Синявин

4 апреля 1762 года был заключен Петербургский мирный договор с Пруссией. Русским канцлером М. И. Воронцовым и прусским посланником бароном Р. Гольцем был подписан этот документ. Согласно договору Россия выходила из Семилетней войны и добровольно возвращала Пруссии территорию, занятую русскими войсками, включая Восточную Пруссию. Заключив мир с Пруссией, Пётр III задумал новую войну с целью отвоевания у Дании герцогства Шлезвига. Для этого вскоре были начаты переговоры о заключении союзного трактата о дружбе и взаимопомощи с Пруссией в случае нападения на одну из сторон союза, который и был заключён 8 июня 1762 года. Окончательный разрыв между супругами произошёл 9 июня. На торжественном обеде в честь ратификации Петербургского мира Екатерина Алексеевна, не вставая, произнесла тост. Генерал Иван Гудович спросил Императрицу, почему она нарушила нормы этикета. Она ответила «императорская фамилия состоит из Петра, её самой и наследника Павла. Следовательно, вставать в присутствии императора она не обязана».

ЕкатеринаII на балконе Зимнего дворца. Неизвестный художник.

Петр Федорович был разъярён. В присутствии гостей он назвал свою жену дурой. Правитель же всё свёл к тому, что глупую женщину слушать не стоит «она может сболтнуть всё, что угодно». После обеда Пётр решил наказать свою жену и отдал приказ об аресте. Принц Георг Голштинский отговорил его совершать столь резкий поступок, который мог вызывать падение престижа России. Екатерина осталась на свободе. Через 3 дня Петр III уехал в Ораниенбаум. Он планировал отдохнуть до конца месяца, а после отправиться на войну с Данией за возвращение Шлезвига. 28 июня в Петергоф прибыл Император Пётр Федорович. Был запланирован торжественный обед с супругой. Но он не нашёл свою жену в дворце Монплезир. В сопровождении Алексея Орлова она ещё утром бежала в Петербург. Капитан Орлов утром явился в её спальню и разбудил словами: «Пора вставать матушка! Всё готово». Екатерина Алексеевна, переодевшись в мужское платье приняла присягу у лейб-гвардии. Затем в Зимнем дворце собрались все высшие чиновники сторонники Екатерины. Видя, что гвардия за императрицу, они немедленно присягнули ей на верность. Вечером Пётр в сопровождении свиты отплыл в Кронштадт. Но туда к этому времени уже прибыл адмирал Иван Талызин. Сторонник Екатерины. Он быстро убедил флотских офицеров, что дело Петра III проиграно, и флот присягнул новой императрице. Фрегат, на котором прибыл Петр был встречен выстрелом из пушки Кронштадта, а моряки кричали что для них не существует никакого императора, есть только Императрица Екатерина. Она во главе всех частей гвардии, Астраханского, Воронежского и Ингерманландского армейских пехотных полков, а также Слободского гусарского полка выступила в «поход» на Петергоф. Сенату отправили указ: «Господа сенаторы! Я теперь выхожу с войском, чтобы утвердить и обнадёжить престол». Днём 29 июня Пётр совсем пал духом и решил прекратить борьбу за власть. Он отправил к Екатерине генерала Михаила Измайлова с предложением принять отречение от престола. Екатерина сразу же согласилась. В полдень отречение подписали, документ принял Григорий Орлов. Петра Федоровича арестовали и увезли в Петергоф. Спустя неделю его не стало. Вот выписка из письма Алексея Орлова от 6 июля 1762 года, в котором он сообщил императрице: «…Матушка – его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя! Но, Государыня, совершилась беда. Он заспорил за столом с князь Федором Барятинским; не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали; но все до единаго виноваты, достойны казни».

