Правозащитник

Самым серьезным был вопрос с жильем. Белосельский купил дом и взял туда чужих детей, с которыми не был связан ни кровным родством, ни каким еще либо образом, если не вспоминать чудовищную поездку в Б***, одна мысль о которой приводила ее в ужас. И он еще хотел заставить ее жить в этом доме. Само собой разумеется, что Елена отказалась. Алексей видел, что ему никак не удается убедить жену жить рядом с ним, и он уже был готов пойти на уступку – согласиться на ее трехкомнатную квартиру в центре, а в поместье он мог бы наезжать время от времени. Но так он нарушил бы слово, которое дал Милошу и Иве. А он не мог себе этого позволить. С другой стороны, Белосельский явно видел, что они с Еленой, по сути, совершенно разные люди, и, скорее всего, не смогут жить вместе. В глубине души он уже жалел, что женился на столь тщеславной, эгоистичной и своенравной девушке. Ему нужно было встретиться с ней и все решить. И однажды зимним вечером, когда стоял довольно сильный мороз, он появился в ее квартире.

– Сколько мы не виделись уже? – иронично спросила жена. – Но тебя это, видно, мало волнует.

– Я тебе звонил все это время, и раньше звонил, ты знаешь.

– А я, по-твоему, должна была все эти месяцы тебя ждать, сидеть здесь, скучать в одиночестве и гадать: не снизойдет ли на тебе озарение? Да, именно озарение.

– Не надо так говорить…

– Я выскажусь до конца. Ты предполагал, что найдешь девушку поникшую, утомленную, сломленную, которая соскучилась по тебе? Так или нет?

Он молчал, глядя ей в глаза, и видел в них словно замершее море.

– По-твоему, у меня больше увлечений нет, как ждать, пока ты соизволишь явиться ко мне и пытаться все исправить? Ты, наверно, забыл, что у меня имеются подруги, друзья…

Она пыталась вызвать ревность, но Белосельский был спокоен. Видя, что ей не удалась эта уловка, она прибавила с большей обидой:

– Я что, дура, по-твоему? Мне предложили контракт с лучшим модельным агентством Москвы. Все мной восхищаются! Все до единого, кроме тебя!

Она бросила этот упрек, думая вывести Алексея из состояния равновесия, но он остался невозмутим.

– Я рад от всей души твоему успеху.

– Зато я не рада твоим поступкам… Кстати, ты мне так и не объяснил, откуда вообще взялись эти дети? Твой охранник же пристроил их в семью? Зачем ты их оттуда забрал?

– Откуда ты знаешь, что сделал он? А, Виталий тебе сказал… У него слишком длинный язык.

– Я тебя просто не понимаю. Твои поступки сбивают меня с толку. Раз ты поступаешь именно так, то и я буду принимать те решения, которые тебя не понравятся.

– Что ты хочешь сказать?

– Ты никогда не думал о том, что за мной может ухаживать молодой человек? Более харизматичный, чем ты?

– Елена, если ты хочешь вызвать мою ревность, то этого не будет. Видишь ли, ты забыла: я различаю правду и ложь. Никакого молодого человека нет. А вот то, что ты флиртуешь направо и налево, это я вижу ясно. Если ты желаешь, то такой человек, конечно, появится. Но я пришел не ссориться. Я пришел спросить тебя еще раз – готова ли ты пойти на примирение?

– Конечно, я хочу с тобой помириться. Правда, хочу, – она подошла к нему так близко, что он вновь увидел притягательный изящный овал ее губ, – я этого всегда хотела. Я готова тебя простить. Переезжай ко мне. И все будет как раньше…

– Но…

– Ты угадываешь мои мысли. Но ты вернешь детей, чтобы я никогда их не видела.

Она попыталась обнять его за шею, но он резко высвободился.

– Этого не будет никогда. Если даже я буду жить тут с тобой, Ива и Милош останутся в особняке.

– Значит, ты предпочитаешь их мне?

– Я же буду здесь жить с тобой, нам никто мешать не будет.

– Ты их вернешь или…

– Или мы не договоримся.

Он смотрел в ее глаза и видел непреклонное решение. Есть слова, которые определяют судьбу. Белосельский видел ясно, что пойди он на уступки, ничего не изменится.

– Знаешь, я не хотел тебе этого говорить, – начал он, – но, скорее всего, мы действительно не подходим друг другу.

