Декабристы. Актуальные направления исследований

Наиболее яркой и содержательной манифестацией новых подходов и оценок, создававших основу для пересмотра идеологических догм и обусловленных ими научных парадигм предыдущего периода, нужно признать предисловие к сборнику «Декабристы и их время» (1995), подготовленному сотрудниками Московского музея декабристов и Государственного исторического музея, принадлежащее, пожалуй, самому крупному представителю постсоветской генерации исследователей декабристов В. М. Боковой. Приведем краткий перечень сформулированных В. М. Боковой проблем и направлений исследований, базирующихся на обозначившихся к этому времени новых подходах в изучении декабристского движения: 1) декабристы и влиявший на них исторический контекст отечественной антицаристской борьбы (который обычно не учитывался в необходимой мере в рамках парадигмы «революционного движения»: восстания стрельцов, дворцовые перевороты XVIII в. и др.), воздействие на декабристские политические программы традиций российского аристократического либерализма и дворянской фронды; 2) соотношение российских общественных и социальных условий и западных идеологических влияний на процесс формирования комплекса декабристских идей; 3) роль патриотического подъема и националистического сознания в процессе складывания декабристской идеологии; 4) проблема отсутствия единой программы декабристов, внутренней идейной неоднородности движения, наличие в тайных обществах различных взглядов на цели и задачи (внутри декабристских союзов были представлены политические радикалы, либералы, последователи идей Просвещения, умеренные дворянские оппозиционеры-фрондеры, иногда – национально ориентированные просвещенные консерваторы, нередко далекие от политической зрелости), отказ от представлений о «внутренне едином» цельном движении; 5) вытекающие из этого принципиально иные подходы к изучению идеологического облика, позиций, тактических взглядов различных течений и групп в тайных обществах: «…ни о каком едином “декабризме” речи идти не может», отказ от распространения «революционности» и политического радикализма на все движение, всех его участников в целом; 6) проблема «декабристское мировоззрение и религия», которая неизбежно приобретает особую важность, в силу того, что становится понятным: подавляющее большинство участников тайных обществ были искренне и глубоко верующими, что обусловливало во многом и кодекс их поведения («Тема “декабристы и религия” не разрабатывалась совершенно…», – констатировала В. М. Бокова, имея в виду главным образом советскую историографию, и справедливо отметила насущность и практическую полную неразработанность вопроса о религиозных исканиях декабристов); 7) пересмотр представлений о радикальных политических планах декабристов, прежде всего – замыслах цареубийства, выяснение подлинного места этих замыслов в общей политической программе и тактических установках, отказ от доминирующего (определяющего) значения этих планов при оценке политического опыта декабристов; 8) декабристы и явления современной им общественной жизни, включая распространенные в это время формы общественной активности и деятельности (тайные и негласные общества, кружки, собрания, масонские ложи); 9) коррекция представлений о взаимоотношениях между правительственной политикой и активной общественной оппозицией в лице декабристов; 10) проблема внутренних кризисов в тайных обществах, «кризисов идей» их лидеров, практического отсутствия «внешней» общественной политической активности декабристов-конспираторов; 11) наличие двух поколений внутри декабристского движения – «старшего», в целом, умеренно-либерального в своих политических взглядах, составившего основное ядро первых тайных обществ (до 1821–1822 гг.), и «младшего», более деятельного, активного на момент 1825 г.: «младшее» поколение декабристов образовало новые тайные организации радикального характера и сыграло определяющую роль в заговорах, закончившихся открытыми выступлениями[26].

Перечисленные принципиальные элементы коренной ревизии научных представлений, нового масштабного пересмотра историографической парадигмы действительно оказались более или менее предметно затронуты на современном этапе исследований (впрочем, ростки новых представлений, как это часто бывает, уже содержались как в досоветских исследованиях, так и в некоторых работах периода советской историографии, что, как мы надеемся, можно заметить из настоящего очерка).

