Семёновские чтения

2. Гуковский М.А. «Хроника» Боннакорсо Питти // Питти Б. Хроника / пер. с итал. З.В. Гуковской: ред. М.А. Гуковский. Л., 1972. С. 185-200.

3. Краснова И.А. Деловые люди во Флоренции XIV –XV вв. М., Ставрополь, 1995.

4. Петрарка Ф. Инвектива против того, кто хулит Италию // Петрарка Ф. Сочинения философские и полемические. М., 1998.

5. Петрарка Ф. О средствах против превратностей судьбы / пер. с лат. Л.М. Лукьяновой; вступ. ст. Н.И. Девятайкина. Саратов, 2016.

6. Питти Б. Хроника / пер. с итал. З.В. Гуковской, ред. М.А. Гуковский. Л., 1972.

7. Примечания к «Хронике» Питти / сост. М.А. Гуковский Питти Б. Хроника / пер. с итал. З.В. Гуковской, ред. М.А. Гуковский. Л., 1972., С. 218–233.

8. Ревякина Н.В. От средневековья к «Радостному дому»: школы, ученики, учителя Итальянского Возрождения (XIV-XV вв.). [Электронный ресурс] URL: rfh.ru› downloads /Books/ 174193537.pdf (дата обращения 06.05.2018).

9. Рутенбург В.И. Автобиография Питти и итальянская литература // Питти Б. Хроника / пер. с итал. З.В. Гуковской, ред. М.А. Гуковский. Л., 1972. С. 201–216.

10. Рутенбург В.И. Народные движения в городах Италии XIV – начала XV века. М.-Л., 1958.

11. Рутенбург В.И. Очерки из истории раннего капитализма в Италии. М.-Л.,1951.

12. Указатель имен к «Хронике» Питти / сост. С.Н. Искюль // Питти Б. Хроника / пер. с итал. З.В. Гуковской, ред. М.А. Гуковский. Л., 1972. С. 234–247.

Венецианский дипломатический этикет vs турецкого дипломатического протокола (по данным Relazione венецианского нобиля Джакомо Соранцо)

Третьякова М.В.кандидат исторических наук, доцент Нижегородский государственный

Аннотация: В статье рассматриваются особенности дипломатического протокола Венецианской республики и Османской империи в конце XVI в. с точки зрения венецианского дипломата Джакомо Соранцо. В центре внимания автора статьи находится итоговый отчет венецианского посла, в котором тот освещает свою миссию 1582 г. в Константинополь ко двору турецкого султана Мурада III. По мнению венецианского посла Джакомо Соранцо, отсутствие вербального общения между султаном и дипломатами является одной из характерных черт турецкого дипломатического протокола. Венецианец полагает, что такая практика лишает султана возможности приобретения новых знаний и опыта государственного управления.

Annotation: The article discusses the features of diplomatic Protocol of the Republic of Venice and the Ottoman Empire in the late sixteenth century from the point of view of the Venetian diplomat Giacomo Soranzo. The author focuses on the final report of the Venetian diplomat, in which he highlights his mission in 1582 in Constantinople to the court of the Turkish Sultan Murad III. According to the Venetian Ambassador Giacomo Soranzo, the absence of verbal communication between the Sultan and diplomats is one of the characteristic features of the Turkish diplomatic Protocol. The Venetian believes that this practice deprives the Sultan of the opportunity to acquire new knowledge and experience in public administration.

Ключевые слова : Венеция, Османская империя, Джакомо Соранцо, дипломатический этикет.

Key words: Venice, Ottoman Empire, Giacomo Soranzo, diplomatic etiquette.

К началу 80-х гг. XVI в. относится завершение дипломатической деятельности венецианского нобиля Джакомо Соранцо. В 1582 г. он был отправлен во главе экстраординарного посольства Республики св. Марка в Константинополь [1, p. 125]. Поводом миссии являлась необходимость представителей Венеции присутствовать на празднике обрезания сына турецкого султана. По словам Т. Бертеле, это было «блистательное посольство» [2, p. 114].

