Системная ошибка

И чем больше я отмахивался от этой бредовой мысли, тем менее бредовой она мне казалась. Ну а что? Если уж такую операцию из-за этого устроили, значит, файлы на флешке стоят неслабых денег. И я даже знаю пару адресов, где моим предложением точно заинтересуются. Да хотя бы в посольство зайти и сходу так…

Обкатывая варианты, пока на уровне фантазии, я подогрел оставшийся в турке кофе, налил еще одну чашку и вышел на балкон. Правильнее сказать, попытался.

Потому что в двери на фоне светлого неба увидел фигуру человека. Черный, лица не видно – маска. В руке пистолет с толстой колбаской глушителя. Сердце от неожиданности так стукнуло, что, думал, дыру в груди пробьет. Но сердце – орган нежный, а мозг, выдрессированный тренировками, сработал на автомате.

Удар по пистолету и одновременно – кофе в лицо. Кипяток. Враг заорал в голос, схватился за глаза. А я ему со всей дури в грудину ногой. Он вылетел из комнаты и, перевалившись через ограждение, сорвался вниз.

Твою мать! Я бросился на балкон, машинально отмахнувшись от альпинистского троса, и застал финальные секунды полета. Тело моего противника со всей дури шлепнулось на асфальт, слегка подскочило и замерло в позе морской звезды.

К горлу подкатил рвотный спазм. Но тут же откатился обратно. Потому что за спиной звякнуло стекло, я резко обернулся и увидел характерное круглое отверстие с расходящейся паутиной трещин. Пуля. Быстро нырнул за ограждение, но все же успел заметить, откуда стреляли: давешний рыбак, сейчас еле различимый в темноте, припав на одно колено, выцеливал меня от края дороги.

Суки! Ползком вернулся в комнату, пошарил по полу, подобрал выбитый пистолет. Ярыгин, прям как у меня. Что дальше? Пришел один, придут и другие. Сваливать надо. Но сто процентов – ждут у подъезда. Лестница. Там на каждом этаже балконы. С обратной стороны дома. Со второго этажа реально спрыгнуть. На крышу мусорного бокса. Потом через дворы к шоссе. Прежде всего уйти, а там решим.

План действий выстраивался в голове, а руки тем временем шнуровали ботинки. Кобура, пистолет, запасной магазин, кошелек, телефон, флешка… Носясь по квартире, не выпускал из виду окон. Но тут со стороны двери донесся тихий щелчок. Кто-то поворачивает замок! Да чтоб тебя! В два прыжка проскочил коридор. Вовремя. Второй поворот – но я уже успел задвинуть щеколду. Хлопок, еще один. На внутренней панели двери вспухли отливающие блестящим металлом волдыри. Тут же брызгами разлетелся глазок. А вот хрен угадали! Засадил из трофейного ствола в дырку глазка пару пуль. Пистолет бил почти бесшумно, будто тихо покашливал. С той стороны тонко вскрикнули. Вот так вам! Я бросился обратно в комнату.

Что делать? Остается балкон. Быстро высунулся. Рыбака не было. А нет, вот он! У самого подъезда, рядом с телом. Ну и дурак. Выстрел, еще один – и теперь на асфальте два тела. От двери донесся тяжкий удар, даже стекла звякнули. Соседей на этаже нет, еще не въехали. Стесняться некого. Трос! Десантер болтался на уровне глаз, запаса длины еще метров шесть. Главное – не смотреть вниз. Прыгнул на перила, уцепился за рифленую ручку спускового механизма. Прыжок в пустоту – плавно съехал на один этаж. Еще прыжок – зацепился ногой, перевалился внутрь. Лоджия заперта, но задвижка слабая, вылетела с одного удара. Квартира без отделки, голые бетонные стены. Планировка стандартная. Если замок на входной двери открывается с ключа – хреново дело. Но нет, все нормально. Повернул вертушку. Выглянул. На кафеле пола нетронутый слой пыли. У лифтов натоптано, но давно. Сверху донесся грохот, набатом прогудело железо. Кранты двери. Я вдавил кнопки вызова лифта и выскочил на лестницу.