Под началом Алексея Орлова тогда в Ропше находились камергер Федор Барятинский, преображенцы: капитан Петр Пассек, поручик Михаил Баскаков и поручик Евграф Чертков. Кроме того, в распоряжении Алексея был вахмистр конногвардеец Григорий Потемкин. 2 июля Алексей Орлов писал Екатерине: «Матушка милостивая Государыня здраствовать вам мы все желаем несчетные годы. Мы теперь по отпуске сего письма и со всею командою благополучны, толко урод наш очень занемог и схватила ево нечаянная колика. И я опасен, штоб он сиводнишную ночь не умер, а болше опасаюсь, штоб не ожил. Первая опасность для того, што он всио здор гаварит и нам ето несколко весело, а другая опасность, што он дествително для нас всех опасен для тово, што он иногда так отзывается, хотя в прежнем состоянии быть». 3 июля «урод» не умер, но и не ожил. Ему становилось все хуже, и наконец Алексей Орлов испугался по-настоящему. Свергнутый император готовился отдать Богу душу на его руках, а рядом не было ни врача, ни хотя бы человека, готового подтвердить, что не караульные извели августейшего арестанта. Утром Орлов написал Екатерине тревожное письмо: «Матушка наша милостивая государыня. Не знаю, што теперь начать, боюсь гнева от вашего величества, штоб вы чево на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были притчиною смерти злодея вашего и всеи России, также и закона нашего. А теперь и тот приставленной к нему для услуги лакей Маслов занемог. А он сам теперь так болен што не думаю штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспаметстве, о чем уже и вся команда здешнея знает и молит бога штоб он скореи с наших рук убрался. А оной же Маслов и посланной офицер может вашему величеству донесть в каком он состоянии теперь ежели вы обо мне усумнится изволите. Писал сие раб ваш». Скорее всего Пётр умер 3 июля, это число прямо названо у Петра Шумахера, чья версия в настоящий момент вызывает наибольшее доверие специалистов: «Удушение произошло вскоре после увоза Маслова – это следует из того, что как придворный хирург Людерс, так и отправленный в тот же день в Ропшу придворный хирург Паульсен застали императора уже мертвым. Стоит заметить, что Паульсен поехал в Ропшу не с лекарствами, а с инструментами и предметами, необходимыми для вскрытия и бальзамирования мертвого тела, вследствие чего в Петербурге все точно знали, что именно там произошло». Намного позже французский поверенный в делах Франсуа-Мари Дюран де Дистроф донес в Париж из Австрии: «Без какого-либо побуждения с чьей-либо стороны граф Алексей Орлов по собственному желанию не раз вспоминал об ужасной кончине Петра III. Он говорил, сколь жаль ему такого доброго человека, с коим принужден он был совершить требовавшееся от него. Сему генералу, обладающему чрезвычайной телесной силой, поручили удавить государя, и теперь, судя по всему, его преследуют угрызения совести».

Гренадёр 1760 года. Гравюра 18 века.

Ещё позже Шумахер настаивал на том, что убийство произошло после увоза лакея Маслова.

Вот как он писал: «…тогда один принявший русскую веру швед из бывших лейб-компанцев Швановиц, человек очень крупный и сильный, с помощью еще некоторых других людей жестоко задушил императора ружейным ремнем. О том, что этот несчастный государь умер именно такой смертью, свидетельствовал вид бездыханного тела, лицо у которого было черно, как это обычно бывает у висельников или задушенных». В гвардии Александр Мартынович Шванвич дослужился до чина поручика. Он отличался не только силой Геркулеса, но и буйным нравом. В бытность лейб-кампанцем на него завели два дела: одно – о драке с купцами Воротниковыми, другое -о краже легавого щенка у своего же полкового товарища, Петра Кузьмина, который на допросе объяснил свое паническое бегство от обидчика: «знаем, сколько он шпагою многим людям вреда причинил и порубил». Последняя характеристика прибавляет правдоподобности слуху, будто именно Шванвич в драке раскроил Алексею Орлову щеку. Короче с нынешних годов невозможно определить, что же произошло в те июльские дни. Одно ясно что Екатерина не желала смерти своего мужа. Его убили заговорщики, которые начинали этот переворот.

В это самое время адмирал Льюис беспокоился об спуске на воду «уборную галеру» для Его Императорского Величества «именовать ее Россия и по спуску вооружить и к Зимнему дому привести и поставить в то место, где яхты лежали». Генерал-адъютант князь Голицын приказал артиллеристам в Петропавловской крепости «когда Его И. В. изволит прибыть в адмиралтейство или в летнее время шествие иметь Невою рекою мимо адмиралтейства под штандартом пушечную пальбу производить из 51 пушки». Адмиралтейств-коллегия рассматривала вопрос о приказе Петра «по именному Его И. В. указу отправлено быть из Токая ко двору венгерского вина более 700 анталов, через Гданьск водою и чтоб никагого дурнаго запаха не было, отчего вина повредиться могли, приказать те суда вычистить и накурить. На тех судах отправить такой лес, из которого бы во Гданске сделать для поставки с винами анталей полки».