Приглашение Венецианская республика для участия в этом празднике получила через курьера турецкого султана. Как пишет венецианец, чтобы организовать праздничные мероприятия по этому поводу, султан Мурад III, желая отпраздновать обрезание своего сына Мехмеда, «…в подражание султану Сулейману [9] и для большего торжества и величия своего единственного ребенка» оповестил через своего чауша (ciaussi) (курьера) о государственном празднике императора, короля Франции, короля Польши и синьорию Венеции, дабы те отправили к Порте своих послов для участия в этом событии» [6, p. 211].

Правительство Венеции решило принять это приглашение и отправить одного из знатных своих нобилей для участия в этой церемонии, сделав свой выбор в пользу «достославного синьора Якопо Соранцо», отличавшегося «благоразумием, благородством и достоинством», бывшего ранее байло в Порте, знакомого с тамошней ситуацией, а, следовательно, «полезного и ценного» [6, p. 211].

В состав этой делегации вошли представители Венеции и других итальянских государств. Судя по словам автора этого дневника, желающих было много, но из-за того, что не всем могло хватить места на галеях и из-за сложности путешествия, не все смогли принять участие в посольстве [6, p. 212]. По мнению Г. Брауна, в посольстве принимали участие более сорока человек, включая слуг [3, p. 8].

Для посольства были снаряжены от синьории Венеции две галеры с искусным экипажем [6, p. 213]. В путь посольство отправилось 27 марта. Сложно высчитать, сколько продолжалось путешествие венецианского посольства во главе с Джакомо Соранцо в 1582 г. от Венеции до Константинополя, поскольку известна дата отплытия – 27 марта 1582 г., дату же прибытия в Константинополь автор дневника не написал. Скорее всего, по времени путешествие заняло почти два месяца [7, c. 216]. Во всяком случае, в мае 1582 г. посольство во главе с Джакомо Соранцо находилось уже в Константинополе.

Аудиенция у султана венецианскому посольству была назначена на 27 мая. До посещения султана венецианское посольство нанесло визиты (с вручением даров) первым лицам Османского государства. На аудиенцию к султану в дворцовый комплекс Топкапы посольство отправилось верхом в двенадцать часов указанного дня. Посольство провели через мраморные ворота с арабскими письменами, и они оказалось в Первом дворе. По словам венецианца, здесь они слева увидели храм св. Софии, «который служит теперь для кухни» [6, p. 228]. Следует заметить, что венецианец ошибся, в первом дворе находился храм св. Ирины, приспособленный для хранения вооружения. Первый двор известен как Двор Янычар, или Парадный двор, обычно его посетители проходили верхом и спешивались между первым и вторым двором потому, что только султану было позволено верхом въезжать во второй двор [7, c. 40].

Венецианский автор пишет, что посольство, пройдя первый двор, вошло в ворота, охраняемые капыджи (capigi) (стражи ворот) с жезлами (бастонами) в руках, спешилось и оказалось внутри второго двора. Второй двор состоял из дворцового госпиталя, кухни, помещений для размещения янычар, конюшен, гарема и Дивана. По словам венецианца, площадь этого двора была не такая большая, как первого, справа размещалась кухня для нужд султана и его двора, слева конюшни султана. В правом углу вместе с луоготененте (генерал-лейтенант) во главе большого портика сидел капитан янычар. Сами янычары, (по мнению посла, их было четыре тысячи), стоя без оружия, занимали всю длину этого портика. Внешне они выглядели торжественно, головы их украшали высокие плюмажи. Удивило посольство то, что такое множество людей не издавало ни малейшего шума [6, p. 228–229].

В конце площади второго двора находились Ворота Счастья, за которым был расположен Третий двор, откуда начиналась приватная зона дворца. Второй двор использовался султаном для осуществления правосудия и приема аудиенций. Именно там султан принимал венецианских и других послов.

Вошедшие послы и сопровождавшие их лица были встречены капитанами и янычарами и отведены к покоям султана, но перед аудиенцией они были препровождены в помещение с левой стороны лоджии, где были накрыты пять столов.

