Уроки итальянского

Полагаю, вместо одного клапана Степану заменили все сердце каким-то современным насосом из железа. А может, и совесть по недосмотру удалили.

– Надя, и куда дочь подалась?

– Сначала к подруге. Потом – в райцентр. Квартиру там снимает, а я ей деньги шлю.

– Ах, вот оно все как обернулось. Вы не жалеете, что уехали?

– Чего жалеть? Степан добрый был. Я сделала для него то, что ДОЛЖНА была сделать. А как иначе? Бог судья ему. Но я на Степу зла не держу. Перегорело уже. Видно, было мне на роду написано – мужа потерять. Так лучше же, что он к другой ушел, чем помер бы. За дочку с Дашей переживаю. Их «поднять» надо. Главное – здоровье, остальное – заработаю.

Говорила Надя без пафоса, буднично, как говорят о погоде или удоях. Она отдала должное любимому человеку, поскольку поступить по-другому не могла. Меньше всего Надежда походила на героиню какого-нибудь слезоточивого телевизионного «мыла», которым, честно говоря, попахивала ее история.

Обыкновенная серенькая женщина в серенькой куртке несказанно удивила меня своей тихой всепрощающей любовью. Я на ее месте, наверное, голыми руками вырвала бы новый клапан из груди неверного Степана. Стыдно признаться, но на героические поступки во имя ближнего меня не тянуло. В Италию я ехала по меркантильным побуждениям, никоим образом не связанным со спасением чьей бы то ни было жизни. Мне просто хотелось заработать денег.

– Ладно, хватит о грустном, – встрепенулась Надя, – чем пакистанец-то твой промышляет?

И я выложила Надежде все, что знала про Монтаза, включая несколько странную встречу с его другом.

– А ты не думала, Наташ, что Анвар и не собирался никакую валюту менять?

– То есть?

– Мне кажется, он пришел к тебе присмотреться, а из-за лишаев не приглянулась ты ему.

– Это не лишаи! – обиделась я.

– Ну, он же, судя со слов твоих новых знакомых, скорее сутенер, чем дерматолог. Посмотрел – болезнь какая-то паршивая. Зачем ему больная «телка»? Проблемы одни.

Я задумалась над словами Надежды. Не исключено, что она права, и этот дерматит – своего рода моя охранная грамота. У меня даже появилась мысль не спешить с использованием мази.

Очередь к автобусу двигалась медленно. Шофер тщательно проверял и взвешивал посылки, чтоб, не дай Бог, ему не подсунули какой-нибудь вызывающий недоверие таможенников предмет. Внезапно переулок наполнили ревущие звуки. Как черти из табакерки, появились подростки на мопедах.

Их было человек пять-семь. Каждый из ребят имел по небольшому лотку яиц. И чертята просто внаглую стали «расстреливать» очередь. Женщины визжали и прятались друг за друга и за автобусы. Хоть яйца, конечно, не смертельное оружие, но приятного мало, когда липкая желтково-белковая масса заливает глаза или украшает одежду.

Водители двинулись сквозь визжащую толпу на мальчишек с явными педагогическими намерениями. Пацаны на мопедах поняли, что шоферов яйцами не напугаешь, побросали лотки и с победным улюлюканьем испарились из переулка.

Нам с Надей повезло не попасть в зону прицела яичных снайперов.

– Надь, что это было? Те дети – сумасшедшие?

– Сволочи они, а не сумасшедшие, – откликнулась позади меня одна из жертв «обстрела». По черному пиджаку дамы растекалась яичная глазурь. Женщина была очень расстроена. Я, конечно, могу ее понять. Неприятная сцена с налетом беспардонных подростков даже как-то не укладывалась в голове. Что мы им сделали? За что? А главное – управы на тех чертят нет никакой. Допустим, задали бы водители кому-то из ребят хорошую трепку. На следующий день (если не в тот же) родители подростка напустили бы на переулок карабинеров – и в итоге кто бы пострадал? Ответ очевиден.

