Пятнадцатилетний капитан (адаптированный пересказ)

Динго понуро умолк и пожал хвост. Пес снял лапы с поручней, медленно, опустив голову, подошел к Дику и лизнул его руку.

– Динго не машет хвостом, – прошептал Том. – Дурной знак!..

Неожиданно Динго ощетинился и зарычал. Миссис Уэлдон и Дик резко обернулись. Впрочем, реакция пса была предсказуема. На палубе стоял Негоро. Очевидно, кок проявил интерес к предстоящей охоте и хотел понаблюдать за китобоями. Одним прыжком Динго очутился рядом с португальцем. Негоро проворно поднял с палубы вымбовку и приготовился отразить нападение.

– Динго, ко мне! – крикнул Дик.

– Назад, Динго! – позвала миссис Уэлдон.

Пес нехотя повиновался и, глухо рыча, отошел на прежнее место. Негоро проводил его недобрым взглядом и что-то пробормотал, стиснув зубы. Лицо португальца сильно побледнело, и бросив на палубу вымбовку, он развернулся и скрылся в камбузе.

Дик переглянулся с миссис Уэлдон и знаком подозвал к себе Геркулеса.

– Я поручаю вам следить за судовым коком, – вполголоса произнес юноша. – Негоро внушает мне серьезные подозрения. Динго зря не бросается на людей. В отсутствие на борту капитана и верных матросов этот человек может представлять опасность для наших пассажиров.

– Не волнуйтесь мистер Дик, – спокойно ответил великан, сжимая кулаки. – Я глаз с него не спущу. Поверьте, при мне Негоро не осмелится бунтовать.

8. Трагедия в море

– Говик! – обратился к боцману капитан Гуль. – Нам необходимо застать полосатика врасплох. Правьте так, чтобы шлюпка как можно незаметнее подошла к нему на расстояние, откуда можно бросать гарпун.

– Слушаюсь, капитан! – бодро отозвался боцман. – Предлагаю идти по краю красного поля. Тогда ветер будет дуть в нашу сторону.

– Согласен, – кивнул капитан. – Гребите, ребята! Чем тише, тем лучше!

Весла, заблаговременно обмотанные кожей, не скрипели в уключинах и входили в воду практически бесшумно. Опытный китобой, Говик умело направлял шлюпку так, что скоро она вплотную подошла к границе красного поля. Теперь весла правого борта погружались в прозрачную изумрудную воду, а по веслам левого борта стекали струйки красной, напоминающей кровь, жидкости.

Полосатик лежал неподвижно и словно не замечал лодку, которая по кругу обходила его. Боцман Говик выпрямился во весь рост и направил шлюпку так, чтобы подойти к левому боку кита. При этом надо было соблюдать двойную осторожность и не приближаться к мощному хвосту огромного млекопитающего. Одного удара этой гигантской дубины было бы достаточно, чтобы разнести лодку в щепки.

– Готовься! – вполголоса скомандовал капитан Гуль.

– Есть! – ответил Говик и крепче сжал рулевое весло.

– Вперед!

Шлюпка поравнялась с полосатиком. Теперь людей отделяло от него расстояние в три метра. Животное по-прежнему не шевелилось. У капитана мелькнула надежда, что полосатик, может быть, спит. Это бы существенно помогло отважным, но крайне малочисленным китобоям. Если кита удается застигнуть во время сна, он легко становится добычей охотника. Если повезет, его можно загарпунить и прикончить с первого удара.

Наступил решительный момент. Поудобнее ухватив гарпун за середину древка, капитан Гуль несколько раз взмахнул им, примериваясь, а затем с силой метнул оружие в полосатика.

– Назад! – закричал он.

Матросы дружно навалились на весла и рванули шлюпку назад, чтобы вывести ее из-под ударов хвоста раненого кита.

– Детеныш! – раздался отчаянный возглас потрясенного Говика.

Так вот в чем была причина странного поведения полосатика! Красными рачками лакомился не один полосатик, а два! Точнее «малыш», если только так можно назвать животное длиной в шесть метров, присосался к боку матери, которая кормила его молоком. Такое положение предполагает полную неподвижность. Раненая самка судорожно метнулась, почти перевернулась на бок, и моряки увидели китенка.

«Надо было сначала обойти ее кругом», – молнией мелькнуло в голове у капитана. Он знал, что присутствие детеныша делает охоту в десятки раз опаснее. Нападать на самку во время кормления с такой малочисленной командой было очень рискованно, но отступать было уже поздно.