Успел преодолеть несколько пролетов, когда сверху послышались тяжелые прыжки. Перешел на галоп, проскакивая за раз по целому маршу. Седьмой, шестой, пятый… Пробегая третий этаж, услышал, как ударила в стену дверь на первом. Поздно, придурки! Вылетел в коридор второго этажа, потом на балкон, оттуда на крышу мусорного навеса, кувырком на газон – и тут же за угол.

Коротко глянув по сторонам, перебежал пустынную дорогу и нырнул в темноту березового перелеска. Все.

Глава 3

Шоссе было довольно ярко освещено, но за отбойниками по краям дороги стояла глухая ночь, ничего не разглядеть. То ли освещение такое, то ли стекла в машине тонированы, но складывалось ощущение, что мы едем по тоннелю.

Старая «лада-девятка» неслась сильно за сотню километров. Причем вела себя на уровне дорогой иномарки – не тряслась, не ревела, амортизаторы плавно гасили неровности дороги. Звукоизоляция салона тоже была на уровне, только слабый рокот резины по асфальту. Хриплый голос из динамиков мягко пел про жизненные перипетии хорошего парня, которому просто немного не повезло.

Прям как про меня. Поневоле заслушался. Все-таки есть во всем этом тошнотворно-бестолковом блатняке что-то настоящее, что роднит его с русскими народными песнями: вроде бы ничего такого – тянут истрепанные слова хриплыми пропитыми голосами, жалуются на жизнь, на неверных баб, на мусоров… и вдруг – как проблеск – такая верная душевная фраза, такая пронзительная строчка, что прямо обжигает, в самое сердце бьет.

– Можно еще сигарету?

Стволы прихватил, документы, деньги… А сигареты не взял. Хотя пачка лежала на подоконнике, у самой балконной двери. И главное – заметил же ее, когда на тросе повисал.

– Да бери, чего ты, все свои, – водитель махнул в сторону лежащих на торпеде сигарет.

– Петр, – представился я, протянув руку.

– Дядя Вова.

Я закурил, откинулся на спинку. Приоткрыл окно, и в салон сразу ворвался шум дороги. Между прочим, одни из самых удобных кресел – девяточные. У меня большой опыт насчет этого, полтора года гонял машины с Европы, есть с чем сравнить. Даже любопытно стало, где он взял этот раритет? Да еще и в таком состоянии.

Я незаметно скосил глаза на дядю Вову. Толстый, плечистый мужик лет под сорок. С пышными усами на румяном щекастом лице. В потертой кожанке, из-под клетчатой кепки выбиваются чуть вьющиеся русые волосы. Типаж тоже, в своем роде, раритетный. Так наряжались нелегальные таксисты-бомбилы лет эдак пятнадцать назад. Из деревни, наверное, какой-то далекой в Москву вырвался. Хотя… За правым ухом водителя отливал тусклым серебром медальон нейрофона. Каким бы ни был деревенщиной, но прогресс и до него дотянулся. Мужик заметил мое внимание, повернулся, подмигнул. И я снова уставился вперед.

Напряжение потихоньку уходило. И как всегда было ощущение, что приходишь в себя после тяжелой тренировки. Мышцы устало ныли, в вялой пустоте головы перекатывались неспешные мысли. Что дальше? Так или иначе ментов кто-то вызовет. Если они уже не примчались. Дом полупустой, но наши пострелялки-побегушки не могли не заметить. Как минимум один труп – тот, которого я скинул с балкона. Рыбака тоже зацепил, не знаю, правда, насколько серьезно. Надо было эту девочку все же пристрелить. Премию бы получил. Во всяком случае, ее друзья ко мне в квартиру бы точно не ломились… А теперь у них есть все шансы сжить меня со свету. Рассказать Прапору, как было дело? Закопает. Сдаться властям? Обозначу свое местоположение, и эти дяди снова придут за мной. Да, дела…

– Откуда у тебя «девятка»? – спросил я, чтобы немного отвлечься от невеселых мыслей.

