Два мудреца в одном тазу…

Глава 4 Вслед за Маггеланом

– Ты это… Плавать умеешь? – сипло поинтересовался Вовыч.

– Умею, конечно. Метров пять в бассейне проплывал.

– Я тоже… Метров пять… – Вовыч снова оглянулся на удаляющийся берег. – Значит, если что, будем друг друга спасать по очереди. Сначала я тяну тебя пять метров, потом ты меня. Вместе уже десять, понимаешь?

Я кивнул. Это он сосчитал правильно, – находчивый парень! Правда, расстояние до берега было уже не десять метров, а значительно больше.

– Ну, десять метров мы, думаю, проплывем, а дальше как? – я пристально посмотрел на своего мудрого друга, но про «дальше» Вовычу думать не хотелось. Он скис, это было очевидно, и я его не осуждал. Просто сделал вдох-выдох и взял команду в свои руки.

– Ладно… Проверь пока, нет ли где течи с пробоиной. – Я хозяйственно огляделся. – Обойдешь судно и доложишь.

– А ты?

– Я буду грести и табанить. А еще сверять курс и это… Следить за айсбергами.

– Да какие тут айсберги… – уныло протянул Вовыч и присел на корточки. Наверное, чтобы изучить судно на предмет течи. Я же попробовал гребнуть доской, и железное корыто тут же вертко повернуло вправо.

– Видал? – я бодро кивнул за борт. – Судно руля слушается, значит, скоро выплывем на середину.

– А где она, Макс? Середина эта?

– Как где? – я покрутил головой и в волнении потер лоб пятерней. Вовыч был прав. Берег окончательно скрылся в дымке, и где теперь расположена середина озера, догадаться было невозможно. Со всех сторон нас окружал плотный туман.

– Макс, – выдохнул Вовыч. – Мы не заблудились?

– Без паники! – крикнул я, но голос мой дал петуха. Не то, чтобы я испугался, но что-то с ним – с голосом, значит, приключилось. Наверное, стало немножечко не по себе. Голосу, понятно, не мне. Если кто замечал, такое иногда бывает: колени дрожат, голос отказывает, руки холодеют, – только причем тут хозяин? Если у командира некоторые бойцы трусят, сам командир разве виноват? Иногда, конечно, бывает и виноват, а иногда не очень. То есть, это я так считаю…

Несколько раз окунув доску в воду, я посмотрел за борт. Сначала вода показалась мне темной и ржавой, но потом, прищурив веки, я вдруг увидел дно. То есть не дно даже, а какие смутные тени, коралловые громады, россыпь морских звезд и ежей.

– Кораллы! – в волнении шепнул я. – Там куча красных коралов!

– Где? – Вовыч свесился по соседству.

– Да вон же, под нами!

Вовыч какое-то время молчал, а потом прошептал:

– Вижу. И корабль какой-то. На спине лежит.

– Еще скажи: «на боку».

– А как у него спина называется?

– У кораблей вообще нет спины. Только киль – это, значит, то, что снизу. А еще корма и нос.

– А по краям?

– По краям – правый борт и левый.

– Это я помню, – Вовыч задумался. – А если он лежит вверх ногами?

– Значит, лежит кверху килем.

– Та-ак, – Вовычу явно понравилось учиться. В школе, понимаешь, не нравилось, а тут чего-то во вкус вошел. – Ну, а как будет правильно – борты или борта? То есть – когда множественное число?

Я нахмурился. Ох, и дотошный он все-таки парень! Ну, какая вроде бы разница? Борты, борта, бортища… Еще бы про бортпроводницу спросил!

– Конечно, борта, – не слишком уверенно произнес я.

– А как же тогда – шурупы, нарты, карты?

– Ну-у… Борты – это ведь не нарты.

– Почему нет-то?

– Потому что мы говорим: не штормы, а шторма, – назидательно процитировал я строчку из песни Высоцкого и, сообразив, что ступил на скользкий канатец, поспешил сменить тему. – Давай лучше фонариком светить. Не вижу я корабля. Вот тени какие-то вижу. Крупные, между прочим.

Вовыч снова свесился вниз.

