Механический бог

– А кто подсовывает? – спросил я.

– Ты сам же и подсовываешь.

– А как я это делаю?

– Бессовестно.

– Даже общаясь с вами, я общаюсь со своими проекциями? – удивился я. – То есть… с самим собой?

– Именно! Вся твоя жизнь похожа на книгу. А книга – это просто линии на однородном фоне. Интерпретация этих линий на все сто зависит от тебя. В этом смысле ты сам являешься автором книги. Ты сам из этих закорючек создаешь мир, в котором живешь. Если на буквы проецируются заряженные проекции, текст кажется тебе интересным. Если в текущий момент лезут обесточенные и блеклые слайды ума, текст кажется скучным и безжизненным. Вся твоя жизнь – сплошное рукоблудие мозга.

– Так что получается, – заскулил Давид, – вся жизнь это воображение? Все люди – это не люди? А зачем тогда жить, если все кругом фальшь? Какой толк от этих теорий? Я бы не хотел думать о таких вещах, а хотел бы просто жить и радоваться.

– Живи и радуйся, – сухо ответил наставник.

– А кто меня создал? Кто тогда мои родители? – взволновался Давид. – У всех же людей есть мозг, значит, все независимы?

– Детский сад, – прошептала Хлоя.

– Давидик, – ласково заговорил наставник, – то, что мир иллюзия – это также – иллюзия. Совсем необязательно так смотреть на жизнь. Проекции – просто способ указать на некоторые пласты знания. Как сказал один старый мексиканский масон: «нет другой реальности, кроме той, что перед твоими глазами». Твоя жизнь от одной этой теории не изменится. Можешь поверить на слово.

– А я уж было испугался, – успокоился Давид.

Вальтер взглянул на часы и сказал:

– Попрошу внимания! В качестве эксперимента, попробуйте залезть на какой-нибудь порно-сайт, а лучше – интернет-форум, или даже лучше – чат. Пообщайтесь и посмотрите, как пустые черточки на экране становятся в вашей голове типа «реальными» людьми.

Все машинально засобирались, а я опять подошел к наставнику.

– Сэмпай, – обратился я с уважением, пародируя Давида, – у меня снова было дежавю.

– Что ты ко мне прицепился? Не имею я квалификации по этой теме, – отмахивался Вальтер.

– А к кому мне тогда обращаться? – я пожал плечами, как бы демонстрируя, что мне и самому напрягать наставника не хочется.

– Хм, – прищурился он, – есть у меня один знакомый – мужик мощный, но малость двинутый. Он мастеров консультирует на проблемные темы. Но раз уж твой батя – такая большая шишка, может он и тебя примет. Я скину ему твой запрос.

– Спасибо, сэмпай.

– Кстати, его Рафаил зовут – как архангела.

Виртуальная комната

За сорок девять дней до озарения (дополнялось)

Я решил попробовать эксперимент, который предложил Вальтер. К тому же, как мне казалось, я догадывался, в чем его суть. Уже несколько раз из любопытства и ради развлечения, я захаживал в мирские чаты, чтобы поглядеть, как общаются «варвары». Как оказалось, среди них встречаются неглупые особи – но и те выглядели поверхностными и отсталыми даже в сравнении с нашим сентиментальным Давидом.

Однажды, сидя в очередном чате, я словил странное тревожное ощущение, почувствовав, что в этой виртуальной комнате, я словно бы разговаривал не с другими людьми, а исключительно с самим собою. Передо мной были буквы, составленные из пикселей монитора, за которыми мой собственный ум выстраивал образы «реальных» людей. И вот, я говорю с этим типа реальным человеком, а через мгновение вижу только буквы – те самые пустые черточки, о которых упомянул Вальтер.

Мне, вдруг, вспомнилась надпись на доске во время последнего занятия. В чем заключалась суть «секретного искусства», я начинал догадываться. Оставалось эту догадку проверить и закрепить.

Я зашел по закладке (даже не посмотрев на адрес!) на: «progressman.ru/2i». Это был модный психиатрический чат для продвинутых домохозяек и начинающих эзотериков, куда я в последнее время периодически заглядывал под ником «Бот». Когда-то один из наших наставников ради какого-то эксперимента курировал тамошних мозгоправов. Видимо поэтому, среди мирян кружок считался элитарным и «закрытым». Но как водится, весь этот эксклюзивный пафос был пустопорожним нагромождением нелепого камуфляжа для отжимания капитала у наивных искателей истины. И потому при помощи обычной кредитки закрытый кружок становился голым, как сокол, со всеми возможными привилегиями.

