Невинная

Роби ничего не привез с собой из Испании, поскольку при посадке на паром надо проходить таможню. Если б испанская полиция нашла в сумке оружие, это было бы не просто проблемой. Но все нужное ему найдется в Танжере.

Сняв куртку, Уилл лег на кровать и дал уличной жаре навеять дремоту. Закрыл глаза, зная, что снова откроет их через четыре часа. Звуки улицы отошли на второй план, и он уснул. А когда проснулся, прошло почти четыре часа и наступило самое жаркое время суток. Утерев пот с лица, Роби снова подошел к окну и выглянул. Увидел, как большие туристские автобусы маневрируют на улицах, изначально не предназначавшихся для столь крупного и неуклюжего транспорта. Тротуары были забиты людьми – и местными, и приезжими.

Выждав еще час, он покинул комнату. На улице повернул на восток и поднажал. Через считаные секунды затерялся в суете и сутолоке старого города. Захватит необходимое и двинется дальше. Все эти предметы будут предназначаться для миссии. Он побывал в тридцати семи странах, ни разу не купив ни единого сувенирчика.

Семь часов спустя почти совсем стемнело. Роби подошел к большому, суровому строению с запада. За спиной у него был упрочненный кейс и ранец с водой, банкой для мочи и провизией. Покидать здание в ближайшие три дня он не собирался. Огляделся, ноздрями вбирая запахи страны третьего мира. Душный, тяжкий воздух сулил скорый дождь. Это его не заботило. Эта работа будет под крышей. Сверившись с часами, он услышал приближающийся звук. Нырнул за скопление бочек. Проехав мимо него, грузовик остановился. Роби зашел к нему сзади. Через три шага он уже был под машиной, держась за железки, торчащие из днища. Грузовик поехал дальше, потом снова остановился. Послышался долгий душераздирающий скрежет металла о металл. Машина снова дернулась вперед, так что Роби едва сумел удержаться.

Через полсотни футов грузовик опять остановился. Двери открылись, ноги коснулись пола. Дверцы со щелчком захлопнулись. Шаги направились прочь. Снова душераздирающий скрежет. Потом закаленные замки со щелчком заперлись. Наступила тишина, не считая шагов патруля вдоль периметра, который будет вышагивать там круглосуточно как минимум в ближайшие три дня.

Роби подгадал время так, что выскользнул из-под грузовика и отбежал как раз к тому моменту, когда скрежет прекратился. Технически сооружение обыскано снизу доверху и опечатано. Это была единственная возможность для Роби проникнуть внутрь. Миссия выполнена – во всяком случае, эта ее часть.

Он перескакивал по три ступеньки разом, и кейс с жесткими боковинами бил его по спине.

Началась скачка наперегонки со временем.

Добравшись до верхней площадки, он ухватился за балку и по-обезьяньи проворно пополз к намеченному месту. Качнулся влево, потом вправо и прыгнул.

Почти бесшумно приземлился на металл и помчался к точке в восьмидесяти футах оттуда, в самом темном углу.

И был на месте, имея в запасе целых пять секунд.

Свет погас, и включилась сигнализация. Внутреннее пространство тотчас же расчертили лучи энергии, невидимые для невооруженного глаза. Но стоит хоть кому-то, в ком бьется пульс, задеть один из них, и сирены взвоют. Все нарушители будут преданы казни. Вот такое местечко.

Роби повернулся на спину, обратив лицо к потолку.

Еще трое суток, то бишь семьдесят два часа.

Похоже, все его существование – сплошной обратный отсчет.

Глава 5

Пора.

Молитвенные коврики постелены. Колени коснулись земли, и все головы обратились к востоку, а затем опустились рядом с коленями. Рты раскрылись и забубнили знакомый речитатив.

До Мекки две тысячи пятьсот морских миль, часов пять лёту.

Но для людей на ковриках она куда ближе.

Как только молитвы были вознесены, а религиозный долг отправлен, коврики свернули и убрали. Аллах тоже убрался на задний план умов своих приспешников.

Есть было еще рано. Но пить уже не рано.

В Танжере есть места, приспособленные для этого, будь ты хоть мусульманский трезвенник, хоть нет.

