Без права на нежность

Без права на нежность

Пролог

Пожалуйста, небо, не надо больнее,

Я жить без него не могу, не умею.

Хочу в это сердце ворваться с разбега,

Пожалуйста, небо, пожалуйста, небо…

– Не знала, что тебе нравится Анита Цой.

– Только эта песня. Попала под настроение.

Мы с Олей сидели за барной стойкой у меня на кухне. Подружка помешивала ложечкой подтаявшее фисташковое мороженое, я – соломинкой кубики льда и ломтики лимона в бокале бакарди. Было уже около одиннадцати, я выключила верхний свет, оставив только маленькие фонарики над стойкой. Балконные двери были распахнуты, лёгкий ветерок раскачивал шторы и доносил ароматы жаркого июньского вечера: он пах морем, горячим попкорном, сахарной ватой и вишнёвыми «Ричмонд» – самыми модными в то лето сигаретами. Я жила в доме на набережной, в самом центре, и звуки города не стихали до поздней ночи. Но я любила их слушать. Сейчас было уютно и спокойно. Сидеть бы так целую вечность и ни о чём не думать. Отключить все мысли и чувства. Стать чистым листом бумаги. Смыть с души, как с палитры, весь этот пёстрый хаос красок-страстей и начать рисовать заново. Я бы взяла пастель. Мне так хотелось спокойствия, прозрачности, чистоты…

Я плеснула себе ещё немного бакарди и добавила льда.

– Плохо? – сочувственно спросила Оля.

Я слегка улыбнулась.

– Знаешь, стало немножко легче после того, как выговорилась.

Олька умела слушать. Она никогда не осуждала и не упрекала. И рассматривала любую ситуацию с точки зрения верующего человека. Даже в большей степени, чем я сама.

– Я думаю, тебе надо уехать куда-нибудь. Хоть на несколько дней. Сменить обстановку.

– Надо, – вздохнула я.

От себя не убежишь, это факт. Но я…так устала. Я совсем запуталась. Любить человека с поломанной судьбой – крест, который дал мне Господь или который придумала я сама? Нелегко быть Гердой, если на месте Кая не невинный мальчик, а волк-одиночка с больной душой. У каждого в этой жизни своя война. Моя собственная началась в прошлом году, в ноябре…

часть первая

Остывшее небо

20 ноября

Осень. Я её чувствовала. Как все писатели – особыми струнками души. Осень это… прохлада. Прозрачность. Остывшее небо, потерявшее свою густую гуашевую синеву. И ветер – чистый, холодный, как глоток воды со льдом.

Было раннее утро. Я сидела в городском парке, на скамейке перед деревянной летней эстрадой, кутаясь в любимый кашемировый шарф. Пахло свежей выпечкой из маленькой пекарни неподалёку. Надо будет купить слоек к кофе. Помню, студентами мы прогуливали здесь, в парке, нелюбимые пары. Сидели на этих самых скамейках перед эстрадой и грели пальцы о пластиковые стаканчики с кофе.

Ностальгия… Горьковато-сладкая, как тёмный шоколад, или запах дыма от сожжённой листвы.

До начала рабочего дня оставался ещё целый час. Я работала в редакции популярного городского журнала. Совмещала должности заместителя главного редактора и журналиста, а ещё вела литературную рубрику «Вне формата», в которой публиковались работы молодых авторов.

Родителям не нравилась моя работа. Они считали, что модный глянцевый журнал не совсем подходящее место для православной девушки. С одной стороны, я была с ними согласна, но с другой, журнал для меня слишком много значил. Мы с ребятами стояли у истоков этого проекта. Вложили в него столько сил, столько труда. И он оказался крайне успешным. В конце концов, я неплохо зарабатывала. Настолько неплохо, что смогла взять кредит, чтобы сделать ремонт в квартире, которая мне досталась от бабушки с дедушкой. Она находилась в старом доме на набережной – такие квартиры с высоченными потолками и крошечными балкончиками, украшенными лепниной, назывались сталинками. Я очень любила старые дома, гораздо больше, чем современные многоэтажки. В старых домах было что-то особенное. В них ещё жил дух того, прежнего города: маленького, тихого и очень уютного, заросшего тополями и платанами.

