Остров сокровищ (адаптированный пересказ)

Роберт Льюис Стивенсон

Остров сокровищ

© Родин И. О., текст, 2014

© Родин И. О., дизайн и название серии, 2014

1. Морской волк

Джим Хокинс – сын трактирщика, хозяина веселого заведения «Адмирал Бенбоу» – почти не знался со своими сверстниками, потому что лет с восьми целыми днями помогал родителям обслуживать гостей. До ближайшей деревни от бухты, где стоял трактир, было больше получаса ходу, поэтому от избытка посетителей таверна не никогда страдала – слишком уж неудачно было выбрано место для ее строительства. Зато здесь могли найти надежный кров те, кто искал уединения и тяготился обществом. Мистер Хокинс за баснословными барышами не гнался, считал, что покой – вполне достойная замена достатку. Семья у него была маленькая – только жена да единственный сын, прислуги он не держал, и все обязанности по хозяйству Хокинсы выполняли сами.

Как-то раз, вытирая пыль с дубового буфета, Джим поднял глаза к окну и увидел, что на дороге, ведущей к трактиру, появился пожилой загорелый моряк с сабельным шрамом на щеке и медной подзорной трубой в руке. Ему, очевидно, порекомендовали «Адмирал Бенбоу» в деревне, потому что он шагал, сильно прихрамывая и опираясь на палку, именно с той стороны. Позади щуплый парнишка вез на тачке его тяжелый сундук. Моряк был высокий, грузный мужчина с неприветливым лицом. Над воротом его засаленного синего кафтана торчала просмоленная косичка. Незнакомец остановился напротив «Адмирала Бенбоу», посвистывая, оглядел бухту, потом стукнул палкой в дверь трактира и, когда мистер Хокинс вышел на порог, грубо потребовал рому.

– Сию минуту, – заторопился хозяин.

С видом знатока моряк осушил поднесенный ему стакан.

– Удобная бухта, – изрек он, вытирая губы грязной ладонью. – Много у тебя бывает народу, приятель?

Мистер Хокинс с сожалением покачал головой.

– Хорошо, это мне и нужно, – заявил моряк. – Я немного поживу у вас.

– Милости просим, сударь. Как прикажете вас называть? – поинтересовался трактирщик.

– Зовите просто капитаном, – подмигнул ему гость и швырнул на порог три или четыре золотые монеты.

– Когда деньги кончатся, скажете, – строго проговорил он.

Мистер Хокинс не стал задавать лишних вопросов и проводил капитана в комнату на втором этаже.

Сначала ничто не предвещало неприятностей. Гость целыми днями бродил по берегу бухты или взбирался на скалы и наводил на горизонт медную подзорную трубу. По вечерам он сидел в общей комнате в самом углу, у огня, и пил ром, слегка разбавляя его водой. Он ни с кем не вступал в разговоры, и вскоре хозяева и посетители трактира научились оставлять его в покое.

Впрочем, была у гостя одна странность. Каждый день, вернувшись с прогулки, капитан интересовался, не появлялись ли в окрестностях другие моряки. Сначала Хокинсы думали, что ему не хватает компании забулдыг, однако скоро поняли, что капитан, напротив, ищет одиночества. Если какой-нибудь моряк и останавливался в «Адмирале Бенбоу», странный постоялец прятался за дверь и внимательно разглядывал вновь пришедшего через щели.

Однажды капитан отвел Джима в сторону.

– Послушай, парень, – сказал он вполголоса, – хочешь заработать?

– Конечно, сэр! – с готовностью ответил Джим.

– Тогда следи в оба, не появится ли где поблизости моряк на одной ноге, – шепотом проговорил капитан. – Если заметишь, сразу сообщи мне, чтобы я успел удрать. Я буду каждый месяц платить тебе по четыре пенса.

Джим не осмелился спросить, почему гость боится одноногого моряка, но с того дня мальчику повсюду стал мерещиться страшный призрак. Он преследовал Джима даже во сне – нога была отрезана у него то по колено, то по самое бедро. Порою он являлся Джиму в облике чудовища, у которого единственная нога росла из середины тела.

Со временем поведение капитана изменилось к худшему. Иногда он выпивал столько рому, что голова у него шла кругом, и тогда он подолгу распевал старинные морские песни или пускался рассказывать о штормах и своих разбойничьих подвигах в Карибском море. При этом он требовал, чтобы все его слушали, и если кто-то осмеливался не подчиняться, набрасывался с кулаками.