После того, как посольство завершило трапезу, были подготовлены презенты от синьории для вручения султану. Дары демонстрировали по отдельности янычары и возвращали на место на длинную tila – специальную скамью для даров послов. Султану было вручено десять золототканых одежд, два бархата алтабаса, десять цветных бархатов, тридцать восемь штук дамаска и сатина различных цветов, двенадцать кусков тканей темно-лиловых и скарлатных, тридцать частей серебра, стоимостью в целом в четыре тысячи скуди [6, p. 230]. Как это проходило отражает иллюстрация работы Zacharias Wehme (1558–1606 гг.) из «Türkenbuch» (1580–1582), посвященная посольству к турецкому султану посла императора Давида Унгнада в 1573 г. На этой иллюстрации показана процессия, несущих посольские дары, посол, сопровождаемый двумя стражами, который должен пройти мимо султанских сановников, стоявших в линию перед султаном, и оказаться перед султаном, султан же восседает на возвышении в Палате аудиенций [4, илл. 19].

После этого в течение долгого времени послы находились за пределами комнаты, где они ели, ожидая, что паша пригласит их на аудиенцию к султану. Когда последовало приглашение, послы прошли лоджию, вошли в открытую дверь, охраняемую сотней евнухов, прошли короткий проход, который вел в покои султана, по бокам прохода били водой фонтанчики [4, p. 230] и оказались в Палате Аудиенций, находящейся справа от Ворот Счастья, перед Третьим двором. Аудиенция у султана, видимо, проходила так, как подобные мероприятия изобразили на своих полотнах: Жан-Батист Ван Мур («Ахмед III, дающий аудиенцию в Палате Аудиенций», 1727 г.), Джанантонио Гварди ((1699–1760 гг.) «Султан, принимающий посольство») и Константин Капидалы (Konstantin Kapıdağlı (года жизни неизвестны) «Султан Селим III, восседающий на троне во время аудиенции», около 1789 г.).

По свидетельству венецианского автора, пол покоев, где проходила аудиенция, был полностью покрыт коврами из шелковых и золотых нитей. Рядом с султаном стоял стул без ножки, лежали подушки, богато отороченные золотом и жемчугом, сам султан был одет в платье, низ которого был сшит из белого атласа, а верх из кармазинного [6, p. 231].

Вошедшие послы низко поклонились, поцеловав одежду султана, а затем вернулись к двери, встав рядом с пашами. Свита послов также должна была поклониться султану. Ритуал поклона султану был такой: каждый из них был поставлен между капыджибаши (Kapuji-bashi – глава стражи ворот, церемониймейстер) и в их сопровождении был проведен к ногам султана, где преклонял колени, брал один из рукавов его одежды, чтобы поцеловать, а затем отходил назад, и оказывался перед лицом султана. После того, как эта процедура была завершена, участники посольства покинули покои султана, переместившись на площадь к янычарам и оказавшись в помещении с вельможами султана, ожидая ответа султана. Одновременно с этим действом передавались преподнесенные посольством дары от одного капыджибаши к другому, чтобы оказаться перед глазами султана [6, p. 231].

После этого к послам вышел великий драгоман и передал слова султана, сообщив, что султан повторил свое приглашение представителям синьории принять участие на празднике, что султан пожелал каждому процветания, что султан выразил свое расположение по отношению к Венеции. «В ответ ничего не было послами сказано, лишь все как один опустили головы, как будто хотели сказать, что принимали его слова с благодарностью», написал автор отчета [6, p. 231]. На этом аудиенция закончилась.

Венецианец пишет, что «султана послы могут лицезреть только тогда, когда вручают свои грамоты и презенты, потому что без этой процедуры они не могут быть признаны как послы, но и во время аудиенции они не обращаются к нему с чем-либо, но только целуют одежду, а затем их выставляют без получения ответа, который, если они могут получить от султана, то это будет только слово "да/хорошо", или "хорошо". Все вопросы решаются исключительно с пашой-визирем, это касается как переговоров, так и договоренности о том, когда снова можно будет попасть на аудиенцию к султану, причем паша-визирь разрешает лишь то, что считает лучшим для себя» [6, p. 252–253].