Полосатик нырнул, описал под водой дугу, мощным рывком поднялся на поверхность и с невероятной быстротой поплыл в сторону.

– В погоню! – скомандовал капитан.

Матросы, уже оправившись от первого потрясения, налегли на весла. Шлюпка стрелой понеслась за китом. Полосатик мощно рассекал гладь моря, отчего по поверхности шли волны и шлюпку то и дело швыряло из стороны в сторону. «Пилигрим» остался далеко позади. Самка взметнулась из воды и вдруг стала стремительно погружаться в глубину. Трос, привязанный к гарпуну, разматывался с бешеной скоростью.

– Как бы канат не загорелся от трения о борт! – пошутил капитан Гуль.

Матрос Болтон поспешно привязал к концу троса вторую бухту, но и ее хватило ненадолго. Через пять минут пришлось подвязать третью, которая тоже скоро размоталась под водой.

– А все-таки ей придется подняться на поверхность, чтобы набрать воздуха, – заметил капитан Гуль, стараясь поддержать своих встревоженных спутников. – Кит – не рыба. Ему, как и человеку, надо дышать.

– Но кит, как и человек, умеет задерживать дыхание, чтобы плыть быстрее, – с улыбкой заметил Болтон.

Пятая бухта была пущена в дело и размоталась почти наполовину, когда наконец натяжение троса ослабло.

– Ну неужели! – облегченно вздохнул капитан Гуль. – Похоже, наш полосатик устал! Ну, не век же болтаться по морским просторам! Пора в трюм!

Киту требовалось время, чтобы всплыть на поверхность. Капитан воспользовался передышкой, чтобы определиться на местности. Шлюпка находилась километрах в пяти от «Пилигрима». Капитан немедленно поднял на багре флажок, давая Дику знак идти на сближение.

Дик, который все это время не отрывал взгляда от шлюпки своего капитана, немедленно исполнил его приказ. К сожалению, ветер был слабый, а почти все паруса на судне были спущены, и «Пилигрим» при всем желании не мог быстро подойти к китобоям.

Раненая самка всплыла и некоторое время неподвижно лежала на воде. Говик понял, что она поджидает детеныша, и насторожился. Положение становилось угрожающим: оставшись одна, мать могла броситься на людей. Теперь многое зависело от рулевого, от его быстрой реакции и сноровки, от способности своевременно отвести шлюпку на безопасное расстояние от хвоста.

– Соберитесь, ребята! – скомандовал капитан. – Сейчас начнется…

Полосатик взмахнул хвостовым плавником и резко уплыл вперед на десять метров.

– Внимание! – продолжал Гуль. – Она берет разгон, чтобы броситься на нас. Поворачивай, Говик!

Полосатик повернулся головой к шлюпке и, с силой ударяя плавниками по воде, ринулся на людей. Боцман, верно угадав направление атаки, рванул шлюпку в сторону. Огромный кит проплыл мимо, не задев лодку. Капитан Гуль и два его помощника были начеку и успели всадить копья в тело раненой самки, стараясь задеть какой-нибудь жизненно важный орган.

Полосатик затормозил, выбросил высоко вверх два окрашенных кровью фонтана и снова метнулся на охотников. Говик не растерялся и вновь своевременным движением весла сумел уклониться от удара. Когда кит проносился мимо шлюпки, Гуль и матросы снова нанесли ему три глубокие раны. Истекающая кровью самка обезумела от боли и с такой силой хлопнула хвостом по воде, что от поднявшихся волн шлюпка едва не опрокинулась. Волна плеснула через борт и до половины заполнила лодку.

– Ведра, ребята! – прогремел голос капитана. – Вычерпывай воду!

Команда дружно отбросила весла. Теперь главное было – как можно быстрее освободить шлюпку от воды. Пока матросы лихорадочно вычерпывали ее, капитан обрубил трос, который вел к гарпуну. Полосатик больше не собирался уплывать прочь. Животное билось в агонии, отчаянно стараясь уязвить тех, кто причинил ему страшную, нестерпимую боль.

В третий раз полосатик повернулся к шлюпке. Отяжелевшее суденышко потеряло маневренность. Увернуться Говик больше не мог.

– Прекратить нападение! – распорядился капитан. – Пора спасать свою шкуру! Дружнее, ребята! Уходим!

Кит бросился на людей и на этот раз задел шлюпку спинным плавником. Удар оказался так силен, что Говик потерял равновесие и повалился на спину. На этот раз и копья не попали в цель: резкий толчок помешал охотникам прицелиться как следует.

