Мои женщины

– Так это в спальне, иди, покажу.

В спальне окно выходило вбок и, правда, в метрах 3—4 было какое-то служебное окно.

– Вот оттуда и подсматривал, а вдруг у него там лестница и он её перекинет и залезет ко мне?

– Думаю так оно и есть, вчера он подглядывал, а сегодня, зная, что ты одна, перелезет точно.

У Магды отвисла челюсть, она развела руками:

– Ну, а ты тут зачем?

– Так я же не могу видеть его из зала, а только услышу, как он тебя насилует, и могу даже не успеть.

– Видит Бог, как я боролась с соблазном. Однако, чем быть изнасилованной, лучше я проведу ночь в постели с тобой, ты же меня тогда спасешь?

– О чем речь, конечно и чтобы доказать, что в постели я тебя буду только охранять, я бы…

– Стоп, только не это, пожалей меня!

– Господи, какая бы из нас получилась пара психологов!

– Надеюсь, пара любовников получится не хуже!

– Тогда иди за конфетами и коньяком, он в баре, а я – в ванную.

Сначала я пошел, закрыл на ключ входную дверь, предварительно выглянув, нет ли «засады», потом позвонил в свой номер, подглядев номер телефона в бумажке, предусмотрительно положенной в бумажник, сообщил, что записался в ночные сторожа и можно спокойно без меня «спать». В баре, я нашел бутылку «Энесели», взял два бокала, фрукты и конфеты, сгреб все это на поднос, на котором стояли графин со стаканом, и вернулся в спальню.

Кровать была уже расстелена, одежда Магды была свешена на стуле, а сама Магда, – в ванной. Я открыл бутылку коньяка, налил по чуть-чуть, бутылку поставил на тумбочку, а бокалы с десятком конфет на поднос.

– Ну вот, утром – шампанское в кафе, вечером – коньяк в ванной! Лед тронулся, госпожа профессиональный психолог – командовать в постели буду я!

Я разделся, побросав свою одежду на тот же стул, подносом с конфетами и коньяком, прикрывая причинное место, вошел без стука в ванную, оставив дверь в спальню открытой. Шторки были задернуты, сексуально шумел душ:

– Охранника вызывали?

– А-а-а! – взвизгнула Магда, выглянув из-за шторки, – Не ожидала. Охранник с подносом и без пистолета?

Я приподнял поднос, пистолет был уже взведен. Магда захохотала и сквозь смех:

– Боялась одного маньяка снаружи, привела с собой другого. Может тебе еще и спинку потереть?

– Только, если это доставит тебе удовольствие, а пока, подержи поднос.

Я дал Магде поднос с бокалами и пока у Магды были заняты руки, выключил в ванной свет и нырнул под занавеску. В те времена, конечно, джакузи не было, но люкс, видимо, и тогда был люксом, ванна была большая двухметровая, явно старого образца. Свет в ванную падал из открытой двери спальни, в ванной же был полумрак. Магда положила поднос на раковину умывальника и, взяв бокалы, спросила:

– За что выпьем?

– За тебя и только за тебя. За твой ум, за красоту твоего лица и тела, за то, чтобы тебя никогда не пугали маньяки, а если они вдруг появятся, чтобы всегда рядом оказался тот, кто тебя защитит.

Я взял у Магды бокал, мы выпили на брудершафт и как полагается, приникли друг к другу долгим поцелуем и пока Магда не опомнилась, я уже целовал ей шею, гладил спину и ягодицы, прижавшись телом к её груди, член удобно прижался к животу.

– Молодой человек, а тебе не кажется, что как-то стоило бы поинтересоваться моим мнением по поводу поцелуев?

Я включил душ и стал целовать ей грудь под стекающими струями воды, соски стали напоминать кнопки дверного звонка и язык удобно делал вокруг них круги. Я сел на край ванны и посадил Магду на колено, так, чтобы вся её женская суть растеклась по колену, давая возможность медленно объезжать его в удобном ритме.

– Магда, ты же психолог и не привыкла быть ведомой, если бы я спросил, хочешь ли ты секса, разве ты не ответила бы – нет? А сейчас я тебя ласкаю, а ты не сопротивляешься, значит да. А теперь я и спрошу, а не хотелось бы и тебе заласкать меня?

– Давай! Только я тебя буду заодно и мыть. Давно не мыла мужчину для удовольствия, ох как же я тебя намою!