Одним из главных мотивов к формулированию нового взгляда на декабристов послужила защита их от односторонней критики, жертвами которой они стали уже в первые постсоветские годы; в статье В. М. Боковой большое место занимает разбор заблуждений, которые традиционно существовали и существуют в массовом историческом сознании и публицистической традиции. Причину укоренившихся заблуждений (равно как и односторонней критики) автор справедливо усматривает в том, что очень часто критики и ниспровергатели, отказываясь от прежних идеологических оценок, в полной мере сохраняют саму парадигму восприятия исторических лиц, событий и явлений (в нашем случае: «декабристы – первые революционеры»), в рамках которой всего лишь переворачивается шкала оценок: положительные заменяются на отрицательные. Отсутствие подлинного осмысления, даже начальной творческой работы, необходимого критического анализа вызывает стремление к «сенсационному» переворачиванию оценок, не вдаваясь в сколько-нибудь углубленное непредвзятое погружение в историческую эпоху. Да и совершать эти подвиги некогда – надо успеть как можно быстрее занять первые места среди ниспровергателей «былых кумиров».

Таким образом, постсоветская эпоха свободы идеологических оценок и сосуществования различных интерпретаций декабристского опыта привела, как к положительным, так и к негативным последствиям в научной разработке проблем истории декабристских обществ.

Положительное заключалось в возвращении к конкуренции научных идей, концепций и взглядов, выдвижении в центр исследований свежих, приближающих к историзму вопросов, обогащавших и развивавших строго установленное, точное научное знание, приращении к нему новых важных и ранее не изучавшихся сюжетов, применении новых подходов и принципов научных исследований. Появившиеся в эти годы отдельные исследования и сборники работ по актуальным научным проблемам характеризуются, с одной стороны, отказом от старых идеологических клише, с другой стороны – вниманием к малоизученным или совершенно не изученным проблемам истории декабристов[27].

Потенциал этой, по существу, весьма плодотворной для развития научных представлений историографической ситуации, однако, ограничивается негативным воздействием идеологических влияний (в частности, значительно усилившихся идей консервативно-охранительного спектра, по существу отрицающих правомерность участия общественных сил в государственных преобразованиях), давлением вненаучных конъюнктурных общественных запросов (упомянутое стремление к сенсационности, перекрашиванию в противоположный цвет «былых кумиров», негативизм под флагом избавления от «исторической мифологии» и т. д.).

Негативная сторона также заявила о себе в полный голос, опираясь на еще дореволюционную охранительную традицию, постулирующую полное неприятие правомочности русского общества самостоятельно воздействовать на правительственный строй и государственную политику, – традицию, в нашем случае бравшую свое начало от официальной позиции самодержавной власти, современной декабристам. «Не опускаясь», как правило, до изучения исторических данных, наследники этой традиции начали выстраивать (восстанавливать) новые идеологические шаблоны, вместо старых, советских, на этот раз охранительного характера. Как уже отмечалось, зачастую требовалось всего лишь заменить знаки «с плюса на минус», – и вот уже готов новый, непременно разоблачающий прежние оценки историков (которые, как водится, до сих пор «не догадались» или «не смогли» увидеть очевидное) взгляд на тех, кто вознамерился самостоятельно изменить многовековой социально-политический уклад Российского государства[28]. Наиболее негативное последствие сложившейся ситуации заключалось в том, что подобный «сенсационный подход» к истории декабристов стал перекочевывать со страниц исторической публицистики в труды некоторых профессиональных историков.

Представляется, что негативизм, подкрепленный идеологическим давлением, может оказать значительное влияние на исторические исследования. Однако сама потребность в осмыслении отечественной истории диктует продолжение строго научной работы, несмотря на те или иные идеологические условия. Какими бы они ни были, исследования будут продолжаться, если сохранятся основы подлинно научного изучения отечественного исторического наследия во всей его полноте. Несмотря на усиливающийся пресс вновь сооружаемых негативистских догм и шаблонов (зачастую воспроизводящих незамысловатые тезисы дореволюционных охранителей) и новое идеологическое мифотворчество[29], научная среда продолжает продуцировать проблемные, содержательные научные работы, исходя из логики самого исследования, из потребностей поиска ответов на вопросы, возникающие при работе с историческим материалом, откликаясь на интересующие ученых актуальные проблемы на современном уровне развития научных знаний и методики исследований.

Современный, по всей видимости – уже второй, этап постсоветской историографии[30] принес с собой новые образцы исследовательских работ по актуальным вопросам разработки истории декабристов. Появившиеся в последние годы исследования и сборники научных работ отражают продолжающееся богатство и разнообразие мнений, интерес к магистральным сюжетам декабристской истории, проблемным вопросам изучения общественной мысли, общественного движения, правительственной политики, социокультурного облика эпохи, современной декабристам[31]. Они в полной мере демонстрируют отсутствие кризиса идей, неправомерность нередко встречающихся штампов об «изученности» темы, возможность применения новых подходов, выдвижения новых концепций и гипотез при рассмотрении как общих, основополагающих, так и конкретных вопросов истории декабристов, расширения в ряде случаев поля научных разработок, представления современного взгляда на фундаментальные вопросы изучения декабристской истории[32].

