Поэма о наручниках

Странно, что бывший депутат, убежденный холостяк, не обремененный заботами о семье, жил в хрущевке.

– Не разувайтесь, у нас кафель… Жора, к тебе! – неожиданно фамильярно позвала домработница.

В чистой гостиной стоит резкий запах лекарств. На бежевом покрывале дивана сидит, скукожившись, худой человек с бледным овальным лицом и римским носом. Он одет в малиновую теннисную рубашку с фирменным крокодильчиком на кармашке и допотопные шаровары баклажанного цвета. Тихо льется народная мелодия, но телевизора не видно. Только несколько мгновений спустя замечаю черное, словно игрушечное, радио за вазой, стоящей на голой с мелкими трещинами столешнице.

– Проходи-проходи, Олег, садись и… не стесняйся! – Азима щурится и, как всегда, шутит. – Это действительно я, но… немного отформатированный жизнью… и чуть-чуть хворью… – Адвокат болезненно улыбается.

Он протягивает руку навстречу моей, но находит ее только со второй попытки. Пальцы Георгия мягче губки. «Как у гея!» – подумалось, словно отозвавшись эхом только нам известной непристойной истории. Сажусь рядом, стараясь не наступать на истертый персидский ковер салатового цвета.

– Роскошная нищета! – Азима продолжает сыпать шутками. – Не удивляйся, все спускаю на пилюли и уколы. Слепну… Мой Айболит, замечательный профессор, бывший приятель по парламенту, сказал, что за пару годков я медленно погружусь во мрак. А-а, – он поднял вверх указательный палец, – может, и нет! Может, достану денег на лечение… Хотя, – он вдруг с большой точностью, вводя меня в замешательство, хлопнул ладонью по моей ляжке, – если из бесноватого выгнать дьявола, то хоть по Марку, хоть по Матфею, вылечивается и слепота, и немота. Конец цитаты! – Он вскинул голову, вслушиваясь в тишину дома и, чуть поднимая голос, позвал: – Галя-я! Свари-ка нам с товарищем кофе, да покрепче! – Потом объяснил, оборачиваясь ко мне: – Галя из моей деревни. – И неуверенно добавил: – Сиделка… Кофе мне тоже нельзя, давление, но с тобой буду, соблазн бешеный…

Вот он, Азима, на узком диване, старик стариком! Хотя насколько он старше меня? В школе-интернате, куда я перешел учиться в восьмом классе, Георгий был в десятом, но в моих путаных воспоминаниях он почему-то возникал учителем. В то время и случился между нами конфликт, правда, подзабытый с годами. После школы судьба еще раз столкнула нас. Я нашел его вновь после демобилизации из армии на историко-юридическим факультете. Я только поступил, а Георгий учился уже на четвертом курсе. Когда вышел срок депутатского мандата, Азима вернулся к преподавательской работе в университете, а позже обзавелся адвокатской лицензией. Жена назвала его имя на свиданке, когда подбирали защитника из недлинного списка: «Знаешь его все-таки… Поймете друг друга!» Я горько улыбнулся.

– Ну а ты как? – Азима внимательно изучает меня, пользуясь, видно, тем, что хорошее зрение возвращается к нему время от времени. – Что же порвал с прежним адвокатом, неплохой ведь? Как-никак вытащил тебя из СИЗО, а это немало по нынешним временам. Понятно, проиграл в первой инстанции, да разве с тобой просто выиграть?

Галя принесла две чашечки кофе на серебряном подносе в виде миниатюрного спартанского щита.

– Слушай, я как раз тот, кто тебе нужен, – с неожиданной теплотой произносит адвокат. – Без пафоса и преувеличений… Дело в том, что я уже третий год веду клиентов по твоей статье. Я сам редактировал ее еще в юридической комиссии парламента, когда объявили о декриминализации экономических статей УК… Объявили по рекомендации Европейского совета и… Тут они смахивают на брежневцев. Усилить и ускорить… Помнишь… хи-хи-хи! – засмеялся вдруг Георгий своим желчным смехом, который помнился мне со студенчества. – Какие все-таки времена были, а, Журавлик? Империя-с! Великая страна, огромные возможности! – Он поднял подбородок и словно вонзился своим незрячим взглядом в прошлое.

«Догребем мы на этот раз до молодых лет, до нашей грошовой драмы? – подумал я. – Вряд ли…» Азима достал из кармана своих странных шаровар выглаженный чистый платок и вытер брызнувшие слезы.

– Извини, теперь давай по делу… Тебе говорили, что я недешево беру? Нет, я, конечно, не самый дорогущий в столице… Будем договариваться по часовому тарифу или?..

