Окружение Гитлера

В. М. Скляренко, М. А. Панкова, М. А. Рудычева, В. В. Сядро

Загадки истории. Окружение Гитлера

© В. М. Скляренко, М. А. Панкова, И. А. Рудычева, В. В. Сядро, 2016

© Е. А. Гугалова, художественное оформление, 2016

© Издательство «Фолио», марка серии, 2007

Соратники или сообщники фюрера?

Генрих Гиммлер, Йозеф Геббельс, Герман Геринг, Рудольф Гесс, Мартин Борман, Генрих Мюллер – все эти нацистские лидеры составляли ближайшее окружение Адольфа Гитлера. Во времена Третьего рейха их называли элитой нацистской Германии, после его крушения – подручными и пособниками фюрера, но никогда – соратниками. Хотя, казалось бы, именно последнее определение, подразумевающее «единомышленников», «товарищей по борьбе», «сподвижников», более всего могло бы соответствовать их отношениям. Тем более, что все они не просто разделяли взгляды Гитлера, исполняли его любые замыслы и указания, но и, буквально, обожествляли своего кумира и даже готовы были отдать за него жизнь. Все они видели в нем вождя, предлагающего новое устройство немецкого государства, трибуна, способного повести за собой народ, единственного человека, который может возглавить национальное возрождение Германии.

Одним из свидетельств такого восторженного восприятия Гитлера является восторженная тирада Рудольфа Гесса: «Мы верим, что фюрера прислало нам Проведение для выхода из глубочайшей нужды. Поддерживая Гитлера, мы выполняем волю того, кто прислал нам фюрера. Мы, немцы, встанем под знамена фюрера и пусть будет, что будет!»

Помимо этого желания национального возрождения страны после унизительного Версальского мира, у Гитлера и его команды было еще много общего. Практически у всех будущих нацистских лидеров на жизненном пути происходило нечто такое, что сформировало у них различные комплексы – чаще всего ущербности или несовершенства. Прежде всего это касалось физических недостатков. Так, Гиммлер был слаб зрением, из-за чего его (так же, как и Гитлера) не хотели брать в армию, а Геббельс в результате перенесенной в детстве болезни хромал на правую ногу, в связи с чем постоянно слышал за спиной унизительные насмешки товарищей, называвших его «маленьким мышиным доктором». Еще одной причиной, вызывающей чувство неполноценности, было их происхождение: большая часть окружения фюрера не принадлежала к правящей верхушке общества, но мечтала в нее войти. Взять хотя бы Мартина Бормана – сына сержанта кавалерийского полка, унаследовавшего от папаши грубость, неотесанность и плохие манеры, или Йозефа Геббельса, родившегося в многодетной семье мастера по производству газовых фонарей, или Генриха Мюллера, происходившего из скромной семьи управляющего и начавшего трудовой путь учеником-подмастерьем на баварском авиационном заводе. Не блистали будущие нацистские бонзы также высокой культурой и образованием, за исключением разве что Рудольфа Гесса и Йозефа Геббельса.

Еще одной объединяющей чертой для большинства лиц из окружения Гитлера было критическое, скептическое отношение к христианству, стремление к созданию новой религии, склонность к мистике.

Но более всего поражает то, что ни один из этих деятелей не мог служить эталоном «чистокровного арийца», соответствие которому в нацистской Германии являлось главным критерием расовой полноценности человека. Во-первых, практически у всех из нацистских бонз среди родственников, близких или далеких, были евреи. Во-вторых, в их внешности отсутствовали типичные арийские параметры, типа крепкие, высокие, голубоглазые блондины с золотистой кожей, длинным черепом и тонкими губами. Увидев у самих творцов «расовой теории» несоответствие между стандартами «породы» и реальностью, современники наградили их издевательскими прозвищами: уродливого карлика доктора Геббельса называли «усохшим германцем» и «колченогой обезьяной», смуглолицего Гесса – Египтянином и Черной Бертой, а растолстевшего Геринга – «летающим боровом».

Если верить словам известного немецкого христианского мистика, провидца и теософа XVII века Якоба Бёме о том, что «тело несет на себе отпечаток внутренних сил, которые им движут», то их внешность красноречиво свидетельствовала о духовной деградации. Отмечая это, французский историк Жак Деларю писал: «…убийцы несут на себе клеймо скотства. И большинство нацистских руководителей иллюстрирует это правило: у Рёма была голова душегуба, физиономия Бормана могла внушать только ужас, у Кальтенбруннера и Гейдриха были рожи убийц. Что касается Гиммлера, лицо его было гладким, но безнадежно банальным».