Не знаю, кто из нас получал больше удовольствие, особенно, когда она тщательно и ласково мыла мой «организм» или я, намыливая, ей ежик на лобке, заканчивавшийся не меньшей прелестью… Потом, мы долго лежали в ванне. Я обнимал, прижавшуюся спиной Магду, гладил её живот, грудь, в общем, все, куда мои руки доставали, целуя ее шею и плечи, а она, просунув руку меж наших тел, крутила мой член как бравый ковбой с дикого запада крутит пистолет. Распаленная сексуальной прелюдией Магда что-то мне говорила, тихо и обрывисто, то о муже, то о любви, то о невозможном…

Конкретного смысла того, что она говорила я почти из-за лившего на нас душа не понимал. Да и это было уже не важно, так как она сама думаю, не понимала, что говорить движимая, неожиданной новизной и острым желанием. Главное, скрипка была настроена и звучала без фальши, осталось только скрипачу, умело извлечь нужную мелодию и не сбиться с ритма, чтобы душа начала петь и тонуть в страстной неге.

Обнаженная Магда была прекрасна. А когда с неё спала вся эта шелуха гонора, положения, психологических измышлизмов и последнего женского бастиона – стыда, она предстала просто красивой желанной женщиной, к тому же ласковой, страстной и отзывчивой на любое движение смычка.

Я уже был взведен основательно, но ждал, когда Магда сама начнет действовать и дождался:

– Ты, что так и будешь лежать в ванне и ждать придуманного мной от скуки маньяка?

Магда встала и шлепнула меня по плечу.

– Так, маньяка значит, никакого нет, значит, я зря тут твою честь охраняю?

– Ты что изверг или притворяешься. Я хочу тебя, ну что мне на колени встать?!

Я встал, а когда она обняла меня за шею, подхватил её ноги, подтянул вверх ягодицы и сделал то, что ей так хотелось. Ноги Магды тут же сомкнулись за спиной и энергетика наших тел могла вскипятить не одну такую ванну, в которой мы стояли. Магда меня целовала, колотила по спине и кричала, что я и сволочь и миленький одновременно. Она хотела всего, чего была лишена все эти годы.

– Я не хочу чувствовать, что меня трахают, когда мужу захочется. Хочу, чтобы меня ублажали, когда я хочу и куда я хочу и хочу парить от этого в облаках, я хочу…, хочууууууууу…

Развязка наступила бурная и одновременная. Магда сползла в ванну, тело обмякло и только изредка подергивалось, голова запрокинулась на бортик, глаза закрылись:

– Мамочки, какая же разница, когда тебя имеют и когда тебе доставляют сладостное удовольствие. Я всегда думала, что же я буду чувствовать после измены? Вот и сейчас не знаю, так как я не изменяла, я получала то, что мне обязан был доставлять Петр. Я сегодня выиграла в спортлото шесть из сорока девяти. Юрочка, а оставшиеся пять из тридцати шести будут?

– Нет, Магда остальных пять не будет, будет – джек-пот!

– Ты меня даже немного пугаешь. Я и представить не могу, что может быть еще больше чем-то, что было сейчас! Разве что умереть.

– Магдачка, ты очень красивая и умная женщина, ты великолепный психолог. Ты поразительно точно описала мой психотип, браво! Но есть в жизни ситуации, которые даже хорошему психологу трудно представить. Я о нестандартных ситуациях в интимных отношениях, случайно встретившихся мужчины и женщины. Хотя это известный факт, особенно для спортивных психологов.

– Ну-ка, психолог-дилетант, просвети профессионала, – Магда смеялась и эротично виляла попкой, – Хотя подожди, там, в шкафчике полотенца и два халата. Пойдем, ляжем, ты там и пофилософствуешь, пока я тебя ласками не приведу в боевую форму. А то, я знаю ваши отговорки: «Не могу, устал, завтра на работу…»

Приятно не вытираясь влезть в махровый халат. Чувствовался голод и опустошение, протянув халат Магде, я взял с подноса пару конфет одну дал ей, другую съел сам.

– Хочешь есть?

– Немного.

– Сейчас закажу легкий ужин с кофе, силы восстановишь!

– Ты, что подпольный Корейко?

Магда улыбнулась.

– Я же тут частый гость, меня знают, я ужин часто заказываю в номер, правда, сейчас поздновато.

Магда взглянула на часы, было 11 часов, она позвонила.

Я принес из ванной бокалы, плеснул еще грамм по тридцать согреться:

– Магда, я никогда не спал с эстонкой, всегда думал они холодные и блондинки.