Боцман быстро поднялся на ноги и только тут заметил, что кормовое весло переломилось пополам.

– Бери другое! – не растерялся капитан. – Держи лодку, Говик!

В эту минуту вода возле шлюпки словно закипела. Из глубин поднимался китенок. Мать стремительно поплыла к детенышу. Теперь она готовилась бороться за двоих.

Капитан Гуль отчаянно замахал флажком. Это было излишне: еще по первому его сигналу Дик Сэнд сделал все возможное, чтобы сократить расстояние между кораблем и шлюпкой. Слабый ветер, поминутно стихая, едва наполнял немногие оставшиеся паруса. На шхуне не было винтового двигателя, и Дик больше ничем не мог ускорить ход судна.

Юноша пристально вглядывался в море, туда, где кипела битва между раненым китом и командой капитана Гуля. Когда положение стало серьезным, юноша, вопреки приказу капитана, приказал спустить на воду кормовую шлюпку и повел ее за судном на буксире. Охотники могли пересесть в нее, как только «Пилигрим» подойдет на близкое расстояние.

К сожалению, времени у китобоев не осталось. Прикрывая своим телом детеныша, умирающая самка стремительно понеслась прямо на охотников.

– Берегись, Говик! – в последний раз крикнул капитан Гуль.

Теперь рулевой был безоружен. Вместо длинного кормового весла, которым можно было пользоваться как рычагом, у Говика осталось только короткое гребное. Он попытался развернуть шлюпку, но безуспешно.

Матросы поняли, что это конец. Все вскочили на ноги и в отчаянии закричали. Этот звериный предсмертный вопль донесся до «Пилигрима», и Дик Сэнд принял решение. Вместе с Томом и его товарищами он прыгнул в шлюпку и изо всех сил погреб к месту катастрофы. На борту остался один Геркулес, чтобы присматривать за Негоро и защищать миссис Уэлдон.

Страшный удар хвоста обрушился на шлюпку, с силой взметнув ее на воздух. Лодка раскололась на три части, и обломки упали в огромную воронку, образованную мечущимся китом. Все матросы были тяжело ранены, но некоторое время могли бы еще удержаться на плаву. Со стремительно летевшей к ним шлюпки Дика Сэнда было видно, как капитан Гуль толкал к боцману Говику, у которого была рассечена голова, широкую скамью, уцепившись за которую раненый мог бы вы плыть… Однако тут кит судорожно заколотил хвостом по воде. Несколько минут вокруг не было видно ничего, кроме водяного смерча, брызг и белой пены. Потом гигантское животное обессилело и стало быстро погружаться в пучину.

Когда шлюпка Дика добралась до места трагедии, там не осталось ничего живого. На поверхности красной от крови воды плавали обломки шлюпки да яркий флажок.

9. Капитан Сэнд

Немногих оставшихся на «Пилигриме» потрясла гибель капитана Гуля и пятерых матросов. Миссис Уэлдон упала на колени и зарыдала, за крыв лицо руками.

Спустя полчаса на борт поднялись Дик Сэнд и четверо негров. На Дике не было лица. Отныне «Пилигрим» был вверен его попечению на неопределенное время. На корабле не было ни одного моряка, ни одного взрослого человека, которому Дик мог бы перепоручить командование.

Затерянный среди бескрайних просторов Тихого океана, в сотнях километров от ближайшего побережья, корабль остался без капитана и матросов и был обречен стать беспомощной игрушкой волн и течений.

Дик Сэнд долго стоял на палубе, скрестив на груди руки, и не отрываясь смотрел на воду, поглотившую капитана Гуля, его покровителя, человека, которого он любил и уважал как отца. Очнувшись от оцепенения, Дик обвел взглядом горизонт, надеясь заметить какое-нибудь судно, чтобы попросить у него помощи или хотя бы пересадить на него миссис Уэлдон с Джеком. Сам он не собирался покидать «Пилигрим». Дик чувствовал, что весь груз ответственности за корабль теперь лежит на нем, и собирался сделать все, чтобы довести его до ближайшего порта.

– Капитан Гуль хотел бы, чтобы я поступил именно так, – вытирая слезы, катившиеся по лицу, повторял себе юноша.

Солнце светило вовсю, яркие блики играли на ровной поверхности изумрудных вод, морские птицы кружили над местом гибели огромного полосатика и команды «Пилигрима». Океан был пустынен. Вокруг на сотни километров не было даже следов присутствия людей.

