Босиком по снегу

Глава 2

Елки-палки, Новый год!

Москва, 31 декабря 2003 года

Новогодняя суета утихла ближе к вечеру. Магазины и улицы Москвы почти опустели, и город замер в предвкушении праздника. Лишь изредка мелькали редкие торопливые пешеходы с озабоченными лицами и парочки, увешанные с ног до головы подарочными пакетиками. На улице было не по-зимнему тепло, шел мягкий пушистый снег, искрящийся в свете неоновых огней, и вечер казался волшебным и сказочным… Сказка вдруг кончилась.

– Прикол, – нервно хихикнула Сашенька, разглядывая аккуратный разрез в своем поношенном джинсовом рюкзачке – кошелек, а вместе с ним и около пяти тысяч рублей бесследно испарились. Сашенька украдкой огляделась и, продолжая хихикать, торопливо направилась к ближайшей помойке.

«Это же надо было так лопухнуться!» – смущенно подумала Сашенька. Ее, лучшую карманницу в районе, обчистил какой-то заезжий гастролер, а она этого даже не заметила! Явный конфуз мог серьезно подорвать ее авторитет у местной шпаны, и Сашенька рисковала стать предметом ядовитых насмешек на всю оставшуюся жизнь, поэтому избавиться от улики следовало как можно быстрее. Сашенька остановилась у магазина модной одежды, затолкала испорченный рюкзачок в урну, что стояла рядом с входом, и, вздохнув с облегчением, с интересом уставилась на лысый манекен в витрине, одетый в блестящее вечернее платье.

Денег не было ни копейки, но Сашенька не унывала. К счастью, она успела купить все необходимое для праздничного стола до того, как ее обокрали. Два килограмма мандаринов, салат «Оливье», шоколадные конфеты и пирожки с капустой лежали в пакете и приятно оттягивали руку. Осталось только каким-то образом добыть елку, и все у нее будет просто отлично.

Свои сбережения Саша стала носить с собой, как только поняла, что в ее отсутствие добрый и вечно пьяный соседушка проникает к ней в комнату и тырит все, что плохо лежит. Она его не особенно осуждала, потому что сама занималась тем же, только, в отличие от соседа, делала это профессионально и грамотно.

О своей феноменальной ловкости рук, пластичности пальцев и способности незаметно проникать в недра чужих карманов Сашенька узнала случайно, когда на какой-то праздник в их детский дом приехали артисты цирка и наивный фокусник имел неосторожность пригласить ее в качестве своей помощницы на сцену. Доверив Сашеньке свои часы, он попросил девушку их спрятать, завязал себе глаза и пообещал, что вытащит часы из своего кармана. Но номер с треском провалился, потому что фокусник часов своих так и не нашел. Сашенька, внимательно наблюдая за всеми действиями артиста, проделала то же самое, только в обратной последовательности. Растерянный маг был с позором и свистом изгнан со сцены и, злой и расстроенный, отбыл восвояси. Однако спустя месяц Сашенька получила от него посылку, в которой находились учебные пособия по технике проведения фокусов. Девушка с азартом принялась изучать книги и уже через пару недель развлекала малышей, демонстрируя им все свои умения. Учеба в школе подошла к концу, нужно было думать о будущем. С дальнейшим обучением она решила подождать, хотелось заработать денег. Поэтому мечта о славе великой фокусницы, которая с недавнего времени поселилась в ее душе, была отложена до лучших времен, и, покинув стены детского дома, Сашенька стала приспосабливаться к самостоятельной взрослой жизни. Но жизнь начала складываться далеко не так, как она хотела. Никто не торопился брать на работу бывшую воспитанницу детского дома, и единственное, на что Сашенька могла рассчитывать, – это должность поломойки или дворничихи. Месяц она с азартом драила подъезды дома, в котором ей выделили комнату, предвкушая счастливый момент получения награды за свой каторжный труд, но… Через неделю после получения зарплаты в кошельке было уже пусто, хотя свои первые кровно заработанные деньги она тратила только на еду. Прикончив все продовольственные припасы в доме, включая сахар-рафинад, Сашенька вдруг задумалась над проблемой социальной справедливости, о которой ей рассказывали в школе, а когда желудок совсем свело от голода, набросила поношенную курточку и вышла к станции метро, чтобы принять непосредственное участие в распределении материальных благ между разными социальными слоями населения.