– Да? А когда ты это понял? Зачем же ты тогда на мне женился? А я тебе скажу: ты показал свое истинное лицо в Париже, когда оставил меня одну, в той мерзкой дыре.

– Это было очень романтичное местечко.

– Вместо пятизвездочного отеля, прекрасного ужина и классической музыки я побывала в аду.

– Не преувеличивай, у меня были дела…

– Так вот, тебе нужно было жениться на своих «делах», а не на мне! Но я и без того давно заметила, как ты любишь и ценишь на самом деле. Я таких унижений не потерплю. Отец меня лелеял с детства. Я думала, что дорога тебе… Но отец был прав насчет тебя, жаль я ему не поверила. Ты ничтожество, моральный инвалид, мелочная душонка. И все эти твои благотворительные общества, и вся твоя миссия – это бред сумасшедшего. Ты болен! Да, ты болен! Та авария сделала тебя просто нездоровым, и если у нас родятся дети, они будут сумасшедшие!

– Что ты сказала?

– Ничего…

Он схватил ее за руку.

– Дети, так ты…

– Нет, ну что ты! Одна мысль об этом мне противна. После того как ты так со мной поступил… мысль о том, что ребенок нас может связать, вызывает у меня отвращение… от такого, как ты… Я не то хотела сказать, я просто выразила уверенность, что если бы у нас были дети, я бы тебя к ним не подпустила. Ты болен, тебе требуется помощь. Отец уверяет, что ты фанатик. И я теперь так же считаю.

– Что ж, я сделал все для нашего примирения; я даже согласился на эту квартиру – и все ради тебя. Но теперь я ясно вижу, что тебе нужен не я сам, а тебе важно почувствовать свое главенство. Я тебе никогда не высказывал свое мнение на супружество. Это верно. Так вот, я считаю, что решения всегда принимает мужчина, а девушка должна подчиняться… если, конечно, она любит его и уважает!

– Я не подчинюсь тебе никогда. Ты говоришь как деспот. Но ты бессилен против меня. Уходи, я не хочу тебя видеть.

– Неужели мы так расстанемся? Подумай еще раз.

– Если ты изменишь свое решение…

Он умолк на мгновение.

– Ты знаешь, что я не изменю своего решения.

– Даже ради меня?

Она высвободила свою руку из его ладони и отпрянула от него. На ее лице возникло такое неприязненное выражение, что в душе он содрогнулся. Теперь она стояла перед ним такая недоступная и неумолимая, как скала. Ничто уже не могло смягчить ее.

– Не забудь, что это был твой выбор, а не мой.

– Я могу сказать то же самое, – парировала Елена совсем другим тоном.

Это был чужой, холодный голос женщины, которая так и не стала ему близким человеком, которая так и не смогла понять его. Уходя, он даже не посмотрел ей вслед; внутренне он настолько отдалился от Елены, что едва мог припомнить самые лучшие мгновения с ней: первые наивные признания, смешные клятвы, и вот, такая грустная концовка. Но Белосельский был не из тех людей, кто находит утешение в меланхолии. Могучие телом и духом находятся в постоянной борьбе со всем миром, они постоянно сражаются, и в этом истинном бою черпают силы для дальнейших свершений.

– У нас еще работы непочатый край! – нравоучительно заметил Белосельский Виталию. – Точные инструкции получишь позже.

Глава 15. Отблеск прошлого

Марина не видела брата довольно давно. Прошло почти полгода. И теперь, когда она увидела Белосельского, на ее губах заиграла неподдельная улыбка. Искренность! Сейчас ему хотелось ощущать чистые чувства, без примеси эгоизма, пошлости и всех волнений. Он знал, что сестра простила его и теперь полностью разделяет с ним некоторые убеждения.

Разговор происходил в том самом коттедже, в который Белосельский однажды вломился с такой бесцеремонностью. Теперь Марина с легкой улыбкой вспоминала это.

– Ты уверена, что тебе тут нравится? Давай я тебе помогу приобрести дом.

– Нет, Алексей, не надо… Моему сыну здесь нравится, здесь более чистый воздух, чем в городе. Да и я сама привыкла к этому месту.

– Хорошо, просто мне хочется быть чем-то полезным моей любимой сестре.

Она обняла его за шею.

– Да, я знаю. И я благодарна тебе… Еще хочу сказать, что восхищаюсь тобой.

