Как Русь стала Сверх-Державой. «Неправильная Империя»

Непосредственно на Чукотке русские первопроходцы (казаки под предводительством атамана Семена Дежнева) появились в 1648 году. В 1649 году Дежнев в верхнем течении Анадыря основал зимовье, на месте которого в 1652 году был построен Анадырский острог. В 1702 году по просьбе ясачных юкагиров русские предприняли совместный с ними поход против чукчей. Дело в том, что в течение XVII–XVIII веков численность поголовья оленей у чукотских общин постоянно росла. Но не за счет естественного прироста или приручения диких оленей, а, главным образом, за счет захвата стад у юкагиров и коряков.

Поход Алексея Чудинова на чукчей 1702 года

Военная экспедиция казаков и союзных России юкагиров и коряков против чукчей в апреле – июне 1702 года с целью покарать их за набеги на русских и подвластные им народы. Русские нанесли чукчам большие потери, но серьезных стратегических успехов не добились и под натиском превосходящих сил противника были вынуждены отступить с населенных чукчами территорий. Расширяя свои сибирские владения, русские во второй половине XVII века дошли до границ земель, населенных чукчами. Чукчи были не только гордым, свободолюбивым и воинственным народом, но и местными экспансионерами. Они презирали все окружающие их народы и постоянно терроризировали их своими набегами. В этих условиях столкновение их с русскими было неизбежно. Поначалу противостояние ограничивалось небольшими стычками. Чукчи убивали сборщиков ясака и русских промышленников и совершали набеги на недавно принявших русское подданство юкагиров. Русские организовали против них несколько небольших экспедиций, закончившихся безрезультатно. В 1701 году ясачные юкагиры Ходынского рода Некраско обратились к анадырскому приказчику сыну боярскому Григорию Чернышевскому с просьбой о защите от чукотских набегов. Чернышевский подошел к чукотской проблеме более серьезно и снарядил для похода на чукчей большой по местным меркам отряд из 24 русских (служилых казаков, промышленников и жителей Анадырска) и 110 юкагиров и коряков под командованием казака Алексея Чудинова. Целью похода было признание чукчами русского подданства, уплата ими ясака и прекращение набегов. Отряд Чудинова выступил из Анадырска в апреле 1702 года. Дойдя до «Анадырского моря» (возможно, Анадырского залива), казаки увидели поселение «пеших» (скорее всего, оседлых чукчей). Казаки потребовали от них уплатить ясак и после того, как чукчи отказались, атаковали их и уничтожили поселение. Казаки разорили 13 «юрт» (скорее всего, яранг) и убили 10 мужчин, а их жен и детей взяли в плен. Однако некоторому количеству мужчин удалось спастись бегством, и они известили другие стойбища. Узнав о случившемся, чукчи собрали большие силы и сами атаковали врага. Вскоре отряд Чудинова столкнулся с 300 чукчей. В произошедшем сражении русские силы одержали над ними решительную победу, убив 200 из них. О потерях с русской стороны в этих двух столкновениях ничего не известно, скорее всего, их не было. Однако уже на следующий день отряд Чудинова был окружен огромными силами чукчей. По свидетельствам некоторых участников похода, их было 3000. В любом случае чукчей было очень много, и они значительно, в десятки раз, превосходили по численности противника. Произошло тяжелое сражение, которое длилось целый день. Русские убили многих чукчей (точные данные неизвестны), но и отряд Чудинова понес ощутимые потери. По одной версии, русские и юкагиры потеряли 20 человек ранеными, по другой – раненых было всего 10. Так или иначе, казаки и их союзники были вынуждены прекратить продвижение и «сесть в осаду». По-видимому, они соорудили вагенбург из саней или иное полевое укрепление. Осада продолжалась 5 дней. В конце концов осажденные поняли, что находятся в крайне невыгодном положении, и отступили в Анадырск. Скорее всего, им пришлось прорываться с боем, но никаких подробностей об этом последнем сражении не известно. Всего поход продолжался 8 недель. Чукчи потеряли убитыми, как минимум, 210 человек (10 было убито при разорении стойбища и 200 в последующем сражении). Однако очевидно, что их потери были значительно больше, не менее 500 человек, так как многие погибли в финальной битве. О потерях русских и их союзников точных данных не имеется. Есть сообщения только о том, что в главном сражении они потеряли, как говорилось выше, то ли 10, то ли 20 человек ранеными. Хотя русские и нанесли чукчам тяжелые потери, поставленных целей они не добились. Чукчи так и не приняли русское подданство и не стали платить ясак, а набеги на юкагиров и коряков продолжались. Впервые в истории освоения Сибири такой большой по местным меркам русский отряд не смог добиться поставленных целей. Это продемонстрировало военную силу чукчей. Стоит также особо отметить, что в ходе боевых действий проявилась хорошая слаженность между различными группами народа: только благодаря ей они после разгрома одного стойбища смогли быстро и оперативно собрать большое войско. В значительной мере это объяснялось тем, что у чукчей – действительно экспансионеров северо-востока Азии – уже был опыт сбора отрядов по 400–500 человек для ударных нападений на соседей. Поэтому появление у «терпил» боеспособной крыши заставило заматеревших в боях агрессоров напрячься и быстро собрать большое войско. Однако русские тоже не могли оставить без защиты своих новых добровольных подданных.