– Здорово, Санька! – громыхнул рядом с ухом знакомый шепелявый голос Лешки Свистуна, и Саша от неожиданности выронила пакет с едой из рук. Мандарины, как яркие мячики, покатились на проезжую часть, пирожки высыпались в расквашенный грязный снег, грузная женщина с объемными сумками на всех парах просквозила мимо них, наступила на пакет – и внутри его что-то хрустнуло: это была пластиковая коробочка с салатом «Оливье». Саша растерянно посмотрела в ту сторону, куда покатились мандарины, – вместо ароматных сочных плодов на дороге лежали плоские оранжевые лепешки – новогодние марокканские мандарины трагически погибли под колесами автомобилей.

– Ну ты, го-о-о-блин, – выдохнула она и со всей силы ударил Лешку кулаком в живот.

– Э… – сказал Лешка и осел на снег, хватая воздух ртом. – Сань, ты чего? – прохрипел он, как только к нему вернулась способность говорить. – Я ведь только с Новым годом хотел тебя поздравить!

Прозвище Свистун прилипло к Лешке из-за его дефекта речи: он плохо выговаривал шипящие звуки, попросту говоря – шепелявил и из-за этого слегка присвистывал. Шепелявость страшно угнетала Лешку, но со своим прозвищем он существовал вполне мирно, искренне полагая, что назван так не из-за проблем с дикцией, а из-за своего пристрастия к автомобильным аксессуарам, в частности, магнитолам, колонкам и прочим симпатичным вещам, которые владельцы автотранспортных средств по забывчивости оставляли в своих машинах на ночь. По мнению Саши, Лешке больше подошла бы кликуха Жук, внешне он очень походил на это насекомое: невысокий, коренастый, с копной темных волос и лохматыми бровями. Однако прозвище Жук имело у местной шпаны значение двусмысленное, а Леша был горяч, тяжел на руку и обид не прощал. Саша, пожалуй, была единственным человеком на этом свете, которому Свистун позволял над собой подтрунивать. Уже несколько месяцев кряду он безуспешно пытался добиться ее расположения и изнывал от любви.

– Ну уш пождравил, так пождравил ш Новым годом, – передразнила Саша, ярко копируя Лешкину манеру говорить и нарочно коверкая звуки. – Набурокозил, дятел, и я теперь по твоей милости без новогоднего ужина осталась, – возмутилась девушка, нагнулась к пакету, выудила из него перепачканный салатом кулек с конфетами, вытерла его о снег, внимательно оглядела содержимое, сморщилась, заметив несколько расплющенных «Красных шапочек» и «Мишек на Севере», и засунула кулек за пазуху.

Лешка встал, отряхнул куртку и штаны, откашлялся и криво улыбнулся.

– Сань, – крякнул он и покраснел. – Ну если уж такая лажа вышла – может, к нам? У нас такая туса кульная намечается…

– В пролете, – лениво сообщила Саша, развернулась и направилась к елочному базару.

– Саш, я спросить хотел! – завопил Лешка вслед. – Как ты, много за день подняла?

– У меня рождественские каникулы! Я принципиально не работаю в новогодние праздники, – не оборачиваясь, ответила Саша. – А вообще-то с Новым годом, Свистун. Привет корешам, и арривидерчи!

Она подошла к елочному базару, оценила обстановку и тяжело вздохнула. Стырить елку, даже самую маленькую, было совершенно невозможно. Однако без елки возвращаться домой Сашенька была не намерена.

– Дядь, елочку подари, – вложив в свой голос как можно больше жалости, заканючила она и с мольбой посмотрела на торговца. До Нового года оставалось не больше трех часов, елки уже никто не покупал, и она рассчитывала, что продавец пойдет ей навстречу. Однако продавец пребывал в плохом расположении духа и на уступки идти был явно не намерен.

– А ну вали отсюда, сопляк! – крикнул он и отвесил ей вполне ощутимый пинок под зад. Зимой, когда она ходила в лохматой шапке, объемном пуховике и массивных армейских ботинках, ее часто принимали за мальчика, но это ее нисколько не раздражало, а было только на руку. Ее костюм был своего рода маскировкой: в образе мальчишки ей было проще слиться с толпой и не привлекать к своей персоне нежелательного внимания.

– Ну, дяденька, чего ты? – потирая ушибленное место, сказала Саша, поправила шапку-ушанку и со слезами на глазах посмотрела на своего обидчика.

– Чего, чего – ничего, – насупился торговец. – Если денег нет, нечего тебе здесь делать. Фиг тебе, а не елка! Завтра приходи.