По мнению венецианца, «этот способ вести переговоры показывает, что он появился вследствие необходимости соблюдать осторожность, оберегая персону султана, но в то же время при нем не приобретается опыт, который мог бы получить султан, имея дело с разными людьми» [6, p. 253].

Но такие предосторожности, по мысли венецианца, не исключают того, что султаны часто обманывают или бывают, обмануты другими. Он пишет, что «всем хорошо известно, что многие дела, касавшиеся мира или войны, решаются с помощью подношений (presenti), что подтверждается разными примерами из прошлого» [6, p. 253]. По его мнению, правители из Оттоманского Дома, занимаясь государственными делами, руководствуются правилами, которые были хороши в начале их правления для расширения империи, считая, что «лучшей и единственной причиной существования королевств и республик является расширение территорий» [6, p. 253].

Перед отъездом на родину венецианское посольство получило дары от султана. Они состояли из экипированного коня, девяти одеяний, четырнадцати тысяч акче (аспров) для путешествия. Конь и два золототканых одеяния предназначались венецианскому дожу и венецианскому правительству, одно одеяние отдано было секретарю посольства, а остальные вещи были распределены среди прочих членов дипломатической миссии. Две лошади и ваза териака были подарены от лица первого визиря [6, p. 236].

Одетое в подаренные султаном одежды венецианское посольство нанесло прощальный визит султану с просьбой о разрешении покинуть его двор. Однако, из-за того, что посольство задержалось, нанося визиты османским сановникам, венецианский посол, по словам автора отчета, отложил свое отбытие из Константинополя до более благоприятного времени («чтобы дождаться тепла из-за беспокойства о здоровье в пути, поскольку было уже 21 августа») [6, p. 236].

В Венеции существовал свой порядок приема иностранных послов. Описание этого церемониала сохранилось в статейных списках русских послов. Можно привести пример статейного списка посольства Якова Молвянинова в 1582–1583 гг. в Рим, который по пути к папскому престолу посетил Венецию летом 1583 г.

Яков Молвянинов сообщает, что, как только их посольство 28 июля 1583 г., достигло пределов венецианских владений, им навстречу были высланы должностные лица, которые сопровождали русских послов до города Вероны, причем с ними были трубачи и солдаты. Встречавший (в русской дипломатической практике – «встречник») сообщил послам, что правитель Вероны распорядился встретить послов и проводить их до подворья, где им было приказано остановиться, предоставив им содержание и корм их лошадям. Затем послов посетили наместники Вероны, выразив удовольствие от того, что русское посольство прибыло в их город, и узнали о его целях. Аналогичная встреча повторилась и в Виченце, и в Падуе, и в Венеции, которой русские посланники достигли 2 августа. Здесь их встречали недалеко от города одиннадцать венецианских патрициев во главе с Лоренцо Приули, которые и сопроводили русских посланников до подворья Санти-Джованни-э-Паоло. (Позже русские дипломаты всегда останавливались в этой резиденции). Посланцам Московии был дан пристав (для соглядатайства) Альвизе Лоредан, а также венецианское правительство распорядилось, чтобы русским послам было выдано содержание.

4 августа дож Никколо да Понте (1578–1584 гг.) прислал к русским послам тех, кто их встречал, чтобы они сопровождали русских посланников к нему на аудиенцию. Прием состоялся во дворце дожей. Когда в палату «вошли русские послы, дож и все венецейские лучшие люди встали». Яков Молвянинов от «русского царя князю Николаю правил поклон и грамоту подал, и речь говорил по государеву наказу, а князь Николай в то время стоял, а грамоту приняв, целовал» [8, стб. 876]. После этого дож усадил русского посланника по правую руку от себя и выразил удовольствие, что Венецию посетило русское посольство. После речи дожу были вручены дары («поминки»), и на этом аудиенция закончилась. До подворья русских послов сопровождали те же нобили, которые их провожали до дожеского дворца.

23 августа на прощальной аудиенции русским посланникам были преподнесены ответные дары – Якову Молвянинову «чепь золотую», а подьячему Тишине и толмачу Якову по «чепочке», дан пропуск для свободного проезда через венецианские владения в Рим, куда, собственно, и направлялось посольство, и грамота к русскому царю [8, стб. 879].

