но Михаил Ефимович, дитя системы, развёл руками:

– Я в курсе, но ничего поделать не могу: это – решение парткома и СГК – Службы главного капитана. Моё мнение никто не спрашивал… Так что – извини. Сдавай дела ещё одному сынку – Рамбезе…

«Кадры решают всё!» – так утверждал Главный кадровик, Хозяин Страны Советов, то есть Страны Восточной деспотии, потому что ни с кем Хозяин не советовался, а подписи подельников под своими решениями он собирал, чтоб оправдаться перед Историей. На такое понятие, как «кадры» он смотрел с двух ракурсов: это – те, которых назначают, и те, которые назначают.

Те, которые назначают – несчётное поле бледных поганок, корпящих на геморрое по 20—30 лет в прокисшем кабинете – это помазанники, внештатные сотрудники КГБ. Они возносят и низвергают любую особь, подсовывая «объективки» на стол начальника. Должность, премия, жильё и даже орден мог легко «организовать» неприметный червь-кадровик, но мог и низвергнуть, «зарезать» самого инициативного и выдающегося патриота.

Например, знаменитый подводник, старпом у командира подводной лодки Лунина, участник торпедной атаки на линкор «Тирпиц» в норвежских шхерах (Орден Ленина!), герой становления рыбной отрасли Калининграда – Дмитрий Петрович Камкин был оболган, низведён в ничто и сослан в Магадан безвестными партийными шавками и кадровиками.

«Циклоп», или просто «Клоп», начальник ОК Пётр Прокопьевич Коновалов получил эти прозвища за внешнее сходство – очки с огромными, как на противогазе, линзами и за откровенные поборы с претендентов на морское поприще. Сам он не брал и маковой росинки, Боже упаси! Но за спиной его постоянно дежурил, на подхвате, хитрован и прохвост, инспектор ОК Мартынюк. Он, по одному взгляду Клопа сверх очков, определял размер мзды и способ её извлечения из трепыхающейся наживки: ресторан, бутылки, наличные: чеки ВТБ для валютного магазина «Альбатрос».

Пошёл второй год, как Антон был списан с судна и регулярно ходил в отдел кадров и службу флота, добиваясь направления на судно. После всяческих отговорок, кружения «вокруг да около», Клоп вдруг «огорошил» Антона новостью: «А у тебя закончился пятилетний „допуск“ на загранплавание, тебе нужна перевизировка!»

– Ну так и делайте её. Что ж вы целый год тянули? – возмутился Антон.

– А кто тебе даст положительную характеристику-рекомендацию? Тебя же списали с судна за нарушение Устава МРХ со строгачом! Вот представишь положительную характеристику за год, тогда и поговорим, – равнодушно припечатал Клоп Антона к патовому положению.

– И у кого ж я возьму положительную характеристику-рекомендацию, если я уже год без работы, без зарплаты и даже без крыши над головой? – растерялся Антон.

– А это твои проблемы… Пошлём тебя на ремонт, когда освободится место. Вот там и будешь зарабатывать себе новую характеристику… Если кто-то решится тебя рекомендовать, после телеги, оставленной гражданкой Семёновой в кадрах и парткоме Балтгосрыбтреста!.. – проговорился Клоп.

И по-прежнему остался Антон без каюты, а, стало быть, и крыши над головой. От случая к случаю койку и стол предоставляли друзья-штурманы с судов, стоящих на ремонте, в заводе. Но это была большая проблема, если судно стояло на 820 заводе (военный, бывший – Шихау, строил крейсеры и подлодки для Фатерлянда): там была строгая пропускная система, и ходить по чужому пропуску было опасно.

Каждое утро Антон встречал вопросом: что поесть, где переночевать?

Великий таджик – Омар Хайям, умерший за 830 лет до бичевания Антона, хотя и был непоседа, но никогда, по-видимому, не сидел «на биче». Ибо зачем он написал: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше спи один, чем вместе с кем попало!»? Когда Омар сие писал, ему было не 25 лет, как Антону, и в каждом шатре ему был и стол и дом!

У Антона всё было в точности до наоборот: питаться приходилось чем попало и когда перепало и спать – где попало и с кем попало! Так что, о, Великий и Мудрый – извини…

Насчёт второго постулата О. Хайяма выходила загвоздочка! И одному-то негде было прислюниться на ночь, не то чтобы удвох! Но морские бичи, закалённые комбытом, и тут находили свет в окошке.