– Дяденька, но Новый год ведь сегодня, а какой Новый год без елки, три часа ведь до двенадцати осталось, все равно ведь уже никто…

– Гони стольник, и получишь самую лучшую елку, – хмыкнул торговец.

– Но у меня нет стольника, – развела руками девушка.

– Тогда проваливай – я благотворительностью не занимаюсь.

– Я елку хочу! – грозно сообщила Саша и нахмурилась. – Не уйду, пока елку не подаришь! Новый год хочу с елкой встретить, и все тут!

– А я вот хочу Новый год без этих гребаных елок встретить, и все тут! – неожиданно заорал торговец. – Сижу тут, как му-му последний, с елками в обнимку, пока все нормальные люди телик смотрят и старый год провожают!

– Так дай мне хоть одну – вон у тебя сколько еще осталось! – в ответ завопила Саша.

– Гони стольник и хоть все забирай! – упрямо сообщил торговец.

– Мне все не нужны, мне только одна нужна.

– А мне вот ни одной не нужно. Только бесплатно я тебе елку не дам!

– Да пошел ты со своими елками! – заорала Саша, развернулась и побрела в сторону дома, понуро опустив голову. У подъезда она вдруг остановилась и задумалась: денег у нее не было, ужина у нее не было, елки у нее не было тоже, но за пазухой лежал пакет с любимыми шоколадными конфетами, а дома, в холодильнике, томилась в ожидании холодная бутылка шампанского. «Круто! Встречу Новый год так, как это делают французы», – радостно решила Саша и широко улыбнулась. Как встречают Новый год французы, Сашенька понятия не имела, но шоколад и шампанское определенно должны были присутствовать на их праздничном столе, а мысль о том, что она так необычно встретит Новый год, ее невероятно приободрила. Влетев в подъезд, она в предвкушении удовольствия поскакала вверх по лестнице, открыла дверь своей квартиры и замерла на пороге с открытым ртом. В прихожей, раскачиваясь из стороны в сторону, стоял ее сосед с полупустой бутылкой шампанского и смущенно улыбался.

– Ты… ты… где это взял? – тыча пальцем в бутылку, потрясенно спросила Саша, хотя ответ был очевиден – сосед добрался до ее холодильника.

– С Но-вы-вы-м го-дом, – сказал сосед и икнул.

– Сволочь! Чтоб ты подавился! – закричала девушка и вылетела из квартиры.

Морозный воздух смягчил тугой комок подкативших к горлу рыданий. Саша вытащила из-за пазухи кулек с конфетами, достала одну, развернула фантик, засунула конфетку за щеку и побрела в гости к Лешке Свистуну. До Нового года оставалось около двух часов.

– Молодой человек, не подскажете, как мне проехать на улицу Юннатов? – окликнул ее кто-то, и она обернулась.

– Что? – переспросила она и с интересом уставилась на незнакомца.

Мужчина лет сорока пяти, дорого и стильно одетый, стоял рядом с роскошной иномаркой серебристого цвета, опирался о капот и лениво смотрел на нее. Однако заинтересовал Сашеньку далеко не его внешний вид и даже не то, что в их отсталом районе подобные типажи появлялись крайне редко: ее заинтересовал толстый бумажник, который совершенно бессовестным образом выглядывал из кармана его дубленки. «Я сегодня не работаю», – напомнила она себе, но воображение помимо воли уже рисовало картинку, как она кинет в лицо торговцу елками стольник и, получив-таки пахнущее смолой и хвоей пушистое дерево, гордо удалится… Пожалуй, продавцу назло она две елки прихватит или даже три, или четыре… И в магазин она успеет заскочить, и еды успеет купить, и справит Новый год так, как хотела.

– Я спрашиваю, где улица Юннатов? У вас тут все таблички с указанием улиц посшибали, – прервал бурный поток ее мыслей незнакомец.