– Акулы?

Я напряг зрение и в самом деле разглядел акул. Прямо целую стаю! Как раз под нашим суденышком.

– Точно! Сколько же их!

– Но если это котлован, откуда они здесь взялись? – удивился Вовыч.

Я начал на него сердиться. Любой дотошности надо знать меру! Почему, откуда… Да какая разница! Мне, во всяком случае, было все равно, какая акула перекусит пополам наше суденышко – океаническая или котлованская.

– Давай лучше хлебца твоего поедим, – умудрено перевел я стрелки.

Вовыч не стал спорить и живо извлек из рюкзачка крендель. Присев рядышком, мы сгрызли его в одну минуту. Все до крошечки. Даже не подозревал, что хлеб бывает таким вкусным. Прямо вкуснее любого шоколада! Я покосился на Вовыча, и он понятливо полез за оставшимися кусками. Их мы смолотили еще быстрее.

– Маловато, – вздохнул я.

– Да уж…

В этот момент кораблик ощутимо качнулся.

– Чувствуешь? – я почему-то перешел на шепот. Вовыч испуганно ширкнул носом, таким же шепотом отозвался:

– Когда на море теплоход мимо проплывал, там на воде такие же волны появлялись.

– Но здесь-то теплоходов нет, – я зябко всмотрелся в туманную даль.

– И баркасов нет.

– Значит, что? Значит, это ОН?

– Или ОНО, – уточнил Вовыч.

– Вот, незадача! А мы хлеб весь сжевали! Чем мы будем его приручать? – я поежился. – Сейчас выплывет, раскроет пасть и обидится, что ничего не даем.

– Обидится и разозлится, – с дрожью в голосе подхватил Вовыч.

Поглядев на него, я подумал, что сейчас он боится даже больше меня. Боится, но изо всех сил старается не показать этого. Совсем как капитаны тонущих судов. Вовыч тоже ведь понимал, что надо подбадривать окружающих. Ну, а кто здесь для него окружающие? Конечно, единственный окружающий – это я.

Мне даже захотелось обнять Вовыча. В благодарность, что ли. Но я ведь не девчонка, чтобы обниматься. Вместо этого я похлопал его по плечу и дал в руки доску.

– Если что, навернем по кумполу доской, мало не покажется.

– Плезиозавру? – Вовыч зябко улыбнулся.

– Хоть плезио, хоть даже тирано! Главное – угодить в самый кончик носа. Там у него, как у акулы, – все самые важные нервные точки. Хрясь! – и враг не пляшет. Гоблин валится в нокаут, а мы в это время делаем ноги.

Утешение выглядело сомнительным, но Вовыч вцепился в доску всеми десятью пальцами. И даже направил в сторону воды, точно это и впрямь был какой-нибудь пулемет или бластер.

– Ничего, Вовыч, пробьемся, – я попытался изобразить на лице безмятежность, и друг мой тоже расправил плечи. Матросы – они ведь такие – всегда следуют примеру капитана. А в следующий миг вся наша бравада улетучилась. Потому что, подняв головы, мы оба рассмотрели одно и то же. И оба в унисон заверещали. Потому что из дождя и тумана выплыла огромная шея плезиозавра.

Мы нашли того, кого искали. Без всяких фонариков.

***

Ну, да, испугались, – и что? И вы бы испугались! Это ж не плюшевый мишка и не пластмассовый грузовичок, – настоящий плезиозавр! Считай, зверюга из мезозоя! Конечно, тела мы не видели, только шею, но и шеи встречаются порой такие, что поневоле теряешь последнее мужество.

В общем, детство и страхи – особая тема. Одно без другого, по-моему, не живет никогда. Для нас же, мальчишек, попугать друг дружку да испытать на вшивость – дело и вовсе святое.