– Не понял, – сообщил водитель.

– Машина. «Девятка». Их уже давно не выпускают.

Дядя Вова окинул меня долгим подозрительным взглядом. Потом снова уставился на дорогу, почесал затылок, покряхтел.

– Три тыщи в год! – заявил он. – Немного, вроде бы, да? Но мне ощутимо, я не миллионер.

– Ты о чем сейчас?

– Скин для моей ласточки. Программа «Порше». Понимаешь?

– Нет, – я действительно ни хрена не понимал, и от этого было очень неловко.

– У тебя какая модель таблетки?

И тут до меня дошло. Точнее, вспомнил. Рассказывали на одном из инструктажей. Скины – программы, позволяющие предметам выглядеть по-другому. Дядя Вова купил скин, превращающий его «девятку» в «порше». Причем, судя по всему, купил вариант «Про», то есть его машина выглядит благородной иномаркой не только для него, но и для всех окружающих. Разумеется, если эти окружающие – пользователи нейрофонов.

– Нет у меня таблетки! – пояснил я облегченно.

– Да ладно! – на этот раз он повернулся ко мне всем корпусом.

Чтобы избежать дальнейших вопросов и заставить водителя все же следить за дорогой, продемонстрировал ему обе стороны головы – пусть убедится, что ни справа, ни слева нейрофоны у меня не висят.

– Дикарь! – заявил дядя Вова. – Даже батя мой подключился, а он восьмой десяток в том году разменял.

– Дикарь, – согласился я.

– Как же ты обходишься-то? Все платежки через него сейчас. И документы все…

– Да вот, обхожусь, – я пожал плечами. – Делать нечего. Мы с ним несовместимы.

– Это как же?

– Ну физически. Не контачит с мозгом.

– А-а-а… Слышал про таких, – покивал дядя Вова и, пожевав губами, добавил: – Извини.

– Все нормально, я привык.

– Ну да. А я-то думаю, как ты заметил, что это не «порш»: либо программа сбоит, либо твой прибор. А оно вот оно как…

Дядя Вова вытянул сигарету, прикурил и продолжил:

– Привык я к ней, к «девятке» своей. Еще в 97-м приобрел. На кооперативные деньги. До сих пор как новая. Ухаживать просто надо. И не в сервисе, а самому, своими руками. Я ж по жизни автослесарь. Сейчас, понятно, не работаю, но, как говорится, руки-то помнят. И пожалуйста – результат! Даже купить предлагал коллекционер один, большие деньги давал. Но, думаю, хрен вам: двадцать лет я в своей ласточке проездил, в ней и помру. А внуки задразнили. Ну и посоветовали, как из нее «порш» сделать…

Он говорил и говорил, и голос его, сливаясь с мягкой музыкой, действовал как снотворное. Я снова откинулся в кресле и полуприкрыл глаза. Сейчас выйду на Садовом, прогуляюсь, подумаю, что дальше.

Штурмовали квартиру те же, кто вломился в Компанию – в этом сомнений не было. Значит, у меня только два варианта: либо бежать к своим и все им рассказывать, либо бежать к чужим и продавать флешку. Но только я ведь не шпион и не имею никакого представления, как и кому продавать «военную тайну». Да и тайна ли у меня там? Вдруг хрень какая-нибудь? Посмотрят как на дурачка и вежливо выпроводят вон. Или в порядке корпоративной этики сдадут нашим…

Полоса шоссе мягко забрала влево, и впереди открылся город, полыхающий заревом посреди ночи. Отсюда, издалека, создавалось впечатление, что Москва накрыта светящимся куполом. Мегаполис походил на живой организм: с кровеносными сосудами магистралей, внутренними органами жилых кварталов, жизненными центрами переливающихся едкими огнями высоток…

Темноту сбоку разорвал громадный билборд: песчаный пляж, усыпанный огромными ракушками, фигуристая девушка в купальнике сексуально изгибается под лучами восходящего солнца, в роли которого выступает таблетка нейрофона с расходящимися лучами нанонитей. «У будущего есть имя! Нейрофон», – гласил слоган.