– Щас покажу, – широко улыбнулась Саша, подошла вплотную к мужчине и показала пальцем, как проехать на нужную улицу. Кстати, она проживала именно на ней. От души поздравила его с Новым годом и торопливо пошла в сторону елочного базара. Завернув в ближайшую подворотню, Саша раскрыла бумажник, с интересом заглянула внутрь и застыла с открытым ртом – в бумажнике лежала внушительная пачка долларов и несколько тысячных рублевых купюр. Такого богатого улова у нее еще не было! Она вытащила деньги, выкинула кошелек в сугроб и пересчитала свой доход. Две с половиной тысячи долларов и десять тысяч рублей – сумма была слишком велика, чтобы прыгать от радости, привлекая к себе внимание. Трясущейся рукой она сорвала шапку-ушанку с головы, затем сняла пуховик, вывернула его другой стороной, надела куртку и немного успокоилась. Теперь она была уже не мальчишкой в нахлобученной до носа лохматой шапке и синем пуховике, а милой девушкой с длинными темными волосами в ярко-оранжевой куртке. Довольная своей находчивостью и предусмотрительностью, она окончательно успокоилась и, радостно насвистывая, направилась за елкой. Разочаровывало только одно: торговец елками ее определенно не узнает, и бросить стольник ему в лицо уже не получится.

Елка была великолепна – пахла хвоей и исполнением желаний, – это была первая Сашенькина личная елка, и она несла ее, гордо подняв голову и улыбаясь во весь рот. В другой руке Сашенька сжимала полный пакет деликатесов, со скоростью света сметенных с полок ночного супермаркета, а карман ее куртки был полон приятно шуршащих купюр.

– Пьяный урод, – недовольно выругалась Сашенька, заметив, что дверь в квартиру не заперта. – Совсем тыква не соображает. Ну ничего, я с тобой еще разберусь. Фиг ты от меня денег на опохмелку получишь! Слышь ты, образина? – вопрос повис в воздухе, в комнате соседа тихо работал телевизор, президент читал свою поздравительную речь. – Ой, не успею! – воскликнула Сашенька, бросилась в свою комнату и, споткнувшись о что-то, упала на пол. Она не сразу сообразила, что произошло: в комнате все было перевернуто вверх дном, у окна стоял незнакомец из роскошной иномарки, которого она час назад лишила бумажника, ненавистный сосед лежал на полу с дыркой во лбу и широко открытыми немигающими глазами смотрел в потолок… А в соседней комнате били куранты, отсчитывая последние секунды Старого года …

– Спокойно, – тихо сказал мужчина и сделал шаг в ее сторону, – я сейчас… – договорить он не успел: Сашенька пришла в себя, вскочила на ноги, схватила елку, со всей силы ткнула ею мужчину в лицо и бросилась вон из квартиры. – Стой! – закричал мужик и кинулся следом.

Она вылетела из подъезда и понеслась сломя голову по двору – преследователь не отставал, за спиной слышались его тяжелые шаги, его хрипловатое дыхание, в ее ушах гремел стук собственного сердца. Впереди она увидела высокий забор – это был путь к спасению, секунда – и она была наверху… Но он успел схватить ее за ботинок и с силой потащил вниз – она не удержалась и упала в снег. Мужик рывком поставил ее на ноги, схватил за плечо и развернул к себе лицом. Его щека была в крови, глаз слезился, губа распухла…

– Стой спокойно! – резко сказал он, пытаясь отдышаться.

– Пусти, дяденька, – заплакала она. – Я тебе все отдам. Не надо меня убивать.

– Послушай меня… – вкрадчиво сказал мужик.

– Я слушаю, слушаю очень внимательно, – залепетала Саша и, изловчившись, ударила мужика со всей силы коленом в пах – мужик дико взвыл, выпустил ее плечо и, скорчившись, рухнул на землю. Девушка ловко перемахнула через забор и растворилась в темноте.

* * *

В полумраке подъезда сверкнули два желтых глаза. Мягко ступая по лестнице, к ней подошел тощий полосатый кот и, выгнув спину, потерся о штанину. Сашенька ласково почесала кота за ухом и тяжело вздохнула.