В нашем чате появляется Бот

Бот: Физкульт-привет!

Мартовский заяц: Боттичелли! /кретинский смайлик/

С мартовским зайцем у меня сложились почти приятельские виртуальные отношения. Этот юзер был на редкость дружелюбным и приветливым (в отличие от большинства, принадлежавшего к расе троллей), и порой выдавал концептуально нагруженные тирады.

Сундук: Добрый вечер! /подозрительный смайлик/

В нашем чате появляется Бегемот

Бегемот: Мое почтение…

Душелюб: Вернулся – не запылился. И пяти минут не прошло. Тупое ты животное, хочешь прогнуть мир под свои понты. Ни хрена у тебя не выйдет!

«Так, первая проекция. Душелюб обращается к «тупому животному», возможно – к мартовскому зайцу, думал я». Но где-то я принял эту фразу на свой счет. Видимо, Вальтер засадил мне психическую занозу под кожу чуть глубже, чем я полагал.

Бегемот: Душелюб, спасибо на добром слове.

«А вот и адресат, понял я с облегчением».

Петр и Павел: Бот, подключайся – у нас тут энергичная психотерапия. Невротики лечат невротиков.

Душелюб: Петенька – ты тоже гадюка подколодная – только и умеешь из-за угла подгаживать осторожненько, пока никто не видит!!!

Приватное сообщение от Мартовский заяц: Где пропадал?

Приватное сообщение для Мартовский заяц: Видимо там же, где и все – где-то за кадром.

Приватное сообщение от Мартовский заяц: Приходи завтра на сходку? Хоть посмотрю на тебя – какой ты в кадре.

Приватное сообщение для Мартовский заяц: Я – не фотогеничен.

Бегемот: Душелюб, а если мир не прогибается, самому что ли прогибаться?

Мартовский заяц: Не фиг! Продолжай мир прогибать!

Душелюб: Бегемот, ты вот мнишь, что яйца у тебя – Фаберже, весом с пуд, а посох – Ивана Грозного. И этим девайсом, ты, амбициозно осмеливаешься обслуживать свою клиентуру. Но им-то со стороны лучше видно, каковы истинные размеры твоего достоинства. И размеры эти, очевидно – никого не впечатляют. Посошок у тебя, прямо скажем – миниатюрный, если не сказать – жалкий.

Бот: Бегемот, простите, вы что, в доме терпимости работаете?

Бегемот: Бот, скоро я и сам так думать начну.

Приватное сообщение от Мартовский заяц: Ввожу в курс дела. Компания Бегемота проиграла аравийскому концерну тендер на поставки нефти в Западную Европу, и Бегемот теперь нервничает. Душелюб предлагает ему сбавить запросы, смириться со своими возможностями и сложившимся положением дел.

Приватное сообщение для Мартовский заяц: Спасибо за пояснение. А то с этими ювелирно-генитальными проекциями, я уж было подумал, что тирада сия о какой-то кремлевской оргии.

Бот: Бегемот, сочувствую.

Людовед: Еще один нытик в зоопарке… /назидательный смайлик/

«На этот раз речь точно шла обо мне, понял я».

Бегемот: Спасибо за сочувствие. А вы завтра тоже на встречу пользователей идете?

Бот: Это вряд ли – у меня социофобия и… мизантропия.

Бегемот: У меня тоже. До сих пор борюсь… на планерках.

Петр и Павел: А у меня – раздвоение личности.

Бегемот: Душелюб, а как посох-то нарастить?

Сундук: Мне на почту спам конкретно по этому вопросу ежедневно сыпется. Это не вы, Бот, стараетесь? Если не вы, то передайте там своим – можно уже сбавить обороты. /счастливый смайлик/

Бот: Сундук, я – не спам-бот. Я из тех, что бегают по заданной траектории в ограниченном пространстве.

Сундук: Какой глубокий жизненный фразеологизм…

Душелюб: Бегемот, проблема – не в посошке, а в понтах. Амбиции свои понижай. Или все-таки попробуй удовлетворить клиента, при помощи того девайса, каким природа наградила. Придется поизворачиваться, конечно. А ныть – непродуктивно. Да и вообще, задумайся, для чего тебе барский посох?

Бегемот: Для продуктивного секса, конечно!

Мартовский заяц: Боттичелли, в курс дела не надо вводить?