В квартире пришлось сделать перепланировку: отделить часть комнаты, чтобы увеличить кухню. Кухня вообще была предметом моей особой гордости. Я заказала настоящую барную стойку и суперсовременную кухонную мебель со встроенной электродуховкой и зеркальной варочной поверхностью, стеклом и хромом в отделке, и кучей всяких шкафчиков, ящичков, подставок и крючочков для кухонных принадлежностей. Я безумно любила готовить и особенно печь. У меня даже была мечта – когда-нибудь открыть собственное кафе или арт-кондитерскую.

Вечером позвонил Миша.

–Привет, Мариш. Чем занимаешься?

– Привет, отдыхаю. Только с работы вернулась.

–Сильно устала?

– Хочешь меня куда-то пригласить?

– Предлагаю поужинать в ресторане «Империала», мы ведь давно туда собирались. Ты как?

– С удовольствием! Мне там очень понравилось.

Совсем недавно я побывала в «Империале» на международной писательской конференции.

–Заедешь?

–Конечно, через полчаса.

–Договорились.

С Мишей мы были знакомы много лет. Наши мамы ходили в один храм, так и подружились. Мне тогда было тринадцать, Мише шестнадцать. Он всегда мне нравился: симпатичный парень, улыбчивый, открытый. С ним было легко и весело. Правда, поначалу он относился ко мне, как к младшей сестрёнке. А взрослые шутили: мол, невеста растёт. Он отучился на судоводительском факультете «вышки» и уже несколько лет ходил в море, как и мой папа. Все считали нас очень красивой парой, а наши родители не могли дождаться, когда же мы, наконец, поженимся. Особенно моя мама. По её мнению, всё должно было быть, как положено – дочь передавалась из родительских рук в руки мужа. А я, нарушая все традиции христианского воспитания, уже год жила одна, да ещё и работала в «гламурном» журнале.

Через полчаса я уже стояла внизу, у подъезда. Осенние сумерки набросили на город прозрачно-дымчатую вуаль. Зажигались фонари. Я выдохнула облачко пара и подняла воротник пальто – было свежо. Подъехал Миша. Я села в машину.

– Ну, привет, радость моя.

– Привет, – улыбнулась я.

Он уезжал в Москву на несколько дней, получать американскую визу, и мы ещё не виделись. Только созванивались.

Сама не знаю, почему мини-отель «Империал» так запал мне в душу. Он был каким-то по-домашнему уютным и напоминал загородную виллу в стиле прованс.

– Как мне здесь нравится, – сказала я, оглядывая зал.

Мы сидели за столиком у самого окна, и из него открывался волшебный вид на озеро Абрау.

– Согласен, очень уютно. Что будем заказывать?

– Главное, какой-нибудь жутко вкусный десерт!

Он рассмеялся.

– Я так и знал, сладкоежка.

– Я вообще могу питаться одним шоколадным печеньем и фисташковым мороженым, – пошутила я.

– Это я знаю.

Девушка-официантка принесла нам меню и зажгла свечу в пиале из молочно-матового стекла.

– Было бы здорово провести здесь пару-тройку дней после свадьбы, – задумчиво сказала я.

Миша как-то странно на меня посмотрел.

– Ты почему сейчас это сказала?

– Что? – не поняла я.

– Про свадьбу.

– Просто так…подумалось вдруг. А что?

Он засмеялся и покрутил головой.

–Ну, надо же! – потом перегнулся через стол и взял мою руку в свою. – Раз уж ты сама об этом заговорила, не буду тянуть: Марин, выходи за меня замуж…

Вот оно как! Я невольно улыбнулась. Было у меня предчувствие, что этот поздний ужин в «Империале» – неспроста.

– Если честно, я ожидала чего-то подобного.

– У меня на лице было написано, что я собираюсь тебе предложение сделать?

– Просто женская интуиция – великая вещь.

– Ну, с этим не спорю. Ты не ответила… – я видела, что он волнуется и тщательно старается скрыть своё волнение.

– Миш, я…

Всё к этому шло, разве не так? Я уже сотни раз об этом думала и приходила к выводу, что это будет самым правильным решением. Он меня любит. А я…Я испытываю к нему как раз те чувства, на которых должен основываться настоящий христианский брак. Мы так давно друг друга знаем, мне с ним уютно, надёжно, спокойно. Это дорогого стоит. Наши родители будут просто счастливы. Сотни аргументов «за» и лишь один «против» – крошечное зёрнышко сомнения в том, что это она, та самая настоящая любовь, которая – один раз и на всю жизнь. Хотя, кто знает, какая она – настоящая?

Я глубоко вздохнула.

– Да.

– Да?

– Да, я согласна.