Из документов адмиралтейств коллегии я нахожу сведения что капитан 1 ранга Алексей Синявин после отставки служил в комиссии «морского шляхетнаго корпуса». В конце апреля в комиссию был прислан документ за подписью капитанов Харитонова, Лаптева, Макензи, Вилисова и Синявина «о гардемаринах Андрее и Алексее Спиридоновых которым по 12 и 10 лет… на учиненные им вопросы письменные и словесные по делу и ответу их явились, что математические науки все обучили и знают изрядно, корабельные экипажи, что для чего и какое имеет действие обучили изрядно и знают, кондуита и состояния добраго и по сему мичманами быть достойны».

Лейб-гвардейцы. Гравюра 18 века.

Адмиралтейств-коллегия указала командиру Кронштадтского порта приготовить корабли «Ингерманланд», госпитальный «Шлиссельбург» и пинки «Двинка» и «Лев» для привоза из госпиталей Пиллау 4000 больных солдат.

Вернёмся в столицу, в пятницу 13 сентября совершился торжественный въезд в Москву Екатерины. Под звон колоколов и грохот пушек она ехала на карете по Тверской, убранной гирляндами и густой зеленью ельника, и множеством цветов. Она ехала в открытой коляске, окруженная эскортом конногвардейцев, вдоль движения кареты стояли десяти полков, одетых в парадные мундиры.

22 сентября 1762 года Екатерина Алексеевна была коронована в Москве. Вот как охарактеризовал её воцарение историк Василий Ключевский: «Екатерина совершила двойной захват: отняла власть у мужа и не передала её сыну, естественному наследнику отца». Она вышла из Успенского собора в Архангельский, где прикладывалась к святым мощам и самым почитаемым иконам. Во время ее шествия по территории Кремля полки «отдавали честь с музыкою, барабанным боем и уклонением до земли знамен, народ кричал „ура“, а шум и восклицания радостные, звон, пальба и салютация кажется воздухом подвигли, к тому ж по всему пути метаны были в народ золотые и серебряные монеты». Екатерина начала царствование милостью к недругам и наградами друзьям. Адмирал Иван Лукьянович Талызин поддержал государственный переворот и в итоге был повышен на 2 звания и поощрён годовым окладом. Семён Иванович Мордвинов, Фёдор Кадников «чин и жалование годовое». Мичман Михаил Кожухов стоял в карауле на бастионе и когда прибыл бывший император «он его по многому прошению в гавань не пустил» за это получил от Екатерины «два чина и два годовых жалования». Лейтенант Коняев был при бывшем императоре дежурным «при том случае во всех повелениях поступал с крайнею ревностью», за что так же получил чин и премию в годовое жалование. Генерал-фельдмаршал граф Салтыков приказал контр-адмиралу Спиридову командующему всей армии за границей «никаких военных действий не производить и стоящей под командою вашей эскадре от движений воздержаться, ничего не предприемля ожидать только дальних ордеров». Затем пришел приказ от генерал-аншефа Панина «находящихся в Померании и Пруссии в наших лазаретах больных всех забрав на суда с собою взяли и возвратиться в Ревель… потом всех больных отдать в рижский генеральный госпиталь». Екатерина договорилась с Королём Великобритании, что он примет на обучение 20 молодых дворян на английские корабли. В выборе этих молодых моряков принимал участие и капитан Алексей Синявин, работавший в то время в морском кадетском корпусе. Назову фамилии, которые впоследствии сыграют большую роль в строении нового флота: Михаил Кожухов, Иван Овцын, Тимофей Козлянинов, Иван и Василий Пылаевы, Петр Козлятев, Иван Пыхтин, Федор Дубасов, Василий и Афанасий Софоновы, Иван и Астафий Одинцовы, Иван Бабин, Иван Нефедьев, Данила Волчков. А также был отправлен молодой унтер-лейтенант Иван Федорович Синявин (сын Федора Акимовича Синявина). Им было выделено подъемных 100 рублей на каждого и жалование 400 рублей в год. Спустя 5 лет Иван Синявин написал рапорт в адмиралтейств-коллегию. «1762 году сентября 23-го дня по силе высочайшего Её И. В-ва благоволения послан я в аглицкий флот волентиром, куды я и прибыл в Лондон 1763 году генваря… 1 дня, где и находился майя по 25-е число. И сего ж числа, получа ордер от находящегося полномочного министра графа Воронцова, чтоб мне отправиться в Америку на именуемом фрегате „Ковентри“, который отправлялся в оное место с ескадрою под командою одного вице-адмирала для стоянки в Америке трех лет, куды мы и отправились из именуемого порта Чатама и прибыли в Америку в местечко Нюсйорку октября 5-го дня 1763 году, где я и находился даже до 1767 году генваря 15-го числа 2, которого числа капитан наш получил ордер от Адмиралтейства, чтоб меня отпустить с корабля, который я, услыша, нашел первоидущий купецкий корабль и, наняв оный, отправился в Англию февраля 11-го дня, получа от капитана Канеди аттестат, который представляется при оном репорте. Тако ж в бытность мою в Америке в коих местах были, с которого и по которое число, тако ж описание входов в оные места и планы и протчие табели, что ко флоту принадлежит, и часть такелажу и препорция машт и реев нашего фрегата, о чем представляю в Государственную адмиралтейскую коллегию при моем репорте книгу; что ж касается до журналу, то я имею несколько на аглицком языке. Ундер-лейтенант Иван Сенявин». ЦГАВМФ, ф. 212, оп. 1765 г., д. 26, л. 26 об.