– С Новым годом тебя, полосатик, – тихо сказала девушка, и маленькая слезинка выкатилась из ее глаза. Саша озябшей рукой смахнула слезу, аккуратно подняла кота, посадила себе на колени и прижалась щекой к его пушистой мордочке. – Жрать, наверное, хочешь? Я бы тебя угостила конфеткой, но ты вряд ли шоколад уважаешь. Так что не обессудь – предложить мне тебе нечего. Я ведь теперь тоже бездомная, как и ты. Как я вернусь домой, если в моей комнате труп соседа лежит? А ведь труп этот менты на меня повесят, кто с бывшей детдомовкой церемониться будет? Это ж надо так вляпаться, блин! Сама виновата, дура! Грех в Новый год воровать. И вот результат – тиснула бумажник у того, у кого совсем не следовало, – ругала себя Сашенька, мучительно пытаясь ответить на остро волнующие ее душу вопросы – кто сей субъект такой и каким образом этот гад ее так быстро вычислил? Ясно пока было только одно: мужик, которого она сначала приняла за полного лоха, совершенно определенно таковым не являлся. – Предположим, он крутой мафиози, они известные любители из себя положительных строить, – рассуждала вслух Сашенька, почесывая кота за ухом. – Нет, это маловероятно. За каким фигом крутого мафиози в наш занюханный район занесло? Да и не стал бы он никого убивать за какие-то две с половиной тысячи зеленых. Наркобарон? Тоже не похож. Кто же тогда? – Вдруг у Сашеньки в голове мелькнула страшная догадка, она вскочила на ноги, уронив с колен кота, и округлила глаза. Кот с удивлением посмотрел на Сашу и недовольно мяукнул. – Блин, полосатый, кажется, я знаю, кто он такой. Он самый настоящий шпион!!! Точно, точно – говорок у него был своеобразный, с еле заметным акцентом. Ой, мамочки мои, как страшно-то! Замутила я бодягу – теперь не выпутаться! Не нужны ему были бабки. Не за гринами своими он приходил, что для шпиона две штуки баксов – фигня. Бумажник ему нужен был, который я у него умыкнула, а в бумажнике том, наверное, шифры и коды секретные! Поэтому он меня так быстро и вычислил – для шпиона это не проблема. Теперь надо бумажник этот найти и… – Дальше мысли Сашеньки потекли в двух разных направлениях.

В ее голове появилось сразу два варианта выхода из сложившегося положения. Первый вариант подразумевал, что она, как патриотка своей страны, сдаст бумажник в соответствующие инстанции, несомненно, получит орден или, по крайней мере, благодарность, и это радостное событие определенно решит проблему с трупом в ее пользу: отважную защитницу отечества уже не посмеют обвинить в смерти соседа. Вариант казался Сашеньке идеальным, за исключением одного «но» – объяснить в милиции, каким образом бумажник шпиона попал к ней, и не вляпаться при этом в еще одну скверную историю – было очень сложно. Второй вариант был противоположен первому: она найдет бумажник, изучит его содержимое, выяснит адрес или телефон загадочного мужика, свяжется с ним, каким-нибудь хитрым образом передаст ему бумажник, например, сообщит код ячейки, где он будет лежать, и на время исчезнет. Шпион получит то, что ему необходимо, поймет, что она не опасна, успокоится и отстанет от нее. Конечно, проблему с трупом это не решало, но внушало надежду на то, что она, по крайней мере, останется жива.

– Пока, кот! – крикнула девушка, вылетела из подъезда и побежала в сторону дома, в подворотне которого выкинула бумажник.

Празднование Нового года было в самом разгаре. Народ, оторвавшись от обильных новогодних столов, толпами повалил на улицу, прихватив с собой недопитую выпивку и купленные заранее китайские салюты и петарды. Небо взрывалось разноцветными брызгами, все смеялись и радовались – только Сашеньке было не до смеха: надежда на то, что она найдет кошелек, была очень слабой.

Она добежала до нужного места, кинулась к сугробу и вздохнула с облегчением. Бумажник, слегка припорошенный снегом, лежал там же, где она его выкинула, и как будто ждал ее возвращения.

– Повезло, – радостно констатировала Сашенька, открыла кошелек и принялась с увлечением вынимать из него все, что там находилось.

Первым делом она вытащила водительские права, прочитала имя и фамилию владельца и ошарашенно осела на снег. Документ гласил, что таинственного мужика зовут Михаэль Крюгер, а место проживание значилось как Франция, Париж. «Точно, шпион! Накаркала, блин! Хотела встретить Новый год по-французски, и вот тебе, пожалуйста – встретила с французом», – подумала Сашенька.

– Хорошо еще, что его не Фредди зовут – кошмар на улице Юннатов, серия номер один, – нервно хихикнула девушка и вновь полезла в кошелек.

Далее из бумажника на свет белый были извлечены кредитки, визитные карточки, распечатки банкоматов о снятии наличных и прочая мура, по мнению девушки, не представляющая никакой ценности для специальных органов. Наконец она наткнулась на сложенный вчетверо листок. С легким волнением она развернула бумагу, не сомневаясь ни секунды, что нашла то, что нужно, заглянула в него, прочитала первые строчки и… буквы запрыгали у нее перед глазами и волосы зашевелились на голове.

– Господи! – взвизгнула девушка и выронила лист из рук.