– Ну, слава Богу, – он поцеловал мою руку, а потом прижал к щеке. – Мне показалось, что ты сомневаешься.

– Разве мне не положено? – лукаво спросила я

Миша улыбнулся в ответ:

– Тогда, чтобы всё было совсем как положено… – он достал из кармана коробочку.

– Только не говори, что там…

– Кольцо, – закончил он. И тут же добавил: – Я знаю, что ты любишь серебро, но это белое золото. Посмотри.

Если честно, это было волнительно. Я подняла крышечку.

– Очень красивое!

– Тебе нравится?

– Оно не может не нравиться!

– Тогда давай надену?

Я кивнула.

Он вынул кольцо из коробочки и надел мне на палец. Смотрелось оно просто потрясающе: прозрачный бирюзово-голубой камень в обрамлении бриллиантовой крошки на фоне сверкающего белого золота.

Ну вот, можно считать, что я официально помолвлена. Без пяти минут жена. Самой не верится…

Мы просидели в ресторане «Империала» почти до полуночи. Столько всего нужно было обсудить… Я пила глинтвейн и внимательно прислушивалась к себе. На душе было спокойно и тепло. Значит, всё правильно.

21 ноября

На следующее утро меня разбудил мамин звонок.

– Доча, ты почему мне не сказала!

– Чего не сказала? – пробормотала я.

– Что Миша сделал тебе предложение! Такая новость! А я её от тёти Тамары узнаю!

«И чего тёте Тамаре не спится?» – подумала я. В спальне было темно. Ночные шторы

плотно задёрнуты. Я поднесла к глазам запястье с часами. Почти восемь. Да я проспала!

Я вскочила с кровати.

– Мам, давай, я тебе попозже перезвоню! Или лучше заеду после работы, и мы нормально поговорим, ладно? А то я сейчас жутко тороплюсь. Ну, всё, пока!

Я быстро собралась, побросала в сумку ежедневник, телефон, ключи от машины и выскочила за дверь

На улице шёл дождь, горы были затянуты сплошной серой пеленой. В такое время года мне всегда хотелось надеть что-нибудь яркое, накрасить ногти лаком сочного ягодного цвета, вместо обычного, бледно-розового, купить новые духи с цветочно-фруктовым ароматом. Это называлось «синдром глубокой осени». Сказывался дефицит тепла и ярких красок. Я вообще была метеозависима, как… Мэри Поппинс.

Сегодня вечером в клубе «Биттлз» должен был состояться показ авторского кино. Наш журнал организовывал такие показы каждый месяц, и на них обычно собиралась вся городская богема. Я не очень любила подобные мероприятия, но положение, как говорится, обязывало.

Позвонил Миша:

– Доброе утро, невеста.

– Привет, жених.

Мы оба рассмеялись.

– Моя мама так рвалась сообщить твоей это радостное известие, что я не успел её остановить.

– Ничего страшного, я её понимаю. А я сегодня проспала, представляешь?

– Серьёзно?

– Ну да. До четырёх утра файлы систематизировала в голове, а потом отключилась. Ты идёшь со мной на показ вечером? Фильм обещает быть интересным.

Мы собирались смотреть Кустурицу.

– Если успею, у меня курсы до семи. Кстати, наши родители на выходных собираются семейный ужин устроить…

– Отличная идея. И повод испечь мой фирменный пирог.

– М-м-м, с маскарпоне?

– Да-а, – улыбаясь, протянула я. В этот момент я уже заезжала на парковку офисного центра. – Ладно, Миш, я почти на работе, созвонимся ещё.

– Пока, Мариш, целую.

В обеденный перерыв Танюшка потащила меня в солярий.

– Пошли-пошли, надо восполнять нехватку витамина D. Потом ещё в пару магазинов заскочим, поможешь мне платье для новогодней вечеринки выбрать.

– Тань, до нового года ещё больше месяца.

– Потом будет некогда.

В итоге, мы опоздали в редакцию на полтора часа. Поддавшись внезапному порыву, я купила себе белое кашемировое пальто. Обожаю кашемир. И кожаные перчатки в тон. А ещё просто умопомрачительные висячие серьги в форме снежинок от Swarovski.

– Ты на меня плохо влияешь, – сказала я Тане.

– Да брось, шикарное пальто. Я тебя в нём фотографировать буду. Устроим фотосессию. А серьги подходят к кольцу. Очень красивое, откуда?

Я улыбнулась.