Хокинсы стали опасаться, что придется закрыть трактир, потому что капитан своими росказнями и безобразными выходками отвадит последних посетителей. Однако этого не случилось. Завсегдатаи «Адмирала Бенбоу» действительно побаивались старого пирата и, бывало, уходили, в негодовании, хлопнув дверью, но через день их снова тянуло обратно. Он внес в тихую захолустную жизнь некоторое оживление. Среди молодежи даже нашлись поклонники капитана, которые восхищенно называли его пиратом и морским волком.

С другой стороны, время шло, деньги, которые пират дал хозяину в первый день, давно были истрачены. Стоило старшему Хокинсу заикнуться о дальнейшей оплате, капитан с яростью смотрел на него и стучал кулаком по столу, и хозяин пулей выскакивал из комнаты.

Такие отношения с постояльцем не прошли для мистера Хокинса бесследно. Он был немолод, уже давно чувствовал себя неважно, а с появлением пирата в доме болезнь хозяина стала быстро прогрессировать. Мать Джима боялась связываться с капитаном и требовать от него денег. Муж угасал на глазах, забот у бедной женщины прибавилось, а дела в трактире шли все хуже.

Как-то вечером больного навестил доктор Ливси. Он осмотрел пациента, отдал миссис Хокинс рекомендации по уходу за ним и спустился в гостиную выкурить трубку. Здесь доктор ждал, когда ему приведут лошадь, которая осталась в деревне, так как в трактире не было конюшни. Изящный, прекрасно воспитанный, щегольски одетый доктор в белоснежном парике поразил Джима своим несходством с деревенскими увальнями, посещавшими «Адмирала Бенбоу».

В гостиной сидели несколько человек, в том числе и пират. Капитан ревел свою любимую песню:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца.Ио-хо-хо, и бутылка рому!Пей, и дьявол тебя доведет до конца.Ио-хо-хо, и бутылка рому!

Доктор Ливси сердито поглядел на капитана, потом заговорил со старым садовником Тейлором о способах лечения ревматизма. В этот момент пират ударил кулаком по столу, требуя тишины. Все голоса смолкли разом; только доктор Ливси продолжал свою речь, непринужденно попыхивая трубкой.

– Эй, там, молчать! – заорал капитан, сопровождая свои слова непристойной бранью.

– Вы ко мне обращаетесь, сэр? – спросил доктор.

– А к кому же, черт побери?

– В таком случае, – отозвался доктор, – как врач, я должен предупредить вас: если вы не перестанете пьянствовать, то скоро на свете останется одним негодяем меньше!

Капитан пришел в ярость, вскочил на ноги, выхватил нож и двинулся на Ливси.

– Кроме того, – совершенно спокойно добавил тот, – имейте в виду, что я не только врач, но и судья. Если вы сейчас же не уберете нож, то будете болтаться на виселице после первой же сессии разъездного суда.

Капитан спрятал оружие и опустился на стул, ворча, как побитый пес.

– Что ж, поскольку мне стало известно, что в моем округе поселился такой опасный тип, как вы, – продолжал доктор, – я установлю за вами строгий надзор. Зарубите себе на носу: если до меня дойдут жалобы – хотя бы только на то, что вы нагрубили кому-нибудь… вот как мне сейчас, – я вмиг выставлю вас отсюда.

Доктору Ливси подали лошадь, и он поскакал к следующему пациенту. В тот вечер, как впрочем и еще несколько дней подряд, капитан вел себя тихо и смирно.

2. Черный Пес

Морозным январским утром капитан проснулся раньше обычного и направился к морю. Под широкими полами его истрепанного синего кафтана колыхался кортик, под мышкой, как всегда, виднелась подзорная труба.

Джим накрывал стол к приходу капитана. Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошел незнакомый человек с бледным, землистым лицом. На левой руке у него не хватало двух пальцев. Джим, который в последнее время внимательно приглядывался к каждому гостю трактира, опасаясь, не окажется ли среди них одноногий моряк, рассмотрел, что на поясе у незнакомца висел морской кортик. Впрочем, он твердо шагал по земле обеими ногами, так что не вызвал у Джима серьезных подозрений.

– Хозяин, рому! – потребовал незнакомец с порога.

Джим кинулся было исполнять его приказание, но моряк вдруг знаком подозвал мальчика к себе.

– Подойди-ка сюда, сынок, – сказал он. – Скажи, этот стол накрыт для моего товарища Билли?