В этой связи представляются важными соображения и оценки, касающиеся современного состояния и перспектив декабристоведения, высказанные нами в предисловии к одному из недавно вышедших сборников работ и материалов по истории декабристов: «При углубленном изучении существующей литературы по важнейшим исследовательским проблемам выясняется, что сохраняется и даже пополняется список слабо освещенных и даже совсем не проясненных вопросов. Число дискуссионных вопросов в ходе изучения также не уменьшается, а скорее возрастает… Еще один важный момент: вопросы, решенные в рамках устаревших схем и представлений, требуют в настоящее время новых, свежих интерпретаций, удовлетворяющих современным взглядам на характер и особенности политической деятельности декабристов… Понятно, что интерпретации и версии, исходившие из установок идеологического характера в советский период “декабристоведения”, сегодня очень часто видятся неудовлетворительными… Задачи, которые… были убедительно решены в предшествующей литературе, под воздействием новых соображений и наблюдений, в новом идейном контексте, освобожденные от устаревших формул и схем, вновь предстают как актуальные, требующие пересмотра под несколько измененным углом зрения… Вместе с тем, нельзя не отметить, что не менее настоятельно требуют пересмотра и уточнения интерпретации, возникшие в результате неполного учета имеющихся данных и указаний первоисточников. Обоснованные ранее гипотезы пересматриваются и нередко отбрасываются в результате более глубокого и тщательного исследования, освоения большего объема выявленных документов». Говоря о постсоветской историографии, мы отмечали также, что внимание к «малоизученным, “просмотренным” или вовсе не затронутым ранее научным проблемам – яркий признак современного этапа развития декабристоведения»[33].

Итак, представленный здесь по необходимости краткий обзор обнаруживает определенное сходство и преемственность в обозначении проблем и вопросов, которые рассматривались исследователями разных историографических периодов в качестве актуальных и научно значимых. Конкретные формулировки этих проблем, контекст, в который они ставились, акцентировки их различных сторон и составных элементов, конечно, варьировались, излагались в различных идеологических конструкциях под разными углами зрения. Но, тем не менее, можно вычленить определенный набор сохраняющих свою актуальность научных проблем, которые постоянно повторялись в различных контекстах и идеологической трактовке на всем протяжении историографической традиции. В этом ряду оказались следующие проблемы и направления исследований (приводим их с некоторой генерализацией):

• генезис и формирование декабристской идеологии, факторы возникновения декабристского политического сознания – «внутрироссийские истоки» (российская действительность, политические традиции и идейные влияния) и западное воздействие идей эпохи Просвещения, классического либерализма начала XIX в., событий политической жизни;

• национально-патриотический подъем, связанный с антинаполеоновскими войнами, и складывание декабристского типа общественной деятельности;

• декабристы и современное им российское общество, тайные общества в контексте общественного движения 1-й четверти XIX в.;

• прогрессистская среда, близкая к декабристам и выдвинувшая их, взаимосвязь декабристской программы с либеральным течением в русском обществе, соотношение либеральных идей и политического радикализма в декабристском движении;

• формирование и эволюция идейной программы декабристских тайных обществ, развитие их идеологии, тактики и программы в связи с изменениями правительственной политики и общественной среды, влияние на декабристов современных им политических событий;

• эволюция политических взглядов бывших участников движения после 1825 г.;

• влияние декабристского опыта на последующее общественное движение в России.

На разных этапах историографической традиции менялась иерархия значимости важнейших направлений исследований, ставились дополнительные задачи, те или иные проблемы детализировались или укрупнялись, усиливали свое значение или теряли его, вводились некоторые новые задачи и направления.

Так, если в первые периоды научного изучения большая роль отводилась накоплению фактических данных и фактологическим задачам, в советский период важными считались проблема изучения особенностей «дворянского характера декабристской революционности» и проблема «декабристы и народ» (в первую очередь, взаимоотношение с солдатской массой и народной массой в момент открытых выступлений 1825–1826 гг.), то в постсоветский период в качестве особой актуальной задачи сформулированы такие проблемы, как «роль национализма в формировании идеологии декабристского движения», «декабристы и религия».