– Это подарок. Я, вроде как, замуж выхожу…

Подруга вытаращила на меня глаза.

– Вроде как?! Что значит «вроде как»? Нет, подожди, и ты молчала?!

Я скромно пожала плечами.

– А что в этом такого?

– Ну, ты даёшь! Выходит замуж и говорит, что в этом такого! С ума сошла! И когда?

– Ещё не решили, но ближе к лету, наверное…

– Здорово! Чур, я с тобой выбирать платье. Поедем в «Topazza pella». О, я знаю мастера, который делает обалденные свадебные причёски.

Я рассмеялась.

– Мой персональный гид в мире моды и гламура, с тобой не пропадёшь.

– А то!

К концу рабочего дня вся редакция уже была в курсе. Кто бы сомневался!

– После показа отмечаем это радостное событие! – объявила Таня.

22 ноября

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я открыла глаза и посмотрела на часы. Десять. Это входит в привычку.

–Алло…

–Маришка, привет! Ты не забыла, что сегодня к нам в гости собиралась? – это была Олька. Они с мужем жили за городом, и на выходные я обычно приезжала к ним на дачу. Оля пекла что-нибудь вкусненькое, Олег топил баню. Жили они практически в лесу, и для меня это был замечательный отдых от городской суеты.

–Наверное, помню, – пробормотала я. – Пока не могу сообразить.

– Разбудила? Ты же рано встаёшь…

– Ну да, – я силилась открыть глаза. – У меня видимо… сбой программы. – «С коктейлями вчера вышел явный перебор».

Подруга засмеялась.

–Давай, приходи в себя, и к нам. Я пирожки буду печь с яблоками. Олежка уже баню пошёл топить. Кстати, очень полезно, после «сбоя программы», – пошутила она.

– Всё, встаю. Ради твоих пирожков готова на подвиг.

Срочно в душ. Голову мыть я не стала, слишком долго сушить. Я не стриглась лет с четырнадцати. Принципиально. Отращивала волосы. Теперь они были длинной почти до талии. Возни, конечно, много, но коса, как у Лары Крофт того стоила.

Я выпила только чашку зелёного чая. Натянула джинсы, рубашку, любимые мягкие замшевые сапоги, набросила пальто, и, захватив ключи от машины, спустилась вниз. До Горного было полчаса езды.

Аромат горячей выпечки с неповторимыми нотками яблок и корицы встретил меня ещё у ворот. Олег открыл калитку.

– Ну, привет, – улыбнулся он. – Мы тебя уже заждались. Баня готова. Можно лечиться.

Всегда бы так лечиться. Баней, а потом чаем с травками и мёдом – у Оли с мужем была своя пасека.

– Я у вас жить останусь, – заверила я. – Который раз я это говорю?

– Уже со счёта сбилась, – ответила Ольга.

– Точно останусь! Или тоже за город перееду. Только надо такого же мужа, как твой Олег найти, чтоб дрова колол, огород копал…

Оля с Олегом познакомились… в монастыре. Олька много ездила по святым местам. Олег – мастер по дереву, работал на восстановлении одного из храмов в Шамордино. Оля приехала туда на послушание. Познакомились. Потом долго переписывались, ездили вместе паломниками. Ну, и, в конце концов, поженились.

– Ну да, – сказала Оля. – Твой Миша совсем не деревенский парень. Как у него дела?

Я улыбнулась

– Собственно говоря… вот, – и протянула руку с кольцом. – Мы тоже, наконец, решили пожениться.

Надо было видеть Олькино лицо!

– Мариш, это здорово! – воскликнула она. – Я так за тебя рада! Почему же ты сразу не сказала?

– Так я и говорю.

– Скоро?

– В мае или начале июня.

Мы сидели на открытой веранде во дворе, и мне было хорошо видно, как к воротам соседского дома подъехал огромный чёрный пикап «Нисан-Навара». Из него вышел высокий широкоплечий мужчина в облегающем чёрном свитере, чёрных брюках и чёрной шапочке. Он придержал дверь, и на землю спрыгнула чёрная овчарка. Выглядело всё это настолько эффектно, что я невольно засмотрелась.

– Какой у вас сосед интересный… Я раньше его никогда не видела.

Оля обернулась.

– А, это Данил. Загадочная личность…

– Он всегда с собакой ездит? – поинтересовалась я.

– Всегда!

– Однако, – я покачала головой. – Одет в чёрное. Собака чёрная, машина тоже. Говорят, любимый цвет отражает состояние души человека.