Две дюжины человек отправились в одно из таких мест. Но не пошли пешком по улицам, а поехали автокортежем из четырех «Хаммеров», бронированных по американским военным стандартам и способных противостоять не только пулям, но и большинству ракет. Как и автобусы, эти автомобили казались чересчур громоздкими для узких улочек. Главный ехал в третьем «Хаммере», прикрытом и спереди, и сзади.

Звали его Халид бен Талал. Он был саудовским принцем, двоюродным братом короля. И одна лишь эта связь обеспечила ему уважение во всех уголках мусульманского и христианского миров.

В Танжере он бывал нечасто. И сегодня прибыл по делу. Запланировал отбыть в ранние утренние часы на собственном реактивном лайнере, обошедшемся куда больше ста миллионов долларов. Ошеломительная сумма едва ли не для всякого, но меньше процента его чистых активов. Саудиты – близкие союзники Запада вообще и Америки в частности, во всяком случае, на публике. Стабильный поток нефти – залог доброй дружбы. Мир летит на всех парах, и обитатели пустыни, где толком ничего не растет, могут позволить себе купить самолет за девятизначную цену.

Однако этот саудовский принц был не так уж и дружелюбен. Талал ненавидел Запад. И американцев пуще всех. Открыто занимать подобную позицию против оставшейся мировой сверхдержавы опасно.

Талала подозревали в похищении, пытках и убийстве четверых военнослужащих США, насильно захваченных в лондонском клубе. Впрочем, доказать ничего было нельзя, так что принцу все сошло с рук. Также его подозревали в финансировании трех террористических атак в двух разных странах, приведших к гибели свыше ста человек, дюжина из которых были американцами. И опять же, доказать ничего было нельзя, и все обошлось без последствий.

Но за эти действия Талал в конце концов угодил в список. И расплата за пребывание в этом списке должна вот-вот наступить с полнейшего благословения саудовского руководства. Он просто стал чересчур докучливым и амбициозным, чтобы позволять ему жить.

Люди, прибывшие сюда на встречу, тоже не питали особых симпатий ни к Западу, ни к американцам. У них с Талалом было много общего. Им виделся мир, где впереди не будут развеваться звезды и полосы. И собрание должно было обсудить, как воплотить это видение в жизнь. И сей конклав содержался в строжайшем секрете.

Ошибка их состояла в том, что они позволили этому строжайшему секрету перестать быть секретом.

Вход в клуб преграждала металлическая дверь с цифровым замком. Головной охранник Талала набрал десятизначный код, менявшийся ежедневно. Дверь шестидюймовой толщины с гидроприводом захлопнулась за ними. В стратегических точках были установлены взрывозащитные стены. По внутреннему периметру расставлена вооруженная охрана. Такие серьезные меры безопасности по карману очень немногим.

Принц и его группа уселись за большой круглый стол в огражденной канатами зоне, скрытой за драпировками и устроенной на возвышенной платформе из тикового дерева. Глаза принца все время бегали, оценивая окружающую обстановку. Он пережил два покушения; одно организовал кузен, другое – французы. Кузен теперь покойник, равно как и лучший наемный убийца Франции.

Талал не доверял никому, понимая, что американцы уже на подходе, раз их французский союзник сел в калошу. Его охрана – тесно сплоченные, лояльные ветераны, не подпускающие чужаков. Ни белые, ни черные, ни латиносы даже близко к его внутреннему кругу не подойдут. И сам он вооружен. Он хороший стрелок. Не снимает своих зеркальных очков от солнца даже в помещении. Нипочем не угадаешь, куда он смотрит. Да и линзы сделаны специально. Их увеличение позволяет увидеть то, чего невооруженным взглядом и не заметишь. Но на затылке глаз у него нет.

Подоспел официант в униформе, но не с напитками, а только с салфетками. Принц привез бокалы и алкоголь с собой. Быть отравленным в его повестку дня не входило. Он налил себе джину «Бомбей Сапфир» и добавил тоника. Отхлебнул, обегая взглядом помещение, мысленно отчасти сосредоточившись на предстоящей встрече. Он был готов ко всем непредвиденным случайностям.

Кроме раздутой простаты.

С этой докукой не в силах совладать даже его богатство. Отправить кого-нибудь помочиться вместо себя Талал не мог.