В аттестате, подписанном капитаном Кеннеди, говорится: «Засвидетельствую сим, кому подлежит, что г-н Иван Синявин, флота Ее В-ва Императрицы Российской лейтенант, служил на корабле Ее Британского В-ва „Ковентри“ под моею командою по ордеру высокопочтенных господ от Адмиралтейства комиссионеров с 3-го дня июня 1763 г. по 17-е число марта 1766 г., в бытность в Северной Америке и в оное время содержал себя в характере достойного и искусного офицера. Дан на корабле „Ковентрии“ в Нью-Йорке марта 17-го 1766 г. Кеннеди». ЦГАВМФ СССР, ф. 212, оп. 1765 г., д. 26, л. 27. По возвращении в Россию Синявин сдал документы, планы и описания в Адмиралтейскую коллегию.

4. Капитана 1 ранга Алексей Синявин на флоте в период царствования Императрицы Екатерины Алексеевны. Строительство флота на Дону. «Архипелагская Экспедиция». Пелопонесское восстание. Восстановление Таганрога. Азовский флот. Русско-турецкая война 1768—1774года. Кючук-Кайнарджийский мир

В 1762 год при вступлении Екатерины Алексеевны на престол Кронштадтской эскадрой командовал контр-адмирал Алексей Иванович Нагаев, Ревельской эскадрой руководил контр-адмирал Григорий Андреевич Спиридов. Эти эскадры ходили в Пилау и Кольберг за пушками и ранеными солдатами.

На следующий год началась реформа вооруженных сил России. Екатерина Алексеевна, опираясь на опыт военных генералов и адмиралов образовала новые военные комиссии. Гренадёрским и мушкетерским полкам было указано состоять из двух батальонов шести ротного состава с особой артиллерийской командой. Состав гренадёрского полка по новым штатам состоял из 1632 солдат, 53 обер-офицеров, 120 унтер-офицеров, 3 докторов, 38барабанщиков и 32 канониров и фузилеров. Во главе полка теперь стоял полковник, который являлся полным хозяином и распорядителем.

На флоте уделялось большее внимание на обучение морских кадров. В Морской Кадетский корпус директором был назначен Иван Логинович Голенищев-Кутузов. Для обучения гардемаринов Корпусу велено было построить трехмачтовую яхту и было повышено финансирование. Жалование унтер-офицеров и гардемаринов составляло 6 рублей в год, артиллерийским кадетам-4 рубля. В руководящий состав входил «подполковник» с чином капитана 1 ранга и «майор» с званием пониже. Возможно, в эти 4 года на этом посту и служил Алексей Наумович Синявин, ведь как я писал во второй главе он принимал участие в аттестационной комиссии. Преподавали гардемаринам учителя: морской практики, корабельной архитектуры, механики, артиллерии, фортификации, иностранного языка, чистописания, танцмейстер и учитель по фехтованию и другие. В мае из Кронштадтского порта вышел 54 пушечный корабль и 32 пушечный фрегат (лейтенант Лаврентий Лупандин) с гардемаринами. Эти суда имели задачу крейсировать в Северном море у берегов Норвегии Дании для практических заданий гардемаринов и молодых офицеров. Находясь у Гоборга «господа офицеры и гардемарины по инструментам усматривали высоту солнца». На корабле командовал капитан Михаил Рябинин, а капитан 1 ранга (в отставке) Алексей Синявин был на этом корабле и делился знаниями с молодыми моряками.

