Знаменитые актеры

Одним из памятных событий детских лет стало первое посещение кинотеатра. С этого, по словам актера, у него началась мания кино, «продолжающаяся всю жизнь». Позднее он вспоминал: «В те годы я всерьез считал, что все люди существуют только затем, чтобы быть мне статистами, – в жизни я все время чувствовал себя, как в театре или как на экране… Я был чем-то вроде Бога. Я пришел сюда, на землю, из любопытства и скоро, сыграв какую-то роль, вернусь обратно…»

Это детское представление Маре оказалось пророческим. Правда, прежде чем уйти в небытие, он сыграл за свою долгую жизнь не одну, а около сотни ролей.

Путь Маре к актерской профессии был непростым. После окончания католического колледжа в Бузонвиле в 16 лет он стал учеником фотографа. Результатом этой работы стала большая пачка его пробных снимков, которые юноша щедро раздает продюсерам и режиссерам. Но тщетно – никто не проявляет к нему интереса. Тогда он решает поступить в консерваторию, но на экзамене прославленный мэтр французской сцены Дориваль, прослушав его страстный монолог, дает убийственный совет: «Мой дорогой, вам нужно лечиться. Вы совершенно истеричны». Такой приговор только подхлестнул Маре. Он бросает занятия фотографией, чтобы все свободное время посвятить подготовке к новому испытанию. В 1933 г. юноша поступает в актерскую школу Шарля Дюллена. Во время учебы будущий артист не упускает ни одной возможности для участия в спектаклях. Так, за десять франков в день он исполнял в «Юлии Цезаре» сразу пять маленьких ролей: римского бегуна, бородатого галла, слугу, римского легионера, а в финале одного из тех, кто нес «труп» Цезаря. Одновременно он участвует в массовках на съемках у М. Л’Эрбье, М. Карне и А. Дювернуа. Он жадно учился актерской профессии и очень хотел играть.

Желание молодого актера сбылось скоро и неожиданно. Его пригласили в учебный спектакль по пьесе Ж. Кокто «Царь Эдип». Пришедший на репетицию автор сразу же предложил ему главную роль. В лице Жана Кокто, замечательного поэта, прозаика, драматурга и режиссера, Маре нашел не только своего главного Учителя, человека, который сделал из него то, чем он мечтал стать в искусстве, но и верного друга, свою единственную большую любовь. Это чувство не угаснет в нем до самой смерти Кокто. О его возникновении и развитии Маре писал в воспоминаниях: «…после первого громкого успеха в спектакле «Царь Эдип» Кокто, неожиданно пропавший на два месяца, вдруг позвонил: «Приходите немедленно, случилась катастрофа!» Ожидая самого худшего – что у него отберут обещанную роль, Маре приехал. «Случилась катастрофа… Я влюблен в вас». «Я тоже влюблен в вас», – соврал Маре, который был удивлен и польщен этим признанием. Лишь после более длительного общения с Кокто, проникновения в глубины его поэзии и личности Маре скажет: «Все увиденное вместе с Жаном Кокто становилось бесподобным. Благодаря ему я открывал красоту там, где никогда не подозревал ее, красоту, которую сам не заметил бы». Поэт и актер стали жить под одной крышей. Подлинное чувство, связавшее их судьбы, звучит в прощальном письме Маре к своему другу: «Меня смущает твое одеяние академика. Мне хотелось, чтобы на тебе был белый купальный халат, покрытый пеплом, халат, который я любил. Обнаженная шпага кажется неуместной рядом с тобой, хотя это – шпага мира. Но твои руки созданы не для нее. Они созданы для любви и дружбы. Они изваяны из нежности и великодушия, простоты и изящества. Руки добросовестного рабочего, гениального ремесленника. Гибкие, ловкие, таинственные, непостижимые и чистые. Руки художника, скульптора, короля. Руки поэта и доброго гения. Они прикоснулись ко мне в 1937 г., и я заново родился».

Кокто действительно ввел молодого актера в высший поэтический мир, помог осознать ему свою красоту, сделать ее частью таланта. Впоследствии Маре писал: «Я убежден, что моя внешность в юные годы таинственным образом соответствовала вкусам эпохи… И все же она была частью моей удачи, которой я старался помочь. Если по пьесе нужно было быть красивым, я делал все, чтобы казаться таким; точно так же, как старался сделаться уродом, когда этого требовала роль».

