Рапсодия для контральто

– Я не поняла. А это что такое? – удивленно подняв левую бровь, строго спросила она.

– Проходи, – спокойно проговорил Николаев и потянулся к аппаратуре, – я сейчас это всё разложу по полкам. Здесь большой шкаф.

– Интересно, – Юля поставила свою дорожную сумку на пол и, стоя на пороге, спросила у оператора, – а кто составлял списки по размещению нашей делегации?

– Что-то не так? – услышала она сзади вкрадчивый голос.

Журналистка развернулась и увидела Ульяну Леонидовну.

– Просто я думала, что в комнатах будут мальчики с мальчиками, а девочки с девочками, – пожала плечами Симонова, глядя в упор на заместителя директора клуба.

– Так и есть, – улыбнулась Жулина, – но вы-то семейная пара, поэтому вас это не касается!

– Мы с Николаевым? – Юле стало вдруг жарко, и она начала расстегивать дубленку.

– Ульяночка, – в проеме показалось лицо Виктора, – официально мы еще не женаты. Только подали заявление в ЗАГС!

– В таком случае, если вы против, Юля, – Жулька вежливо протянула руку в сторону соседней двери, – то можете расположиться со мной. Я в номере буду жить одна.

– Спасибо, – женщина перевела взгляд на Николаева, который замер в ожидании её решения, – так и быть, останусь здесь. Всё-таки, мы съемочная группа, и нам удобнее намечать планы и…

Виктор не дал ей договорить.

– Всего доброго, – кивнул он Жулиной и, энергично схватив сумку корреспондентки, потащил её в комнату.

– Так это ты постарался? – Юля плюхнулась на кровать и с иронией посмотрела на бывшего любовника.

– Да, я постарался, – он подошел к ней вплотную и медленно опустился рядом, – лично мне лучше с тобой жить в номере, чем с каким-нибудь певцом-голубком!

– Ах, вот, оказывается почему, – она приняла воинственную позу, – просто тебе со мной комфортнее, да?

– Совершенно верно! Курить ты в номере не будешь, девушек приводить на ночь тоже не станешь. При случае – накормишь пирожками и заправишь постель, – засмеялся Виктор и повалил молодую женщину на кровать, пытаясь поцеловать.

– Стоп! – она легонько стукнула его в грудь. – Веди себя прилично!

– Так мы же помирились.

– И только! – строго сказала Юля.

Она встала с кровати и стала разбирать свою сумку.

– Зануда, – пробурчал Николаев и, изобразив обиду на своем лице, направился за своими вещами в коридор.

Симонова уже раскладывала косметику на своей тумбочке, когда в дверь осторожно постучали. Она шустро перепрыгнула через камеру и штатив, которые всё еще были у входа, и распахнула дверь. Ульяна Леонидовна стояла на пороге, держа в руках сотовый телефон.

– Юля, сейчас звонила Ираида Федоровна. Расклад такой: сначала все идут на завтрак, потом артисты садятся в автобус и отправляются на репетицию в клуб, а за вами придет легковая машина, в которой будет представитель пресс-центра фестиваля. Вас провезут по городу и покажут местные достопримечательности, чтобы вы все это поснимали. А потом уж сами решайте: или к нам в клуб подъедете, или сразу сюда на базу.

– Хорошо, – кивнула журналистка.

– Я дам твой номер, чтобы с вами связались по поводу экскурсии?

– Конечно.

Юля вернулась в комнату и спросила мужчину:

– Слышал план работы?

– Да, – он усмехнулся, – только на фига нам в клуб потом тащиться? Лучше поболтаемся по Оренбургу, сделаем несколько планов и сюда, в теплую постельку.

– Кто о чём, а вшивый о бане, – пробурчала женщина, пряча улыбку.

Представителем пресс-центра фестиваля оказался симпатичный парень лет двадцати двух, одетый модно и немного не по сезону. Черный кашемировый френч с лиловым шарфом смотрелись стильно, но кожаные полусапожки с узкими носами то и дело скользили на ступеньках гостиницы. Юля, глядя на незнакомца, вдруг вспомнила слова Жени Лукашина обращённые к Ипполиту из фильма «Ирония судьбы или с легким паром».

– А у вас ботиночки на тонкой подошве!

Из-за гололеда юноша смешно балансировал, когда взял тяжелый штатив, чтобы помочь Виктору. Он неуклюже ухватился за ручку автомобиля, на котором приехал, и крикнул водителю:

– Анатолий Степанович, откройте багажник!