10 июня эти корабли прибыли в Копенгаген. Далее был учебный выход в море к Скагену, Дернеусу и Гитландским островам. В конце месяца вернулись назад в копенгагенскую гавань, где гардемарины с согласия короля осматривали датское адмиралтейство, а также посетили мастерские, магазины и мокрый док.

И.Л.Голенищев-Кутузов. Художник И. Прохоров.

В феврале 1763 года адмирал Иван Лукьянович Талызин писал адмиралтейств-коллегии «о не вооружении кораблей в этом году, а велено вооружить в Кронштадте ив Ревеле только одни брантвахты, пакенботы и ластовыя суда; что же принадлежит о вооружении и о посылке на море в Нордзею 2 кораблей или фрегатов для обучения морских гардемаринов и кадет».

Городок Рогервик был переименован в Балтийский порт, который пока не было военных действий Сенат и Императрица решили «планы делать, а именно: 1- на самой моле в глубоких местах для проходу кораблей двое ворот, и на оных, так и по концам молы батареи с редутами; 2- из положенных между островами 4 барьеров; 3-к острову Большого Роге строить морскую военную гавань и ещё две, одна для российских, а другая для иностранных купеческих судов; 4- остров Малого Роге укрепить ретраншаментом и батареями».

Императрица Екатерина назначила генерала-порутчика графа Ивана Чернышева «быть в оной коллегии членом». В августе были спущены в Петербурге на воду два новых 66 пушечных корабля «Святой мученик Януарий» и «Святой Ефстафий Плакида». На этом празднике присутствовала Императрица Екатерина с ней сын малолетний Цесаревич (генерал-адмирал) Павел Петрович. В сентябре Сенат и Екатерина придумывают программу по расширении торговли с европейскими странами «повелеваем коллегии рачительно стараться, дабы приготовила к погрузке товаров которые Володимиров с компаниею отправить имеет в Испанию, Францию и Италию». Из морской артиллерийской конторы пришёл доклад и предложения по обучению артиллеристов пока нет войны и флот в море не идёт. Следует сделать мишень, которую будет таскать небольшой кораблик «для учения пушкарей с разсуждением морского волнения, також и такою стрельбою обучать, чтоб пушки были на воде же в подобие корабля; артиллерийские служащие с сухой батареи в поставленную мишень на сухом пути обучаемы бывают, и оттого совершенно будучи на воде в требуемой исправности оказать себя не могут».

В сентябре при присвоении очередных званий на флоте капитан 2 ранга Дункон (Данила Иванович) Виллисон подал прошение чтоб на своё место назначить капитана 2 ранга Николая Ивановича Сенявина «что состоит под судом (потопленный фрегат), которому оставляя вакансию, к разсуждении чтоб он, буде не виновным по суду окажется, и Ея И. В. всемилостивейше пожалован будет, старшинства своего не лишился». Екатерина на это написала «когда правосудие его оправдает дать ему чин и старшинство, не докладывая более».

Наступил ещё один 1764 год без войны. Кронштадтской эскадрой командовал вице-адмирал Григорий Спиридонов на корабле «Святая Екатерина». Ревельской эскадрой адмирал Андрей Полянский на корабле «Св. Климент Папа Римский». Ревельская эскадра 26 мая снялась с якоря и пошла в Кронштадт, где соединилась с Кронштадтской эскадрой. 6 июня все корабли стали «чистить пушки пальбою». 17 июня Императрица Екатерина Алексеевна на шлюпке прибыла к адмиральскому кораблю.

Весь флот и крепость салютовали ей из огромного количества пушек. Флот построился в две колонны и направился к Ревелю вместе с Императрицей. Подойдя к гавани, все корабли построились в виде полумесяца и на корабль «Св. Екатерина», где была Государыня приезжал поздравлять граф Иван Григорьевич Чернышев.

Екатерина в морском мундире. Художник Вергилиус Эриксон.