Бот: Да вроде понятно – опять о деньгах речь. /зевающий смайлик/

Людовед: Ни хрена тебе непонятно, дурак. Речь – о понтах.

Душелюб: Вот именно! Речь о том, что лузер Бегемот хочет быть самым крутым лузером среди прочих падших лузеров.

Бегемот: Да вы что! Я просто хочу скромный замок – хотя бы, как у барона фон Швангау.

Людовед: Замок? Очередная насадка на игрушечный лингам. Купи ты хоть пять замков! Компенсировать свое миниатюрное достоинство можно бесконечно. Но в глубине души ты будешь знать, что ты – просто лузер, дорвавшийся до нефтяных шламов. Чем раньше ты признаешь эту горькую правду, тем больше энергии сэкономишь. И не понадобится ради наполеоновских глюков рвать полушария на жопе.

Душелюб: Да, бегемотик… На словах ты – император, а на деле – супинатор. То есть – подстилка заурядная.

Петр и Павел: Бегемот, замок Хоэншвангау в Баварии?! Это же – Людвига второго… /wow/

Бот: По-моему, здешним мозгоправам – самим скорая помощь требуется. Или я чего-то не догоняю?

Душелюб: Мы проявляем заботу о слабых и падших, а ты спамботишка – не то, что догнать, ты даже ворочаться еще не начал. Варишься там в своем болоте – юзер трафаретный…

Петр и Павел: /пальцы веером/

Мартовский заяц: Душелюб, на словах ты – альма-матер, а на деле – прокуратор.

Бот: Заяц /подмигивающий смайлик/

Бегемот: То есть, мне что? Надо признать, что я чмо какое-то? Хреновая ситуация получается.

Сундук: А оно тебе надо?

Я пробовал следить за тем, как буквы из монитора хитро сплетаются в состояния, очертания которых имели неповторимые оттенки реалистичных образов. Чистые проекции. Ум рисовал, упитанного нефтяника и двух лукавых чертей, стоящих у него над душей. И все это происходило в моей голове! Я пребывал в виртуальной комнате, созданной собственными проекциями. О, ужас. «Получается, я сам одновременно – и больной, и доктор, и просто зритель собственного спектакля, – подумал я».

Бот: Интересное кино.

Людовед: Ботинок, да ты не стесняйся, доставай попкорн, пристраивайся поудобней. Сейчас интимные сцены пойдут. Терапия только началась…

Петр и Павел: Чувствую, завтра на сходке будет еще увлекательней.

Душелюб: Бегемот, а вообще, это не ситуация у тебя хреновая – это ты сам хреновый. Вот и бесишься.

Бегемот: Завтра сходка в 12:00? Предлагаю эту тему в реале добить.

Бегемот: Бот, приходите тоже, а?

Приватное сообщение от Мартовский заяц: Боттичелли, правда, приходи? Давно на тебя посмотреть хочу.

«И чего они меня на свой звериный слет так настойчиво зазывают? Будто я – их лучший виртуальный друг. Бегемота этого вообще впервые вижу. Хотя вот на дружелюбного зайца поглядеть было бы любопытно».

Я направил внимание на чистые ощущения, которые проецировала текущая ситуация. Что-то во мне самом нашло в себе все подходящие элементы этой проекции. Одна часть меня пыталась в этой жизни чего-то достичь и реализовать, другая – эту часть успокаивала и усмиряла, как буйного пациента в белой рубашке с завязанными за спиной рукавами, а третья – смотрела на шоу со стороны, оценивающе, холодным, почти бездушным взглядом.

«Мой ум ведь создает смыслы буквально из пустоты, думал я. А вдруг все эти Сундуки с Бегемотами и Душелюбами – имена архетипов моей собственной психики? Что если я сам их создал, назвал и разделил по ролям? Нет, так не бывает! Не хочу».

Я верил, что где-то там, под другую сторону экрана сидит человек под ником «Людовед», и брызгает (проецирует?) своей же слюной на свой монитор. Истинный оплот hi-tech-эволюции. Но подспудно я воспринимал происходящее иначе. Мои ощущения, как бы отделились от моей жизни, и ум тут же подкинул очередную проекцию этого переживания. Это был образ маленькой сферы, в которую было погружено мое тело. И в этой сфере я был единственным человеком во вселенной. Вся моя жизнь была такой. Все это время я думал о самом важном, так ни разу и не прикоснувшись к «самому важному». Я всегда был «тем самым» живым героем собственных грез. «Я – центральный персонаж своей жизни. В этой истории я играю главную роль. Почему же я не замечаю себя? Почему я рвусь к целям? Зачем мне гармония? Все эти цели только дополняют то, что уже и так есть».