Его люди убедились, что туалет пуст и свободен от взрывчатки, а проникнуть в него можно только через единственную дверь. Помощник протер раковину, стульчак и кабинку салфетками с антибактериальным спреем. До писсуаров царственные миллиардеры снисходят нечасто.

Талал вошел в обеззараженную кабинку, закрыл за собой дверь и запер щеколду, воспользовавшись для этого носовым платком. Свой халат перед приходом сюда он сбросил, одевшись в сшитый на заказ костюм, обошедшийся в десять тысяч британских фунтов. У него полсотни таких костюмов; он даже и не вспомнит, где они все, потому что они разбросаны по его многочисленной недвижимости по всему миру. Он ни разу не летал коммерческими рейсами, даже в юности. В каждом из его домов своя команда слуг. Если он и останавливался в отелях, то в самых изысканных, снимая целые этажи, чтобы ему не приходилось терпеть вид чужаков, когда он выходит из своего номера. Его повсюду доставляли либо автокортежем, либо вертолетом. Люди его достатка не торчат в пробках. Его жизнь рафинированной роскоши просто невообразима. И его это вполне устраивало, потому что, по собственному мнению, он не такой, как другие человеческие существа.

«Я лучше. Куда лучше».

И всё же ему требовалось расстегнуть молнию в ширинке, чтобы сделать свое дело – точь-в-точь как любому другому человеку, богатому или бедному. Он разглядывал стену перед собой, исчерченную граффити и непристойными надписями. И наконец с отвращением отвел взгляд. Это западное влияние принесло им подобную пакость, в этом Талал не сомневался. В западном мире женщины могут водить машины, голосовать, работать вне дома и одеваться, как шлюхи. Это пагуба, разрушающая мир. Даже в его стране теперь поговаривают, что женщины могут голосовать и заниматься другими вещами, делать которые пристало только мужчинам. Король же – безумец и, что хуже, марионетка Запада.

Талал нажал на рычаг спуска подошвой, застегнул брюки и отпер дверь кабинки. Моя руки, разглядывал свое отражение в зеркале. На него смотрел пятидесятилетний мужчина с сединой в бороде и изрядным брюхом. Он стоит куда поболе двадцати миллиардов долларов, что делает его шестьдесят первым из богатейших людей планеты, согласно журналу «Форбс». Взяв свои нефтяные деньги, Талал вложил их во многие прибыльные предприятия, опираясь на свою деловую смётку и международные связи. В списке он втиснут между российским олигархом, при помощи бандитской тактики практически даром прибравшим к рукам государственные активы после падения Советского Союза, и техническим корольком двадцати с чем-то лет, чья компания не принесла и гроша прибыли.

Покинув туалет, Талал направился обратно к столу в окружении телохранителей, образовавших вокруг него строй в форме бриллианта. Эту тактику он перенял у американских секретных служб. Личный врач путешествовал вместе с ним, как и врач президента США. «Почему бы не подражать сильнейшим?» – думал Талал.

И мысленно считал себя не менее важным, чем американский президент. Правду говоря, он предпочел бы сместить того с поста лидера свободного мира де-факто. Хотя под его началом мир будет далеко не таким свободным, начиная с женщин…

Покончив с аперитивом, они перешли для вечерней трапезы в ресторан, снятый целиком, чтобы принц мог отужинать в мире и покое, не опасаясь вмешательства чужаков. После этого он переоделся обратно в халат и вернулся на свой самолет, размещенный в надежном ангаре частного авиапарка под городом. Въехав сквозь открытые ворота ангара, «Хаммеры» остановились перед массивным воздушным судном. Хотя большинство самолетов красят в белый цвет, этот был целиком черным. Принц любил черный цвет, считая его мужественным, могучим и не лишенным ощутимого элемента опасности.

В точности как он.

«Хаммер» Талал покинул, лишь когда ворота ангара полностью сомкнулись. Никаких шансов прицелиться из снайперской винтовки в щелочку ворот.

Поднялся по трапу, чуточку запыхавшись, пока добрался до верхней ступеньки.

Вновь ворота ангара откроются, лишь когда самолет будет готов к взлету.

Встреча состоится на борту, пока самолет будет на земле. Продлится час. Контролировать ее будет принц.

Он привык держать ситуацию под контролем.

Но осталось уже недолго.