Постоянно существующая с момента возникновения декабристоведческой традиции проблема соотношения российской факторов и западных идейных влияний в формировании декабризма, вызывавшая множество споров и дискуссий в советский период (происходивших нередко под воздействием вненаучного идеологического давления, антизападных кампаний и т. д.), на последнем этапе развития историографии трансформировалась наконец в интегральную постановку вопроса – о совокупном и взаимосвязанном воздействии обеих групп факторов.

К этому необходимо добавить, что расширение фактической базы, заполнение лакун «фактической истории» декабристского движения всегда являлись важнейшей научной задачей для исследователей, что подчеркивалось не только на начальных этапах декабристоведческой историографии, но и на последующих стадиях. М. В. Нечкина назвала эту всегда актуальную задачу историков, наряду с другой, неразрывно связанной с ней задачей – введением в научный оборот новых материалов, накоплением данных – «само собой разумеющимися» исследовательскими вопросами[34]. Не менее традиционной является актуальная проблема создания биографических исследований жизненного пути, личностного облика деятелей декабристского движения. Причем, в последние периоды историографии эта проблема все чаще ставится в отношении не только лидеров движения (о которых, несмотря на имеющуюся литературу, мы далеко не все еще знаем), но, главным образом, малоизвестных и вовсе неизвестных его участников, рядовых деятелей тайных обществ. В этом контексте отметим, что в последние десятилетия обозначена проблема декабристов, избежавших наказания, часто вовсе не затронутых изучением[35].

Очевидно, этот выявленный нами набор важнейших научных проблем и направлений исследований является, как показывают сформулированные на разных этапах научной традиции актуальные проблемные задачи, центральными и системообразующими для научного изучения проблем истории декабризма.

Сохраняют ли обозначенные выше проблемы и направления исследований свою привлекательность для историков, занимающихся историей декабристского движения на современном этапе историографической традиции, или сменились новыми приоритетными направлениями, актуальными для научного осмысления декабристской истории? Судить об этом можно, обратившись к исследованиям, статьям, сборникам трудов, появившимся в последние годы.

* * *

Предлагаемый вниманию интересующегося читателя сборник вносит свой вклад в осмысление актуальности тех или иных направлений в рамках декабристоведческих исследований на нынешнем этапе развития научной традиции.

Идейные влияния, способствовавшие формированию мировоззрения декабристского типа, политические образцы, которые оказывали то или иное воздействие на складывающееся политическое движение – тема, продолжающая оставаться актуальной на современном этапе исследований. Авторы сборника представили свой вклад в разработку данной проблематики.

Л. Ю. Гусман осветил в своей работе влияние античного политического мифа об укреплении царской власти посредством ее ограничения неизменяемыми законами на российскую оппозиционную общественную мысль и публицистическую традицию на протяжении конца XVIII–XIX вв. Некоторые особенности восприятия декабристами идей западного либерализма, их преломления в декабристской среде находятся в центре внимания Т. Н. Жуковской, в работе которой ставится целый ряд дискуссионных, спорных вопросов, в том числе об «аутентичности» восприятия либеральных образцов как «идеологами» декабристского движения, так и рядовыми его участниками. Вопрос о влиянии отечественной политической традиции смены власти, получившей известность как традиция «дворцовых переворотов», специально рассматривается Д. С. Артамоновым. Симптоматично, что воздействие этого политического образца на организационно-тактические воззрения и практические планы военного выступления декабристов не привлекало значительного интереса в период советской историографии (если не считать единичных работ отдельных исследователей, шедших против основного потока[36]) и до сих пор все еще не стало предметом особого внимания исследователей; статья в какой-то мере заполняет эту лакуну. Новаторский взгляд на формирование и развитие декабристской программы, организационных и тактических правил сквозь призму польского вопроса, главным образом – влияние на декабристов правительственной политики в отношении Польши, предложил М. М. Сафонов. Выход на новую парадигму изучения истоков движения, обусловленную патриотическим и националистическим чувством инициаторов декабристских организаций, несмотря на нетрадиционность и дискуссионность предложенного взгляда, представляет немалый интерес. В. А. Шкерин затрагивает почти не исследованную тему: служебная и общественная деятельность оправданных и не привлекавшихся к следствию бывших участников тайных обществ декабристов после 1825–1826 гг. Как известно, избежав наказания, часть бывших деятелей декабристских организаций продолжила свою службу, некоторым из них удалось достичь «степеней известных». Автор, подготовив недавно вышедшее новаторское по своему содержанию исследование о декабристах, продолжавших находиться на службе в царствование Николая I[37], в публикуемой статье обратился к конкретному сюжету, характеризующему, в некоторой степени, эволюцию общественно-политических представлений и взглядов, свойственных этой категории: внимание исследователя привлекло участие бывших членов Союза благоденствия В. А. и Л. А. Перовских, И. П. Липранди, а также бывшего участника Северного общества Я. И. Ростовцева, в «деле петрашевцев» (1849).