При этом изначально все они мало чем отличались от окружающих. Преступная сущность стала проступать на их лицах, как обезображивающие черты на портрете Дориана Грея, постепенно, по мере деградации их личностей. Это явление было справедливо подмечено историком Б. Л. Хавкиным, который писал: «Если взглянуть на биографии главарей германского национал-социализма, можно прийти к парадоксальным выводам: обыкновенные, на первый взгляд, люди мутировали, превращались в монстров, способных пойти на любые преступления. Типичный для Третьего рейха пример „банальности зла“ представлял собой рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер».

Убедительным примером такого рода паталогической трансформации личности является и Герман Геринг. В подтверждение этого сошлемся на мнение еще одного нацистского лидера, генерала Гейнца Гудериана. В своих воспоминаниях он писал о том, что этот «грубый человек, с совершенно бесформенным телосложением», «проявил на первых порах своей деятельности большую энергию и заложил основы современных военно-воздушных сил Германии». А далее отмечал, что, взойдя на вершину власти, Геринг поддался соблазнам вновь приобретенной власти: «…он выработал привычки феодального властелина, начал коллекционировать ордена, драгоценные камни, разные антикварные вещи, построил знаменитый дворец „Карингаль“ и обратился к кулинарным наслаждениям, причем достиг в этой области заметных успехов. Однажды, углубившись в созерцание старинных картин в одном замке в Восточной Пруссии, он воскликнул: „Великолепно! Я теперь человек эпохи Возрождения. Я люблю роскошь!“ Он одевался всегда вычурно. В „Карингале“ и на охоте он подражал в одежде древним германцам, на службу появлялся в форме, не предусмотренной никакими уставами: в красных юфтевых ботфортах с позолоченными шпорами – обуви, совершенно немыслимой для летчика. На доклад к Гитлеру он приходил в брюках навыпуск и в черных лакированных башмаках. От него всегда пахло парфюмерией. Лицо его было накрашено, пальцы рук украшены массивными кольцами с крупными драгоценными камнями, которые он любил всем показывать».

Гитлер, будучи неплохим психологом и знатоком людей, хорошо представлял, с кем имеет дело. Имея не очень высокое мнение о своем ближайшем окружении, особенно в последнее время, он понимал, что в конечном итоге может полагаться только на себя: «Я не могу терять времени. У моих преемников не будет столько энергии. Они будут слишком слабы, чтобы принимать судьбоносные решения». И оказался прав. Его «товарищи по борьбе» были с ним рядом до тех пор, пока он их вел «от успеха к успеху», и почти все, за редким исключением (Р. Гесс, Й. Геббельс), дистанцировались от него в преддверии краха Третьего рейха. Иллюстрацией тому могут служить слова автора книги «Коричневый диктаторы» известного российского публициста Л. Б. Черной: «Чем безнадежнее становилось положение Германии, тем ожесточеннее грызлась ее верхушка. Геринг говорил, что если бы Гитлер его послушался, он сверг бы Бормана и постепенно лишил бы власти Гиммлера, хотя это труднее, ибо „в распоряжении Гиммлера вся полиция“. Геббельс, напротив, писал, что пора убрать Геринга: „Обвешанные орденами дураки и тщеславные надушенные фаты не могут заниматься ведением войны…“».

Думается, что эта нелицеприятная картина, показывающая «взаимоотношения» нацистских лидеров накануне капитуляции Германии во Второй мировой войне, больше похожа на «разборки» сообщников в банде, нежели на решение кадровых вопросов военными и политическими соратниками. Тем более, что само понятие «сообщник» обозначает соучастие в преступном замысле или деянии. А как было установлено на Нюрнбергском процессе, в развязывании самой кровавой и жестокой войны XX столетия, в гибели десятков миллионов людей виновен не только Гитлер, но и всё его окружение, ставшее соучастниками чудовищного преступления перед человечеством.