Глава 6

У основания трапа, ведущего на самолет, стояли двое охранников. Остальные силы безопасности находились на борту, со всех сторон обступив потенциально главную мишень любого нападения. Дверь фюзеляжа закрыта и заперта. Он как сейф. Крайне дорогой. Но, как и все сейфы, не лишен слабинок.

Принц сидел во главе стола в главной части салона. Интерьер обустроили по его собственным замыслам – почти восемь тысяч квадратных футов мрамора и экзотических пород древесины, восточных ковров и изысканных полотен и скульптур давно покойных художников музейного класса, дабы он мог любоваться ими на высоте сорока одной тысячи футов и на скорости пятьсот миль в час. Талал из тех, кто тратит свои деньги, чтобы насладиться своим богатством.

Он оглядел сидящих за столом. Двое гостей. Один русский, другой палестинец. Маловероятный союз, но он заинтриговал принца.

Они обещали, что за подходящую цену могут осуществить нечто такое, что практически все, и Талал в том числе, сочтут невозможным.

Принц покашлял.

– Вы уверены, что справитесь? – Голос его был полон недоверия.

Русский – крупный мужчина с окладистой бородой и лысиной, придававшими ему неуравновешенный, перетяжеленный книзу облик, кивнул неспешно, но твердо.

– Мне любопытно, как такое возможно, потому что мне сказали, что совершенно бессмысленно даже пытаться, – сказал принц.

– Крепчайшая из цепей рвется по самому слабому звену, – подал голос палестинец – мелкотравчатый, но с еще более окладистой бородищей, чем у русского. Вдвоем они как буксир и линкор, но совершенно очевидно, что лидер в этом союзе – коротышка.

– И где же это слабейшее звено?

– Одно лицо. Но это лицо находится рядом с желаемым для вас. И это лицо принадлежит нам.

– Не вижу, как такое возможно, – заметил принц.

– Это не просто возможно. Это факт.

– Пусть даже так. А как с доступом к оружию?

– Работа этого лица – обеспечивать доступ к оружию.

– И как же вы завладели подобным лицом?

– Эти подробности несущественны.

– Для меня существенны. Значит, это лицо должно идти на смерть. Иначе быть не может.

– Это условие выполнено, – палестинец кивнул.

– Почему? Уроженцы Запада так не поступают.

– Я не сказал, что это лицо с Запада.

– Внедрение?

– Готовилось десятилетиями.

– Зачем?

– А зачем кто-либо из нас делает что-либо? Мы верим в определенные вещи. И должны предпринять шаги, чтобы воплотить эту веру в жизнь.

Принц с заинтригованным видом откинулся на спинку кресла.

– Планы составлены. Но, как вам известно, для подобного требуются значительные средства. Изрядная часть для последующего. На данный момент наше лицо в безопасности. Но это может в ближайшее время измениться. Глаза и уши повсюду. Чем дольше мы ждем, тем больше вероятность, что наша миссия провалится еще до того, как ей будет дан хоть один шанс на успех.

Принц пробежался пальцами по резной деревянной столешнице, бросив взгляд в иллюминатор. Иллюминаторы были особенно велики, потому что ему нравилось любоваться видами с высоты.

Сверхзвуковая пуля угодила ему прямо в лоб, взорвав мозг. Откинувшись на кожаное сиденье, он медленно сполз на пол. Некогда прекрасный интерьер забрызгали ошметки серого вещества, кровь и осколки костей.

Русский подскочил на ноги, но оружия у него не было, потому что его конфисковали перед трапом. Палестинец же, оцепенев, не мог даже шелохнуться.

Охранники отреагировали. Один указал на разбитый иллюминатор:

– Там!

Они бросились к двери.

Двое телохранителей у трапа выхватили оружие и теперь стреляли в источник фатального выстрела.

Пули барабанили вокруг позиции Роби. Прицелившись, он выстрелил в ответ. Первый часовой упал от смертельного выстрела в голову. Второй повалился несколько секунд спустя с пулей в сердце.

Нацелив из своего «вороньего гнезда» винтовку на дверь самолета, Роби сделал пять выстрелов в ее центр, выведя из строя механизм открывания. Затем повернулся и разнес фонарь кокпита, а вместе с ним и системы управления самолетом. На какое-то время эта большая птица отлеталась. К счастью для его миссии, пуленепробиваемые материалы слишком тяжелы и толсты, чтобы превращать самолеты в броневики. Это просто сейф за сто миллионов долларов с громадной ахиллесовой пятой.