В исследованиях, составивших настоящий сборник, представлены и вопросы, связанные с изучением политической деятельности и программных требований декабристов. Важно отметить: для того чтобы эта проблематика изучалась на современном уровне, актуальные методы исторической науки требуют анализа политического языка, смыслового содержания политических понятий и терминов, без чего нелегко понять более общие вопросы, связанные с исследованием декабристской программы, тактики, организационных правил. Семантический анализ политического языка, текстов программных документов находятся постоянно в центре внимания Е. В. Каменева, статья которого, помещенная в составе сборника, посвящена уяснению мотивов конспирации в период существования Союза благоденствия: на основе определения смысла понятия «неблагонамеренный человек» выявляется социальная группа, которая, по мнению декабристов, представляла угрозу для деятельности тайного общества. Анализ содержания программных документов, принадлежащих декабристам, по-прежнему занимает одно из центральных мест в работах исследователей. В сборник включена статья А. В. Россохиной, освещающая сложное решение аграрного вопроса в проекте П. И. Пестеля «Русская Правда», в частности – предлагаемую декабристом систему новых земельных правоотношений. Интерес историков вызывает не только содержание программных установок декабристов, но и конкретные стороны их конспиративной, политической деятельности, в том числе – в условиях кризиса междуцарствия, положившего предел существованию декабристских союзов. М. С. Белоусов исследует деятельность С. П. Трубецкого – одного из ведущих фигур декабристского движения, накануне событий декабря 1825 г. В статье предлагается определенное переосмысление мотивации поступков одного из лидеров заговора, его взаимоотношений с другими ведущими участниками тайных обществ, в частности – К. Ф. Рылеевым.

Как уже отмечалось, изучение декабристской персоналистики, биографические труды занимали важное место на всех этапах декабристоведческой историографии. Современные историки, в связи с уточнением и пополнением сведений о биографиях декабристов, созданием (насколько это возможно) исчерпывающего представления о всех категориях лиц, вовлеченных в декабристские союзы, вплоть до предполагаемых участников, уделяют этой тематике особое внимание. В сборнике публикуется биографическая работа С. И. Афанасьева, реконструирующая факты биографии декабриста В. А. Дивова на основе вновь привлеченных источников. В статье П. В. Ильина впервые освещаются некоторые стороны биографии предполагаемого участника Южного общества И. Б. Шлегеля, который избежал наказания и впоследствии занял пост президента Военно-медицинской академии.

Актуальной и научной значимой проблемой для исследователей продолжает оставаться отношение к декабристам современного им российского общества, представителей различных его слоев и кругов, различных общественных направлений и течений, общественная реакция на события политического кризиса 1825 г., восприятие в обществе этих событий и последующих репрессивных действий власти. Отдельной темой, связанной с этой проблематикой, являются отзывы и оценки иностранных наблюдателей, находившихся в России или посетивших страну в эти годы. Отзывы и оценки одного из таких иностранных путешественников Ф. Ансело анализирует в публикуемой работе Т. В. Андреева. С точки зрения потребностей историографии все более значимой проблемой видится изучение родственных, дружеских, служебных отношений, связей декабристов и их современников, взаимных представлений и образов. Коллизии отношений с участниками декабристских обществ такого заметного представителя высшей бюрократии царствования Николая I, как воспитанник Лицея 1-го пушкинского выпуска М. А. Корф, стали предметом внимания И. В. Ружицкой. Восприятие в русском обществе (как в либерально настроенных, так и в консервативных кругах) Н. С. Мордвинова – известного своими оппозиционными настроениями сановника, государственного и общественного деятеля, тесно связанного с декабристами и намечавшегося ими в состав нового правительства, затрагивается в статье С. В. Березкиной. Отношение современников к декабристам в некоторой степени характеризует и освещение такой специфической стороны общественной жизни, как обращения к власти и доносы. В статье Т. А. Перцевой рассматривается круг вопросов, возникающих при исследовании сибирских доносов на сосланных декабристов.