Книгу о людях из ближайшего окружения Гитлера можно с полным правом считать триллером, повествующим о кровавых деяниях его преступных сообщников. Авторы постарались раскрыть в ней не только настоящую сущность людей, помогавших фюреру создавать нацизм, но и исследовать некоторые малоизвестные факты о них.

Генрих Гиммлер: двойная жизнь «архитектора Холокоста»

Из агрономов в палачи

«Гиммлер – это конструктор „чудовищной машины административного массового убийства“, для обслуживания которой требовались и использовались не тысячи и десятки тысяч отборных убийц, а весь народ».

Ханна Арендт

Генрих Луйтпольд Гиммлер – одна из самых зловещих фигур среди главных политических и военных деятелей Третьего рейха. Рейхсфюрер СС, министр внутренних дел гитлеровской Германии, он несет ответственность за самые жестокие и кровавые преступления, совершенные нацистским режимом. Как только ни называли этого маленького невзрачного человечка в пенсне, внешний вид которого создавал обманчивое впечатление миролюбия, скромности и простоты – «второй после Гитлера», «тень фюрера», «верный Генрих», «бюрократ террора», «убийца за письменным столом».

Эта внешняя двойственность совпадала с внутренней – как выяснилось, у второго лица нацистского государства была двойная жизнь. Верность в ней соседствовала с предательством, скромность и простота – с непомерными амбициями, миролюбие – с жестокостью садиста. Но понять это с первого взгляда было достаточно трудно. Не случайно известный немецко-американский философ еврейского происхождения, политический теоретик и историк Ханна Арендт писала: «…Организатор „конвейера смерти“ был „нормальней“, нежели любой из первых фюреров нацистского движения, он был обыватель, а не опустившийся интеллигент, как Геббельс, не шарлатан, как Розенберг, не секс-маньяк, как Штрейхер, не истеричный фанатик, как Гитлер, и не авантюрист, как Геринг».

О том, каким он был и каким хотел казаться, лучше всех знали его современники. Их характеристики нередко поражали «убийственной» точностью. Так, Грегор Штрассер, бывший начальник Гиммлера, изобретательно назвал его «полудохлой землеройкой», а рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер считал его «классической заурядностью», «наполовину школьным учителем, наполовину взбалмошным дураком». Буквально одними и теми же словами описывали его граф Бернадотт, бывший комиссар Лиги Наций в Данциге Бургхардт и начальник разведки РСХА (контрразведки) Шелленберг: «ничем не примечательный педант», «школьный учитель или чиновник», «скромный бухгалтер или мелкий делец». А начальник Внешнеполитического управления Национал-социалистической партии Германии (НСДАП) Альфред Розенберг вспоминал: «Никогда я не мог смотреть Генриху Гиммлеру прямо в глаза. Они всегда, мигая, прятались за стеклами очков. Теперь, когда они смотрят на меня в упор с фотографии, я вижу в них одно: коварство».

Внешность Гиммлера никак не соответствовала идеальному образцу «истинного арийца» и «сверхчеловека». Он, скорее, представлял собой карикатуру на собственные расовые законы, нормы и идеалы. Некоторые товарищи по партии открыто посмеивались над претензиями физически тщедушного рейхсфюрера претендовать на роль стопроцентного германца, нордического воина, достойного наследника Одина и Зигфрида, крушащих врагов мечом и дубиной. Тем более, что его заурядной неарийской внешности соответствовала и вполне заурядная, по крайней мере до 1933 года, биография.

Будущий глава «охранных отрядов» (СС) родился в 1900 году в Мюнхене, в респектабельном бюргерском семействе директора классической гимназии и учителя богословия. Свое имя он получил в честь принца Генриха из королевского баварского рода Вительсбахов, воспитателем которого был его отец, Гебхардт Гиммлер. Воспитание в семье было строгим: детей заставляли вести дневники, которые потом внимательно просматривались отцом.

В школьные годы Гиммлер ничем особенным не отличался, хотя учился неплохо, был набожным и примерным, вот только контакт со школьными товарищами ему давался трудно. Малорослый, с птичьей грудью, близорукий, он страдал оттого, что не мог на равных участвовать в спортивных играх сверстников. А те часто издевались над слабаком и очкариком. Видимо, уже тогда в Генрихе зародилось чувство неполноценности и пока еще затаенное желание реванша за свою ущербность. И вскоре он нашел способ отомстить своим более удачливым товарищам. Как-то после уроков учитель словесности Шредер сказал ему: «Генрих, ты наверное, знаешь, что твои соученики смеются над тобой. Они называют тебя вонючей рысью и говорят, что ты ночью мочишься в постель… Будет справедливо, если ты расскажешь мне, что они говорят об учителях и своих родителях. Ты согласен?» Мальчик ответил: «Да». Так, став сексотом в школе, Генрих сделал первый, но отнюдь не последний шаг на пути предательства. Цепь больших и малых предательств будет сопровождать его всю жизнь.