Как видим, в дипломатической практике османского государства применялись те же составные элементы, что и в европейском, и в частности в венецианском дипломатическом обиходе. Прибывших послов встречали важные лица на границе государства, размещали, посольство совершало визиты к первым лицам страны, удостаивалось аудиенции по прибытии и отбытии у правителя, вручая свои дары и получая ответные. За исключением того, что не было личного вербального контакта между послом и султаном на аудиенции. Правда, опасность состояла в том, что посольство не знало, как может закончиться их визит к турецкому султану, который мог по своему желанию распорядиться их жизнью, включая и заключение в тюрьму, вплоть до ее лишения [7, c. 187, 191; 5, p. 73].

Список использованных источников и литературы

1. Albèri E. Cenni biografici intorno da Giacomo Soranzo // Relazioni degli ambasciatori veneti al Senato durante il secolo decimosesto / Edite Eugenio Albéri. Volume X. Serie II. Tomo IV. Firenze, 1857.

2. Bertele T. Il Palazzo degli Ambasciatori di Venezia a Costantinopoli e le sue antiche memorie. Bologna, 1931.

3. Brown H. Venetian Diplomacy at the Sublime Porte during the Sixteenth Century / Studies in the history of Venice. London, 1902. Vol. II.

4. Malcolm N. Agents of Empire: Knights, Corsairs, Jesuits and Spies in the Sixteenth-Century Mediterranean World. New York – Oxford, 2015.

5. Pedani M. P. Bailo // Encyclopaedia of the Ottoman Empire / Ed. by Gabor Ágoston and Bruce Masters. New York, 2009. [Электронный ресурс] URL: http://eknigi.org/istorija/93331-encyclopedia-of-the-ottoman-empire.html (дата обращения: 14.01. 2016).

6. Relazione e diario del viaggio di Jacopo Soranzo ambasciatore della Repubblica di Venezia per il Ritaglio di Mehemet figliuolo di Amurat imperatore dei Turchi l' anno l58l / Raccolte, annotate ed edite da Eugenio Albèri. Serie III. Volume II. Firenze, 1844.

7. Мантран Р. Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного. М., 2006.

8. Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Ч. 1. СПб., 1871. Т. 1.

9. Фрили Д. Тайны османского двора Частная жизнь султанов. Смоленск, 2004. [Электронный ресурс] URL: http://iknigi.net/avtor-dzhon-frili/72780-tayny-osmanskogo-dvora-chastnaya-zhizn-sultanov-dzhon-frili/read/page-6.html (дата обращения: 21.11. 2015).

Дипломатическая миссия герцога Сюлли при английском дворе в 1603 году

Лощилова Т.Н.кандидат исторических наук, доцент

Аннотация : На примере анализа дипломатической миссии герцога Сюлли в Англию в 1603 году выделяются основные черты и особенности развития дипломатического ритуала к началу XVII столетия. Прослеживаются ведущие направления внешней политики Франции и в целом, ее положение на международной арене в данный исторический момент.

Ключевые слова: Франция, XVII век, герцог Сюлли, внешняя политика, дипломатическая миссия.

Annotation: On an example of the analysis of the of duke Sully‘s diplomatic mission to England in 1603, the main features and peculiarities of the development of diplomatic ritual gad been highlighted by the beginning of the 17th century. The leading directions of France's foreign policy and its position in the international arena at a given historical moment, in general are traced.

Key words: France, XVII century, Duke Sully, foreign policy, diplomatic mission.

Политическая ситуация на международной арене в Европе претерпела к началу XVII века мощные изменения. Великие географические открытия привели к становлению колониальной системы, изменению политической расстановки сил на континенте и перекраиванию карты Европы. К этому моменту сформировались два лагеря политических оппонентов – с одной стороны это были: протестантские страны Англия, Объединенные провинции, немецкие князья в союзе с которыми состояла католическая Франция, а с другой – испанские и австрийские Габсбурги.