– И правильно думал, я же не чистокровная эстонка, мой отец русский, а мать наполовину эстонка, на половину – немка. Вот она и назвала меня Магда, а фамилия у меня Орлова. Юра, давай выпьем за эту ванну, я её никогда не забуду! Нормальная женщина голой перед чужим мужчиной бывает в трех случаях: когда она раздета насильно, когда она бравирует или зарабатывает и когда она хочет быть голой. Так вот вначале в ванной я бравировала перед тобой, а потом я уже хотела. Это доставляло мне удовольствие. Сначала меня твой голый вид с подносом шокировал, потом уже мне тебя хотелось именно таким, какой ты есть. Если мне сегодня утром кто-то сказал, что я буду с удовольствием держать в руках чей-то член – не поверила бы, а сейчас думаю, что обязательно надо сделать и минет. Я была права относительно тебя, там, в ресторане и какая же я была глупая, думая, что не куплюсь, но как же хорошо, что купилась! Юра, ты же со мной не играешь?

– Потрясающе! Какая бы умная, женщина не была, она обязательно в постели спросит: «Ты меня любишь?», хотя точно знает, что это не так, потому что если это было так – вопроса бы не задавала! Твой вопрос относительно игры из той же оперы.

Вот, представь, что я вел бы себя с самого начала, таким образом, что показывал явное желание с тобой переспать. Раз ты меня совершенно не знаешь и, понятно не проститутка, то это тебя скорее оскорбляло бы и вызывало ко мне отношения закрытости, преодолеть которое было бы трудно и уж точно не за один день. Если я чего и добился бы, ну может поцелуя и возможность немного прижаться при этом к груди, как максимум. А так – полное доверие и обоюдное желание. Я очень хочу тебя, мне хорошо с тобой, и я просто млею от твоих поцелуев, ласк, от твоего темперамента и красоты.

Я распахнул на лежащей, в постели Магде халат и стал покрывать её тело поцелуями, еле соприкасающимися с её белой бархатной кожей. Одной рукой я гладил живот, ноги и промежность, а другой ласкал грудь. Магда, млела, лишь изредка показывая свое удовольствие мурлыканьем. Наконец-то я рассмотрел её тело, тело нерожавшей женщины или очень хорошо восстановившейся. Для её возраста в районе тридцати плюс – было очень даже ничего. Чуть-чуть тяжелая для её хрупкого тела грудь была прекрасна с крупными темными сосками. Небольшой животик ниже пупка украшало крупное родимое пятно, которое кокетливо пряталось в короткую стрижку на лобке, ну, а что ниже лобка было все великолепно, я уже узнал в ванне.

Постучали, запахнувшись, Магда пошла, забрать заказ.

Я блаженно растянулся в постели. Вот так, утром не знал, как спать, не мешая молодоженам в общем номере, а теперь оказался в двухкомнатном люксе с отличным сексом в ванной и, естественно, с шансами на секс в постели до утра.

Магда принесла заказ, баночка икры, жульен, шампанское, мясное ассорти, масло, хлеб, две бутылки Боржоми и пачка сигарет.

– А теперь, пока едим, давай немного пофилософствуй про неизвестные мне факты, командировочного секса, известного спортивным психологам.

– Ах да, забыл! Так вот, скажу, как сексолог психологу, испокон веков, если мужчина шел на охоту, он шел добыть дичь, на рыбалку – поймать рыбу, а ложился с женщиной в постель, чтобы кончить. Думаю, многие женщины это прекрасно знают и хорошо, если они успевают за то время, когда мужчина яростно работает над семяизвержением, получить оргазм, а то многие так и умирают, считая себя фригидными, так как мужики их «спринтеры».

Но есть и спортивная охота, рыбалка и фотоохота, где критерии совсем другие, чем набить после охоты живот. Так и я, можно сказать «Спорт-ебарь». Для меня главное не как можно быстрее «кончить», это я успею сделать всегда. А вот если я кончу, то партнерша, скорее всего с оргазмом пролетит или придется уже дорабатывать своими ручками, так как после того, как мужчина кончит, партнерша его интересует уже опосредствовано, а уж если это жена, то почти всегда уже не интересует.