Однажды один студент РыбВТУЗа пригласил Антона переночевать к себе в студенческую общагу и открыл тем самым ему ноу-хау! В этой общаге бывший актовый зал был превращён в спальню на 30 место-лежбищ под названием «Конюшня». Приходишь, выбираешь пустую кровать и заваливаешься спать. Утром, пораньше, говоришь соседям по койке: «Доброе утречко!» и – линяешь, чтоб избежать допроса. Однажды Антон так осмелел, что пригласил в «Конюшню» даже случайную подружку. И – ничего! Переспали с ней, укрывшись «с головой», а утром, на удивление соседям по кровати, пожелали им «Доброго утра» и – слиняли.

Мудрая Судьба даёт человеку пару-тройку радостных дней в году, для затравки, чтобы весь год он пребывал в надежде и в ожидании, а жизнь не была в тягость.

Когда стало совсем невмоготу, Антон в отчаянии, без очереди, ворвался в кабинет Коновалова.

– Так вы дадите мне направление на судно, или мне повеситься напротив ваших окон? – резко заявил Антон, и ему казалось самому, что он не блефует. Коновалов поднял на Антона свои блёклые, сильно увеличенные линзами органы зрения и спокойно сказал:

– Можешь вешаться. Мне всё равно. Вон – деревья, напротив окон.

– Не дождётесь! Я увольняюсь и еду на Дальний Восток, уже прислали вызов. И я снимаю шляпу перед этой стервой-министершей. Чтобы «оттянуться» на мне за своего недоросля Митрофанушку, она «построила» всех плебеев: на судне, Базе флота, в Тресте и даже в КГБ! Но! Как говорят в Одессе: «Кроме мочи, всё остальное – г!..» Прорвёмся!

Эпилог

Митрофанушку встречал на улице Толя Кузякин – бывший матрос-рулевой. Сэм был грязен, оборван, испит – настоящий бомж. Маманя устроила его в моручилище, но его оттуда вскоре выгнали. И дальнейшая его судьба неизвестна. Учитывая его капризный характер, можно предположить, что его забили в какой-нибудь подворотне, не поделив водку.

Семёнов Игорь Митрофанович, отец Митрофана, в то время непыльно работал представителем Минрыбхоза на верфи в Штральзунде, в ГДР. Он за мзду от немцев лоббировал их интересы при сдаче судов Минрыбхозу – с недоделками. При этом давил на капитанов-приёмщиков судов. То есть, выступал в роли оборотня.

Помполита Щербака М. М. жизнь «слила в унитаз»…

Медовая ловушка

Хроники-стёб о времени позднего Н. С. Хрущёва

Cherchez la femme7.

Ювенал, Александр Дюма,Иван Тургеневи криминалисты всех времён!

Можно со стопроцентной уверенностью предположить, что первым «погорельцем» на «медовой ловушке», то бишь на женских чарах, был наш прародитель – Адам! И запретное яблоко тут не при чём. Скорее всего, пуританские религиозные догматики под этим сакраментальным «яблоком» подразумевали смачные округлости грудей и бёдер окаянной соблазнительницы Евы! И, как в жизни водится, нашли крайнего – стрелочника, – Змия-искусителя. Несчастные змеи до сих пор несут на себе бремя ненависти человеческой, все норовят приголубить их лопатой…

А дальше – пошло-поехало! Ну, например, мудрейший царь Соломон (Шеломо)! У него было семьсот жён и триста б.., ну, этих, которые лежат на ложе – наложниц. И чего ему не хватало? Так нет же: запал на эти самые яблочки-округлости царицы Савской (Балкис), и она – coitus exitus mortalis8 – приблизила тем самым его кончину: на тысячу баб силёнок хватало, на одну Савскую – не хватило! «Медовая ловушка», оказалась эта, блин, Савская!

Да что там Соломон! Ни один мужчина, если честно признаться, как на духу, не избежал одной-двух-трёх «медовых ловушек», когда ему пришлось пожертвовать либо деньгами, либо карьерой, либо семьёй, либо имуществом, часто – жилплощадью, а подчас – и всем этим вместе взятым!