Ага. У настоящего тоже есть – жопа! Я без спроса снова потянулся к сигаретной пачке, но она съехала по торпеде в сторону – водитель заложил резкий вираж и, хрустя гравием, затормозил на обочине.

– Чтоб вас всех! – выругался дядя Вова. – А если бы влетели на полном ходу?

Вытаращенными глазами он пялился на абсолютно ровный участок шоссе. И снова возникло это чувство, когда ни хрена не понимаешь собеседника, но нужно во что бы то ни стало въехать в тему.

– И, сука, ни знаков, ни ограждений! – дядя Вова повернулся ко мне за сочувствием.

– Ты о чем? – помедлив, я все же принял решение не притворяться.

– Чего «о чем»? – Он аж подпрыгнул. – Не видишь, что ли? Могли бы и влететь на полном ходу.

Дядя Вова указал на дорогу. Обычную дорогу. Асфальт хороший, по густому черному цвету видно, что свежеположенный. Слева – металлический отбойник с шеренгой фонарей, уходящих вдаль, справа – обочина, обрывающаяся в канаву.

– Куда влететь?

Я понимал, что вопрос его разозлит. Но надо же разобраться.

– Петя, ты стукнутый? – раздраженно поинтересовался дядя Вова. – Не видишь, что дорога перекопана? Дыру в асфальте не видишь? Туда КамАЗ провалится, и даже колеса торчать не будут.

Ровный чистый асфальт. Ни выбоины, ни трещинки. Впереди – в километре, не больше – видна огненная полоса огней МКАД. Очаково. До Смоленки осталось езды минут двадцать. По ночному времени пробок нет. А мы какого-то хрена встали. И ведь не так сложно вычислить, в какую сторону я могу сбежать…

– Ну что за жопа, а?! – с отчаянием пожаловался я в пустоту.

Взял сигарету и вышел на улицу хлопнув дверью. Спокойно. Сейчас покурим и разберемся. Пусть он мне покажет эту дыру в асфальте. Не похоже, что шутит – слишком идиотской выглядит шутка. А если у дяди Вовы крыша поехала, значит просто нужно дождаться другой попутки.

Вот она, кстати, и едет – я замер с неприкуренной сигаретой во рту – из-за поворота выскочили и стали быстро приближаться фары.

– Куда разогнался, дурак! – услышал я выкрик дяди Вовы.

Он резко, с визгом, развернул свою «девятку» и встал поперек дороги. Машина, черный микроавтобус, заложила юзом влево, дверь салона отъехала, оттуда выскочила гибкая черная фигура с пистолетом.

Бесшумный выстрел – и я вижу, как дергается голова дяди Вовы, будто он энергично кивает в сторону своей виртуальной ямы. Потом его фигура сползает вниз, «девятка» резко рвет с места и глохнет, ударившись об отбойник. Это я уже наблюдаю краем глаза, потому что основное внимание забирает ствол, направленный точно мне в лоб.

– Садись в машину, поехали!

Голос женский. И пусть лицо в маске, я ее сразу узнаю. Та самая красавица, которую все-таки нужно было пристрелить.

– В похожих условиях я тебя отпустил, – напоминаю на всякий случай.

– Сейчас здесь будут твои друзья, – заявляет она. – Они тебя убьют и заберут флешку. Садись в машину!

– А ты за мной приехала, чтобы в ресторан пригласить?

– Ты дурак, не понимаешь расклад? Тебя приказано убрать. И ты от них никуда не спрячешься. Кругом одержимые.

– Кто?

Перенапряженный мозг на секунду выдает защитную реакцию: мне вдруг начинает казаться, что происходящее – всего лишь затяжной бредовый сон…

– Твою мать! Пойми же, тормоз! – ее голос разрушает иллюзию. – Все носители нейрофонов у них под контролем. Стоит кому-то тебя увидеть – и кранты! Это как камеры слежения.