Сам город встретил Императрицу колокольным звоном и стрельбой из всех пушек. Екатерина «пожаловала командам на кораблях по 2 чарки вина, по 2 кружки пива и по 2 фунта свежаго мяса».

1 июля флот пошел к Рогервику или Балтийскому порту и по воле Государыни легли в дрейф, а потом Екатерина съехала на берег для проверки строительства. Далее флот построился в две колонны и начали демонстрировать для Императрицы, которая была в морском мундире примерный бой или сражение. Всё покрылось дымом от холостых выстрелов корабельных пушек. Матросы из ружей стреляли со шканцев и марсов и всё продолжалось в течение 2 часов. Вот тут впервые Екатерина Алексеевна увидела всю мощь своего Балтийского флота и была под большим впечатлением.21 июля флот вернулся на Ревельский рейд. Кронштадтская эскадра ушла в свою гавань. Императрица на новой яхте «Екатерина Вторая» которой командовал капитан-лейтенант Палибин пришла в Петербург прямо к Зимнему Дворцу.

Капитан 1 ранга Николай Иванович Сенявин был освобождён от денежного наказания, оправдан судом и переведён капитаном в галерный флот. В октябре умер адмирал Андрей Иванович Полянский (65 лет), который заболел ещё при выходе флота в Балтику. На его место в Ревель был определён вице-адмирал Григорий Андреевич Спиридов.

Наступил 1765 год. Командиром над Кронштадтской эскадрой был назначен адмирал Семен Мордвинов под его управлением было 6 крейсеров. Другой отряд возглавил новоиспечённый контр-адмирал Фома Маккензи (отец Томаса Маккензи которому к тому времени всего 25 лет, и он мичман). Эскадра вышла на кронштадтский рейд и «чистила пушки пальбою». Адмирал поднял свой флаг на фрегате «Святой Феодор». 31 мая прибыла к флоту Императрица на яхте «Екатерина Вторая». Эскадра вышла в практическое плавание до Гогланда для обучения молодых офицеров и гардемаринов. 4 июня Екатерина на яхте пришла к Красной горке. Эскадра адмирала Мордвинова построилась в 2 линии и крейсировала между Гаривалдаем и Стирсуденом производя пушечную стрельбу холостыми зарядами и показывая Государыни свою выручку. Екатерина Алексеевна и Григорий Орлов в морских мундирах наблюдали за действиями флота. Затем Её Императорское Величие принимала парад «моряки, стоя на борту, реями и вантами кричали виват по 11 раз, а солдаты, стоя по борту держали ружье на караул; били поход в барабаны и играла музыка». Императрица поручила Мордвинову продолжить командование и приказала провести бомбардировку построенного на берегу специального городка. После обеда началась бомбардировка строений на пустом острове Нерв «ядрами, шлагами и каркасами, а из городка была пальба пушечная и ружейная; за тем с адмиральского фрегата бросали бомбы и бранскугели (зажигательные снаряды), вследствие чего городок загорелся и в нем взорвало погреб с порохом». Удовлетворённая проведёнными учениями Государыня Екатерина Алексеевна отбыла в Петербург.

Контр-адмирал Фома Маккензи прибыл по суху в Соломбальскую верфь куда к этому времени подтянулись корабли и фрегаты его отряда. Он поднял свой флаг на корабле «Северный Орел». Весь отряд прошёл к мысу Норд-Кап. 13 августа отряд перешел на копенгагенский рейд. Затем перешли к Готланду, Дагерорду и пришли в Ревель. В этом же году фрегат «Надежда Благополучия» под командованием капитана Федора Плещеева пришёл в Ливорно в Средиземное море. Эта был разведывательный поход под прикрытием. Фрегат был без пушек и вёз различные товары на продажу. На нем находились специалисты которые проверяли старые карты и делали корректировки на будущее «где будут при портах или случится приставать к каким берегам и островам жилым или пустым, сколько возможно стараться ему описывать обстоятельно и сочинять планы, но оное описание делать с осторожностию, чтоб на себя какого подозрения никому не подать; на крепко ж наблюдать при входах в порты положения мест и портов, флюкса и рефлюкса, и возвышение воды где насколько фут бывает, а промеры глубины при какой воде примечать». После возвращения получены ценные сведения «корпуса кораблей, направляемых в Средиземное море, необходимо дополнительно обшивать дубовыми досками с прокладкой из овечьей шерсти во избежание повреждения червями».