В среде профессиональных адвокатов работали два цеха: «борсетники», которые заносили судьям, и «честные», которые пытались вести дела строго по закону, надеясь на редких неподкупных судей. В моем положении я решил нанять мозговитого, но среднего по дороговизне адвоката. Жена поддержала: «Если что, продадим автомобиль… И дачу… Хотя жаль ее, она сейчас в разы дороже!»

Школьные годы вспоминались всегда вместе с веселой, характерной для того времени историей. Районный комитет ВЛКСМ19 учудил смелый эксперимент – вечеринку школьной комсомольской организации на тему «Что такое любовь?». С поучительными примерами из советской действительности выступила райкомовский куратор – разодетая молодая особа с модной прической с начесом и крупным комсомольским значком на выпуклой груди. Любимчик учителя словесности и победитель районной олимпиады по русской литературе прочитал письмо Татьяны к Онегину, в то время как за толстой колонной зала торжеств шут из параллельного класса ерничал, проводя по щекам смоченными слюной указательными пальцами. Затем гитарист школьного ВИА исполнил песню Высоцкого про советские телефонные сети, которые предлагали «в кредит по талону любимых людей»20. Наконец пришло время дебатов, и все ждали, что кто-то нечаянно сорвет этот скучный и продолжительный фарс.

Первой вышла на сцену девятиклассница, известная тем, что сохла по учителю астрономии, но первая же обломалась. Слишком прозрачными выходили у девчонки намеки… Следом за ней появился высокий парень с волевым выражением лица, капитан баскетбольной команды. Глядя в серый потолок, он путал слова, кашлял и краснел. Наконец, чтобы спасти репутацию школы, на сцену выбрался Георгий Азима. Его знали как круглого отличника, свободно разговаривающего на французском с учительницами иностранного языка. «Да, – начал он, – мы тут… о воспетых поэтами нежностях. Но есть и другое высокое чувство… любовь к Родине!» В зале послышались мелкие смешки. «Тихо! – пригрозила районная кураторша. «Нет, ребята, вы не это самое… Я же вполне серьезно…» – попытался продолжить Азима, но раздались откровенные вздохи разочарования; на галерке затопали, пара старшеклассниц издевательски зааплодировала.

За месяц до выпускных экзаменов и произошел тот случай, о котором мы с Азима старались не вспоминать при встрече. По утвердившейся традиции к концу учебного года восьмиклассники и десятиклассники договаривались с учителями насчет кабинетов, где после уроков парами или группой можно было спокойно готовиться к экзаменам. Клава, моя девушка, решила вдруг «причалить» к кабинету французского языка, чтобы гарантированно получить консультации у самого сильного в школе по этому предмету. Клава насмехалась над моими ревнивыми выходками, а на вопрос, почему они с Азима закрываются на ключ, пожимала плечами: «Ты в своем уме? Он меня пальцем не тронет! Сама Света, ну, подруга его, знаешь, что о нем говорит? По-моему, он того… чуточку нездоров!»

Я пошел напролом. Дождался, когда Георгий уедет на республиканскую олимпиаду, и увел Свету с субботней дискотеки. На краешке стадиона, дуреющие от запаха цветущей акации, мы долго тренировали с ней фирменный поцелуй Фанфана21. Света глубоко расстегнула кофточку и изобразила легкий обморок… На другой день Азима ворвался в восьмой класс сразу же после консультаций. «Сопляк! – прошипел Георгий, раскидывая парты на пути ко мне. «А ты думаешь, – оскалился я, – никому не известно, отчего ты стелешься перед районным начальством?» Я лишь озвучил то, о чем не решались говорить другие: без показной «любви к Родине» Азима вряд ли поправил бы оценку по математике и никогда бы не получил золотую медаль. Мы поломали пару стульев. Он разбил мне нос, а сам побежал в медпункт зашивать рассеченную бровь.

4. Бачул

– Больше к нему тебя не подпустят… Все, что считаешь нужным, говори сразу при первой встрече… вторая вряд ли будет! – посоветовал мне адвокат, прощаясь. Бачул был его студентом, и Азима, следуя правилам старой чиновничьей школы, позвонил ему при мне, не откладывая. Он с трудом попадал указательным пальцем в мелкие кнопки старой нокии.

– Покровительство первого лица, конечно, дело знатное, но в то же время – немалый риск! – мрачно заметил адвокат, как только мы получили согласие Бачула на аудиенцию. – Вроде как от тюрьмы отмазан, но до приговора, как до Китая пешком. Не то скажешь, подстава какая-то и… прощай! Загудишь прямиком в места не столь отдаленные. Да еще срок дополнительный можешь схлопотать вдогонку!