Еще одна проекция. Теперь я – единственный человек во вселенной. Я стою один на одной ноге на небольшой, скользкой платформе посреди черной бесконечной бездны. Невероятными усилиями эоны лет я удерживаю здесь равновесие. И чтобы все не казалось таким плачевным, на фоне этой обреченной вечности я выдумал для себя так называемый «обычный» мир, в котором у меня есть друзья, родственники, дом, компьютер, учеба и другие увлекательные проекции.

И тут со мной случилось какое-то когнитивное расщепление. Несколько секунд я не мог понять, кто я и где. То ли я – один из участников чата, то ли одна – из собственных живописных проекций, то ли я – Тэо Ботов, сидящий у терминала в своей комнате в Цитадели.

«Чем на самом деле является мое «я»? И если это «я» принадлежит мне, значит, у меня есть «я», владеющее другим «я»? Они оба отделены от меня? Кто же я тогда? Чем является то «я», в центре которого сплетается вся моя жизнь? Из каких реальных признаков складывается самоощущение?»

И в этот момент меня будто током ударило. Нечто туманно непостижимое целое мгновение казалось озаряюще очевидным и понятным. Невыразимые крупицы знания состыковались в одно целое, и осветили мой ум вспышкой постижения чего-то изумительного. «Что это было? – содрогнулся мой рассудок». А затем все прошло без следов, и меня охватила тревога. Внезапно я сильно захотел, чтобы все эти люди на экране терминала оказались реальными. Я как будто начал понимать пользу от той вездесущей нормы, в которую мировое правительство так старательно погружало мирское сознание. Модераторы были мудры, устанавливая свои правила и ограничения.

В приватном сообщении я выпросил у Мартовского зайца телефонный номер, и сразу позвонил. Это была девушка моего возраста с мягким вкрадчивым голосом по имени Соня. Мы несколько минут проговорили о какой-то чепухе, которая, тем не менее, почти мгновенно исцелила меня от приступа просветления. «Просто фантастика, думал я. Каким-то волшебным образом обычная болтовня с живым человеком махом стабилизирует сознание в состоянии нормы».

Соня рассказала мне о других пользователях. Как оказалось, человек под ником «Петр и Павел» тоже был лицом женского пола. Что позабыл в чате бизнесмен Бегемот, оставалось загадкой. Как сказала Соня: «с такими, как у него возможностями, можно было бы самого Фрейда с того света вытащить и нанять». Голос Сони казался вполне реальным. Она снова предложила мне прийти на встречу, которую пользователи устраивали еженедельно в баре «Барокамера» в торговом центре Babylon. Соня сообщила, что будет в черном платье с цветочным шифоновым шарфом на шее. Я был переполнен противоречивыми чувствами, на предложение объявиться ответил уклончиво и попрощался.

Тревога начала растворяться, но внутри оставалось ощущение чего-то недоконченного. Я понял, что все-таки хочу увидеть Соню и остальных, чтобы убедиться в «реальном» существовании этих людей. В иное время, я бы и не помыслил ради такой глупости подниматься на поверхность, но раз уж отец уже уговорил меня высунуться… «прям подземная тварь какая-то!» К тому же, как оказалось, именно в этом торговом центре по какой-то дикой случайности располагается одна из точек выхода из Цитадели на поверхность. «Может быть, это и не случайность вовсе, думал я. Может быть – это очередной виток в книге судьбы». По времени я вроде бы успевал как раз перед встречей с отцом.

Последний раз до этого я был на поверхности полгода назад вместе с группой других адептов корпуса в сопровождении наставника. Мы ездили на «экскурсию» в бункер 2И целым кортежем с охраной.

Вход в бункер из мирского города представлял собой неприметное двухэтажное здание, обитое светло-серым металлом. За ним, как нам тогда пояснил наставник, локализовались километры заводов и складских помещений правительства.

Добирались мы тогда без остановок, но даже из окна машины, город мне в очередной раз не понравился. В сравнении с Цитаделью, мирской мегаполис казался ржавой консервной банкой в Богом забытой комиссионке.

Сейчас я теоретически понимал, что это – проекция. То есть, получается, все эти образы содержатся где-то в моем уме, и чтобы не замечать своих же неблаговидных качеств, я начал приписывать их мирскому городу.