– Не неси чушь, – отвечаю машинально.

– Садись в машину! – она переходит на крик.

Вот это зря. Крик – признак слабости или неуверенности. Я иду прямо на нее, она вынуждена отойти в строну, уступить дорогу. Фонарь освещает внутренности микроавтобуса. Никого, только водитель за рулем. Сигарета все еще у меня во рту. А зажигалка в руке. Подношу к сигарете, чиркаю зажмурившись. Потом резко бью ее ладонью в подбородок, перехватываю ствол и несусь к обочине.

Канава – не широкая, перепрыгиваю легко. Еще одна канава – чуть-чуть не достаю до края, нога по щиколотку тонет в вонючей жиже. Это у меня уже будет третий пистолет… Беретта, как раз для коллекции не хватает.

– Стой, дурак! – несется со стороны дороги мужской голос.

Ага, обязательно. Только сунься следом! На опушке перелеска оборачиваюсь. У края дороги стоит силуэт, хорошо подсвеченный сзади. Очень похож на ростовую мишень. Метров пятьдесят до него. Готов спорить, что попаду в голову с одной попытки. Возле первой мишени появляется вторая, поменьше и потоньше. Держится за подбородок, шатается.

– Слышишь меня?! – кричит она. – Без нас у тебя нет шансов! Они тебя достанут. Приходи завтра в четыре часа в чебуречную на Пушкинской.

– Если выживешь, – вставляет мужик.

– Главное, лицо прячь! – она наклоняется вперед, будто хочет разглядеть меня в темноте. – И не связывайся ни с кем! Это бессмысленно.

Мужик разворачивается и уходит. Она еще какое-то время стоит, вглядываясь в ночь, но, повинуясь резкому сигналу клаксона, бежит к машине. Микроавтобус объезжает «девятку» с мертвым дядей Вовой и, быстро набирая скорость, уезжает в сторону Москвы. Скатертью дорога.

Глава 4

Шарль де Голль оказался вовсе не французским президентом, а русским хакером, который по ночам ходил по улицам города, вскрывал специальной открывалкой черепа случайным прохожим и закладывал внутрь севшие пальчиковые батарейки, от чего люди начинали передвигаться на руках, мычать марсельезу и набрасываться на всех, у кого в голове батарейки не имелось…

Были там еще какие-то подробности, но, проснувшись, я, к счастью, быстро позабыл этот удивительный сон, отчего-то вымотавший меня как пятикилометровая пробежка.

Я лежал на диване. Очень узком и неудобном: продавленные пружины немилосердно кололи спину. На стене над диваном имелся ковер советского производства: красно-коричневый, с неподражаемо-бессмысленным геометрическим рисунком. Дальше шел беленый потолок, усыпанный паутиной трещин, в центре на длинной металлической трубке висела шестирожковая люстра: пыльные оранжевые плафоны несимметрично растопыривались во все стороны. Очень хотелось пить.

Пахло, точнее, воняло, смесью запахов, характерных для жилища запойного алкоголика, отягощенного компанией друзей: кислое табачное амбре, оттеняемое струей сивушного перегара с добавлением целой палитры пищевых ароматов, объединенных ноткой прогорклого растительного масла.

Я сел. Многострадальный диван даже не скрипнул, ибо был давно мертв: красная в пятнах плесени обивка зияла проплешинами, сквозь которые проступала серая рогожа.

Комната, метра четыре на четыре, обшарпанный трехстворчатый шкаф с зеркалом, этажерка с хламом, под стать шкафу – массивная и облезлая, стена увешана книжными полками, напротив – занавешенное плотными шторами окно, посередине комнаты стол, уставленный грязной посудой в несколько слоев, стулья с лоснящимися от грязи сиденьями. В углу, на пачках газет, покрытых еще одним ковром, валялся кто-то неопрятный и скомканный, в пиджаке и потрепанных серых джинсах – виден был только его затылок с длинными седыми волосами, в глубине которых блестела блямба нейрофона. Из распахнутой двери в коридор доносился гул негромких мужских голосов.