– Я не знаю никакого Билли, сэр, – ответил Джим. – Здесь будет завтракать наш постоялец, которого мы зовем капитаном.

– Моего товарища Билли тоже можно называть капитаном, – ухмыльнулся незнакомец. – Это дела не меняет. У него шрам на щеке и очень приятное обхождение, особенно когда он напьется.

– Да, сэр, должно быть, это тот самый человек, которого вы ищете.

– Где сейчас Билли, сынок?

– Капитан пошел погулять, сэр.

– А куда он пошел? Я бы встретил его по пути.

– Точно не знаю, сэр, он нам не докладывает. Вам ни к чему специально разыскивать его, капитан скоро вернется.

– Ты прав, сынок. Подожду-ка я здесь. Билли обрадуется мне, как выпивке.

Однако лицо у незнакомца при этих словах было мрачное, и Джим подумал, что капитан будет не слишком счастлив при встрече с ним. Тем временем на крыльце послышались тяжелые шаги – это возвращался к завтраку постоялец.

– Давай спрячемся за дверью, сынок, и устроим Билли сюрприз! – неожиданно предложил гость.

С этими словами он грубо толкнул Джима в угол и сам стал рядом. В комнату ввалился капитан и, не глядя по сторонам, направился прямо к столу, где его поджидал завтрак.

– Билли!

Загар словно сошел с лица капитана.

– Ты не узнаешь меня, Билли? – продолжал незнакомец.

Капитан открыл рот, словно у него не хватало дыхания.

– Черный Пес! – выговорил он наконец.

– Он самый, – ответил незнакомец.

– Ты меня выследил, – сказал капитан. – Что ж, говори, зачем пришел.

Черный Пес велел Джиму уйти и оставить дверь открытой настежь.

– Чтоб ты не вздумал подслушивать, – пояснил он.

Мальчик оставил моряков вдвоем и вернулся к стойке, которая располагалась в соседнем помещении. Спустя несколько минут голоса из гостиной стали доноситься все громче, и любопытному Джиму удалось уловить несколько слов, главным образом, ругань, исходившую из уст капитана.

Потом раздался грохот, звякнула сталь клинков, кто-то вскрикнул от боли, и через минуту Джим увидел Черного Пса, со всех ног бегущего к двери. Капитан гнался за ним с обнаженным кортиком. У черного Пса из левого плеча текла кровь. Возле двери Билли замахнулся и хотел нанести ему еще один удар, но кортик капитана зацепился за вывеску «Адмирала Бенбоу».

Пока Билли, чертыхаясь, вытаскивал застрявший кортик, Черный Пес выскочил на дорогу и, несмотря на рану, помчался прочь со всех ног. Через минуту он уже исчез за холмом. Капитан несколько раз провел рукой по глазам и, слегка пошатываясь, вернулся в дом.

– Джим, – приказал он, – рому!

– Вы ранены? – обеспокоено спросил мальчик.

– Мне нужно убираться отсюда, – словно не слыша, ответил капитан. – Рому, быстрее!

Джим побежал за ромом, но от волнения разбил кружку и запачкал грязью кран бочки. Пока мальчик приводил все в порядок и наливал другой стакан, в гостиной что-то грузно грохнулось на пол. Джим распахнул дверь и увидел, что капитан растянулся на полу с закрытыми глазами и побагровевшим лицом. К счастью, в этот момент появился доктор Ливси, приехавший навестить больного мистера Хокинса.

– Доктор, помогите! – стал просить мальчик. – Что мне делать? Куда он ранен?

– Чепуха! – заявил доктор, приглядевшись. – У него удар. Я же говорил, пьянство до добра не доведет… Ладно, попробую спасти эту никчемную жизнь… Джим, пнеси таз.

Джим вернулся с тазом, доктор обнажил большую, мускулистую руку капитана. Рука была покрыта татуировками: «На счастье», «Попутного ветра» и «Да сбудутся мечты Билли Бонса». Возле самого плеча была изображена виселица, на которой болтался человек. Рисунок был выполнен с истинным знанием дела.

– Пророческая картинка, – хмыкнул доктор, трогая пальцем изображение виселицы. – Джим, ты не боишься крови?

– Нет, сэр.

– Тогда держи таз, будешь мне помогать.

Ливси взял ланцет и вскрыл Билли Бонсу вену. Через некоторое время капитан открыл глаза, узнал доктора, нахмурился и попытался встать.

– Где Черный Пес? – был его первый вопрос.