Когда, наконец, все уселись в теплый салон, и машина тронулась, он представился:

– Александр Бубнов, – и с улыбкой добавил, – можно просто Саня. На время фестиваля я буду вас везде сопровождать. Сегодня, например, у нас обзорная экскурсия по городу, а завтра с утра можно съездить по магазинам и на рынок. Вы же хотите купить оренбургский пуховый платок?

– Я не собиралась, – пожала плечами Юля, – но как сувенир кому-нибудь в подарок в принципе можно…

– Если надумаете, я вам покажу место, где продаются и платки, и шарфы по приемлемым ценам, а главное, они качественные, – оптимистично пообещал парень.

– В этот вьюжный неласковый вечер,

Когда снежная мгла вдоль дорог,

Ты накинь, дорогая, на плечи

Оренбургский пуховый платок, – подражая голосу Людмилы Зыкиной, затянул Николаев, хитро поглядывая на пассажиров.

Откинувшись на заднем сидении, Симонова лениво похлопала в ладоши, когда оператор замолчал.

– Мы обязательно съездим, но только в другой раз. Ведь завтра открытие фестиваля.

– Хорошо, начало в шестнадцать ноль ноль, – кивнул Бубнов, – я приеду за вами примерно в два часа. Вы успеете взять интервью?

– Вполне.

– А в каком номере разместились? – Саша с улыбкой посмотрел на журналистку.

– В двести первом, – ответила она.

– А вы? – на этот раз юноша вежливо обратился к Виктору.

– В двести первом.

На минуту повисло молчание.

– Вы вместе живете? – осторожно спросил Александр.

– Спорный вопрос. Вместе живём мы только в командировке, – хмыкнул Николаев и махнул рукой в сторону сотрудницы, – просто Юлия Сергеевна очень требовательный автор.

– Требовательный автор? – растерянно повторил парень, явно ничего не понимая.

– Да. И вдобавок, боится спать одна.

Симонова молча слушала, ожидая от оператора очередную шутку, словно говорили не про неё.

– Саня, знаешь анекдот про командировочных? – Виктор повернулся к Бубнову и, не дождавшись ответа, продолжил, изображая капризную дамочку. – Ой, подруга, я первую ночь в командировке никак не могла уснуть в своём номере. Пьяный коллега ломился в дверь и орал. «И чем дело закончилось?» – спрашивает та. «К утру я всё-таки открыла дверь и выпустила его».

Громче всех смеялся водитель.

– Надо жене вечером рассказать, – произнес он, – она у меня юмор любит!

Как только въехали в город, Александр, с видом знатока, начал рассказывать про местные достопримечательности. Остановившись на набережной, компания вышла из автомобиля. Виктор поставил камеру на штатив и начал снимать, а Юля слушала юношу.

– Перед вами пешеходный мост через реку Урал. Он является своеобразным символом нашего города и делит его на две части: слева – Европа, а справа – Азия. С азиатской стороны моста расположена Зауральная роща, а с европейской – набережная Оренбурга.

– Очень интересно, – проговорила журналистка и стала записывать информацию в блокнот.

– Юленька, давай сделаем стендап на этом месте, – предложил Николаев и стал доставать из кофра микрофон.

Потом осмотрели несколько храмов и архитектурных памятников и отправились в историко-краеведческий музей.

– История нашего города неразрывно связана с именем великого Пушкина, – продолжал Бубнов, – ведь Александр Сергеевич очень много путешествовал. В сентябре тысяча восемьсот тридцать третьего года он отправился в дальнюю дорогу – на Урал. Поездка вдохновила поэта на создание двух замечательных произведений: «История Пугачева» и «Капитанская дочка».

– Симонова, ты знаешь, кто такой Пугачев? – похлопывая по камере, вальяжно спросил Виктор.

– Отец Аллы Борисовны? – сострила Юля.

– С вами весело, – улыбнулся Саня и деликатно поинтересовался, – мне дальше рассказывать?

– Прости, друг, я тебя перебил, – Николаев шутливо сложил ладони у подбородка, словно буддийский монах.

– Так вот, – Саня опять стал серьезным, – Пушкин изучил сотни печатных и рукописных источников, мало кому известных документов. Александр Сергеевич прочёл всё, что было напечатано о Пугачёве в России и Европе. Вникая в реальные факты событий, он решил побывать в местах, где бушевала «пугачёвщина». Отправляясь в Оренбургский край, поэт хотел ознакомиться с населением той области, где началось и разгорелось восстание, увидеть еще живых стариков-свидетелей, услышать подлинный голос народа, узнать его отношение к восстанию и к его вождю, – продолжал он излагать заученные фразы, как из конспекта.