С юных лет он мечтал стать офицером, а затем и полководцем великой и победоносной германской армии. Отец не возражал против такого призвания. Но медицинская комиссия признала юношу непригодным к воинской службе. Отцу удалось устроить его в школу подпрапорщиков во Фрайзинге. Однако на фронт он так и не попал и участия в боевых действиях принять не успел: окончилась Первая мировая война.

В 1919 году Гиммлер вступил во «Фрайкор» – корпус добровольцев для борьбы с революционным движением. Он мечтал поучаствовать в подавлении Баварской Советской республики, но и тут опоздал: ее уничтожили без него. С военной службы пришлось уйти в чине прапорщика, а мирную жизнь начинать без специальности, без призвания и без убеждений. Единственное, что он успел хорошо усвоить, было презрение к «красным», интеллигентам-либералам, богачам и особенно аристократам. Возможно, потому, что втайне он им завидовал, чувствуя свое ничтожество. В его дневнике за 29 января 1922 года есть такая запись: «Человек – что это за жалкое создание! Я говорун и трепач. У меня не хватает энергии. У меня ничего не получается». Уже тогда втайне Генрих ненавидел евреев. В это время его посещают мысли об эмиграции. Малоизвестный факт: Гиммлер даже стал учить русский язык, желая уехать куда-нибудь на восток. Поглядывал он и в сторону Турции и даже Перу, мечтая заняться там сельским хозяйством. Но папаша Гебхардт резонно рассудил: чтобы стать специалистом в этой отрасли, вовсе незачем так далеко ехать. И послушный его воле сын поступил на сельскохозяйственное отделение высшего технического училища при Мюнхенском университете. Он получил диплом агронома и мог бы до конца дней заниматься любимым делом – выращиванием лекарственных растений или разведением кур, если бы не политика. Генрих с головой погрузился в ее водоворот, побывав в десятке националистических, монархических и спортивно-милитаристических организаций: от Общества разведения домашних животных, Немецкого сельскохозяйственного общества и Объединения друзей гуманитарной гимназии до стрелкового общества «Свободный путь», Старобаварского стрелкового союза, Общества ветеранов войны Мюнхенской высшей технической школы и мюнхенской секции Альпийского общества.

Одним из первых внимание Гиммлера привлекло националистическое, расистское движение «Фёлькише» («Народное»). Его идеологом был австрийский поэт и оккультист Гвидо фон Лист. Движение использовало идеи его учения ариософии, сочетая их с основами пангерманизма, националистического романтизма и социал-дарвинизма. Как известно, эзотерическая часть древнегерманской языческой религии предполагала передачу своим адептам тайного знания. Ариософы же соединяли народнический немецкий национализм и расизм с оккультными идеями. Основной их целью было предсказание и оправдание грядущей эры немецкого мирового порядка.

В середине 20-х годов XX века Гиммлер вступил в националистический, расистский «Союз артманов» (от старонемецкого art – земля и man – человек) – активный проводник идеи расширения жизненного пространства для проигравшей войну Германии. Сомнений в том, где искать эти новые пространства, у артманов не было: конечно же завоевать, а затем и германизировать восток Европы. Так думал и Генрих. В «Союзе» проповедовался культ «крови и почвы», расового превосходства арийцев, ставший главным мифом идеологии нацистов. Одним из апостолов артманов был Рихард Вальтер Дарре. Согласно его теории, именно нордическая раса является истинным создателем всей европейской культуры. Такого рода шовинистические учения, безусловно, повлияли на деятелей нацистской верхушки, в том числе и на Гиммлера.

Побывал будущий рейхсфюрер СС и в Отечественном союзе крестьян-землевладельцев. Там Гиммлер, бредивший идеей «кристально чистой германской расы», обратился к идеалу средневековой германской общины, которая должна была возродиться в результате «обновления и очищения всей германской расы и отторгнуть „инорасовые оттенки“». Впоследствии весь цивилизованный мир ужаснется от того, какими методами он и его приспешники будут воплощать эти идеи в жизнь.