Кокто очень многое сделал для становления Маре как актера. В его пьесах «Царь Эдип», «Рыцари Круглого стола», «Трудные родители», «Вечное возвращение», «Двуглавый орел» он сыграл лучшие свои театральные роли. Еще большее влияние творчество поэта оказало на его работы в кинематографе.

Начав сниматься в 1932 г., Маре сыграл свою первую значительную роль лишь в 1941 г. в фильме режиссера Ж. Баронселли «Рдеет вьющийся флаг» («Сожженный особняк»). Но подлинными шедеврами экрана стали его работы в фильмах, снятых по сценариям Ж. Кокто, – «Вечное возвращение» (1943 г.), «Красавица и чудовище» (1945 г.), «Двуглавый орел» (1947 г.), «Трудные родители» (1948 г.), «Орфей» (1949 г.) и «Завещание Орфея» (1959 г.). В них он проявляет себя актером интеллектуального склада, создающим романтических героев, поэтически одухотворенных, способных на большое чувство. Они, как и их любовь, немного «не от мира сего» и потому в условиях жестокой реальности становятся чужаками, заложниками Рока. Неизбежная трагическая гибель вела их из дня сегодняшнего в вечность, легенду, миф. Отрешенный взгляд, отсутствие живой мимики, текучая пластичность персонажей Маре завораживали и таили в себе загадку. Особенно все это было характерно для его Орфея, ставшего одной из лучших ролей актера и самым исповедальным из экранных созданий Кокто. Он был первым, поистине экзистенциальным героем в кино, сражавшимся за достоинство человека. Фильм об Орфее, как и многие другие работы этого периода, был удостоен высоких наград как во Франции, так и за ее пределами.

Однако в послевоенное время интерес зрителя к «ирреальным» сюжетам стал постепенно ослабевать. После перенесенных бед и треволнений людям хотелось чего-то яркого, праздничного. Им больше нужны были отдых и развлечение. «Мир иной», который в течение многих лет был поистине монополией Маре в кино, уходил в прошлое. В это трудное для творчества актера время выходом из создавшейся ситуации стали предложения известных режиссеров Ива Аллегре, А. Юнебелля, Ж. Деланнуа. Они помогли ему приспособить своего традиционного романтического героя к умонастроениям современности. Результат оказался вдохновляющим.

С фильма «Чудеса случаются только раз» (1950 г.) начинается новый период в его творчестве – период «модернизации» мифа Маре. Именно он и привел актера в 50–60 гг. к другому жанру – авантюрным картинам «плаща и шпаги». Героям, сыгранным им в этот период, по-прежнему свойственна романтика, стремление к добру и справедливости. Но не в меньшей мере им присущи и энергия, мужественность, целеустремленность. В средневековых рыцарских доспехах или мушкетерском наряде, камзоле или рабочей блузе они неизменно остаются искателями правды, защитниками слабых, спасителями гонимых судьбой. Они ни на миг не отступают от кодекса чести и всегда побеждают. Для достижения убедительности этих образов актеру недостаточно было лишь прекрасных внешних данных. Нужна была и отвага, и хорошая физическая форма. Всего этого у Маре было сполна. Он никогда не пользовался услугами дублеров и все трюки выполнял не в павильоне, а на натурных съемках. Актер, словно живое ядро, пролетал сквозь оконные стекла, мчался через огонь, с опасностью для жизни прогуливался «в небе». Ему не раз приходилось лечиться от полученных ран, но он никогда не унывал и по-прежнему смеялся с экрана, как веселый дьявол.

Редкая красота персонажей Маре всегда являлась отражением их внутренней сути: изящество манер – благородства души, физическая стать – непоколебимого мужества и отваги. Все эти качества в полной мере были присущи и самому актеру. В годы Второй мировой войны он был на фронте шофером бензовоза, доставляющего топливо для танков. Во время одной из бомбардировок он не покинул машину и под вой летящих снарядов, как заядлый сластена, даже «наслаждался вишневым вареньем». За храбрость Маре был представлен к Военному Кресту.

Он умел постоять за себя и защитить честь друга. Когда официозный критик А. Лобро организовал клеветническую «провальную» рецензию на спектакль «Пишущая машинка» по пьесе Ж. Кокто, где оскорблял автора недостойными намеками, Жан Маре попросту «набил Лобро морду», хотя такой поступок в оккупированном Париже мог грозить ему арестом или даже расстрелом. Этого, к счастью, не произошло, но на следующий день Маре был назван во всех официальных газетах «самым плохим актером Парижа за текущий сезон».