У памятника Пушкина журналистка заняла одухотворенную позу и попросила оператора сделать снимок на память. Но Виктор передал фотоаппарат их гиду со словами:

– Саня, запечатли нас вместе!

Пообедав в очень приличном ресторане, куда пригласил гостей фестиваля Бубнов, съемочная группа вернулась на базу отдыха. От большого объема информации Юля утомилась и плюхнулась сразу на постель. Виктор немного покрутился в коридоре, укладывая аппаратуру, и потом тоже улегся на свою кровать рядом.

– А я был уверен, что прошлой осенью ты выйдешь замуж за Осипова, – негромко проговорил он, уставившись в потолок.

– Что-что? – журналистка лениво поднялась на локтях и удивленно посмотрела на мужчину.

– Что слышала, – обиженно отозвался он, словно женщина и впрямь вышла замуж.

– Хочешь выяснять отношения? – Симонова была серьезна, как никогда.

– Нет. Прости, просто вспомнил, – Виктор тяжело вздохнул и добавил, – я этого больше всего боялся.

Юля могла бы многое припомнить и высказать ему свои претензии и обиды, но ей совсем не хотелось портить настроение. Она закрыла глаза и отвернулась к стенке. Удивительно, но Николаев тоже замолчал.

После ужина в местной столовой Ираида Федоровна собрала весь коллектив в просторном вестибюле и ознакомила с планом на следующий день, постоянно заглядывая в напечатанные листы.

– После генеральной репетиции – обед, а в шестнадцать часов – торжественное открытие фестиваля. Будет солидная публика, так что мы не должны ударить в грязь лицом! Мы представляем здесь наш город, помните об этом! – важно закончила она.

Самодеятельные артисты начали задавать вопросы на волнующие темы: куда сложить костюмы, где делать грим, брать ли с собой в клуб утюг и фен. Виктор посмотрел на Юлю, показывая жестом: «Уходим отсюда!» Юля кивнула и собралась незаметно покинуть собрание, но Линькова громко сказала:

– Давайте договоримся пока мы в полном составе, во сколько отсюда выезжаем на репетицию?

– Часов в девять надо, не позже, – предложила Ульяна Леонидовна, – чтобы занять раздевалки.

– Согласна, – начальственно одобрила «генеральша», – тогда встаем в семь, а в восемь – завтрак.

– Так рано, – недовольно хмыкнула молоденькая смуглая девушка из танцевального ансамбля.

– Что? – в упор посмотрела на неё Ираида.

– Девчонки, я вас разбужу, – вступилась за своих подопечных Эля Ермоленко, – а то вдруг будильник не сработает, и вы проспите!

– Элина Владимировна, тогда проконтролируйте и мальчиков, – снисходительно улыбнулась Жулина.

– А вы, Ульяна Леонидовна, разбудите ансамбль «Рапсодия» и квартет «Волжане». Головой отвечаете за них, – строго сказала Линькова и, вальяжно откинувшись в кресле, спросила, – а кто будит меня?

Из-за двусмысленной фразы на какое-то мгновенье в вестибюле повисло напряженное молчание. Неожиданно раздался из угла бойкий голос звукорежиссера Копейкина:

– Я буду.

Несколько минут смеялись все. Ираида, помахивая ладонями перед лицом, чтобы от слёз не потекла тушь, проговорила:

– Ну, спасибо, Паша!

Уставшие артисты быстро угомонились, коридоры гостиницы опустели, и всё замерло после суетного дня. Одинокий фонарь у входа слабо освещал лестницу и женскую фигуру, осторожно спускающуюся по деревянным ступенькам со второго этажа. Рука нащупала пистолет в кармане фланелевой пижамы. Пальцы нервно задрожали от прикосновения к холодному металлу. Осталось сделать несколько шагов, и она будет у цели. Неожиданно чей-то шепот нарушил ночную тишину. В сумраке вестибюля едва просматривались два силуэта на диване. Большая раскидистая пальма скрывала парочку. Незнакомка вздрогнула и бесшумно попятилась назад.

Утро восьмого марта началось для коллектива художественной самодеятельности совсем не так, как планировала Линькова. Юля проснулась не от сигнала будильника, а от стука в дверь.