Французская корона, только что приведшая страну к внутреннему спокойствию после религиозных войн, возглавила антигабсбургскую коалицию, что было определено необходимостью защиты национальных интересов от Испании, и протестантский блок в целом использовался как некая гарантия против испанской агрессии. Англии также был выгоден в данный момент союз с Францией, поскольку ее экономическим, торговым и колониальным интересам сильно мешали притязания испанской короны, более того Испания и Англия до 1604 года находятся в состоянии войны. Объединенные провинции занимают в этой ситуации самую слабую позицию – они несут на себе бремя непосредственной войны с Испанией в данный момент и все время взывают о помощи к своим союзникам. В целом же ситуация в протестантском блоке была полна противоречий и пересечения интересов как на территории континентальной Европы так и на морях, что привело к нестабильности в отношениях между союзниками.

Дипломатическая деятельность Франции в начале XVII столетия определялась и диктовалась данной расстановкой сил на политической арене. Ситуация была значительно осложнена сменой правителя на английском престоле и как следствие возможной коррекцией политического курса страны.

Во время правления Генриха IV (1589–1610 гг.) внешней политикой в стране руководил бывший государственный секретарь Карла IX и Генриха III – Вильруа, восстановленный в своей должности 25 сентября 1594 года. Будущий герцог Сюлли, ставший членом государственного совета к 1596 году, как член Совета дел (Conseil des affaires), а впоследствии и как сюринтендант финансов, должен был принимать участие в иностранной политике, наряду с канцлером и государственными секретарями, но его влияние в этой области было не столь значительным.

Барон Рони, герцог Сюлли, был верен королю Генриху Наваррскому на протяжении всех религиозных войн, а впоследствии, объединив в своих руках контроль над ключевыми сферами влияния, Сюлли стал правой рукой короля. Он был дальновидным политиком и талантливым дипломатом, и эти качества проявил еще в молодости, когда выполнял тайные миссии при французском дворе. Именно он сыграл большую роль при подписании соглашений с лигерами, в начале правления Генриха IV. Сюлли автор обширных мемуаров, раскрывающих и характеризующих его деятельность [2; 3].

Если говорить о дипломатических взглядах Сюлли, необходимо учитывать, что воззрения его и государственного секретаря Вильруа на международную политику были различны. Если Сюлли был противником Габсбургов и стремился к их ослаблению в Европе любыми методами, включая войну, то Вильруа, прежде всего, выступал за поддержание мирных отношений с ними (впоследствии это направление в международной политике Франции будет реализовано во время регенства Марии Медичи).

Сюлли активно выступал за вмешательство в отношения между Испанией и Объединенными провинциями. Французский историк Б. Барбиш не исключает, что это могло быть обусловлено личными устремлениями герцога вернуть родовые земли, располагавшиеся во Фландрии, которых он был лишен в силу своих религиозных убеждений. И которые он пытался вернуть еще в 1581 году, перейдя на службу к Франциску Анжуйскому. К этим намерениям можно добавить и необходимость защиты интересов дома д'Эпинуа, кузенов Сюлли, земли которых также были конфискованы в 1582 и 1584 гг. Филиппом II в пользу графа Лини, вследствие их участия в мятеже Объединенных Провинций. После смерти мужа в 1594, принцесса д'Эпинуа настойчиво просила Сюлли о защите своих интересов, и он способствовал возвращению их имущества [1, с. 161–163].

Апогеем дипломатической карьеры Сюлли является его поездка в Англию в 1603 году. 24 марта 1603 года умерла Елизавета I, на престол взошел король Шотландии Яков VI Стюарт, под именем Якова I. Барон Рони был выбран Генрихом IV для этой миссии, поскольку являлся одним из главных членов Совета и доверенным лицом короля, а также обладал значительным опытом ведения тонких корректных переговоров. Немаловажным фактором было и то, что посол Шотландии в Париже был родственником Сюлли, а личные привязанности и расположение могли сыграть решающую роль при ведении переговоров в этот период времени. К этому можно добавить и то, что Рони был протестантом.

К английскому двору направлялся один из самых высокопоставленных вельмож своего времени, и это во многом определялось правилами дипломатического этикета – английскому королю должна была быть оказана самая высокая честь.