То есть, была у нас одна жесткая игра, которую мы прозвали «каруселью». Почему, вы сразу поймете. Потому что втроем или вчетвером мы бегали по бордюру песочницы – по узенькому деревянному ободочку. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Кто думает, что это просто, пусть сам рискнет. Мы же носились по этому кругу-квадрату так, что ветер свистел в ушах. Кого «ляпали» в спину, частенько летел на землю, автоматически выбывая из игры. Ну, а последний из уцелевших, естественно, побеждал. Конечно, при падениях ушибались – порой даже очень крепко, но в основном обходилось без серьезных травм. Везло нам, что ли…

Словом, нормальная такая игра. Немного даже геройская. Но однажды приехала бригада строителей и старый газовый баллон, от которого питались ближайшие дома, выкопали. Баллон загрузили в кузов КАМАЗа и увезли. На месте же газораздатки образовалась приличных размеров ямина. Как выразился мой папа – с воронку от хорошей авиабомбы. Я еще удивился, как это бомба может быть хорошей? А когда одна из соседок, взглянув на яму, протянула: «да уж, добрая берлога», я и вовсе запутался. Во-первых, почему добрая? И причем тут берлога, если нет медведя? И только когда Свая (наш главный хулиган из класса, кто не знает) хорошим ударом поставил добрый синяк пареньку из параллельного класса, я что-то стал понимать. Про добрые ямины и хорошие тумаки. Ничего не попишешь, таков язык взрослых – житейски суровый и не по-детски извилистый.

Яму почему-то долгое время не закапывали, и осенью она заполнилась водой. С ямами и котлованами, я уже понял, это обычное дело. Не дожди, так трубы дырявые, а то и вовсе какие-нибудь подземные воды. Мы же вам – не Сахара. В общем, ямину затопило, а нам только того и надо было. Конечно, мы тут же принялись швырять в воду камни. Вставали в кружок и швыряли. Да так старались кинуть, чтобы окатить человека с противоположной стороны брызгами. Еще бы месяц-другой таких игрищ, и мы бы точно засыпали яму камнями, но кому-то пришла в голову идея, что яма – это отличный экстрим. Стоит ли бегать вокруг песочницы, когда есть такая роскошная воронка – да еще заполненная грязью! Вот мы и стали бегать вокруг ямины. Как-то даже не задумывались о том, что может произойти. Что вы хотите, – салажата!

Короче, кто-то должен был первым споткнуться, и споткнулся тонконогий Гоша. С брызгами ухнул в ямину и, малость побарахтавшись, стал тонуть. Тонущий человек, кто не знает, выглядит препотешно. То есть, пока думаешь, что он дурачится, это и впрямь забавляет. Потому что верещит, пузыри пускает, глаза пучит. Но как сообразишь, что это все не понарошку, что человек и впрямь вот-вот уйдет на дно, сразу становится не до смеха. Говорят: «от великого до смешного – один шаг», а я бы сказал: «от смешного до страшного». Вот и мы поначалу гоготали, пока у Лешика не прорезался голос. Он у нас без того заикается, а после ангины и вовсе никак не мог заговорить. А тут голос возьми и прорежься:

– Ч-чего ржете, он же п-плавать не умеет!

И так это было для нас неожиданно – высказывание о неумении плавать, Лешиков заикающийся голос, что все сразу заткнулись. А Лешик совсем на этом не остановился. Может, сам испугался, что у него, наконец, голос проклюнулся, а может, понял, что впервые замаячил на горизонте реальный подвиг. Мы-то, дураки, еще не доперли, а его озарило. Короче говоря, Лешик ухарски крякнул, скинул шапку с варежками и ринулся спасать Гошу. Он, наверное, думал, что теперь станет единственным во дворе суперменом и, конечно, просчитался. Потому что немедленно хлебнул воды, раскашлялся и тоже принялся тонуть. Созерцать тонущих товарищей – грустное дело, и потому, крякнув еще более громко, я ринулся следом. Только оказавшись в холодной воде, я припомнил, что плавать не умею. То есть, теоретически, конечно, умел и вроде неплохо – хоть кролем, хоть даже брасом, а вот на практике плавал не лучше Гоши. И, получилась полная бестолковщина, потому что теперь мы барахтались и тонули втроем. Конечно, тонуть втроем веселее, чем в одиночку, и Гоше, наверное, стало чуть легче от понимания того, что мы рядом, однако орал он по-прежнему громко. Да и мы с Лешиком не молчали.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.