Еще одним проявлением мужества и жизнестойкости Маре можно считать то, что в 63 года, практически закончив сниматься в кино, он не ушел на отдых, а вернулся к своему юношескому увлечению – живописи, и, говорят, его картины и скульптуры не менее талантливы, чем фильмы. Недаром, увидев еще юношеские работы Маре, П. Пикассо искренне недоумевал, как человек с таким даром живописца может тратить время на какие-то киносъемки?

Талант Ж. Маре оказался поразительно многогранным. Помимо актерской деятельности он выступал как театральный режиссер, сценарист, написал ряд либретто и книг. А еще он успел записать на пластинку цикл романсов в своем исполнении, и она пользовалась огромным успехом.

Все, кто знал Маре в жизни, отмечали простоту, доброжелательность, скромность, энергичность и благородство этого человека. Он воспитал приемного сына Сержа, дал ему образование, обеспечил его будущее. Нетрадиционная сексуальная ориентация не помешала актеру быть кумиром миллионов женщин во всем мире. Маре был необыкновенно популярен, неподражаем и всегда узнаваем, ибо, как заявил в день смерти актера премьер-министр Франции Лионель Жюстен, «он создал за полвека свою актерскую вселенную, в которой талант выступил умноженным на мечту и на поэзию».

Жерар Филип

(род. 4.12.1922 г. – ум. 25.11.1959 г.)

Знаменитый французский актер театра и кино. Исполнитель ролей преимущественно романтических героев более в чем 30 фильмах.

Театральный режиссер и постановщик, режиссер фильма «Приключения Тиля Уленшпигеля» (1957 г.).

Обладатель премии Брюссельского кинофестиваля за роль в фильме «Дьявол во плоти» (1947 г.).

Униженная, но не покоренная Франция приходила в себя после гитлеровской оккупации и нуждалась в герое, который стал бы символом для истосковавшихся по свободе людей, олицетворением послевоенной юности. Жерар Филип, как никто другой, подходил для этой роли. Возможно, он был не более красив, чем другие. Но в нем ощущалась именно та красота, которая дорога сердцу каждого француза. Глядя на него, соотечественники понимали: «Как же мы очаровательны, тонки, легки, непринужденны и остроумны». Он воплотил в себе мечту послевоенного поколения и сам стал мечтой.

Жерар Филип родился в Каннах в 1922 г. Его отец Марсель Филип – адвокат, управляющий отелем, был человеком хитрым и неразборчивым в средствах, разбогатевшим на сомнительных сделках. Будучи влиятельным членом фашистской лиги Железного Креста, он участвовал в движении коллаборационистов. После войны французские власти вынесли Марселю Филипу безжалостный приговор – высшая мера наказания. Но, судя по некоторым источникам, Жерар сделал все возможное для побега отца в Испанию, где тот прожил многие годы.

Жесткому отцовскому воспитанию мадам Мину Филип противопоставляла нежность, заботу и участие в делах детей, особенно младшего, которого в семье ласково звали Жеже. Зная, что сын тяготится обучением в Юридическом институте и мечтает о сцене, она помогла организовать ему прослушивание у Мориса Клоша и репетиторство у Марка Аллегре. Мэтры признали юношу исключительно одаренным, и еще до окончания войны Жерар сыграл в спектаклях «Простая взрослая девушка» и «Молодая девушка знала…». На гастролях он запомнился всей труппе не только естественной и восхитительной игрой, но и спокойной уверенностью, которую вселял и в других. Последовавшая затем роль Ангела в пьесе Жана Жироду «Содом и Гоморра» (1943 г.) благодаря внешним данным актера и его умению передать малейшие оттенки мысли автора принесла ему раннюю театральную славу. Однако уже в ранние годы творчества Филип стремится овладеть не только актерской профессией, но и основами продюсерства. Он заканчивает Консерваторию в классе Жоржа Ле Руа, интересуется работой осветителей и гримеров, операторов и костюмеров.

В это же время молодого артиста привлекают к работе в кино. Свои первые шаги на экране его герой, как того требовал сценарий, сделал спиной к зрителю («Малышки с улицы цветов», 1943 г.). Эта первая проба прошла незамеченной, но игра Филипа в следующем фильме, «Страна без звезд», была единодушно признана критиками.