Я последовал в переговорную за цокающей на шпильках по золотому паркету молодой девушкой, любуясь ее гибким станом. «Чай, кофе?» – протокольно спросила она, не скрывая мастерства виноватого взора. Как и до своего прихода во власть, Бачул устраивал по вечерам дела своих компаний, которые ютились под одной крышей его офиса. Многоэтажный исполин из темно-синего мрамора и сверкающей стали походил по архитектурному замыслу на дубайский дворец. Офис находился на одном из кишиневских холмов, несколько кварталов западнее Дома правительства, и висел, как тяжелый утес, над столицей. Позолоченные обрамления шкафов и широкой столешницы в комнате для чаепития безошибочно указывали на принадлежность хозяина к тому небольшому проценту населения страны, который владеет всеми ее богатствами. Резали глаза контрастные краски широкой плазмы. Принадлежащий Бачулу «Девятый канал» крутил все тот же набивший оскомину сюжет ночного бунта: разъяренная толпа и блестящие щиты полиции перед Президентским дворцом. Раздражал еле слышный в высоких серых колонках скрежет от сгребаемого коммунальной службой мусора, разбитого дворцового стекла.

Бачул сдержал данное после твиттерной революции слово в тот день, когда коснулся своими пухлыми розовыми губами национального флага. Опытный оператор «Девятого канала» сумел передать необыкновенный блеск святости в глазах присягавшего. Развернулась небывалая для молодого государства борьба против коррупции, направленная в первую очередь против политических противников. Не тридцать седьмой год, не охота на ведьм, но все же… Какая-то полуопричнина, верный признак не совсем удачной революции. Говорили, будто составлен список неугодных. Арестовывали как явных сторонников бывшего режима, так и «коллаборационистов» – всех тех, кто мог бы поднять голову. Меня относили, наверное, к последним… В идеологической команде бывшего президента, лидера левой партии, я был приглашен как технократ, мои консервативные взгляды мало кого волновали. Но разве теперь имеет значение, допущены ли ошибки в протоколах суда и следствия осознанно или из невежества? Я заказан!

Встреча с Бачулом длилась не более десяти минут. Он поздравил меня, не скрывая иронии, с освобождением и заверил, что мое «странное» дело будет решено. «Так или иначе!» – добавил он. Не было времени вникать, что за пакость могло скрыть слово «иначе». У Бачула был слащавый голос. Прощаясь у выхода, он фамильярно обнял меня за плечи. За время короткого общения он осторожно подбирал слова, скрывая свою пренебрежительную манеру речи и приписывая свои мысли обществу. «Большинство людей считает», «все ненавидят», то и дело повторял он. Меня не покидала мысль, что я очень давно его знаю. Не он ли был тем дядином приятелем, который в сельском клубе перед ночным сеансом, здороваясь, выбрасывал вытянутую ладонь вперед, целясь, как разведчик Вайс22

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Только до бульвара Штефан чел Маре!» (рум.)

2

СИЗО – следственный изолятор.

3

Обезьянник – камера предварительного заключения.

4

Шконка – койка.

5

Кум – оперработник.

6

Положенец – в криминальной иерархии человек, принимающий решения на закрепленной за ним территории.

7

Кот Шрёдингера – мысленный эксперимент физика-теоретика Эрвина Шрёдингера.

8

Комрат – город на юге Молдовы, столица АТО Гагаузии.

9

Склады Колбасны – оружейные склады, принадлежащие по праву МО РФ в с. Колбасна, Приднестровье.

10

Бугор – бригадир.

11

Бачул (рум. baci) – главный пастух; администратор овчарни или старший над чебанами овчарни; костеметатель в детской игре в кости.

12

ЕСПЧ – Европейский суд по правам человека с местонахождением в Страсбурге, Франция.

13

«Процесс» – роман Франца Кафки.

14

Параша – унитаз в камере.

15

Продол – тюремный коридор.

16

Малява – письмо или записка, которая нелегально передается заключенными из тюрьмы на свободу или же из камеры в камеру.

17

Коридорный – надзиратель.

18

«Отключи свой ум, расслабься и плыви вниз по течению, / Это не смерть, это не смерть…/ Оставь все мысли, поддайся пустоте, / Это сияние, это сияние» (англ.). Песня Tomorrow never knows группы The Beatles.

19

ВЛКСМ – Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодежи; общественная организация СССР.

20

В. Высоцкий «Ноль семь».

21

Фанфан-тюльпан – герой плаща и шпаги одноименного фильма (Франция, 1952).

22

Иоганн Вайс – имя советского разведчика из культового сериала о Великой Отечественной войне «Щит и меч» (1968).