В эти минуты окончательно и бесповоротно закончилось детство Дика Сэнда. Он стремительно, помимо своей воли, ворвался во взрослую жизнь, которая властно потребовала от молодого человека умения глядеть опасности прямо в глаза, не пытаясь приукрасить свое положение.

Дик опустил голову, глубоко, всей грудью, вдохнул свежий морской воздух и обернулся к людям, оставшимся на корабле – миссис Уэлдон, Нан, Тому и его товарищам, Негоро. Последний не спеша сделал несколько шагов вперед и остановился около Дика.

– Вы хотите поговорить со мной? – задал ему вопрос Дик.

– Нет, – холодно ответил кок. – Я хотел бы поговорить с капитаном Гулем или хотя бы с боцманом Говиком.

– Мне казалось, вы видели, что они погибли, – ровным голосом отозвался Дик.

– Кто же теперь командует судном? – сквозь зубы процедил Негоро.

– Я, – просто ответил Дик.

– Ты?! – обычно невозмутимый, Негоро вытаращил глаза. – Где это видано? Пятнадцатилетний капитан! Смешно, честное слово!

– Да, пятнадцатилетний капитан, – спокойно повторил Дик, словно сам стараясь привыкнуть к своему новому положению. – Это воля покойного капитана Гуля, и на вашем месте, Негоро, я не искал бы в этом ничего веселого.

Негоро недоуменно оглянулся по сторонам.

– Пожалуй, более разумным было бы назначение другого человека… – начал он.

Дик знал, что этот другой – сам Негоро. Он собрался было одернуть кока, но миссис Уэлдон опередила его.

– На «Пилигриме» есть капитан. Его имя – Дик Сэнд, – тоном, не допускающим возражений, произнесла молодая хозяйка судна. – Тем, кто служит или путешествует на этом корабле, следует сразу уяснить, что новый капитан сумеет поддерживать дисциплину. Если у кого-то есть вопросы по поводу этого назначения, он может обратиться ко мне, как к собственнице «Пилигрима».

– Вопросов нет, миссис Уэлдон, – ответил за всех присутствующих Геркулес. – Мы уважаем капитана Дика и объявляем, что любой его приказ будет выполнен беспрекословно.

Негоро оглядел собравшихся на палубе людей, словно душевнобольных, потом молча насмешливо поклонился Дику, неразборчиво пробормотал себе под нос несколько слов и ушел в камбуз. Было заметно, что он сильно раздосадован.

– Не обращай на него внимания, Дик, – вполголоса сказала новому капитану миссис Уэлдон. – В случае неповиновения Геркулес сумеет заставить Негоро вести себя как следует. У тебя сейчас гораздо более важные заботы. Скажи, ты знаешь, где находится «Пилигрим»?

– Я бы ответил – да, миссис Уэлдон, – справившись с волнением, произнес Дик. – Я смогу сообщить вам точные координаты, сверившись с картой. Вчера капитан Гуль нанес на нее нашу точку.

– Как ты думаешь, Дик, ты сумеешь вести судно в нужном направлении?

– Надеюсь. Я буду держать курс на восток, на тот пункт американского побережья, к которому собирался пристать капитан Гуль.

– Ты, конечно, понимаешь, Дик, что после случившегося придется изменить первоначальный маршрут? «Пилигрим» не должен теперь идти в Вальпараисо. Ближайший американский порт – вот куда нам надо стремиться! Любой город подойдет, чтобы остановиться там и телеграфом сообщить моему мужу о гибели команды.

– Я так и поступлю, миссис Уэлдон, – ответил Дик. – Не волнуйтесь. Американский континент тянется с севера на юг на тысячи километров. Проскочить мимо него нам никак не удастся. Сейчас дует попутный северо-западный ветер, который с каждым часом становился все свежее. Воспользуемся этим обстоятельством и поставим паруса.

Таково было первое решение нового капитана. Дик Сэнд подозвал Тома и его товарищей.

– Ребята, – начал Дик, вспомнив, что именно так обращался к своему экипажу капитан Гуль. – Все вы видели, что произошло… На «Пилигриме» нет другого экипажа, кроме вас. Без помощи, один, я не смогу выполнить ни одного маневра. Никто, конечно, не требует, чтобы вы за один день стали морскими волками. Но у вас умелые руки. Приложив немного усилий, мы сумеем привести «Пилигрим» в ближайший порт.