Напился, и вся история с флешкой просто приснилась – облегченно подсказала фантазия. Хрен там! – разбил иллюзию разум. Я посмотрел на часы: 20.11.

Берцы стояли возле дивана, я быстро зашнуровал их, осторожно поднялся и, подойдя к окну, отодвинул штору. Стеклянная дверь, за которой сквозь покрытое чем-то липким стекло виднелся забитый ящиками и коробками балкон. На подоконнике стояла пластиковая бутылка с зеленоватой водой. Первый этаж. Вид загораживали разросшиеся кусты сирени, но сквозь заросли проглядывал типовой московский дворик, зажатый между типовыми панельными домами. Через балкон в квартиру, видимо, частенько залазили – я отметил, что сбоку, у стены, поручень ограждения вытерт до белого железа, а кусты в этом месте имели много обломанных веток.

– В жопу! – долетел с кухни категоричный бас. – В жопу и еще раз в жопу!

По голосу я узнал Врача. Точнее, по гнусавым интонациям, которые всегда сопутствуют травме носа. А врезал я ему хорошо, еще дня три будет ходить с красной грушей вместо шнобеля. Потому что не надо на честных людей с битой бросаться.

– Врач, дело верное, я отвечаю! – обиженно выкрикнул Мини.

Мини досталось всего пару ударов по ушам, но ему хватило, чтобы проникнуться ко мне уважением и полным доверием. Вот что тумаки животворящие делают. Впрочем, и мне досталось… Я потрогал большую шишку за ухом и поморщился, когда потревоженная гематома отозвалась резкой болью. Хорошая реакция у Мини, нечего сказать. И все же, если бы не они…

Но лучше по порядку.

Ночь, Очаково, застывшая поперек дороги «девятка» с трупом водителя в салоне. И я невдалеке с пистолетом в руке. Между прочим, с тем самым, из которого завалили бедного дядю Вову. Подходящая мизансцена для короткометражного фильма «Бестолковый убийца в кустах». У девушки определенно талант: всего два раза встречались, и оба раза она умудрилась подставить меня по-полной. Молодец.

Поколебавшись, выкинул трофейную берету в канаву и быстро рванул напрямик через перелесок. Нельзя сказать, что я хорошо ориентировался в этих местах, но примерно представлял, что где-то здесь, совсем недалеко, должна быть железнодорожная станция Сколково. Она прямо возле МКАДа. А до МКАДа мы не доехали совсем чуть-чуть.

Роща – старые кряжистые тополя – больше походила на парк деревья росли нечасто и отсветы ночной Москвы, проникая под кроны, делали видимость сносной. Вот только землю под ногами будто бы вспахали: вывороченный дерн, какие-то глубокие борозды, ямы, кочки и буераки – без берцев вывих был бы обеспечен. Пару раз на пути попались неглубокие, наполненные тухлой вонючей жижей канавы… Но все эти мелкие неудобства отошли на второй план, когда за спиной послышался рокот вертолетных винтов.

Я резко обернулся. Да, машина кружила в районе дороги. И несмотря на мои героические усилия по борьбе с пересеченной местностью, отошел я от места преступления ну никак не больше, чем на километр.

Каковы шансы меня нагнать? Следопыты с собаками у них там вряд ли найдутся. Значит, по следу идти некому. Тем более, что пусть вначале обнаружат его, след. Мало ли куда я свалил? Может, уехал на том микроавтобусе…

Стоп! Кто-то из проезжающих мимо увидел труп в машине, позвонил в полицию. Вот они и прилетели. С чего я вообще решил, что это по мою душу?

Путь преградило упавшее дерево, в темноте похожее на обглоданный рыбий скелет. Сунувшись напролом, чуть было не лишился глаза и пошел в обход.