На этом он с убийствами покончил.

Теперь самое трудное.

Отход.

Роби шел по ферме, балансируя, как канатоходец, пока не достиг стены в дальнем конце ангара. Распахнул окно, прикрепил свой трос к анкерному кольцу, ввернутому вчера ночью, и дюльфером спустился по стене. Едва коснувшись подошвами асфальта, побежал строго на восток, прочь от ангара и мертвого принца. Перемахнув через ограду, свалился с другой стороны. Позади послышались крики. Темноту рассекли лучи прожекторов. В его сторону полетели пули, но все очень далеко от цели. Однако полагаться, что так будет и дальше, не стоит, понимал он.

Подъехала машина. Швырнув снаряжение на заднее сиденье, Уилл запрыгнул, и машина отъехала еще до того, как дверца захлопнулась. Он не смотрел на водителя, а тот не смотрел на него. Проехав всего несколько миль, до предместий Танжера, автомобиль затормозил. Роби выскользнул, по переулку прошел еще футов пятьсот и вошел в тесный дворик, где стоял синий «Фиат». Усевшись на место водителя, выудил ключи из-под козырька, завел двигатель, дал газу и выехал со двора. Через пять минут он уже подъезжал к центру Танжера. Проехав через весь город, припарковал машину у порта. Поднял торцовый люк и вынул небольшую сумку с одеждой и прочими необходимыми вещами, включая проездные документы и местную валюту.

Но сел не на тот скоростной паром до Испании, которым прибыл сюда, а на тихоходный, добирающийся из Барселоны до Танжера за двадцать четыре часа, а обратно – еще на три часа дольше.

Работодатель раскошелился на трехместную семейную каюту, а не просто на сиденье. Зайдя в каюту, Роби убрал сумку, запер дверь и улегся на кровать. Через несколько минут паром отвалил от причала.

Уилл понимал логику решения. Никто и не подумает, что убийца улизнет на судне, добирающемся до места назначения целые сутки. Будут проверять аэропорты, скоростные паромы, шоссе и железнодорожные вокзалы. Но только не грузное старое корыто, которому требуется двадцать семь часов, чтобы одолеть пару сотен миль по Средиземному морю. Фактически же он прибудет через два дня, потому что уже почти полночь.

У Роби с собой был направленный микрофон, позволивший ему прослушать беседу на самолете между принцем и двумя другими. Доступ к оружию. Десятилетия внедрения… Значительные средства на то, что последует… Это расследуют. Но это не его работа. Он свое задание выполнил. Он отрапортует, и эстафету примут другие. Роби не сомневался, что даже саудовская королевская династия вздохнет с облегчением от того, что паршивую овцу из их стада прикончили. В официальном заявлении сей акт насилия будет предан гневному осуждению. Потребуют всестороннего расследования. Будут вставать в позу, пылать негодованием и причитать. Будет произведен обмен напряженными дипломатическими нотами. Но в частной обстановке они будут поднимать тосты за причастных к убийству. Иначе говоря, пить за американцев.

Операция прошла чисто. Роби держал принца на перекрестье прицела с того самого момента, как тот вышел из своего внедорожника. Уилл мог снять его, но хотел дождаться, когда принц с охраной будет на борту самолета. Если команда безопасности застрянет в самолете, это даст ему больше времени, чтобы уйти. Войдя в самолет, принц пропал у него из виду примерно на полминуты, но снова оказался на прицеле, как только прошагал по проходу и сел за стол.

Роби целился Талалу в голову, хоть это и более трудная мишень, потому что разглядел кое-что через телескопический прицел. Когда принц подался в кресле вперед, стали видны ремни под его халатом. Он был в бронежилете. На голову же бронежилет не напялишь.

Роби провел три дня и три ночи своей жизни на высоком насесте, справляя малую нужду в банку и питаясь протеиновыми батончиками в ожидании, когда объект окажется в помещении, якобы опечатанном и совершенно безопасном.

Теперь принц мертв.

Его планы умрут вместе с ним.

