Кафе. Читай по главе в день

Перед девочкой я извинилась. Она стала тише. Кажется, в этот раз мы обе многое поняли.

12. Когда-то я пела в хоре…

У меня среднее музыкальное образование, и в одной из музыкальных школ, которых я, в связи с переездом, помню две, у нас был хор. Там я пела формально. В начальных классах общеобразовательной школы я тоже пела в хоре. «Солнечный круг, небо вокруг…» – была солисткой. Девятое мая, почёт, ветераны. Но речь о другом хоре сейчас. О народном. С ним я встретилась, когда переехала на Кубань. Местный ДК, интересные люди, моя музыкальная грамотность пригодилась.

Хор – моя сказка. Я пришла в него в 12 лет. Хорошо, что у меня с детства не было предрассудков и страхов на тему: «Что другие скажут». Я начала выступать на сцене, и мне было всё равно, как на это отреагируют одноклассники и сверстники. Народные костюмы, народная музыка – повод для насмешек со стороны подростков.

Меня мама в него привела. Сначала она услышала о хоре, сказала: «Я тоже хочу». И после первой репетиции решила, что мне там будет хорошо. Она не ошиблась. Мама вообще редко ошибалась. У неё природа такая – не ошибаться.

В хоре мне понравилось всё: песни, музыка, энергия, манера петь (фольклорный вокал – исполнение близко к джазовому: из недр души), участники хора, организация и руководитель. Это человек, от которого я впервые услышала в новой интерпретации такие слова, как «Вселенная», «космос», «полёт звука за пределы»… Он никогда не жалел на меня времени, репетировал индивидуально, ставил мне голос и верил в меня. Такой поддержки мне, пожалуй, в то время никто не давал.

Безусловная вера в мои способности и настрой только лишь на мои положительные качества. Мы вместе шли в сторону дома после репетиций, и он рассказывал мне о том, о чём я не могла узнать ни от кого больше: о силе духа, о людях вообще, о причинах войн, о ходе истории в жизни – правители, особенности наций. Мудрейший человек. Терпеливый, чуткий. Я не идеализирую. У него были свои недостатки, но меня они не зацепили.

Хором мы выступали на перевыборах атамана казачьих войск, в домах культуры на праздниках, на базах отдыха для туристов, на смотрах-конкурсах. Настоящая гастрольная жизнь, с которой я объездила весь Таманский полуостров. Это было более чем прекрасно.

Кулисы, косметика, тяжеленные костюмы, жара (особенно летние выступления в клубах и на улице: 50 градусов в тени) – мне нравилась эта жизнь. Однажды мы выступали в Тамани. Моя юбка весила порядка пяти килограммов (без преувеличений). Я выступала в блузе из материала, который мне тогда казался не то что воздухонепроницаемым, а вообще пуленепробиваемым. Я чувствовала, как пот со спины катился вниз, под юбку, по ногам в туфли и там хлюпал.

Наш песенный блок на том мероприятии закончился, и нас отпустили отдыхать. Я шла к автобусу в своём народном обмундировании, в полном макияже, с бетонно-прочной укладкой, чтобы переодеться и нырнуть в море. По пути меня поймала мама с мальчиком: «Смотри, какая красивая тётя! Можно с вами сфотографироваться?» – «Конечно». Я натянула улыбку, расслабила лицо. Кадр удался. Ещё шаг – солдатики в форме: «Девушка, хотим фото с вами». Туфли уже соскальзывали от собравшейся влаги. Выпрямила спинку, выровняла шею, широко открыла глаза с килограммом туши, улыбка. Фото. Я расслабилась, ссутулилась и понесла себя дальше, не обращая внимания на приглашение познакомиться и поесть шашлычки на берегу. Автобус и море случились. Я была счастлива каждую минуту в тот день. Несмотря на жару.

Это приятное ремесло. И полезное. Закалка духа. Совершенно другой взгляд на жизнь из этнического образа. Словно я действительно была представителем рода казачества. Совершенно другой взгляд на публику со сцены. И сами зрители, как они воспринимают актёра: не как человека, а посланника искусства. Быть в этих переживаниях, в любую погоду, на пустой ли желудок, на сытый ли, в разной степени усталости – это подарок для творческих людей. Словно Музы поддерживают, питают, ласкают. Видимо, поэтому так много людей стремятся в искусство и так же много «гибнут» в нём в поисках признания, поисках себя настоящего, в поисках нового.

Ещё немного о моём хоре. Было много разных моментов. Однажды мне пришлось его бросить. По недоразумению. Главное, что потом я вернулась и пела снова, пока не довелось переехать в другой город. Но и когда переехала, я приезжала погостить и первым делом мчалась на репетиции. Первые несколько лет после разлуки с хором я даже оставалась в репертуаре и меня брали снова выступать на сцене. Гастролировала, как прежде.

Затем перемены. Два года я не могла приезжать в гости. Обстоятельства не пускали. Как сказал когда-то Гоген: «Это всё нищета. Она мешает работать…» Вскоре стало проще, и я снова начала навещать городок детства и репетиции. Пару лет назад был чудесный эпизод. Я снова оказалась на репетиции. Сцена, концертный зал совершенно пустой. И я одна, сижу во втором ряду, смотрю восхищёнными глазами на любимых служителей искусства.

«Катя, у нас девочка приболела. Встань, пожалуйста, за неё. Здесь несложно».

И вот я снова на сцене. Репетиция. Просьба и назавтра прийти, просто «постоять». Да я и слова песни знаю. И подпеть, конечно, просят. В итоге девочка так и не успевает выйти из больницы, и в празднике приглашают участвовать меня. Заменить её. И снова грим, костюм, волнение. И снова камеры, фотоаппараты. И одноклассники уже бывшие, уже не смеются, а просят меня сфотографироваться с их детишками, которых переполняет гордость за маму, что она знакома с «этой тётей в костюме». И снова я счастлива.