– Какой еще пес, – поморщился доктор. – Вы выпили лишнего и вас хватил удар. Запомните на будущее: стакан рому вас не убьет, но выпив один, вы возьмете второй, а потом третий. Если вы не бросите это дело, вы очень скоро умрете. Ясно? Теперь попытайтесь встать, я помогу вам добраться до постели.

Уложив капитана на кровать, доктор повернулся к Джиму.

– Пойдем к твоему отцу, – сказал он, закрыв за собой дверь в комнату капитана. – Я выпустил из этого бездельника столько крови, что он неделю проваляется в постели. Второго удара ему не пережить. Так что ром ему не давайте ни под каким предлогом.

3. Черная метка

Около полудня Джим вошел к капитану с прохладительным питьем и лекарством. Больной показался ему очень слабым и в то же время очень возбужденным.

– Джим, – прошептал старый пират, – я всегда был добр к тебе. Каждый месяц давал по четыре пенса. Видишь, друг, мне скверно, я болен и всеми покинут… Джим, принеси мне кружечку рома…

– Доктор… – начал Джим.

– Я бывал в таких странах, где люди падали от лихорадки, а землетрясения качали сушу, – сердито оборвал его Билли Бонс. – Что может знать доктор об этих местах? Я жил там только ромом! Ром был для меня и мясом, и водой, и женой, и другом. Если я сейчас не выпью рому, я, как старый корабль, пойду ко дну. Мне будут мерещиться ужасы. Я видел старого Флинта, вон там, в углу. Ваш доктор сам сказал, что один стаканчик меня не убьет. Я дам тебе золотую гинею! Всего одну кружечку, Джим!

Капитан клянчил все настойчивее, и Джим испугался, как бы его не услышал отец. Мистеру Хокинсу в тот день было особенно плохо, и он нуждался в полном покое.

– Не нужно денег, – сказал Джим. – Заплатите лучше то, что должны моему отцу. Я принесу вам рому. Доктор сказал, от одного стакана ничего не будет.

Капитан жадно выпил принесенный ром.

– Мне сразу же стало лучше, – признался он, откидываясь на подушку. Джим, доктор не говорил, сколько мне валяться в постели?

– По крайней мере, неделю.

– Гром и молния! – рассердился Бонс. – Так они успеют прислать мне черную метку! Чертовы моты и лодыри, которые не смогли сберечь свое добро и теперь зарятся на чужое! Я человек бережливый, никогда не сорил деньгами и не желаю терять нажитого. Я их надую – отчалю отсюда и оставлю их в дураках.

Капитан попытался сесть на кровати, но в голове у него гудело, и он снова повалился на постель.

– Джим, – помолчав, сказал старый пират, – ты видел сегодня того моряка?

– Черного Пса?

– Да. Он очень плохой человек, а те, кто послал его, еще хуже. Если мне не удастся убраться отсюда и они пришлют мне черную метку, знай: они охотятся за моим сундуком. Тогда садись на коня и скачи во весь дух… к этому проклятому доктору… скажи ему, чтобы он свистнул всех матросов на палубу – присяжных и судей – и накрыл моих гостей в «Адмирале Бенбоу»… всю шайку старого Флинта… Я был у Флинта первым штурманом, и только мне известно, где находится то место… Он рассказал, когда лежал при смерти…

– Что такое черная метка, капитан? – спросил Джим.

– Такая повестка, дружок. Когда они пришлют, я скажу. Ты только не проворонь их, Джим… Я разделю с тобой все пополам, честное слово…

Голос Билли становился все слабее. Джим дал старику лекарство, и он принял его покорно, как ребенок. Вскоре пират впал в тяжелое забытье, и мальчик ушел.

Вечером скончался мистер Хокинс, и Джим с матерью забыли обо всем остальном. Похоронные хлопоты полностью поглотили обоих, и поглощенным своим горем хозяевам некогда было следить за своим постояльцем.

На следующее утро капитан сошел вниз как ни в чем не бывало. Ел в обычные часы, но без всякого аппетита, выпил чересчур много, потому что сам угощался у стойки. Слышать его разнузданную, дикую песню в осиротевшем доме было отвратительно. Единственного человека, который мог бы призвать старого пирата к порядку, – доктора Ливси, – вызвали к больному в дальнюю деревню.

На следующий после похорон день Джим заметил из окна нищего, который медленно брел к трактиру. Он был слепой и нащупывал дорогу палкой. Сгорбленный от старости, он был закутан в ветхий, изодранный матросский плащ с капюшоном.