Уилл Роби закрыл глаза и уснул под плавное покачивание парома, неспешно пересекавшего спокойные воды Средиземного моря.

Глава 7

А вот это дело совсем другое.

Близко от дома.

Настолько близко, что просто дома.

Минуло почти три месяца со времени Танжера и гибели Халида бен Талала. Погода стала чуть прохладнее, небо – чуть серее.

За это время Роби не убил никого. Столь долгий период бездействия для него был в диковинку, но он не сетовал. Прогуливался, читал книги, питался вне дома, даже пускался в путешествия, не требовавшие ничьей смерти. Иначе говоря, вел себя нормально.

Но потом появился флеш-накопитель, и Роби пришлось перестать быть нормальным и снова взяться за пистолет. Задание поступило два дня назад. Времени на подготовку в обрез, но миссия приоритетная, поведала флешка. А когда она говорила, Роби действовал.

Он сидел в кресле своей гостиной с чашкой кофе в руке. Было раннее утро, а Уилл провел на ногах уже несколько часов. По мере приближения следующей миссии становилось все труднее уснуть. С ним всегда так было – не столько из-за нервозности, сколько из желания как можно лучше подготовиться. Пока он бодрствовал, какая-то часть мозга неустанно наводила на план глянец, отыскивая погрешности и исправляя их. Во сне Роби этого делать не мог.

Во время вынужденного простоя он взялся за предыдущий план побольше общаться и даже принял приглашение на неофициальную вечеринку, устроенную одним из соседей в своей квартире на третьем этаже. Пришла всего дюжина человек, некоторые из которых тоже жили в этом доме. Сосед представил Роби нескольким из своих друзей. Однако его внимание вскоре сфокусировалось на одной молодой женщине.

Она сняла здесь квартиру совсем недавно и пускалась в путь к Белому дому на своем велике в четыре утра. Роби знал, где она работает, потому что был проинформирован и о ней. И знал, что она уезжает на работу так рано, поскольку частенько наблюдал за ней через глазок.

Она намного моложе Роби, очаровательна, интеллигентна, насколько он мог заметить. Несколько раз их взгляды встречались. Может статься, чуял Уилл, что друзей у нее не больше, чем у него. А заодно чуял, что если заговорит с ней, она не станет возражать. На ней была короткая черная юбка и белая блузка, волосы убраны назад в конский хвост. Держа в руке бокал, она то и дело поглядывала в сторону Роби, улыбалась, а потом снова отводила взгляд и продолжала беседу с другим персонажем, не знакомым Роби.

Несколько раз Уилл подумывал подойти к ней. И всё же удалился с вечеринки, так и не сделав этого. Уже уходя, оглянулся на нее. Она смеялась над чьей-то репликой и даже не посмотрела в его сторону. Пожалуй, оно и к лучшему, подумал он. Потому что на самом деле – какой смысл?

Встав, Роби поглядел за окно.

Уже осень. Листва в парке начала желтеть. По вечерам зябко. Летняя духота еще не в диковинку, но уже не такая докучная. Стоящая погода недурна для города, выстроенного на болоте – и остающегося болотом, по мнению многих; во всяком случае, в той части, где свили гнездышко профессиональные политики.

Роби провел рекогносцировку в усеченном варианте, насколько позволяло отведенное время. Прогоны с осложненной в подобной ситуации логистикой еще не закончены.

И все же ему это не нравится.

Но это не его ума дело.

Чтобы добраться до места, Роби не потребуется ни самолет, ни поезд. Но и мишень другая. И не в лучшем смысле.

Порой он убирал субъектов, представляющих глобальную угрозу, вроде Риверы или Талала. А порой просто решал проблему.

Можно навешивать какие угодно ярлыки, но смысл в конечном итоге один и тот же. Его работодатели решали, кто из живущих и дышащих заслужил роль мишени. А потом обращались к людям вроде Роби, чтобы положить конец жизни и дыханию.

В оправдание твердя, что это делает мир лучше.

Скажем, бросив мощнейшую армию планеты против безумца на Ближнем Востоке. Военная победа гарантирована изначально. А вот предсказать, что воспоследует за победой, было возможно не вполне. Вроде хаоса трансформации, вырваться из которого невозможно.

Угодить в западню, сотворенную собственными руками.