Хор – одно из самых радостных событий в моей жизни. Такие моменты обязательно должны храниться в копилке памяти каждого. Где душа открывается и светится. В любом состоянии.

И хор – это официальная дата начала моего духовного роста. Здесь я услышала о медитации. Руководитель мне говорил, что пение – это и есть медитация. Я и значительно раньше, в детстве, «разговаривала с Богом», сидела в одной позе неподвижно и рисовала свою реальность и выполняла много-много эзотерических штук интуитивно. Но я считаю тот период несознательным. Просто периодом развития в жизни ребёнка. Потом люди порой теряют духовную составляющую. Чтобы вернуться, её нужно начать искать. Отсюда эзотерический термин: ищущий.

А мне повезло. Я в 12 лет нащупала Путь. С этого возраста я осознанно в эзотерике и духовных практиках. И я знаю точно, что я ничего об этом не знаю. Что всё, что делается, – просто делается через меня, а моя забота – быть проводником, пустым, чистым сосудом, через который льётся воля Мастера. Пение – голос души, стремящейся к освобождению. Инструмент связи с космосом. Музыка как форма служения миру. Через народную культуру мы выходим на узы, которые в чём-то выше и более святые, чем кровные: связь со всем народом, с родной землёй.

Чем дольше я иду, тем больше я понимаю, что у Пути не будет конца. И теперь я просто приближаюсь к новому и новому каждый раз, получая образование в самых разных сферах (развивающие практики, путешествия) и поддерживая чистые отношения с духовно близкими людьми.

Сегодня очень много Души. Я как будто расслабилась. И всё сложилось. Приятные чувства и воспоминания.

13. Быть заложником идеи

Быть заложником идеи – тяжкий труд и пустая трата времени.

Вот у меня была идея: писать главы в разных кафе. Вчера подготовилась с вечера. Нашла новую подходящую кафешку в одном районе. Мне не понравилось меню: это булочная, а я всё-таки за ЗОЖ, но там более-менее тихо и приятно пахнет.

Сегодня я зашла в неё. Долго-долго разговаривала с девочкой, которая принимала у меня заказ у кассы. То есть самообслуживание. Мне подошло многое из того, что она предложила, кроме того, что они не принимают к оплате карточки. А у меня, после вчерашнего опрометчивого похода в салон красоты, совсем не оказалось наличных. Осталось только на такси. А снимать в банкомате деньги я не люблю. Словом, мне пришлось развернуться и пойти поискать другое кафе.

Встретились ещё два. В одном пахло плохо, в другом – очень плохо. Где-то было накурено. Где-то стоял аромат свеженамоченной, но далеко не свежей половой тряпки. Я вспомнила о «Вареничной», что находится неподалёку и где мне однажды пришлось завтракать, спасаясь от дождя. Я направилась туда, представляя, как я не хочу эти вареники, тесто… Вспоминая, как мне всегда было хорошо в другой кофейне, где я, кстати, сейчас и нахожусь. Но я же здесь уже писала однажды. Мне же нужно сменить место… в итоге я не дошла до «Вареничной», а, нарушая своё собственное самоограничение, зашла в свою любимую кофейню. Выбрала новый столик. Села в углу, у окна. Меня закрывают высокие клумбы с цветами. Здесь пакетированный чай, и парень, который был в первый день моего приезда, тоже здесь. И он уже снова разговаривает по телефону. И снова по работе. Снова с воплями, экспрессией в голосе, с бранными словами. Ничего не поделать. Кстати, прямо сейчас он тоже пересаживается к окошку. И мы бы видели друг друга, если бы не эти шикарные клумбы.

Идея… идея, что всё должно быть так и не иначе, – это ловушка, которая не даёт нам двигаться по жизни легко и свободно. Одна идея, другая, третья: сюда не ходи, здесь делай так, а не иначе, вот сюда смотри, вот так думай – и всё, мы в коконе, который увеличивается вовнутрь, не давая нам двигаться свободно. Так можно и сразу в гроб и крышечкой сверху закрыться. Тоже, по сути, кокон. Поэтому, если только мы выбираем жить осознанно, но неосознанно создаём себе «идею», как я создала: писать всегда в разных кафе, – жизнь нам моментально помогает от неё избавиться. Ведь это же смешно. Центр города. Кафе на каждом шагу. Но я не могу найти себе места, потому что я отчаянно его ищу, а не просто расслабленно прыгаю на волнах эмоций и событий. Ведь много где есть еда, которая подходит мне, но там, допустим, не принимают карточки к оплате. Или красивый антураж, желанная тишина, но там плохо пахнет или ужасная мебель. В общем, не создать бы себе новую идею: быть только здесь, где я сейчас, и нигде больше.

Как только заметили, что попали в фанатизм, в правило, которое сами же себе создали и боимся нарушить, – расслаблять этот момент. «Я всегда делаю только так» – заменить на такое же, но чуть-чуть другое. Так мы расстаёмся и с установками, которые дали нам родители и учителя, которые навязал социум. Когда мы замечаем, что становимся сильно на них похожими, живём их шаблонами, конструкциями, напомнить себе: я такой же, как они, но чуть-чуть другой. Это работает. Шаблоны не исчезают совершенно, но они трансформируются в нечто отличное от того, что было, и жизнь становится истинно нашей, а не наших родителей или учителей. Мы таким образом скидываем чужую призму и формируем свою.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.