С 1946 г. сценические и экранные образы, создаваемые им, следуют один за другим, раскрывая в Жераре Филипе все новые грани романтического героя. И с каждой ролью французы любят его все больше. Он становится «лицом» Франции, кумиром молодого поколения, легендарным героем «плаща и шпаги», «очаровательным принцем». Казалось, актер весело шагает по жизни, покоряя своим обаянием и лучезарной улыбкой восторженных зрителей. Но блеск глаз, пластика и рыцарство – все это было подчинено творчеству, напряженной работе над образами героев, судьба которых на время спектакля становилась и его судьбой.

Узнав, что Жак Эберто ставит пьесу А. Камю «Калигула», актер предложил себя на эту исключительно трудную роль, чем очень смутил режиссера, привыкшего видеть его в другом амплуа. Но Жерар сумел перевоплотиться в это холодное, расчетливое и злое чудовище. Альбер Камю высоко оценил работу актера. Роль стала вершиной его юношеской карьеры. Весь Париж буквально осаждал театр, чтобы посмотреть на Калигулу в исполнении Филипа.

Созданный в 1947 г. Жаном Виларом Национальный народный театр дал Жерару Филипу не только возможность сыграть множество интересных ролей, но и стал для него вторым домом, куда актер на протяжении последних девяти лет своей жизни постоянно возвращался. С труппой этого театра он участвовал в знаменитых фестивалях в Авилоне, объездил с гастролями всю Европу и Америку, Китай и Японию. Он играл в «Сиде» Камю 199 раз, в «Принце Гамбургском» – 120 раз, очаровывал зрителей в «Капризах Марианны» и в «Ричарде II», в «Рюи Блазе» и других спектаклях. Блестяще исполнив роль Лоренцо («Лорензаччо» Мюссе), Жерар вернул ее исполнителям-актерам (после С. Бернар ее играли только женщины). В пьесе «Матушка Кураж» он играл маленькую роль с той же отдачей, что и главную в «Калигуле». Всего с участием Филипа состоялось 605 спектаклей.

Он не требовал особого отношения к себе, был всегда на равных с партнерами. Во Франции никогда еще не было актера, который так мало держался бы за титул звезды. Его гонорары в театре никогда не превышали обычных. Он жил очень просто, а трудился с упоением. Умеренные потребности резко отличали Жерара от коллег его возраста. Зная, что артист – человек для публики, он делал все, чтобы оградить себя от поклонников, но не зрителей.

Вслед за театральной славой к Филипу пришла и кинематографическая. Это случилось после исполнения им роли подростка в драме «Дьявол во плоти» (1947 г.), когда актеру было 25 лет. Как только успех проката этого фильма стал очевидным, Голливуд, привыкший «снимать сливки», попытался переманить Жерара, но актер отверг все привлекательные предложения, так как ему претил американский киноконвейер.

К 30 годам Филип снялся в 13 фильмах. Образы грустного романтика, беспечного красавца нравились всем. Особенно запомнился фильм «Красота дьявола» (1950 г.), поставленный по «Фаусту» Гете. Жерар играл сложную двойную роль Мефистофеля и старого ученого, показав себя великолепным трагедийным актером.

Но самую большую мировую известность Филип получил после исполнения героико-комедийного образа Фанфана-Тюльпана. В течение двух столетий этот весельчак-вояка жил во французском фольклоре, теперь Жерар дал ему конкретный облик – жизнерадостного, живого, творящего свою судьбу человека. Актер играл с азартом, заражая всех участников съемок бесшабашностью и весельем. В сцене сражения на крыше участники дуэли так увлеклись фехтованием, что Жерару пришлось по-настоящему спасаться от ударов сабли партнера за дымоходом. Свои героико-приключенческие роли Филип играл без дублеров. И хотя здоровье его было слабым (актер болел туберкулезом) и он никогда не занимался спортом, Жерар ловко бегал по крышам, скакал на лошади, прыгал с колокольни, спускался с 16-метровой стены. Фильм «Фанфан-Тюльпан» (1952 г.) стал подлинным праздником для зрителя.

После съемок в нескольких комедийных ролях Жерар сыграл в фильме «Горделивые» (1953 г.) врача-алкоголика, опустившегося, пришедшего в отчаяние, но затем излеченного любовью. Преображение красавца актера во всклокоченного, одетого в лохмотья пьяницу, сцена его истерического танца в кабачке еще раз подчеркнули многогранность таланта Филипа.

В фильме «Господин Рипуа» (1954 г.) артист с видимым удовольствием развенчал «сладенькую картинку милого и очаровательного соблазнителя». И хотя успех фильма в целом был меньшим, нежели у «Горделивых», образ, созданный здесь Жераром, был еще более совершенным.