– Ты знаешь, а ведь правда, – задумалась Олька. – Он вообще, такой… волк-одиночка. Живёт один. У него вроде бы своя школа боевых искусств или что-то подобное. Они с Олегом общаются немного, ну так, по-соседски, но он ничего о себе не рассказывает. Замкнутый очень.

– Ты меня совсем заинтриговала. Во мне проснулся профессиональный интерес.

Проснулся – слабо сказано. Впору стойку делать.

– А что за школа у него? Мы как раз планировали писать про боевые искусства в этом номере.

– Маришка, я в этом не разбираюсь, – отмахнулась Ольга.

Данил в это время подошёл к калитке и окликнул Олега. Они о чём-то поговорили, а потом вместе пошли к сараю, где хранились дрова.

– Привет, сосед, ты нас грабить собрался? – в шутку спросила Оля, когда они проходили мимо.

Он кивнул.

– Немножко. Забыл, что у самого пусто.

Знаете, есть такие лица, которые моментально цепляют своей привлекательностью. Именно такое лицо было у Данила: загорелая кожа, красивый разлёт густых бровей над тёмно-карими глазами. И шрамы. «На пирата похож, – подумала я. – Ещё эта шапочка… Только серьги в ухе не хватает. И пары пистолетов за поясом». У него была фигура профессионального спортсмена, под облегающим свитером отчётливо проступал рельеф мускулов.

Вот меня и зацепило. Мгновенно. Это был какой-то особый холодок внутри. Как после глотка мохито. Или шарика мятного мороженого. И трепет. Пресловутые бабочки в животе.

– Слушай, Оль, а пригласи-ка ты его чаю попить, – вдруг сказала я. И сама себе удивилась.– С пирожками. Я про школу спрошу.

– Ой, даже не знаю. Вряд ли он согласится.

– А ты попробуй.

– Профессиональный интерес, говоришь? – лукаво спросила подруга.

– Чисто профессиональный, – заверила я. И сама засомневалась. Бабочки – это неспроста…

– Ладно, – Олька встала с кресла. – Уговорила. Ох уж мне эти журналисты-писатели, – и пошла к сараю.

Я плотнее закуталась в плед. Мятный холодок блуждал где-то внутри и мешал ровно дышать. В жизни со мной подобного не случалось…

Считается, что все творческие личности чересчур влюбчивы и романтичны. Наверное, я была исключением из правил. Мама с детства воспитывала меня в христианском духе, и я чётко осознала, что главное для девушки – это целомудрие. К тому же, я всегда была сконцентрирована на творчестве больше, чем на чём-либо другом. Наши отношения с Мишей тоже можно было назвать абсолютно невинными, если не считать пары-тройки поцелуев. Он никогда не позволял себе ничего большего. И я это очень ценила.

– Знакомьтесь, – сказала Оля. – Марина. Данил.

Я подняла глаза и улыбнулась.

– Очень приятно.

– Мне тоже, – ответил он без улыбки.

Олег пошёл ещё раз ставить чайник, а Олька доставать из духовки очередную партию пирожков.

Данил производил впечатления абсолютно закрытого человека. За всю свою журналистскую практику я таких людей ещё не встречала. Обычно у меня не возникало проблем с налаживанием контакта. Таня поручала мне все ответственные интервью. Я была симпатичной девушкой, а приятная внешность – это выгодный козырь, особенно для журналиста. Плюс безупречный внешний вид. У меня вошло в привычку продумывать свой образ до мелочей. Когда занимаешь пост заместителя главного редактора, по сути, являясь лицом издания, иначе нельзя.

Только сейчас ни моя безусловная «симпатичность», ни умение легко и просто находить с людьми общий язык не принесли совершенно никаких результатов. Если бы я брала у Данила интервью, оно было бы провальным.

– Да уж, – вздохнула я, когда он ушёл, сказав дежурное «спасибо-было приятно познакомиться», – моей журналистской самооценке нанесён серьёзный удар. Я бы даже сказала – удар ниже пояса.

– Да перестань, – успокоила Олька. – Не в тебе дело, просто он такой.

– Интересно, почему?

Оля пожала плечами.

– Люди разными бывают. Тебе ли не знать.

– Вот именно. Любому поведению есть своё объяснение. Знаешь, чем он занимается? Тренирует бойцов для «микс файт».

– Что такое «микс файт»?

– Бои смешанного типа. Без правил, короче.

– Ничего себе!