Вертолет за спиной затих, видимо, приземлился. Почему я решил, что это за мной? Да из-за слов моей красавицы. Не то, чтобы я ей поверил… Но те, кто напал на квартиру, те явно хотели убить. А эта имела отличную возможность пристрелить, но не воспользовалась ею. Зато дядю Вову замочила, что вкупе с фразой о камерах слежения укладывает все ее действия в логическую схему.

Работая в службе безопасности Компании, я кое-что знал о, скажем так, незапротоколированных возможностях гаджетов. Вряд ли, конечно, нейрофоны транслируют в сеть картинку, которую видит пользователь. Но чисто теоретически такое возможно. А это значит, что они установили мое положение через нейрофон дяди Вовы.

Только для начала нужно определить, кто это «они»? Неужели правда Компания? Допустим. Пойдут ли они на устранение сотрудника, укравшего секретную информацию? Пойдут. Прапор лично предупреждал, что с предателями церемониться не будет. А Прапор шутить не умеет.

Путь пошел под уклон. Меж деревьев стали попадаться заросли орешника, идти становилось все труднее. Освещенность заметно упала, приходилось держать перед собой руки. Но все равно мелкие ветки хлестали по лицу, на голову и за шиворот сыпались листья и древесная труха.

Хорошо, но откуда они узнали? Хотя… Флешку в комп вставлял? Вставлял! Смотрел, что там? Смотрел! Учитывая все наши строгости, можно предположить, что личные компьютеры сотрудников находятся под контролем службы безопасности? Можно. И не только можно, но и нужно! Только предполагать это следовало бы до того, как втыкать в ноут ворованную флешку…

Лес закончился внезапно, без всякого перехода. Раз – и перед носом из темноты возник высокий кирпичный забор. Метра три, не ниже. Кладка свежая, аккуратная. Загородная резиденция какого-нибудь буржуя. Поискал камеры, не нашел. Лучше, наверное, идти влево, в сторону МКАД. Неплохо было бы передохнуть, посидеть да покурить, но сигареты снова оставил врагам.

Куда вообще идти? Нет, сейчас-то понятно куда. А потом? Ну доеду я на электричке до Киевского вокзала, дальше что? Если правда, что мне свою рожу светить ни перед кем нельзя, значит даже номер в гостинице не снимешь, чтобы отдышаться. И что делать?

Есть одно соображение – геймеры! Нейрофоны неплохо моделируют виртуальную реальность: молодежь уже давно бегает по Москве, играет кто в квесты, кто в нгутеры. Днем им запрещают, чтобы народ не пугали. А начиная с одиннадцати вечера… Я посмотрел на часы: половина первого. Самое оно. Встречу какого-нибудь бэтмена, дам по куполу и шлем отберу. Одежда у меня подходящая, армейского фасона. Даже пистолет можно выдать за игрушку… Хотя нет, им, вроде, запретили бегать с муляжами, похожими на боевое оружие.

Кирпичная стена резко завернула на самом склоне оврага, довольно-таки глубокого. На дне в темноте угадывался извилистый ручей. На противоположном крутом берегу хаотично кучковались разномастные деревянные домики. Разбитая дорога, слабо подсвеченная несколькими фонарями, огибала деревеньку по краю и уходила примерно в нужном направлении – туда, где, по моим прикидкам, должна быть станция. Значит сейчас снова вдоль стены до более-менее удобного спуска, потом через овраг на дорогу – и до станции.

Кирпичи посверкивали каплями росы, чахлый месяц висел над самой головой, в деревушке на той стороне лениво перепаивались собаки, а заросли репейника по склону оврага были наполнены оглушительным стрекотом цикад – и если бы не зарево Москвы на полнеба, можно было бы решить, что находишься где-то в глубокой провинции. Ну и еще, конечно, мешал этот забор, выполненный по лучшим рублевским канонам. Кто это за ним живет? Поди, не дешевая землица-то тут, в двух шагах от Кутузовского проспекта.