– Помнишь, ты спрашивал меня, почему я езжу в Ленинград под охраной? Так вот, все просто до банальности. Скажем у мужа официальная любовница, да-да считай официальная, так как от неё зависит его карьера. Муж любовницы высокий чин, давно импотент, из-за диабета, вот и пристроил жену недалеко и под присмотром. За шесть лет мой муж из обыкновенного безденежного следователя стал начальником районного отдела милиции и если что, может вернуться следаком назад. Она частенько уезжает с Петром на дачу, как будто я не существую вообще, вот тогда я и уезжаю в Ленинград, а муж приставляет ко мне «охрану». Я его, конечно, раньше любила, а теперь просто пользуюсь деньгами и стараюсь получать от него и жизни максимум, ну разве, что не изменяла. Было несколько раз, что могла от обиды, только было как-то стыдно. И вообще впечатление, что продаюсь за застолье, да и не по душе были те мужики. Может и самцы были они отменные, только мне же не это надо, мой Петр мужик, что надо, не голодаю. Я же психолог, я вас мужиков насквозь вижу. Мне же не это надо, мне нужно душу отогреть. А вот ты зараза такая, показал, что именно мне надо! Надо было, чтобы не меня, а я! Юра, а после икорки, надеюсь, ты спать не собираешься?

– Конечно, сейчас вот закушу бутербродами, оденусь и пойду, попрошу майора меня заменить!

– Ну вот, хорошо, что урвала свое под душем. Только куда ты денешься, сегодня ты мой, я тебя выжму как лимон, только попробуй к майору уйти, без члена оставлю, – смеялась Магда.

– Ну, раз так, тогда не обессудь, делай бутерброд с икрой, а все остальное я сделаю сам, идет?

– Если убивать не будешь, тогда согласна.

Подкрепившись икрой, мы легли в постель, ночь была бурной. Утром Магда сказала:

– Вечером, я уезжаю домой. И если раз в полгода ты не будешь приезжать ко мне в Таллинн, я сама приеду к тебе в Тбилиси.

Через год, эта чудо женщина, свою угрозу выполнила!

Севастопольское лето

Шел 1971 год. Лето, год учебы в институте позади, желание оторваться и накупаться привели меня в Севастополь на турбазу ВМФ.

То лето, я провел – сказочно!

У нас сколотилась классная команда, Тим Кумиров, почти двухметровый Аполлон из северодвинского кораблестроительного института – медлительный, но обстоятельный, надежный во всем северянин. Баринов Вова, будущий дипломат, москвич-МИМОшник, в котором и без очков, за версту был виден, ботаник, но при ближайшем рассмотрении – оказавшийся отличным фруктом и я, ваш скромный слуга.

Сначала была – Яйла, крымчане знают, а не крымчанам скажу, что красота неописуемая, советую полюбоваться!

Пятидневный поход спаял нашу троицу настолько, что вернувшись на базу, мы были уже как братья, совершенно разные по характерам, темпераментам и менталитету, а понимали друг дружку с полу слова, словно родились в одних трусах. Турбаза, это то место, где условности сведены до минимума, а удовольствия – до максимума! Вокруг солнце и море, закаты и восходы, костры и девушки под гитару.

Через неделю, монотонное погружение в морскую пучину днем и хождение с подружкой и портвейном 777 как стемнеет в «ту степь», поднадоело, решили, как интеллигентный народ, сходить в театр, не в глуши же. Пригласили трех зазноб и рванули. В театре, все было тип-топ, правда здание снять не дала бдительная лоточница с мороженым, мощной грудью прикрыв объектив как Матросов амбразуру, хорошо, без милиции обошлось.

Что давали – не помню, но наспектаклевшись, перемещались к парому вальяжно и довольные, одни вразвалочку, другие от бедра и конечно к переправе в «Голландию», район Севастополя, находившийся через бухту, где была турбаза – опоздали. Добирались в обход – часа два.

Добрались до базы вперемежку с поцелуями и наблюдением звезд с тарелку, было хорошо, сексуально и романтично. Когда на горизонте забрезжила турбаза, решили искупаться, но так как театр не предполагал морских ванн, то и амуниции соответствующей не было. Ну какие проблемы, если все давно со всеми перецеловались, переобнимались, а кое-кто, раньше и переспать успел – решили купаться голяком.

К морю вел обрывистый спуск. Раздевшись, спустились к морю, разбились на пары и помогая друг дружке не утонуть дурачились под звездами в парной воде – от души. Наплескавшись вдоволь, поднялись наверх и… одежды нет, ну все унесли подчистую, вместе с ключами от коттеджей, где жили тройкам!