Увлекшись язычеством и оккультизмом, Гиммлер твердо уверовал в мистическую, телепатическую связь, якобы существовавшую между ним и средневековым королем саксонской династии Генрихом I Птицеловом, дух которого якобы оказывает ему покровительство. Высоко ценил Гиммлер и организацию его рыцарства, благодаря которой этот суверен сумел основать новые города, изгнать датчан, разбить венгров, покорить венедов и славян. Война короля против последних имела для Гиммлера особое значение – он как бы уже заглядывал в будущее Третьего рейха.

В первые годы своего появления на политической арене авторитетом среди местных «партайгеноссен» будущий глава СС не пользовался, о чем свидетельствует данная ими ему нелестная кличка Гиммлер-навоз. Однако он все ближе и ближе сходился с нацистами и под воздействием их идей из молодого, неуверенного в себе и легко ранимого молодого агронома стал стремительно превращаться в жесткого и амбициозного политического деятеля. В эту пору он познакомился с Хорстом Весселем – сыном пастора, который до того, как стал штурмовиком и автором гимна нацистской партии, добывал себе средства к существованию сутенерством и мошенничеством. В 1924 году он даже был осужден за это. Надо заметить, что и молодой Генрих незадолго до их знакомства также имел неприятности с полицией и правосудием. Вот что пишет об этом участник французского Сопротивления, писатель Жак Деларю в книге «История гестапо»: «В начале 1919 года он [Гиммлер] проживал в одной сомнительной гостинице в квартале Моабит на Ахерштрассе, 45, вместе с проституткой, девицей Фридой Вагнер, родившейся в Мюнхенберге 18 сентября 1893 года; она была на семь лет старше его. Имеется полицейский протокол, составленный 2 апреля 1919 года комиссаром Францем Штирманом с полицейского поста 456 на Шлиссенгер-штрассе, о жалобах соседей этой пары, недовольных их беспрерывными шумными ссорами. Молодой Гиммлер, как гласил протокол, существовал на доходы, добываемые своей сожительницей путем проституции. Частично Гиммлер и сам признался в этом. В начале 1920 года он внезапно исчезает в тот момент, когда Фриду Вагнер находят убитой. Был объявлен его розыск, и 4 июля 1920 года он был арестован в Мюнхене, а 8 сентября предстал перед уголовным судом Берлина – Бранденбурга по обвинению в убийстве. Гиммлер яростно защищался, и за отсутствием доказательств, поскольку бегство его служило лишь косвенной уликой, суд, к сожалению, вынужден был его оправдать».

Свою первую «политическую должность» – секретаря при штабе одного из основателей и лидеров НСДАП Грегора Штрассера – Гиммлер получил в 1924 году. Вскоре он уже и сам вступил в нацистскую партию. Агитационная работа Генриху нравилась, а Штрассеру нравились его исполнительность и преданность. Прижимистый босс платил подчиненному смехотворную зарплату – 200 марок в месяц и при этом был уверен, что «Хейни все сделает». И тот действительно будет стараться делать все, в том числе не забудет «рассчитаться» со Штрассером за свое увольнение. Расплата эта будет непомерно жестокой: в «ночь длинных ножей» тот будет арестован и застрелен прямо в тюремной камере 30 июня 1934 года. При этом официально объявят о его самоубийстве.

В эти же годы в жизни Гиммлера состоится еще одна важная встреча: в январе 1922 года он познакомится с руководителем и лидером нацистских штурмовиков (СА) Эрнстом Рёмом. Капитан Рём был легендарной личностью – пьяницей, гомосексуалистом, брутальным «солдатом удачи», с многочисленными наградами на груди, с лицом, покрытым боевыми ранами. Что сблизило добропорядочного бюргерского сыночка Гиммлера с таким человеком, сказать трудно. Но он опять был готов на всё для старшего товарища. Они не только проводили совместные акции СС и СА, но и в свободное время часто бывали вместе. К весне 1934 года для Гиммлера первоочередной задачей стал союз с Герингом, когда он стал на его сторону в конфликте между рейхсвером и СА. В связи с этим возникла потребность в устранении Рёма. И Гиммлер пошел по пути, хорошо знакомому ему еще со школьных времен. Он сообщил командующему территориальным округом СС «Центр» барону фон Эберштейну о подготовке штурмовиками Рёма государственного переворота, а позже передал эти тревожные сведения Гитлеру. Потом направил ему еще два ложных донесения: первое – о планах Рёма начать вооруженное выступление в Берлине 30 июня в 16.00; второе – о бесчинствах штурмовиков в Мюнхене. Ну и, наконец, именно Гиммлер осуществлял непосредственное руководство расправой над «старшим товарищем» и его подчиненными.