– Блин, кого принесло? – сонно спросила она и посмотрела на экран телефона. – Договорились же будить всех в семь, а еще без десяти!

Она прошлепала босыми ногами к двери, накинув по пути махровый халат.

– С международным Женским Днём! – на пороге стояли все мужчины из квартета «Волжане» при полном параде: в костюмах и галстуках. В руках Руслана Карсанова была гитара, и он провел пальцами по струнам:

– Единственная моя

С ветром обручённая, – запел он известную песню Олега Газманова.

Его спутники тут же подхватили, разложив на несколько голосов:

– Светом озарённая,

Светлая моя.

– Виктор, подпевай! – в паузе предложил Марк Пшеничный стоящему за Юлей оператору.

– Зачем мне теперь заря,

Звёзды падают в моря

И, срывая якоря,

Прочь летит душа моя.

Журналистка захлопала в ладоши, сия от такого приятного и неожиданного сюрприза, а Василий Драпак подал ей поднос, на котором находился праздничный натюрморт: миниатюрная чашечка с ароматным кофе, большая шоколадка и алая роза.

– Женщины мечтают о кофе в постель, вот мы и решили всем нашим дамам сделать приятное в этот день, – пояснил Марк.

Симонова поцеловала всех гостей в щечку, и они отправились в следующий номер.

Во время завтрака Ульяна Леонидовна подошла к столику и сообщила, поглядывая то на Юлю, то на Виктора:

– Мне позвонили, что сегодня машина за вами не придет, так что поедете в город с нами на автобусе.

– А что случилось? – вежливо спросила журналистка.

– Много гостей приехало на фестиваль, не хватает транспорта, – пояснила та и направилась к выходу.

По пути в клуб участницы самодеятельности делились впечатлениями об утреннем сюрпризе.

– Какие у нас мужчины, а? Как креативно подошли к поздравлениям! – Ираида Федоровна подмигнула сидящим за ней коллегам.

– И время выбрали правильно, – подхватила Жулина.

– Вечером уж точно будет не до праздника, – согласилась Лена Веселова, – вернемся после концерта, как выжатые лимоны.

– Как бы на банкете не уснуть, – засмеялась Арсенова, – помните, кажется, в Ижевске на таком же фестивале наш звукорежиссер отключился? Вокруг музыка, танцы, а он за столом уснул, как младенец в люльке!

Все засмеялись.

– Не смущайте нашего Пашу! – шутливо погрозила пальцем «генеральша».

– А песню сегодня утром «Волжане» спели мою любимую, – отозвалась со своего места Зарема.

– И мою! – кто-то крикнул с последних рядов.

Ближе к полуночи, после праздничного банкета творческий десант художественной самодеятельности возвращался в гостиницу. По дороге обсуждали выступление ансамбля «Рапсодия», который представлял на торжественном открытии фестиваля родной город.

– Девчата наши были самые красивые, – горделиво проговорил Паша Копейкин, имея в виду женскую фольклорную группу.

– И голосистые, – смеясь, добавил Леша Городулин.

– А с нашей Ираиды Федоровны все мужчины глаз не отводили, – подобострастно произнесла Жулина, – особенно, когда она спустилась со сцены в зал и пошла, приплясывая, между столиков.

– Да я смотрю, народ заскучал, – довольная угодливой речью подчиненной, сказала Линькова, – вот и решила поднять настроение!

– И вам это удалось, – продолжала льстить Ульяна.

Автобус остановился у самого входа в гостиницу. Элина Ермоленко, кутаясь в воротник норкового полушубка, приподнялась со своего места и произнесла не совсем трезвым голосом:

– Ребята-танцоры! Не забываем костюмы!

Лена Веселова первая спрыгнула со ступенек автобуса и, поскользнувшись, растянулась на скользкой дорожке. Городулин подбежал к ней и стал поднимать, но та дурачилась, болтая в воздухе ногами и руками. Алексей подхватил девушку под мышки и тут же свалился рядом.

– Эй, народ, поднимайтесь, а то еще простынете! Горло берегите! – крикнула Ольга Арсенова и пошла в гостиницу.

– Лена, вам помочь? – Юля остановилась рядом с лежащей парой солистов фольклорного ансамбля.

– Мы сами, – махнула Веселова рукой и стала смешно подниматься, опираясь на Городулина.

– Леха, нам нельзя болеть, – проговорила она и нелепо захихикала.

– Почему? – мужчина встал на четвереньки и вытянул губы для поцелуя.