Следующим артистическим взлетом Филипа стала картина «Красное и черное» (1954 г.) по роману Стендаля. И если бы актер по какой-либо причине не смог принять участие в этом фильме, то его, возможно, так бы и не сняли. Режиссер Клод Отан-Лара хотел видеть в образе Жюльена Сореля только его. А друг и режиссер Рене Клер даже сценарий фильма «Большие маневры» (1956 г.) написал специально «под Жерара». Здесь он играет лейтенанта Армана, романтического красавца, которого любая женщина мечтает встретить на своем пути. Но повеса и сердцеед попадает в расставленные им же силки, а любимая так и не сможет поверить в искренность его чувств.

В кино партнершами Жерара были Мишлин Прэль, Мишель Морган, Мария Казарес, Мишель Симон, Симона Синьоре, Джина Лоллобриджида – знаменитые красавицы, талантливые актрисы. А женой стала не блиставшая красотой, скромная и приветливая Николь Фуркад. Знакомство с ней так потрясло Филипа, что во время съемок «Пармской обители» (1947 г.), произнося фразу: «Разве моя вина в том, что я люблю Клелию», он постоянно называл имя Николь. Но она была замужем и счастлива в браке. У нее был сын-подросток и хороший уютный дом. И Жерару хотелось такого же тепла и покоя, какой могла создать эта милая женщина. В течение года он изводил ее письмами с просьбой бросить мужа и полюбить его. И наконец Николь сдалась. Их скромная свадьба состоялась 29 ноября 1951 г. По просьбе мужа Николь сменила имя на Анн.

Своей семейной жизнью они не давали повода для сплетен. Их мир был открыт для очень близких друзей и наглухо закрыт для репортеров. Жерар любил и гордился дочерью Анн-Мари (1954 г.) и сыном Оливье (1956 г.) и в какое бы время ни возвращался домой, сразу же бежал в детскую, а на ночь рассказывал им многосерийную сказку, которую придумывал сам. У Анн была интересная работа – она снимала документальные этнографические фильмы и объездила весь мир. Часто с ней ездил и Жерар или она на несколько дней приезжала к нему на съемки. Все современники единодушно говорили, что у них прекрасная семья.

Однако друзья, близко знавшие Филипа, нередко отмечали в нем какую-то раздвоенность. Иногда при всем своем жизнелюбии, детском веселье, живости он как бы застывал, взгляд его останавливался, казалось, он с ужасом смотрит в глубь себя и не узнает. Поговаривали о существовании у актера другой, скрытой жизни, а в ней – странные похождения по борделям Испании, факты зверской жестокости по отношению к женщинам. Был ли он ангелом или демоном, пытался ли себя перебороть или играл всю жизнь, трудно судить. Но своим творчеством, а это в нем самое главное, актер сделал жизнь светлее и романтичнее.

Свою актерскую работу Жерар планировал на много лет вперед. Его записные книжки пестрели пометками: «Для меня через десять лет (Дон Жуан)», «для меня через двадцать лет (Сганарель)». Филип решил, что к 35 годам, пройдя школу режиссера и постановщика а Национальном народном театре, он сам обязательно снимет фильм о Тиле Уленшпигеле. Трудности его не пугали. Окружающие его профессионалы поражались, как много он знал в кинематографе – режиссура, съемка, освещение, костюмы. Всему этому он научился, работая у Рене Клера. Но первый опыт оказался неудачным – фильм был крупномасштабным, а сценарий слабым, – и Жерар очень переживал.

Актер, казалось, был неутомим. Не прекращая работы в театре, он снимался в одном фильме за другим. На протяжении трех лет Филип сыграл художника Модильяни в «Монпарнас 19» (1957 г.), «Игрока» (1958 г.) по Достоевскому, Вальмона в «Опасных связях» (1959 г.) и Рамона Васкеза в фильме «Лихорадка ширится в Эль-Пао» (1959 г.). Он стоял на пороге своей творческой зрелости, но переступить его не успел. В последние годы актер часто чувствовал себя разбитым и усталым, а в начале ноября 1959 г. с подозрением на абсцесс печени попал на операционный стол. «Рак… Осталось от 15 дней до шести месяцев» – страшный, неумолимый диагноз. Анн не сказала правду Жерару и забрала его из больницы. Он строил планы зимнего отдыха, читал Эврипида, просматривал записные книжки с заметками о ролях. «Для меня через 20 лет…» Прожив после операции только 20 дней, Жерар тихо скончался 25 ноября 1959 г.