– Это единственное, что мне удалось выпытать, – я взяла ещё один пирожок и откинулась на спинку кресла. – Знаешь, мне кажется, что-то у него в жизни такое произошло…

– Так, хватит психоанализом заниматься, – засмеялась Оля. – Давай лучше о твоей свадьбе поговорим.

26 ноября

Следующие несколько дней я всеми силами старалась выбросить Данила из головы. Вот зацепило, так зацепило. Я убеждала саму себя, что причиной всему – профессиональный интерес журналиста и писателя к неординарным личностям. Но вместе с тем понимала, что он просто напросто мне понравился. Настолько сильно, что я всё время о нём думала. Это сбивало с толку и вызывало угрызения совести. Особенно, в свете предстоящей свадьбы. Прямо искушение какое-то!

В конце концов, выручила работа. Мы сдавали номер, и у меня не было ни минутки свободного времени.

Я как раз просматривала вёрстку, когда в кабинет заглянула Маша, наш менеджер по рекламе:

– Мариш, там к тебе какой-то парень пришёл. Говорит, от тёти Наташи.

– А, поняла, – я сняла очки. Совсем забыла. Мама мне говорила – сын тёти Наташиной подруги, который пишет стихи. Прочёл мой сборник и горел желанием со мной познакомиться. Я сказала, чтобы он принёс в редакцию свои стихи. А вдруг парень окажется талантливым? Мне как раз был нужен свежий автор для январской «Вне формата». – Скажи, пусть заходит.

– Угу, – Маша помедлила у двери. – Только, знаешь, он какой-то странный…

– Все поэты странные, – я встала с кресла и потянулась. Потом подошла к окну и щёлкнула кнопкой электрочайника, стоявшего на подоконнике.

Вошёл парень: высокий, крепкий, с длинными вьющимися волосами, собранными в хвост. Он был одет в потёртые джинсы и чёрную ветровку с капюшоном. На обоих запястьях красовались кожаные браслеты с клёпками. «Так, влияние рок-культуры – налицо, – подумала я».

– Привет, – улыбнулся он. – Меня Иван зовут.

– Привет. А я Марина.

– Я знаю, я читал твою книгу. Мне очень понравилось.

– Приятно, когда людям нравится. Хочешь чаю? – предложила я. – Или кофе?

– Нет, спасибо.

Теперь я поняла, что показалось Маше странным – манера разговора и выражение лица при этом. Разговаривал он медленно, и как-то…вкрадчиво. И очень странно при этом улыбался. Так обычно ведут себя люди, находящиеся под действием наркотиков или не совсем здоровые психически. Именно такое складывалось впечатление.

– А я выпью, не возражаешь? А то даже не обедала сегодня…

–Конечно.

– Ты садись, – я опустила в кружку пакетик с заваркой и налила кипятка. – Так ты тоже пишешь?

– Да. Стихи и тексты песен. Я, вообще-то, музыкант…

«Что и требовалось доказать», – подумала я. Я даже была уверенна, что знаю в каком стиле он пишет.

– Принёс что-нибудь почитать? – не могла же я сразу сказать: «Извини, не формат даже для «Вне формата».

– Да, я скинул всё на диск.

– Отлично, – я с кружкой вернулась к столу и присела на краешек. – Я прочту, а потом позвоню тебе, договорились?

Он кивнул. Потом снова улыбнулся.

– Тебе должно понравиться.

– Не всё зависит от меня, есть ещё главный редактор…

– Да мне не важно, напечатаете вы или нет. Просто хочется, чтобы ты почитала.

Он так на меня смотрел, что я сразу поняла: я ему понравилась. Более того, у меня создалось впечатление, что, прочитав мою книгу, он уже «запрограммировался» на то, что я ему понравлюсь. При этом парень действительно казался немного странным. Мне так и хотелось спросить: «С тобой всё в порядке?»

– Оставь мне свой номер телефона, как только прочту, сразу позвоню. Иван, ты извини, но у меня столько работы…

– Я понял. Запиши номер, я буду ждать.

Он ушёл, а я ещё долго не могла отделаться от какого-то неприятного ощущения. Вспомнился фильм «Фанатка». Я сунула диск в дисковод ноутбука и заставила себя начать читать. Интуиция меня не обманула: характер у стихотворений оказался зловещим и маниакально-депрессивным. Я поморщилась. Даже не стану ему звонить. А маме скажу, чтобы больше не присылала ко мне разных сомнительных персонажей…