– Правда? Ты первая, кто мне это говорит… обычно я встречаю лишь презрение и насмешки.

– Тебя не понимают… Я слышала про открытие благотворительного фонда, про начатое тобою строительство…

– У меня еще много планов.

– Я не сомневаюсь, что тебе все удастся… Однако…

– Однако что?

– Ты сам знаешь, Алексей, что тебе нужно быть осторожным. То, что ты делаешь, вызовет резкий протест… Одного Виталия для твоей охраны недостаточно.

– Это так! Но не волнуйся! Мой знакомый полковник уже взращивает монстра, который якобы будет меня защищать…

– О чем ты? Что за «монстр»?

– Это будет новая страшная военная организация… агентство… Неважно… Но я приму твой совет. Я не стану пренебрегать безопасностью. Поверь, что я все правильно рассчитал. Твои страхи необоснованны.

– Я хочу, чтобы ты знал, как ты мне дорог.

– Каждый человек должен следовать определенной цели в жизни, для меня это моя миссия. Она часть моего сознания, часть моей души.

– Да, я это поняла, и этой цели ты посвятишь всю свою жизнь. А ты когда-нибудь думал о том, что было бы, если бы не та авария?

– Иногда… хотя, признаться, я плохо это себе представляю.

– Ты был бы черствым, надменным и не желал бы иметь со мной ничего общего.

– Не знаю… Но я уверен, что никто не избежит своей судьбы.

– А как твоя жена?

– Мы поссорились.

– В чем же причина?

– Видишь ли, мы осознали, что мы разные.

– Так скоро осознали? Это ее или твое решение?

Белосельский промолчал.

– Все несколько запутанно.

– Она хотела, чтобы я стал подлым в моих собственных глазах.

– Как же так?

И он рассказал ей про Иву и Милоша. Марина была удивлена.

– Это благородный поступок, да… но… но как же ты будешь воспитывать этих детей? Тебе будет сложно. Ты же не знаешь, как обращаться с детьми. Может, им было бы лучше в приемной семье?

– Одна семья их приютила, обогрела, а затем заперла в чулане за какую-то провинность, – возразил Белосельский.

– Это ужасно… да, да, я понимаю твой порыв… но а если ты подберешь другую семью… ведь столько…

– Прости, но больше я не верю никому. К тому же я дал слово Иве и Милошу, что не брошу их. Доверить их я больше никому не могу.

– Я понимаю те чувства, которые испытала твоя супруга.

– Вот вы, женщины, всегда свои чувства ставите на первое место, совершенно забывая, что кроме чувств есть долг и принципы.

– Это упрек? – с легкой улыбкой произнесла Елена. – Ни одна в мире девушка не потерпит подобного обращения.

– Я принял условия Елены, но она мне отказала. Поверь, она вообще не хочет идти ни на какие уступки.

– Ты потеряешь ее с таким отношением.

– Марина, я понял, что она меня не любит. Я ей не нужен. К тому же она намекала на поклонников… не знаю…

– Тебе нужно помириться с ней или…

– Или?

– Впрочем, ты, конечно, сам знаешь, как правильно поступить. Но вспомни, что речь идет о девушке, которая согласилась стать твоей женой. Вы оба на себя взяли обязательства. Вы ведете себя как подростки… Над отношениями надо работать.

– Нет, я решил, что не стоит.

– Ты уверен, что не пожалеешь?

– Уверен.

– Говоришь как-то нерешительно.

– Наоборот, я очень хорошо все обдумал.

– Значит, другая девушка?

Белосельский рассмеялся.

– Молчание знак согласия. Все мужчины одинаковые. Даже такой человек, как ты!

– Я себя не считаю идеальным образцом для подражания, но, тем не менее, смею предположить, что я не хуже многих.

– Обиделся, вижу это по твоему лицу.

– Нет же, мне важно, чтобы ты говорила искренне. Именно от тебя я готов слышать правду. В твоих устах это звучит не так жутко. От других я такого не потерплю.

– Алексей, в глубине души ты остался прежним. Вечно неугомонным, вечно ищущим что-то новое, постоянно стремящимся что-то изменить и тем не менее неизменно наталкивающимся на прежние ошибки.

– Почему же прежним… Ты не знаешь Елену, ее характер.