Глава 3

Вечная любовь и конопушки

Сашенька разлепила глаза, облизала пересохшие губы, с трудом оторвала от подушки голову и, заметив рядом с собой лохматую шевелюру незнакомого субъекта мужского пола, резко села на кровати. Предметы интерьера комнаты запрыгали перед глазами, к горлу подступила тошнота. «Где это я?» – усиленно потирая виски, ужаснулась Сашенька, еще раз с опаской посмотрела на незнакомца и попыталась восстановить в памяти события вчерашнего дня. Спустя минуту Сашенька, к своему ужасу, поняла, что рядом с ней мирно посапывает Лешка Свистун и на его лице играет загадочная улыбка! В душе ее мгновенно возникло страшное подозрение, что прошлой ночью они…

– Ах ты, скотина! – закричала Сашенька и со всей силы лягнула Лешку ногой.

Лешка от неожиданности свалился на пол, полусонный, вскочил на ноги и занял боевую стойку, ошарашенно оглядываясь по сторонам. Наблюдая за Свистуном, Сашенька отметила, что на Лешке надеты «семейные» трусы и носки. Она засунула руку под одеяло и погладила себя по бедру – ее трусики, скрытые под длинной футболкой, тоже были на ней, это обнадеживало. Однако выяснить истину было необходимо.

– А ну колись, гоблин: было у нас что или нет? – пытливо глядя в его одуревшие глаза, спросила Сашенька и демонстративно сложила руки на груди.

– Сань, ты это – спокойно только, – залепетал побледневший Лешка и попятился к окну. – Как ты, ваще, могла такое?.. Я ведь не того… Я ведь никогда бы… Я прилег просто рядом, не на полу же спать!

– Почему я почти без одежды? – продолжила допрос Саша.

– Так ты это, – замялся Лешка, – в общем, отрывалась ты вчера по полной.

– Подробнее, – потребовала Саша.

– Ты что, правда, что ль, ни фига не помнишь? – с сомнением спросил Лешка.

– Да помню я все! – раздраженно выпалила Сашенька и нахмурилась. – Я пришла к тебе, а у вас тут сейшн в самом разгаре – второй день Нового года отмечаете. Села я за стол, опрокинула водки самую малость, а потом… потом… потом я и правда ничего не помню, – озадаченно сказала Сашенька и покраснела. – Леш, водички дай, пожалуйста, а то во рту все пересохло.

Свистун схватил со стола бутылку кока-колы, протянул ее девушке и опять отошел к окну. Сашенька в мгновенье ока выхлебала полбутылки, удовлетворенно вздохнула и с любопытством посмотрела на Лешку.

– Ну и? – спросила она. – Что было потом?

– А потом ты погнала всякую ботву, что ты что-то натворила и жить тебе осталось недолго, потому как Фредди Крюгер плотно висит у тебя на хвосте, и ты, типа, чудом от него слиняла, двинув ему по носопырке елкой. Потом ты сказала, что хочешь последние дни своей жизни провести достойно, выпила еще водки и стала показывать нам разные фокусы. Круто у тебя получилось, всем понравилось. Правда, потом мы, типа, напряглись: у всех без исключения с рук часы исчезли. Мы тебя очень вежливо попросили их вернуть, но ты состроила из себя полный наивняк и, клятвенно заверив всех, что не имеешь к этому делу никакого отношения, сняла с себя джинсы и свитер, передала свои вещи на осмотр и, послав всех на хрен, завалилась спать. Короче, колбаснуло тебя не по-детски. Видно, ты уже обкуренная к нам привалила – я так понимаю.

– Ни фига ты не понимаешь, – тяжело вздохнула Сашенька, – я вообще не курю, а Крюгера не Фредди зовут, а Михаэль. Короче, этот француз зачем-то моего соседа убил и теперь ищет меня, потому что я у него бумажник подрезала. Хотя это я так сначала думала. Бумажник ему не нужен, ему именно я нужна, потому что он еще раньше знал, как меня зовут, и явно ехал ко мне домой.

– Ты это, Сань, – испуганно залепетал Лешка и присел на край кровати, – температура, может, у тебя? Что-то тебя заклинило надолго.

– Нет у меня никакой температуры, – разозлилась Саша. – Куртку мою принеси.

– Ты что, уходишь? – расстроился Лешка.

– Ага, щас куртку поверх футболки и трусов наброшу – и уйду из твоей жизни навсегда. У меня в кармане бумажник Крюгера лежит, и я хочу тебе все доступно объяснить.