Были бы ключи, так можно было бы кому-то перелезть через забор и принести, что-то из одежды, а так, куда идти за одеждой и вдобавок-голяком? Сначала было смешно, потом, когда осознали всю дикость ситуации, было уже не до смеха. Бросили жребий, «счастье улыбнулось» Баринову, отправиться добывать одежду, а мы решили продолжить плескаться, так как теплая вода, и полнейший штиль, способствовал «парному синхронному согреванию».

Появился Вовка без ничего, просто перелезть через забор не смог, так как через колючки голяком особо и не перелезешь. Осталось одно – идти через проходную. Жребий пал на Тима. На проходной дежурил морячек. Я представляю, его вид, когда он увидел в 3 часа ночи 2-х метрового голого человека. Видимо, этот морячек не забил тревогу, просто оцепенев от страха. Как Тим доказывал ему, что он турбазовец, не знаю, но мы видели, как тот дал Тиму тельняшку. Вообще, покидать территорию турбазы, после 10 часов вечера, строго-настрого, было запрещено. Что подвигло дежурного не вызвать наряд, не знаю, видимо уважение к габаритам Тима.

Тим повертелся около нашего коттеджа, но пролезть во внутрь не смог, дверь – заперта, а в окнах армированные стекла. Тогда побрел к коттеджу девчат, слава Богу, окошко было приоткрыто, и эта громадина туда влез. Но не долго музыка играла, Тим в темноте свалил в коттедже все, что только мог, как слон в посудной лавке, а когда включил сват, чтобы найти одежду, то из соседнего девичьего коттеджа – завопили.

Внутренний наряд Тима скрутил. Начальник базы усатый отставник, прозванный боцманом, долго не мог успокоиться, у него от смеха начался нервный тик, и сквозь слезы, он басил:

– Вам е***ям – клистиры литровые прописать полагается!

Но солдатика с трусами и майками на берег послал, а в кухне велел вскипятить чай:

– Еще не хватало, чтобы девки родилки в воде поотморозили.

Утром дежурный по базе, принес нам нашу одежду, просто она была в 20 метрах в стороне, в темноте мы её не нашли!

Все проходит, прошло и время отдыха на турбазе

После такой севастопольской лафы ехать домой не хотелось совсем. Кумиров – по своему северу не очень скучал, Баринов – так тот и вообще, в Москву попасть не мог, так как в тот год горели подмосковные торфяники, полеты часто отменялись и билеты достать было почти невозможно, мне же – «чем дальше в лес, тем интереснее». Немного смущало отсутствие денег, но что молодым – деньги, если есть желание? Решили махнуть в Ялту, там будет видно, сели на морской трамвай и «покатили»…

В Ялте даже не сходили. На пляже не то что ногу было негде поставить – песка видно не было! Решили плыть дальше. Всё же приключение, а там видно будет. И тут Вовка признался, что батя у него генерал и отдыхает во Фрунзенском, это у Медведь-горы с другой стороны от Артека, в военном санаторий стран СЕВ. Генерал, это уже хорошо, у него можно было и деньжат стрельнуть, да и кто знает какими благами можно еще будет воспользоваться, ведь не даст же он сыну умереть с голоду и под безымянным забором.

Не знаю, как сейчас, но тогда, Фрунзенское (сегодня Партенит) был небольшой поселок. Тихий, спокойный курорт, с моря его можно было узнать по нескольким одинаковым многоэтажкам, возвышающимся над поселком, в которых жили в основном обслуга санатория. Несколько забегаловок и отличный пляж с двумя причалами, один из которых старый разрушенный, назывался итальянский, так как когда-то, во времена гражданской там причалил итальянский корабль.

Добрались мы уже поздно часам к одиннадцати. Обгоревшие, просоленные морскими брызгами и до чертиков уставшие. Бросили рюкзаки на пляже, легли на песочек и после долгой морской болтанки, наконец, почувствовали под задом земную твердь и млели, обдуваемые легким морским бризом. Устали настолько, что даже в воду лезть не хотелось. Лежать в прохладе, наблюдая звездный небосвод – это ли не расслабуха?

Недалеко щебетала группка молоденьких девиц, поэтому мне пришлось, сделав над собой усилие, пару-тройку раз с гиканьем, привлекая их внимание, нырнуть с этого самого итальянского причала. Девочки, все как по команде, охали и громко визжали, когда я выныривал. Произведенный эффект вселял надежду на дальнейшее знакомство.

На следующий день, когда увидел, куда нырял, волосы дыбом встали и понял, отчего все визжали и охали. Из воды, куда я так залихватски сигал в темноте, торчала арматура 5—6 железяк, на расстоянии чуть больше метра друг от друга! Слава Богу – пронесло!