– Не скажете ли вы бедному человеку, потерявшему зрение, где он находится? – гнусавым голосом протянул слепой.

– Это трактир «Адмирал Бенбоу», в бухте Черного Холма, – ответил Джим.

– Я слышу молодой голос, – обрадовался нищий. – Дайте руку, юноша, и проводите меня в дом!

Слепец схватил мальчика, точно клещами. Джим так испугался, что хотел убежать, но прохожий с силой притянул его к себе.

– Веди меня к капитану, – повелительно скомандовал он и так вывернул ладонь мальчика, что тот вскрикнул от резкой неожиданной боли.

Однако ледяной голос слепого напугал Джима сильнее, чем боль. Мальчик понял, что ему придется подчиниться, и повел прохожего в комнату, где сидел одурманенный ромом Билли Бонс.

– Веди меня прямо к нему и с порога крикни: «Пришел ваш друг, Билли», – шепнул нищий. – Не сделаешь, как я говорю, – пожалеешь!

С этими словами прохожий так вывернул запястье Джима, что тот едва не потерял сознание. Открыв дверь трактира, мальчик дрожащим голосом прокричал то, что велел слепой. Капитан поднял глаза и разом протрезвился.

– Ничего, Билли, не вставай, – разрешил нищий. – Я не вижу твоего лица, зато слышу, как у тебя трясутся поджилки. Дело прежде всего. Протяни правую руку…

Краем глаза перепуганный Джим заметил, как слепой положил что-то в подставленную ладонь капитана, которую тот сразу же сжал в кулак.

– Дело сделано, – торжественно произнес слепой, отпустил Джима и с неожиданным проворством выскочил из комнаты.

Капитан разжал ладонь.

– В десять вечера! – воскликнул он. – Осталось шесть часов. Ничего, я им еще покажу!

Старый пират резко вскочил на ноги, но тут же покачнулся и схватился за горло, хватая ртом воздух. Пошатываясь, он постоял несколько мгновений, а потом всей тяжестью грохнулся на пол.

Джим кинулся к нему, расстегнул ворот рубахи и стал звать мать. Однако было уже поздно – капитан скоропостижно скончался от апоплексического удара.

4. Матросский сундук

Когда миссис Хокинс вбежала в комнату, Джим вкратце поведал матери все, что знал о старом пирате Билли, об одноногом моряке и о черной метке.

– Тебе следовало рассказать мне об этом раньше, – заметила расстроенная мать. – Мы оказались в опасном положении. Часть денег капитана, – если только у него вообще есть деньги, – бесспорно, принадлежит нам. Но вряд ли его товарищи, вроде Черного Пса и слепого нищего, согласятся отказаться от своей добычи ради уплаты долгов покойного.

– Мама, капитан приказал мне в случае его смерти скакать за доктором Ливси, – вспомнил Джим.

– Что же ты, бросишь меня одну, когда в комнате покойник? – возмутилась миссис Хокинс. – Честно говоря, я бы сама не хотела оставаться дома: я боюсь даже тиканья часов.

– Да уж, – кивнул Джим, – и у меня волосы встают дыбом, когда думаю, что на полу лежит мертвец, а где-то поблизости бродит слепой нищий, который может вот-вот вернуться.

– Медлить нельзя, – решила мать. – Скоро стемнеет. Нам с тобой надо бежать в деревню за помощью. Вернется слепой и приведет с собой всю шайку. Надо, чтобы в доме были мужчины, способные дать им отпор.

Сказано – сделано. С непокрытыми головами мать и сын бросились сквозь морозный туман. Однако ни один из жителей деревни не согласился пойти в «Адмирал Бенбоу». Имя капитана Флинта было хорошо известно многим и приводило людей в ужас.

Помощь жителей деревни ограничилась тем, что они дали Джиму заряженный пистолет на случай нападения. Кроме того, в крайнем доме хозяева обещали держать наготове оседланных лошадей, чтобы Хокинсы могли ускакать, если разбойники погонятся за ними. Самый отважный молодой человек отправился к доктору Ливси за вооруженным подкреплением.

– Мало вам чести, широкоплечим мужчинам с цыплячьими душами! – с досадой бросила миссис Хокинс. – Ну и прячьтесь по углам! Мы с Джимом не трусливого десятка. Я не собираюсь терять деньги, которые принадлежат моему осиротевшему сыну. Мы вернемся той же дорогой, какой пришли, откроем сундук и возьмем, что нам причитается…

Не солоно хлебавши, Хокинсы пустились в обратный путь. Вечер был холодный. На небо выходила полная луна. Не встретив никого на дороге, мать и сын благополучно добрались до «Адмирала Бенбоу».