Никто не верил в его смерть. Веркор, друг Филипа, писал: «Хороша добыча для смерти, меткое попадание, прямо в сердце. И все, чем одарила его судьба, дары самые драгоценные, дары внешности и таланта, красивой доброты и доброй красоты, молодости, горения, преданности – все уничтожено одним ударом».

«Он был принцем нашей молодости. Он был шевалье нашей весны», – горевали французы.

А верная Анн Филип, невзирая на слухи и домыслы, порочащие ее мужа, постаралась в своей книге воспоминаний оставить память о нем светлой и чистой. Ради будущего детей и ради Франции, которая верила в своего талантливого сына и очень его любила.

Герои-любовники и секс-звезды

Александр Абдулов

(род. 29.05.1953 г. – ум. 3.01.2008 г.)

Популярный российский актер театра и кино. Исполнитель острохарактерных и драматических ролей более чем в 140 фильмах.

Режиссер фильма «Бременские музыканты» (2000 г.), сценарист фильма «Шизофрения» (1977 г.).

Обладатель почетных званий и наград: народного артиста России (1991 г.), премий «Золотая маска», «Хрустальная Турандот» и премии фонда Станиславского за роль в спектакле «Варвар и еретик».

Генеральный директор Московского Международного кинофестиваля (90-е годы).

Основатель театра «Антрепризы Александра Абдулова».

Александр Абдулов был чрезвычайно деятельным и азартным человеком. Его жизнь, наполненная до краев разнообразными событиями, «била ключом». «У меня вообще биография богата событиями – и прекрасными, и отвратительными, – сказал он в одном из интервью. – Но я счастлив тем, что в жизни все делал сам». Абдулов был не из тех людей, кто уповает на счастливый случай и сидит без дела в ожидании чуда. И хотя многое в жизни популярного актера произошло по велению все того же случая, его всенародную славу нельзя назвать случайной, потому что путь к ней был долгим и нелегким. За плечами Александра Абдулова такое количество ролей, каким может похвастаться далеко не каждый актер. Только в кино их более 140, а ведь в жизни актера был еще и театр…

Александр Абдулов родился в г. Тобольске в семье актеров. Отец его, Гаврила Данилович, после войны работал в Фергане режиссером местного театра, мать, Людмила Александровна, была там же гримером. В семье Абдуловых было трое сыновей, из которых Александр – самый младший. Актер вспоминал, что, проведя свои детские годы на Востоке и находясь рядом с мудрыми восточными людьми, он «старался впитать главное, что есть в их обычаях, прежде всего уважение к родителям и вообще к старшим». Из детских лет ему очень запомнилось, как он мальчишкой убирал хлопок: «Начиная с седьмого класса я работал на уборке хлопка. Но, правда, это был для меня отчасти праздник: берешь раскладушки, матрасы и – вон из дома, из-под родительской опеки. Свобода! Самостоятельность! Вечерами девочки, костры, прогулки под луной… А утром снова становишься буквой «г», и сколько видишь до горизонта – все хлопок. Мне труднее всех было – я самый длинный… Да и норма – 50 кг в день. Выполнить ее нельзя ни при каких условиях».

На сцену Александр попал очень рано. Еще пятилетним мальчиком он дебютировал в спектакле «Кремлевские куранты», в котором его отец выступал в роли В. И. Ленина. Гаврила Данилович, романтик и основатель первого русского драматического театра в Узбекистане, страстно хотел, чтобы его сыновья стали актерами. Поэтому Александр, как и его старшие братья, после окончания школы пытался поступить в московский театральный вуз. После провала на экзаменах в Театральное училище им. Щепкина Александр вернулся в Фергану и поступил в педагогический институт на факультет физкультуры. Рослого, стройного юношу всегда привлекал спорт, и уже в школе он стал кандидатом в мастера спорта по фехтованию. А еще Александр безумно увлекался музыкой, особенно ливерпульской четверкой, любовь к которой сохранил на всю жизнь. Но отец, для которого «театр был равнозначен Храму», не оставлял надежды на то, что сын все же свяжет свое будущее со сценой, и часто привлекал его к участию в спектаклях на небольших ролях… Абдулов вспоминал, как однажды он опоздал на представление и сорвал его: «После этого отец выгнал меня из труппы. Всем это казалось поначалу шуткой, но я целый год отработал рабочим сцены и выполнял все соответствующие обязанности. Причем в течение этого года играть мне было запрещено».