– Лично – нет, но представляю отлично какая она. Она не сахар, но и ты не ангел. Может быть, вы оба как раз гармонично дополняете друг друга.

Затем, видя, что Белосельский помрачнел, Марина перешла на серьезный тон.

– Любой совет давать трудно. Только вы сами сможете разобраться. Как твоя сестра я поддерживаю тебя. Только я знаю, какие душевные качества в тебе заложены. Елена не найдет их в другом мужчине… А вот нужна ли тебе такая жена – это другое дело…

– Давай о чем-нибудь другом… Ты думаешь чем-нибудь заняться в свободное время?

Марина глубоко задумалась и, встав с оттоманки, слегка приоткрыла форточку широкой веранды.

– Пока для меня важно воспитание сына. Но я вообще раньше тяготела к туризму, хотела иметь туристическую фирму… ты же помнишь? Вернее, помнил.

– Я подарю ее тебе.

– Нет, я не могу это принять.

– Но почему, разве ты не моя сестра? – спросил он с нежным упреком.

– Это так. Но я не хочу, чтобы ты из-за меня беспокоился.

Белосельский еще раз заверил Марину, что она во всем и всегда может на него рассчитывать. Привязанность между братом и сестрой – особое чувство. Оно напоминает невидимую цепь, которая даже на расстоянии превращается в нечто более крепкое и почти необъяснимое. Прошлые разногласия Марина предала забвению и предпочла не вспоминать. К тому же Белосельский переписал на нее треть акций банка, чтобы в финансовом плане сестра была обеспечена достаточно прилично. Но ведь отношения не могут ограничиваться только деньгами. Любовь к сестре – это и участие, и сопереживание, и попытки решить все ее проблемы, какими бы призрачными они ни казались.

– Я верю в тебя. В твою миссию, как ты это называешь. В то, сколько ты сделал и еще сделаешь. Ты должен быть готов к тому, что многие осудят тебя и никогда не поймут. В тебе есть твердые непоколебимые убеждения и моральный закон в душе, который ты не нарушишь. Но это трудный путь.

Она открыла балкон, и ледяное дыхание зимы на миг влетело в теплую комнату, словно напоминая о вечной мерзлоте людского безразличия и жестокости.

* * *

Вскоре Белосельский узнал о беременности своей жены и о ее явном нежелании его видеть. Он выяснил, между прочим, что внимание к ней проявляет один бизнесмен. Но Елена не хотела развода, она лишь потребовала содержание, выраженное в миллиардах долларов. Белосельский был вынужден, что называется, «сесть за стол переговоров», но не с женой, а с адвокатом. Мужа Елена к себе близко не подпускала и, видимо, желала лишь одного – отомстить. Адвокат – хитренький седовласый человечек – походил на заведенную бездушную куклу, которая бросается репликами, но не вникает глубоко в их содержание.

– Мне поручено вести переговоры от имени Вашей жены, – произнес адвокат, заявившийся в один из дней в офис нашего героя, – я буду обсуждать только акции Вашего банка, о приемных детях я не скажу ни слова…

Белосельский смерил наглеца презрительным взором.

– Вы вообще когда-нибудь слышали обо мне? Ведь я могу заявиться в дом Елены без всякого предупреждения и настоять на своем силой… по крайней мере, видеть своих детей, но она знает, что такой человек, как я не сделает этого. Она пользуется моим благородством.

– Она считает, что Вы уже воспитываете своих детей, но я не вправе вести обсуждение на этот счет.

– Каковы же Ваши условия?

– Они очень приемлемые. Вы полностью передаете пакет акций банка Вашей супруге взамен…

– Контрольный пакет?

– Да, именно так, сорок девять процентов акций банка. Взамен она позволит Вам иногда навещать…

– Иногда?

– Точный график она сама составит.

Белосельский внимательно посмотрел в хитрющие глаза-бусинки адвоката.

– К таким, как Вы у меня предубеждение… Хорошо, я выполню ее условия. Но…

Он встал и подошел почти вплотную к адвокату, который, увидев, что Белосельский принял грозный вид, невольно попятился назад.

– Я сделаю, как она хочет. Банк будет полностью в ее владении. Но если Елена не выполнит то, что обещала…

Адвокат попытался усмехнуться и изобразить невозмутимость, но это ему плохо удалось.

– Когда Вы подготовите документы?