– Капитан Дик, – ответил Том, – располагайте нами, как считаете нужным. Все, что могут сделать под вашим командованием пять человек, мы сделаем!

– Для начала – приказываю соблюдать осторожность, – объявил Дик. – Вам предстоит многому научиться. Нет смысла рисковать и зря поднимать все паруса. Лучше мы проиграем немного в скорости, зато я буду уверен, что плавание наше не предвещает опасности. Сейчас я укажу каждому из вас его обязанности.

– Слушаемся, капитан! – дружно ответили негры.

– Я буду стоять у штурвала, сколько смогу, спать буду не больше двух часов в сутки. В это время кому-то из вас придется подменить меня. Хотите, Том, я обучу вас обращаться со штурвалом? Вести корабль по компасу совсем не так сложно. Вы быстро научитесь.

– Я готов, капитан Дик, – ответил старый негр.

– Хорошо, – улыбнулся юноша. – Постойте со мной у штурвала до вечера, и, если я свалюсь от усталости, вы сегодня же на короткое время смените меня.

10. Два компаса

На «Пилигриме» были приборы, с помощью которых Дик Сэнд намеревался следить за направлением и скоростью хода корабля, – компас и лаг. Определив среднюю скорость судна, можно было с высокой долей вероятности ежедневно наносить на карту пройденный путь. Для более детальных измерений необходимо было проводить астрономические наблюдения. Только они позволяют определить точное место судна в открытом море. Лаг и компас не учитывают скорости и направления океанских течений, этого неустранимого источника ошибок в вычислении курса. К сожалению, юный капитан еще не умел проводить астрономических наблюдений, но сильно сокрушаться по этому поводу не стал. Действительно, американский материк тянется с севера на юг, как бы разделяя собой два океана – Тихий и Атлантический. Миновать его в положении Дика было невозможно, а потому достаточно приблизительные представления о том, где в тот или иной момент находится «Пилигрим», вполне устраивали юношу.

Дик вывел на палубу свою чернокожую команду и стоя у штурвала стал отдавать им приказы.

– Том, травите шкот!

– Травить?

Том недоуменно взялся за трос, не зная, что с ним делать.

– Ну да, травите! Это значит – ослабить шкот! И вы, Бат, делайте то же самое! Так, хорошо! Теперь вытягивайте. Вытягивайте, Бат!

– Вот так?

– Да! Очень хорошо! Геркулес, ваша очередь! Ну-ка поднатужьтесь, здесь нужна сила!

Просить Геркулеса «понатужиться» было опрометчивым со стороны Дика. Великан негр рванул снасть с такой силой, что едва не оторвал ее.

– Не так решительно! – закричал, улыбаясь, капитан. – Так недолго и мачту из гнезда вырвать!

– Да ведь я только чуть-чуть потянул, – оправдывался Геркулес.

– Чуть-чуть?… Нет уж, Геркулес, вы уж лучше только делайте вид, что тянете. Внимание, друзья! Потравите еще… Ослабьте!.. Так… Крепите… Да крепите же!.. Не понимают! Ах, да, привязывайте! Дружнее!..

Наконец паруса были закреплены. «Пилигрим» быстро пошел на восток, и капитану только оставалось следить, чтобы судно не отклонялось от курса.

Миссис Уэлдон сердечно пожала Дику руку. Почувствовав сильную усталость от пережитых за последние часы волнений, она ушла к себе в каюту и задремала.

Пока новоиспеченные матросы ставили паруса, а капитан следил за компасом, кузен Бенедикт с лупой в руке изучал членистоногое насекомое, которое ему, наконец, удалось разыскать на борту «Пилигрима». Это было простое прямокрылое; головка его исчезала под выступающим краем переднегрудия, усики были длинные, а кожистые передние крылья превратились в надкрылья. Попросту выражаясь, оно принадлежало к отряду тараканов.

Знал ли кузен Бенедикт, какие события разыгрались после того, как капитан Гуль и его спутники отправились на злополучную охоту за полосатиком? Конечно, знал. Он был на палубе, когда «Пилигрим» подошел к месту трагедии, где еще плавали обломки разбитой шлюпки. Предположить, что гибель шестерых человек не тронула почтенного ученого, значило бы обвинить кузена Бенедикта в бессердечии. Он искренне жалел погибших, и, кроме того, испытывал сострадание к миссис Уэлдон, оказавшейся теперь в трудном положении. Поскольку в сложившейся ситуации он все равно ничем не мог помочь ни ей, ни Дику, ученый отправился в каюту. Возможно, ему требовалось время, чтобы хорошо обдумать случившееся и выработать некий план решительных действий. Однако по дороге кузен Бенедикт наткнулся на таракана, и тот целиком завладел вниманием энтомолога.