Никогда раньше меня не «расстреливали» продуктами. Я слышала о фактах забрасывания недоброкачественными помидорами служителей Мельпомены, в тех случаях, когда их творчество не соответствовало высоким культурным стандартам публики. Наверное, происходило это в довольно давние времена, так как мне еще ни разу не доводилось присутствовать при подобных расправах. Даже если постановка из рук вон плоха. Не спорю, иногда бывало жаль, что под рукой нет лишнего гнилого помидорчика или тухлого яичка. Но все равно – бросить в человека чем-то более тяжелым, чем слово, я бы не решилась.

Знаете, какой вывод я сделала из яичной атаки? МЫ тут НЕ желанны. Аборигены этой страны воспринимают нашествие нелегалок как египетскую кару жабами или саранчой. Кто знает, как реагировала бы я, запруди весь наш городской вокзал китайцы, например, которые спят и видят – как бы на работу тут устроится? Одно точно – яиц для них я бы не покупала.

– У вас салфетки какой-нибудь не найдется? – обратилась к нам женщина в черном пиджаке.

У меня был в кармане скомканный носовик.

– Возьмите.

Женщина взяла его и стала брезгливо удалять с ткани яичную слизь. Потом выбросила платочек.

– Гаденыши, – злоба пузырилась в уголках тонкогубого рта.

Я внимательнее присмотрелась к женщине. Первая ассоциация, которая возникала при взгляде на нее, – фретка. Лицо с маленькими глазками за круглыми очками, острым носиком и мелкими зубами поразительно напоминало мордочку одомашненного хорька. Невысокого роста, худощавая, вся одетая в темное (не смотря на жару), женщина несколько отличалась от собравшихся в переулке соотечественниц тем, что явно «косила» под итальянку. Сначала мне было не понятно, что в ней меня, вроде как настораживает. Мы разговорились. Представились. (Ее звали Света). И тогда до меня дошло – она НЕ НАША. Симптомы похожей мутации я уже чувствовала в присутствии Ольги и Татьяны. Так, под диктовку естественного отбора светлые бабочки пядениц, попадая в промышленно загрязненные места, меняют окрас крыльев на коричневый. Женщины подтверждали хрестоматийный пример с бабочками с той лишь разницей, что в них изменения происходили с цветом душ.

Нет, Света, была тоже из Украины и по-украински говорила, но она НАС презирала.

– Да чего они (о нелегалках) все прутся сюда? – возмущалась Света, вероятно полагая, что мы с Надей можем разделить ее праведное негодование (?).

Надежда и я переглянулись. Люди добрые, уж не затесалась ли в наши плебейские ряды гордая патрицианка из Житомира или Конотопа? Мы, конечно, промолчали. Во-первых, потому что Света была первой знакомой РАБОТАЮЩЕЙ, а значит стояла на ступень выше в иерархии нелегальных пришельцев. Во-вторых, она вскользь упомянула, что в той деревне, где она сейчас трудится, владелец не то кафешки, не то ресторанчика подумывает взять на работу украинку…

Глава 5

Случайно оброненные слова Светы о возможном трудоустройстве, заставили нас с Надеждой стать в охотничью стойку. Вдруг кому-то из нас подмигнет Фортуна?

– Света, а что за работа? – спросила Надя.

– Да не то официантки, не то горничной. А скорее всего – и то, и другое. Там при ресторане еще и гостиница небольшая.

– Платить сколько будут?

– Думаю, «миляк» восемьсот. Но точно сказать не могу.

Слово «миляка» от «милле лире» – украинско-итальянского происхождения – обозначало «тысяча лир». Пусть не вводят вас в заблуждение цифры с множественными нулями, в моей памяти еще живы воспоминания о зарплате на родине в миллион купонов, которая никоим образом не объединяла меня с владыками нефтяных скважин. Восемьсот «миляк» переводилось на язык американской валюты как «четыреста долларов».

– Маловато, – протянула Надя, – я с такой же зарплаты ушла. Наташка, может, ты попробуй, а? Пока тебя твой турок на страду не пристроил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.