– На этой неделе, – отвечал Белосельский, – я соберу Совет директоров банка. И сообщу о своем решении…

– Чем скорей Вы сделаете это, тем…

Белосельский сделал несколько пренебрежительный знак рукой, и адвокат поспешил «испариться». После ухода «стряпчего» Алексей вызвал Виталия и сообщил ему о своем решении. «Верный пес» никогда не критиковал шефа. В его представлении Белосельский обладал способностями несомненного лидера, чьи решения никогда не могли быть оспорены (особенно если за них платят деньги). Но тем не менее он спросил:

– А если она не сдержит слово?

– Конечно не сдержит. Я уверен, что она увезет детей от меня.

– Почему Вы так думаете?

– Потому что знаю…

– Зачем же тогда отдавать банк?

– Я инвестировал в нефтяную компанию, у меня не будет времени ни на что другое. Я это делаю ради моих детей, а не из каких-либо других побуждений. Мою жену не переделать. У нее достаточно твердый характер, а уж упрямства не занимать.

– Да, таково большинство женщин, – заметил Виталий.

– Тем не менее я не сомневаюсь в правильности своего решения… Кстати, я хотел бы тебя спросить кое о чем.

– Слушаю, шеф.

– Ты не раскаиваешься, что стал на меня работать? Ведь вначале у тебя были кое-какие сомнения…

Виталий с глуповато-виноватым выражением опустил глаза и чуть подтянул ремень своих брюк, поверх которых нескромно выступало внушительное брюшко.

– Это правда… Но раз я Вам подошел… А почему Вы вдруг заговорили об этом? Я допустил какую-то ошибку?

– Нет, нет. Я тобой доволен. Дело в другом. В доверии. Ты единственный человек, которому я доверяю.

– Благодарю.

– В дальнейшем нам еще столько предстоит сделать…

– Мы побывали с Вами и на войне…

– Ты знаешь, что создается военное агентство? Я буду, по всей видимости, им руководить. Также в наше распоряжение поступят еще несколько «добровольцев». Здесь я хотел бы довериться твоему чутью…

Виталий кивнул.

– После того как Вы отдадите банк жене.

– Это ради моих детей. Инвестиции в нефть уже принесут плоды. Я не собираюсь становиться банкротом. В конечном счете я всегда в выигрыше.

Часть вторая

Семнадцать лет спустя

Глава 1. Тайный совет

В начале осени 20… года дороги Подмосковья были по-прежнему размыты и напоминали глинистые колеи проселочных тропинок. Бесконечные проливные дожди и ветры превращали осень в сплошное ненастье, как на полотнах Саврасова и Васнецова, когда чудится, что вся природа печально стонет под порывами ветра, а дождь играет печальную траурную симфонию.

Шикарный особняк, располагающийся в некотором отдалении от дороги, казалось, служил прибежищем тех, кто хотел пользоваться его гостеприимством. У ворот насчитывалось около десяти машин последних моделей; рядом – внушительная охрана.

Посторонний наблюдатель мог бы предположить, что в этом доме собрались достаточно влиятельные и богатые люди. Он оказался бы прав.

В гостиной нижнего этажа, освещенной роскошной хрустальной люстрой, находилось человек десять. Это были убеленные сединами генералы, облаченные в военные мундиры; впрочем, некоторые предпочитали смокинг; третьи – обычный костюм. Но у всех на лицах – мрачное торжественное выражение. Собрание возглавлял человек со шрамом на правой щеке.

– Господа! Я все-таки возьму на себя смелость выступить первым, несмотря на отсутствие ***, нашего заместителя министра. Его задержали, вероятно, в Министерстве, он присоединится к нам после. Наша задача – доказать ему, как он ошибается в отношении известного вам человека. Итак, прежде всего хотел бы сказать, что могу назвать Белосельского «феноменом».

– Это уже не «феномен», а серьезная проблема! – прервал другой генерал с жестокими, свирепыми глазами.

– И тем не менее придется признать это как феномен. Но все по порядку. Начну с биографии этого человека. Учился в ***, особым усердием или знаниями не отличался, выделялся, скорее, наглостью и напористостью, конфликтами. С трудом получил диплом, так как часто пропускал учебу. На курсе его помнят весьма развязным и нахальным, каким и полагается быть внуку банкира. В двадцать шесть лет дед передает ему акции «*** Банка», которые делают его достаточно обеспеченным. Во время обычных юношеских проделок – гонок по ночным улицам с такими же беспутными мерзавцами – Белосельский попадает в аварию…

– Когда это было? – переспросил кто-то.