Даже сам Иешуа (греч. Христос) и тот попался на девушке «без комплексов» по имени Машка (уличная кликуха – «Магдалина»)! По слухам, после семейных разборок с мордобоем и вызовом соседями римских легионеров, Магдалина с «этим промыслом», как бы,… – «завязала» и даже нарожала Иешуа кучу ребятишек. Осадочек, однако, на душе у Иешуа остался… И ей, по пьяни, после вечери, неоднократно доставалось в глаз…

О простых смертных мужиках эти коллизии – не на слуху, стесняются. А вот бедняга Клинтон попался, что называется, влип: с одной стороны – жена Хиллари (этой стерве можно было и соврать!), а с другой – Верховный Суд, где на кону моникино платье – как серпом по бейцам! Опозорили на весь мир!

А Доминик Стросс-Кан, экс-директор Международного валютного фонда (МВФ), который кинул блестящую идею: заменить доллар США (печатается на чердаке у шайки Ротшильда и его 300 подельников – Комитетчиков 300 – «Мировое тайное правительство»! ) на новую мировую валюту – доллары «МВФ». Ему тут же «организовали» черномазую горничную, которую он ни сном, ни духом… даже не видел, когда там она убирала гостиничный номер. А оказывается, он «изнасиловал» эту обезьяну. Да там смотреть не на что! С чемоданом в руке, на бегу в аэропорт! Бедный старик давно не помнит даже, где оно находится, это орудие насилия, когда приходит пописать в туалет!

Девятнадцатилетняя Кристина Киллер (вот уж – точно – убийца!) сходила с ума «от этого большого русского медведя», капитана ГРУ Евгения Иванова, кстати – выпускника ТОВМУ (Тихоокеанского/Владивостокского высшего военноморского училища) и по его заданию «завалила» другого «политического медведя» – министра обороны Англии Джона Профьюмо, после чего всё правительство Гарольда Макмиллана ушло в отставку! Чистая работа капитана ГРУ в смычке с милашкой Кристиной!

А наши – министр юстиции Ковалёв с генпрокурором Скуратовым… Второй лишил первого его поста, кинув ему на стол «предъяву»: скрытую съёмку на «медовой ловушке», а через день-другой – вы не поверите таким совпадениям – он сам «погорел» на той же хате, с такой же съёмкой. Цирк! «Медовая ловушка!»

Мы не забудем и наших патриоток – политических проституток (в прямом смысле!) – «путан», бросивших на алтарь борьбы с супостатом самое дорогое, что у них оставалось (кроме вузовского диплома!) – девичью Честь! Ну, например, Анна Чапман: пробралась в постель чуть ли не к самому Обаме! А патриотка Мария Гайдар? Все на неё навешали собак: «предательница памяти отца и всего на свете»! А она вывела Михо Саакашвили на чистую воду: он оказался насильником, еле отбилась, бедная! Зато опозорила его на три страны сразу, и он теперь такой позор вряд ли переживёт. Наверное – повесится… напротив её окон.

В нашей истории «медовая ловушка» состояла аж из более сорока (!) особей слабого (на одно место) пола и, впервые в истории человечества – не сработала, согласно иезуитской задумке… Совсем наоборот! И вот как это произошло:

Итак! Во времена оны, до падения Совка, все вновь построенные суда Минрыбхоза принимать могли, имели, как сейчас принято говорить, «эксклюзивное право», только перегонные команды «Калининградского морского агентства по перегону судов, вновь построенных за границей» (такое полное название – на штампе и печати, а в жизни – просто «Контора», по аналогии с известным ведомством на Лубянке)), проверенные до седьмого колена, сами знаете – кем, согласно строжайшим инструкциям, утверждённым, сами знаете – кем.

Поэтому, на приёмку и перегон засылали только команды из Морагентства и засылались поэтапно, группами, за 10 дней до ходовых испытаний – машинную вахту, а остальную челядь, уже под бдительным оком первого помощника капитана (естественно, «сексота») – двумя группами – к подписанию актов приёмки, к подъёму флага и самому печальному событию – запуску в работу камбуза. Печальному, ибо прекращалась выплата командировочных, кои – мечта моряка! – в четыре раза выше подфлажных!