Жизнь на борту постепенно вошла в прежнюю колею. В первый день Дик Сэнд буквально разрывался на части: ему казалось, что его присутствие требуется сразу везде и не знал, как обеспечить на корабле образцовый порядок, установленный капитаном Гулем. Позже он немного унял свой пыл. Негры оказались толковыми помощниками, а миссис Уэлдон всячески поддерживала дух юного капитана.

– Не старайся переделать сразу сто дел, Дик, – мягко советовала она. – Никто от тебя этого не требует. Главное, чтобы ты не сорвался, был здоров и имел возможность отдыхать. Запомни: лучшее – враг хорошего. Пусть все идет, как идет.

Негоро больше не пытался оспаривать авторитет пятнадцатилетнего капитана. Про себя Дик твердо решил посадить Негоро под арест на все время плавания при малейшей его попытке нарушить дисциплину. Корабль при этом не понес бы серьезной потери. Нан, умелая повариха, вполне справилась бы с обязанностями кока, тем более, что готовить теперь надо было на меньшее количество ртов. Негоро, очевидно, хорошо понимал, что не является незаменимым и не мог не замечать, что Геркулес пристально наблюдает за ним. Словом, португалец, счел разумным не навлекать на себя нареканий и затаился.

Молодой капитан, по совету миссис Уэлдон, решил ограничиться малым: более или менее правильно определять курс судна. Для этого Дик приказал бросать лаг каждые полчаса и записывал показания прибора. На борту было два компаса. Первый помещался перед глазами рулевого. Днем он освещался солнечным светом, а ночью – двумя боковыми лампами. Второй компас был укреплен в каюте, которую раньше занимал капитан Гуль и куда теперь перебрался Дик.

Пятнадцатилетний капитан строго-настрого велел своему экипажу с величайшей осторожностью обращаться с обоими компасами. Однако в ночь с 12 на 13 февраля, пока сам Дик стоял у штурвала, компас, находившийся в капитанской каюте, неожиданно пришел в негодность. Медный крючок, на котором он висел, оборвался, и компас упал на пол. Дик заметил это только на следующее утро и очень огорчился. Теперь приходилось доверять показаниям одного компаса.

Дик распределил время так, что на его долю выпали ночные вахты у штурвала. Днем он спал пять-шесть часов. Когда молодой капитан отдыхал, у штурвала стоял Том или его сын Бат. Дик очень подробно и толково объяснил им их задачу, и отец с сыном неплохо справлялись с возложенной на них обязанностью. Старый Том, кроме того, освоил ремесло боцмана.

С наступлением темноты Дик приказывал зажигать ходовые огни: зеленый фонарь по правому борту и красный – по левому. Ночь за ночью молодой капитан стоял у штурвала. Иногда он совсем изнемогал и держал курс из последних сил. Усталость, с которой юноша не хотел считаться, брала свое.

В ночь с 13 на 14 февраля Дик вымотался до такой степени, что был вынужден разбудить Тома и попросить старика заменить его у штурвала на несколько часов. Погода стояла пасмурная, небо сплошь затягивали облака. К вечеру похолодало. Вокруг стоял непроглядный мрак. С палубы даже нельзя было разглядеть верхние паруса на мачтах. Геркулес и Актеон несли вахту в передней части судна. На корме слабо светилась лампа над компасом, и этот мягкий свет отражался в металлической отделке штурвала.

Около трех часов ночи у Тома, утомленного долгой вахтой, стали слипаться глаза. Старик беспрестанно моргал и протирал их, и потому не заметил, как по палубе скользнула чья-то тень.

Судовой кок осторожно подкрался к компасу и быстро подложил под него тяжелый железный брусок, который принес с собой. Показания компаса мигом изменились, и вместо того, чтобы указывать направление на магнитный полюс, стрелка повернула на северо-восток. Всего мгновение понадобилось Негоро, чтобы скользнуть в тень и исчезнуть у себя в каюте.

Том потряс головой и пришел в себя. Первый же взгляд его упал на компас. Том испугался. В соответствии с показаниями прибора, корабль сошел с курса. Том решил не рассказывать капитану о допущенной ошибке, поспешно повернул штурвал и направил корабль, как он думал, прямо на восток.