– Ровно семнадцать лет назад, – продолжал генерал со шрамом, – вот здесь начинается самое интересное. Мы раскопали его медицинскую карту, да, и там выясняются совершенно удивительные вещи. Учитывая, как говорят, характер ран и масштабы катастрофы, он не должен был выжить.

– Бросьте, в этом наоборот нет ничего удивительного.

– Хорошо, но в карте отражены повреждения, которые были зафиксированы, но которые потом не подтвердились.

– Такое тоже часто случается.

– Тем не менее, я нашел даже врача, который уже на пенсии. По его мнению, человек должен был бы остаться инвалидом, но Белосельский выжил и встал на ноги в течение месяца.

– Не вижу в этом ничего особенного.

– После этого Белосельский порывает со всеми своими родственниками, знакомыми. Отказывается от брата и выставляет его на улицу. Он объявляет себя «Алексеем», защитником прав людей. Он учреждает, точнее, выкупает фонд в центре Москвы, куда инвестирует почти миллион долларов. Сейчас я немного отвлекусь на его покровителя, полковника Сафронова.

– Об этом можно рассказать позже.

– Это было перед «большой перестройкой». Тогда еще наши загранбанки были автономными. Получив задание от Сафронова, Белосельский под предлогом свадебного путешествия едет в Париж, где пытается запугивать…

– Все это дела давно минувших дней, нельзя ли ближе к его личности?

– Я отдельно потом обрисую роль Сафронова и его сына. Вернувшись в Москву с женой, с которой, кстати, он познакомился в институте, он передает банк жене. Насовсем.

– Какой банк?

Человек со шрамом произнес название банка. Присутствующие хмыкнули.

– Этот банк давно уже объединился с корпорацией В***.

– Далее начинается самое интересное. За какие-нибудь пять лет Белосельский создает международную компанию «Рашн Текнолоджи», которая разрабатывает высокие технологии и занимается модернизацией военного комплекса.

– Поподробнее про агентство, пожалуйста, на каком основании он занимает там административную должность?

– Прежде чем я расскажу некоторые вещи, которые вам до сего дня были неизвестны, я хотел бы осветить это вот под каким углом зрения… Вернемся на мгновение к Белосельскому. Он создал десятка два благотворительных фондов, построил несколько больниц, эту презренную дешевую закусочную сеть… Еще небольшой дачный городок в Подмосковье, где всякие отщепенцы живут не хуже «нуворишей». Кроме этого Белосельский постоянно твердит, что он очищает общество от «чужеродных тел», которые, по его словам, наносят ущерб простым людям. В число его жертв входят бизнесмены, политики… Все знают, как он обожает участвовать в судебных процессах, где он якобы защищает интересы простых людей, а на деле все это является предлогом для обычного рейдерства. Напомню, что первой его жертвой стал друг бывшего мэра, бизнесмен, у которого отобрали землю. Белосельский лично угрожал ему расправой и вынудил подписать документы. Дальше больше – безнаказанность, к сожалению, стала той привычкой, которая позволяла и впредь совершать подобные преступления. В его «тисках» оказывались очень уважаемые люди, он никого не щадил… Он доводил их до разорения, отбирал у них почти все имущество, прикрываясь фразами о том, что все средства идут на благотворительность, но на самом деле они оседали в его офшорах.

– Цифры, пожалуйста.

– Они огромные, за один год только можно привести сотни миллионов долларов, которые были переведены на личные счета Белосельского. Зато он напоказ выставлял себя подлинным благодетелем: раздавал наличные деньги нищим. Однажды, говорят, истратил за четверть часа миллион наличными. Уже даже среди финансистов родилась такая поговорка: «Кто с утра самый богатый, а с вечера – банкрот…»

– Вы отвлекаетесь на прозу.

– Я подсчитал, что Белосельский присвоил более пятидесяти миллиардов рублей за это время, не говоря уже о том ущербе, который он причинил родственникам тех людей, которых он вверг в нищету. Он проделывает это примерно так. Если какой-либо бизнесмен или политик «переходит черту», то Белосельский сначала посылает ему визитную карточку – своего рода черную метку. Человек, получивший такое предупреждение, либо обязан изменить своим принципам, либо…