После «экстрим-прыжков» отправились в «генштаб». Вышедший к проходной мужичок, напоминал Никулина, но что он генерал подтвердил дежурный, который встав по струнке, приветствуя его.

Уезжал наш генерал на следующий день и денег он Вове не дал:

– Выкручивайся сам, пригодится.

А вот санаторную книжку оставил, как потом оказалось она не хуже денег была.

В одной из пятиэтажек, в трехкомнатной квартире мы сняли одну комнату – спальню. В зале жили педагоги-хозяева, страстные любители животных, коими оказались тараканы:

– Если одного убьете – выгоним! Божьи твари и давить их грех!

В другой спальне – четыре студентки кулинарного техникума из Донецка, практиковавшие в местной забегаловке-пельменной. Кроватей в нашей комнате было две, и кто-то должен был спать на полу. Удовольствие спать в обнимку с прусаками доставалось по жребию. Оплата жилья съела почти все излишки денег, «дорожные» были табу. После близкого знакомства с соседками мы были обеспечены пропитанием в виде бульона, в котором варились пельмени, так как бульон ничего не стоил, все равно его выливали. Вечером же, прилично одевшись шли в санаторий. Вот где пригодилась санаторная книжка. Господам офицерам, просматривавшим по вечерам кинофильмы к окончанию сеанса, подкатывали тележки с кружками кефира и булочками. Кино мы, конечно, не смотрели, но пока его смотрели другие, по паре булок с кефиром уминали. Потом делали променад по территории, где преобладало два класса женщин – стройные симпатичные «любовницы» и дородные, всем недовольные «жены».

Санаторный пляж, это было маленькое чудо, длинной метров 50 и шириной около 20-ти, словно плавательный бассейн. Лежаки, зонтики, вальяжные тела восточноевропейской военной номенклатуры, обильно сдобренные, скорее всего «советницами», исходя из возраста. Наши же офицеры окружали себя пивом и картами, полностью забыв о вымершем в сегодняшней России классе, «жена военного».

Эти дамочки, иногда с детьми, лежали на пляже с небритыми ногами, без педикюра и с высокими прическами, с которыми, видимо, щеголяли еще у себя, не то в N-ске, не то в Дрищеве, фланируя мимо марширующего плаца.

Они лежали как «стендовички», сбивая глазами любую мишень противоположного пола, бросившую на них взгляд. Главная же достопримечательность пляжа была медсестра, притягивавшая к себе одинокое офицерьё.

Закрытость пляжа имело много плюсов, но и один громадный минус, в виде отсутствия женского контингента нашего уровня. Поэтому между заплывами мы играли в шахматы, так как те, на ком останавливались наши взгляды были заняты «тюленями», а те, кто жадно пытался поймать наши взгляды, нас не интересовал. Расплачивались за проигрыш щелбанами, деньги все равно были общие. Крен в мастерстве был явно на стороне будущего, скажем, дипломата и так как щелбаны он бил неожиданно отменно, то в шахматы играть охота у нас с Тимом пропала быстро. Проголосовали, и так как нас было двое, решили играть в преферанс, но на всякий случай щелбаны заменили приседаниями. Преферанс не шахматы и вдвоем мы отыгрывали своё с лихвой. Вовка теперь нам столько проигрывал, что иной раз давали перерывы на отдых, а иной раз и амнистировали, так как иной раз число приседаний могло повредить его хилому здоровью, задавленного спецкурсом иностранного. Весь пляж подтрунивал над Вовкой, то предлагая фрукты, чтобы подкрепиться, то набивались в тренеры. Пацаны со всего пляжа, как шакалята приседали вместе с ним громко считая. Но, никакие наши ухищрения привлечь внимание красавицы-медсестры не помогали, не реагировала она на нас пацанов, тогда и предложил Тим облегчить муки Вове:

– Пусть проигравший 2 минут лежит голяком!

Это явное нарушение распорядка и уж тут она ОТРЕАГИРУЕТ! Вова наотрез отказался и предложил просто повеселиться и раздеться всем. Пошли поплавали, вернувшись сняли плавки, выжали их, повесили на зонт и… голяком легли на лежаки. Вокруг сразу образовалась «нейтральная полоса». Мужики посмеивались решив, что это спор. Они за несколько дней привыкли к нашим постоянным хохмам. А вот женщины, многие повставали с лежаков, и отчаянно стали махали кому-то вдалеке, надев темные очки, чтобы всем видом показать, что не причиндалы Тима их заинтересовали.