Что-то с этой теорией у меня не клеилось. Подавляющее большинство знакомых мне модераторов, также как и я не выносили поверхность. Возможно, это был какой-то коллективный самообман. Но упрямая статистика всегда остается на стороне привычного взгляда на вещи. Почти все истории этого мира повествовали о добре и зле. С добром не все было однозначно, а вот зло неизменно оборачивали в топорные грязные обертки: насилия, лжи, болезни и распада. Неужели каждый человек на этой земле в борьбе со злом, неизбежно веками занимался самообманом? По этой логике выходило, что любые выпады против зла, совершались под влиянием этого же самого зла внутри человека.

И тут меня осенило… «Просто день откровений какой-то!» Я понял, что все это время подспудно терзался неведомым сложным, но еще толком не выраженным вопросом. Затем что-то внутри раскрылось, и мою познавательную жажду заполнила амброзия удовлетворения, словно я, наконец, дозвонился до самого себя, получил долгожданный ответ, и мысли потекли по новому маршруту быстрым потоком. Казалось, я только сейчас понял, о чем битый час твердил наставник. «Проекции – это же просто мое собственное отношение к жизни, понял я. Как же я сам этого не понимал… Я смотрю на жизнь из своей головы, своими глазами, сквозь собственные мысли. Я никогда не видел этого мира глазами других людей, но жил так, будто другие для меня существовали наравне со мной. Как же я не понимал, что я – это я? И я всегда был только собой. Иногда мне казалось, что я становлюсь Максом – и нас становилось двое. Потом появлялся отец – и теперь меня уже – три. Затем появлялись другие… Весь мир – это мое отношение. Каждую секунду я проявлял череду отношений, которые, цепляясь друг за друга, создавали вереницу событий. Вся моя жизнь состояла из такой вот хронологии, которая двигалась непрерывным потоком в моей голове».

Несколько минут я переживал волнение, и даже чувствовал стук своего сердца. Затем понимание стало сглаживаться.

Только что мне казалось, будто я понял нечто очень важное, а спустя всего минуту это понимание с космической скоростью как-то очень уж по-свойски становилось чем-то буднично нормальным и почти бесцветным. И вот мне на автопилоте уже хотелось бестолково поскакать дальше – к новым впечатлениям – еще и еще! Какое поверхностное легкомыслие! Я по-прежнему считал, что постиг проекции, а когда захотел как-то зафиксировать это свое «постижение», зацепиться больше было не за что – чудо в очередной раз незаметно ускользнуло, не попрощавшись.

«Да, мое восприятие событий зависит от моего отношения к событиям. Но ведь это же очевидно, думал я. Каждый это понимает. Видимо, эта разновидность знания по-настоящему себя проявляет только в живом опыте». И тут я вспомнил, как Вальтер говорил, что проекции каждый раз необходимо понимать заново…

Поверхность

За сорок семь дней до озарения

Предстоящее посещение города меня больше не пугало. Это было похоже на маленькую сказку – приключение в неизвестное, которое может обернуться, чем угодно, в зависимости от моих проекций. Мне стало интересно, как мой ум будет реагировать на город сейчас, спустя время. Я сам для себя стал интересной и непредсказуемой загадкой.

Модераторов всегда обеспечивают охраной и сопровождением, если выход на поверхность связан с каким-нибудь официозом. Но если модератор выбирается в город по своей прихоти, он это делает на свой страх и риск. А риск между тем – немалый, ведь не считая имплантатов в физическом теле, единственный механизм из Цитадели, который я мог с собой пронести, был маленькой пластиковой карточкой – приспособлением для снятия бумажных денег.

У нас в цитадели бумагой в таких целях никто не пользуется. Информация о личных средствах хранится в общей базе данных, и доступна для управления через персональные терминалы. Я слышал, что миряне начали дозревать до этой фазы, и потихоньку вводили так называемые «электронные деньги».

Некоторые модераторы утверждают, что никаких реальных опасностей на поверхности у нас нет – главное соблюдать местные законы (которые в целом напоминают усложненную и запутанную версию законов Цитадели), и тогда шансы лишиться жизни в мирском городе в течение одного дня, составляют не более пяти тысячных процента. К тому же имплантаты делают нас сильней и защищают тело от повреждений. Учитывая эти данные, я решил, что проведу на поверхности два с половиной часа. Набравшись смелости, я достал солнечные очки, и вышел из дома.