Войдя в дом, Джим запер дверь на засов, затем миссис Хокинс принесла из бара свечу, и, держась за руки, мать и сын вошли в гостиную. Капитан неподвижно лежал на спине, с открытыми глазами, откинув одну руку в сторону.

– Опусти шторы, Джим, – прошептала мать. – Они могут следить за нами через окно. Надо найти ключ от сундука.

На полу возле руки капитана лежал крохотный бумажный кружок, вымазанный с одной стороны чем-то черным. Джим заметил, что на другой стороне бумажки была выведена цифра десять. В этот момент стенные часы пробили шесть часов вечера. Звук заставил женщину и мальчика вздрогнуть, но и обрадовал их.

– Ну, Джим, – сказала миссис Хокинс, – пока у нас есть время, ищи ключ.

Мальчик один за другим обшарил карманы капитана. Несколько мелких монет, наперсток, нитки и толстая игла, кусок свернутого жевательного табаку, надкусанный с краю, нож с кривой ручкой, карманный компас, огниво – таковы оказались его скудные запасы.

– Может, на шее? – предположила мать.

Преодолев отвращение, Джим разорвал ворот рубашки капитана. Действительно, на просмоленном шнурке на шее покойного висел ключ.

Хокинсы поспешили наверх, в тесную комнату, где раньше жил капитан и где со дня его приезда стоял массивный матросский сундук. На крышке виднелась выжженная буква «Б», углы потерлись и местами были сбиты.

– Дай мне ключ, – вполголоса велела мать.

Замок поддавался туго, однако с пятой попытки женщине удалось его открыть, и она резким движением откинула крышку. Внутри оказался отличный, совсем не ношенный, старательно вычищенный и отутюженный костюм. Под костюмом обнаружилась куча самых разнообразных предметов: жестяная кружка, несколько кусков табака, две пары изящных пистолетов, слиток серебра, старинные испанские часы, несколько безделушек, два компаса в медной оправе и пять причудливых раковин.

На самом дне сундука лежал старый, побелевший от соленой воды плащ. Миссис Хокинс нетерпеливо отбросила его и увидела завернутый в клеенку пакет, где лежала пачка бумаг и холщовый мешок, в котором, судя по звону, было золото.

– Я честная женщина, – проговорила вслух миссис Хокинс. – Я возьму только то, что он мне был должен.

Она принялась отсчитывать деньги, перекладывая их из мешка в сумку, которую держал Джим. Это было трудное дело, отнявшее много времени. В сундуке капитана были собраны и перемешаны монеты разных стран: дублоны, луидоры, гинеи, пиастры.

Когда миссис Хокинс отсчитала половину того, что был должен капитан, сын испуганно схватил ее за руку. В тихом морозном воздухе пронесся звук, от которого кровь застыла в жилах несчастной женщины: постукиванье палки слепого нищего по мерзлой дороге. Стук приближался, затем раздался громкий удар в дверь трактира, после чего ручка двери задвигалась и лязгнул засов. Нищий пытался войти внутрь. Хокинсы затаили дыхание. Наконец снова послышалось постукиванье палки. Оно удалялось и скоро замерло в отдалении.

– Мама, – сказал Джим, – бери все, и бежим скорей. Я уверен, что запертая на засов дверь показалась слепому подозрительной. Боюсь, он вот-вот приведет сюда всю шайку.

Однако миссис Хокинс, несмотря на свой страх, не соглашалась взять больше того, что ей причиталось, и в то же время упрямо не желала взять меньше.

– Джим, еще нет семи часов, – пояснила она. – У нас уйма времени. Я знаю свои права и никому не уступлю их.

Мать упорно спорила с сыном, пока вдруг не услыхала протяжный тихий свист, донесшийся издалека, с холма. Хокинсы сразу перестали препираться.

– Я возьму то, что успела отсчитать, – сказала мать, вскакивая на ноги.

– А я прихвачу и это для ровного счета, – подхватил Джим, беря пачку завернутых в клеенку бумаг.

Через минуту Хокинсы уже ощупью спускались вниз. Свеча осталась у пустого сундука. Джим отворил дверь, и, опасливо оглядываясь по сторонам, мать и сын вышли на дорогу. Нельзя было терять ни минуты. Туман быстро рассеивался. Луна ослепительно озаряла холмы.