С Гитлером будущий рейхсфюрер СС лично впервые встретился только в марте 1925 года. Одни историки считают, что их познакомил нацистский активист и поэт Хорст Вессель. А француз Ж. Деларю утверждает, что в феврале 1925 года «Гиммлер сам написал ему [Гитлеру] письмо, чтобы рассказать, как надеются на него патриоты в их стремлении помочь Германии выйти из хаоса и занять место, которого она заслуживает», и тот пригласил его к себе. Во время встречи «Гитлер был обрадован уважительными манерами и дисциплинированностью молодого человека», а Генрих своим инстинктом приспособленца почувствовал, что нашел для себя нового идола. Уже в августе того же года он получил пост гауляйтера Баварии по пропаганде, а в 1927-м стал заместителем рейхсфюрера СС. Такое быстрое продвижение по служебной лестнице, по мнению Деларю, во многом объяснялось не столько способностями Генриха, сколько чертами его характера. «По своему темпераменту, – пишет историк, – Гиммлер был буквально предназначен на роль блестящего второго, верного и необходимого служителя. Амбиции толкали его вперед, однако его склонность к скрытности заставляла выбирать вторые роли. В отличие от многих нацистов, особенно из числа ветеранов, которые постоянно искали возможность устранить Гитлера, Гиммлер никогда не предпринимал попыток перехватить власть в свои руки. Как сказал о нем доктор Гебхардт, один из врачей-нацистов, знавший Гиммлера лучше всех, потому что они были знакомы с детских лет, он был „типичным вторым человеком, который брал на себя выполнение самых отвратительных и жестоких приказов по аналогии с высказыванием: Магомет улыбается, а калиф казнит“».

В 1928 году у нацистского лидера появился последний шанс вернуться к своему мирному призванию агронома. Он обвенчался с дочерью помещика из Западной Пруссии Маргарет фон Боден, приобрел земельный участок и основал птицеферму, где занялся выращиванием кур. Поначалу порода поголовья неуклонно улучшалась. Секрет этого был прост: Генрих сумел подобрать отличных петухов – крикливых, воинственных, смелых и крепких. Когда в битве за наседку один петух заклевывал другого, побежденный шел под нож. Вполне возможно, что здесь, на куриной ферме, в голове Гиммлера и зародились планы выведения «чистой человеческой расы», вылившиеся впоследствии в идею «Лебенсборна» – питомника для разведения элитных образцов человеческой породы. Но в конечном итоге его очередной опыт приобщения к сельскому хозяйству провалился, а вот чудовищные эксперименты над людьми отныне стали главным и единственным занятием. Так несостоявшийся агроном «переквалифицировался» в профессионального палача.

«Это по-собачьи верный человек»

Внимательно присматриваясь к Гиммлеру, Гитлер с удовлетворением отмечал, что за несколько лет этот нерешительный, на первый взгляд, молодой человек превратился в его фанатичного сподвижника. Нетрудно было заметить, что когда будущий фюрер с захватывающей всю аудиторию убежденностью обращался к вопросам расы и чистоты крови, это задевало самые чувствительные струны в душе романтичного Генриха. А некоторые его монологи действовали на него просто магически. К примеру, этот: «Я освобождаю людей от отягчающих ограничений разума, от грязных и унижающих самоотравлений химерами, именуемыми совестью и нравственностью, и от требований свободы и личной независимости, которыми могут пользоваться лишь немногие. После столетий хныканья о защите бедных и униженных наступило время, чтобы мы решили защитить сильных против низших… Естественные инстинкты повелевают всем живым существам не только завоевывать своих врагов, но и уничтожать их. В прежние дни прерогативой победителя было уничтожать целые племена, целые народы».