Сквозь прозрачные перегородки лифта была видна великая Цитадель – гигантские фигуры строений, усыпанных лучащимся бисером иллюминаторов, изящные волнистые переплетения транспортных линий, редкие точки крошечных человеческих фигур. Вечно ночной город двигался вниз, обнажая крыши строений. Поднявшись к обшивке нашего грунтового «неба», лифт нырнул в темноту, включился вспомогательный свет, и можно было различить природную каменистую поверхность шахты.

На выходе из элеватора я оказался в длинном пустом сером коридоре. Вдали виднелась маленькая дверь, а по бокам располагались офисные помещения с прозрачными перегородками. Людей не было ни души. Я осторожно шагал, огладываясь по сторонам и прислушиваясь к тишине. У двери в конце коридора, послышались мужские голоса.

– Зассыт, – произнес чей-то бодрый бас.

– Уже пошел, – ответил усталый сиплый голос.

– Ждем еще минуту и с тебя пятикат.

– Мы так не договаривались! Получишь, когда обратно выйдет.

«Не понял, – подумал я, – это они меня ждут?»

– Тридцать секунд! – снова заговорил бас.

– Вот почему у нас камеры только у лифта? Не видно же ни хрена, – ответил второй голос.

– А так было бы не неинтересно.

– Ты давай тише, вдруг услышит!

– Да не гони! Он вернется.

– Знать бы куда…

Я открыл дверь и вошел в небольшое помещение. Один из охранников сразу отдал честь. Второй, смотревший на наручный механизм, среагировал также спустя секунду.

– Вольно, – сказал я сухо. – Не ждали?

– Так точно.

– Я же сказал, вольно! Говори нормально, как до этого говорил. Чем вы тут занимаетесь?

Охранники переглянулись.

– Отвечать! – приказал я хорохорясь.

Басистый мужчина неловко пожал плечами и сказал:

– Понимаете, какое странное дело выходит… мы тут уже два месяца охраняем.

Охранник начал испуганно озираться, затем опустил голову.

– И что? Говори! – сказал я нетерпеливо. – Можно говорить.

– Понимаете, элитное подразделение, годы штатных тренировок, боевой опыт. К разным ситуациям готовились… – затараторил он виноватым голосом. – Только не к таким, – охранник развел руками. – Здесь вообще ничего не происходит! Периодически открывается лифт, и оттуда выходят люди в черных очках. Некоторые молча выходят, а другие… понимаете, ну, как вы… чудные. Простите.

– Ничего, продолжай, – сказал я, кивая.

– Крадутся по коридору… Тихонько так. А затем возвращаются. А чаще и не выходят даже. Лифт закрывается и все – человек уезжает. Мы даже подумали, что это розыгрыш какой-то. Каких предположений только не строили…

– А какие еще варианты были? – мне стало интересно.

Второй охранник с сиплым голосом стоял молча, опустив голову.

– Ну, – отвечал басистый, – например, мы предположили, разумеется в шутку, что люди по коридору приходят из другой вселенной – и все никак не решатся пойти на контакт. Или, вот, на днях возникла идея, что это какой-то эксперимент: вас выращивают в теплице, учат говорить и выпускают на волю. Ерунда, конечно…

Самое унизительное в этих гипотезах было то, что они чем-то походили на правду. Еще, я вдруг понял, что передо мной вполне адекватные, разумные люди. Хотя, к «нашим» так близко других бы и не подпустили.

– Хочешь знать, кто я, и откуда пришел? – спросил я.

– Спрашивать не положено, – спокойно ответил охранник.

– А хочешь, сам скажу? – спросил я неискренне, глядя охраннику в глаза.

Тут заговорил сиплый:

– Простите – нам не положено.

Я понял, что у парней могут возникнуть проблемы, учтиво попрощался, и пошел к выходу. «Значит, я не один такой. А что побуждает других выходить в город? Любопытство? А что останавливает? Зона комфорта?»

Некоторые наставники, не смотря на всю нелюбовь к поверхности, поощряют вылазки в мирской город только потому, что привязанность к зоне комфорта у нас в Цитадели со времен смуты и упадка считается чем-то вроде смертного греха. Под зоной комфорта мы понимаем персональное привычное окружение, где происходят относительно предсказуемые явления. Наставники утверждают, что все привычное и знакомое, хоть и позволяет ощущать комфорт, но при этом убаюкивает сознание и притупляет восприятие. Считается, что нашей психике точно так же, как и нашему телу, для поддержания тонуса и дальнейшего развития, необходим умеренный стресс, иначе психические функции атрофируются, и человек попросту тупеет. Так говорили наставники, и это казалось логичным.