– «Генеральша» не разрешает, – пьяным голосом ответила коллега и громко икнула.

– Это вы про меня? – Ираида Федоровна грозно стояла у входа, наблюдая за выпившими сотрудниками. Она тоже была «под шафе», но держалась вполне достойно.

– О, никуда от тебя не спрятаться, – усмехнулся Городулин и зло добавил, – «Салтычиха» ты наша!

– Мы с тобой, голубок, завтра поговорим, – грозно пообещала Линькова и направилась внутрь отеля.

Журналистка медленно поднималась на второй этаж, слегка пошатываясь. Нет, она не была пьяной. За весь вечер Юля сделала пару глотков шампанского, но от усталости у нее подкашивались ноги. Столько интервью с известными артистами – гостями фестиваля, с руководителями подразделений «Нефтегазмета» из разных городов, участниками художественной самодеятельности и просто зрителями она не делала никогда. Юля уже миновала последнюю ступеньку, когда услышала голос руководителя делегации с первого этажа.

– Симонова, а у меня интервью не взяла.

– Ираида Федоровна, – корреспондентка резко повернулась к женщине, – мы с вами побеседуем на заключительном вечере конкурса. Вы подведете итоги всем выступлениям и…

– Ладно, – небрежно перебила та и по-барски махнула рукой, – иди уже. До заключительного вечера ещё дожить надо.

Она по-хозяйски оперлась на худосочную Ульяну Жулину и стала ей жаловаться на свой коллектив.

– Да куда ты денешься? – зло буркнула Юля, понимая, что «генеральша» её уже не услышит.

Симонова двинулась по коридору, с неприязнью подумав о Линьковой. «Удивительная способность у этой бабы уметь командовать всеми и вся, – рассуждала она по дороге, – мне она не командир и не начальник, а я всякий раз оправдываюсь перед ней, словно провинившаяся школьница! У кого надо, у того и беру интервью, она что ли будет делать за меня передачу?»

– Пусть прессует свою «Рапсодию», – сказала громко журналистка, закрыв за собой дверь номера.

Через несколько минут в комнату ввалился Виктор. Он, как обычно, бросил аппаратуру в коридоре и, кинув куртку на стул, недовольно проговорил:

– Все бухают, пляшут и веселятся, а я, как проклятый, ношусь с камерой! Я, между прочим, тоже человек, а не машина!

– Ты сам выбрал себе эту профессию, – устало ответила Юля.

– Я мечтал снимать кино, а не на телеке бегать с камерой, как клоун!

– Я под душ и спать, – женщина направилась в ванную комнату, – а ты можешь продолжать монолог о своих мечтах и реалиях.

3 глава

Юля проснулась, сосредоточенно вглядываясь в сумрак ночи. Она пыталась понять, где находится. В комнате было темно и тихо, а на душе – неспокойно. Она вспомнила, что вечером не позвонила домой. Как там Марта? Женщина бесшумно поднялась с кровати и прошептала:

– Спишь?

Ей никто не ответил. Юля пошарила ладонями по прикроватной тумбочке и, нащупав клавишу настольной лампы, включила свет. Постель Виктора была не тронута. Она натянула джинсы и свитер.

– Сколько времени?

Глянув на часы, она покачала головой. Было начало четвертого ночи. Куда же девался Николаев? Юля вышла в коридор и пошла, прислушиваясь к звукам. Жильцы второго этажа мирно спали, судя по небывалой тишине. Журналистка спустилась на первый и двинулась к номеру, где жили ребята из ансамбля «Волжане». Она сразу почувствовала запах табачного дыма и приглушенные голоса.

– Привет, – растерянно произнесла она, приоткрыв дверь.

– А вот и наш счастливый автор, – Виктор даже приподнялся со стула, увидев свою напарницу.

В помещении было накурено. В центре стоял стол, за которым сидели почти все певцы квартета и Олег Задерей из «Рапсодии».

– Выпьешь с нами? – спросил Николаев.

– Нет, – категорично ответила журналистка и вздохнула, раздумывая над тем, какой найти повод, чтобы удалиться восвояси. Она сурово сдвинула брови. И зачем она только сюда пришла? Чтобы убедиться, что её бывший любовник не ухаживает за какой-нибудь самодеятельной артисточкой из «Нефтегазмета»? Да ей дело нет до этого типа!

– Юля, в самом деле, проходи! – улыбчивый Василий Драпак затушил сигарету в стеклянной пепельнице. – На нашей поляне есть все!

– Пиво, вино, водка, шампанское? – между тем, продолжал предлагать хлебосольный Виктор.

– Неужели вам не хватило выпивки на банкете? – снисходительно проговорила гостья, рассматривая «поляну».

Натюрморт был более чем живописный. Рядом с селедкой, украшенной кольцами красного лука и веточками петрушки, соседствовали апельсины и груши. Тут же лежала на тарелке мясная нарезка, на которую завалилась метелка из листьев ананаса.

– Симонова, не выкобенивайся, – захмелевший Виктор протянул ей чистый стакан, – раз зашла на огонек, садись и угощайся!

– Конечно, – Дамир Исмагилов подставил для корреспондентки стул, – присоединяйтесь! У нас вон сколько закуски!

– Да у вас тут сплошные деликатесы, – буркнула журналистка и покорно опустилась на предложенный стул, – и все, чувствую, с праздничного банкета. Наворовали, да?

– Ну почему «наворовали»? – усмехнулся Василий. – Мы – законопослушные граждане! Просто взяли остатки со своих столов!

– А кто тебя разбудил? – спросил оператор женщину, наливая ей белое вино.

– Никто, – пожала плечами Юлия, – проснулась и почувствовала какую-то тревогу. Смотрю, тебя нет.

– Ага, испугалась, – лукаво подмигнул мужчина.

– Да не в этом дело, – она сделала глоток из стакана и потянулась за конфетой.

– Тук-тук, – в двери появилась голова Алексея Городулина.

– У нас, похоже, никто сегодня ночью не спит, – засмеялся Марк, приглашая его зайти.

– Да я не один, – подмигнул Леша, пропуская вперед Лену Веселову.

– Привет всем, – молодая женщина сложила ладони пальцами вверх так, что их кончики поднялись до уровня бровей.

– Ребята, какие вы молодцы! – Василий Драпак встал со своего места, уступая его гостье.

Опять началась суета с угощением вновь пришедших. Чтобы не толпиться, Виктор и Олег Задерей отправились курить на балкон.

– Как вы завтра будете выступать, – покачала головой журналистка и участливо добавила, – не выспавшиеся.

– А мы завтра отдыхаем, – Веселова озорно подмигнула и, соединив свои ладони подставила их под головой, – завтра конкурс среди танцоров.

– У Лены так сильно развита жестикуляция, – шепнула Юля сидящему рядом Марку Пшеничному, – она все слова сопровождает движением рук.

– Так она на этом помешена, – хмыкнул мужчина, – изучает жесты разных стран и народов! Наверное, уже могла бы докторскую диссертацию на эту тему защитить.

В дверь номера кто-то требовательно стучал. Симонова открыла глаза и сразу почувствовала головную боль и сухость во рту.

– Да что же это такое? – возмущенно прошептала она, не двигаясь с места.

На соседней кровати крепко спал Виктор, натянув казенное одеяло до самого носа. За окном было уже светло. Сосновая ветка монотонно барабанила по стеклу с морозным узором. Юля решила не вставать и повернулась на другой бок. Однако, кто-то продолжал настойчиво колотить, а потом раздался жалобный голос:

– Пожалуйста, откройте!

Журналистка нехотя откинула одеяло, потом обреченно опустила ноги на прикроватный коврик и поежилась. В комнате было прохладно. Она подняла взгляд на окно и увидела форточку, открытую настежь.

– Понятно, – вздохнула она и отправилась открывать дверь, – кому-то после ночной гулянки было жарко.

На пороге стояла Ульяна с гримасой страдания на лице.

– У нас беда, – всхлипнула она, театрально прижав ладони к щекам.

– Что случилось? – сдерживая праведный гнев, что её разбудили так рано, спросила Юля.

– Наша Ираида Федоровна, – Жулина горестно покачала головой, а потом схватила журналистку за плечи, – я до сих пор не могу поверить…

Юля стояла и думала об одном: скорее бы закончилось это представление, и она вернулась в теплую постель.

– Я очень хочу спать, – коротко сказала она, отодвигаясь от гостьи, – говорите толком, что случилось и при чём здесь я?

– Её застрелили, – «Жулька» обиженно поджала губы, по-видимому, разочарованная холодным приемом.

– Кого? – переспросила Юля.

– Директора Линькову. Уже приехали из местной милиции, – она повернулась в пол-оборота и сказала, не глядя на собеседницу, – через полчаса все должны быть в холле.