Присоединение Чукотки

Надо было усилить давление. С этой целью на Чукотку отправили экспедицию – 100 солдат и казаков, опорной базой которой стал Анадырский острог. В 1729 году войско было пополнено якутами и коряками до 300 человек. Следует отметить, что Сенат постановлял аборигенов «уговаривать в подданство добровольно и ласкою». Однако командиры Шестаков и Павлуцкий не всегда ограничивались переговорами. В марте 1730 года погиб атаман Шестаков. Командующим стал Павлуцкий. Отряду Павлуцкого чукчи дали три крупных сражения, в которых были разгромлены и понесли серьезные потери. Это были действительно крупные, по дальневосточным меркам, столкновения, в которых с их стороны участвовало порой свыше тысячи вооруженных людей. После поражений, понесенных от Павлуцкого, получившего в чукотском фольклоре прозвище Якунин, чукчи отказались от открытых боев с русскими, перейдя к партизанским действиям, но продолжая воевать с принявшими российское подданство коряками и юкагирами. И грабить их стада. Хотя натиск стал слабеть.

14 марта 1747 года по старому стилю отряд из 97 человек под командой Павлуцкого выдвинулся из Анадырска навстречу чукчам. В этом отряде было 17 казаков. Они ехали впереди остальных на собачьих и оленьих упряжках. Также под началом майора было 45 оленных коряков, ехавших на нартах, запряженных оленями. Казаки были вооружены ружьями и копьями, а многие имели еще и ножи. Вооружение коряков состояло преимущественно из луков. У отряда также имелась одна пушка. Недалеко от устья реки Орловая отряд Павлуцкого заметил чукчей. Их было около 500 человек, и они находились на возвышенности, занимая очень выгодную позицию. Майор собрал военный совет. Казак Кривошапкин советовал напасть на чукчей немедленно. Он объяснял это тем, что сосредоточенные сейчас в одном месте чукчи в случае промедления могут разбежаться. Павлуцкий согласился с его мнением и приказал готовиться к бою. Бой начался с перестрелки. Казаки стали стрелять в чукчей из ружей, а те ответили градом стрел. Потом чукчи, используя свое численное превосходство и удобную для атаки позицию, стремительно бросились на врага и завязали рукопашную схватку. По свидетельствам участников, бой был достаточно долгим и ожесточенным. Основным оружием в нем служило копье. Обе стороны проявляли большую храбрость. Постепенно натиск противника вынудил казаков и коряков начать отступление в сторону оставленного ими укрепления из саней. Чукчи преследовали отступавших. Павлуцкий, по свидетельству очевидцев, держа в правой руке саблю, а в левой ружье, храбро сражался на протяжении всего боя, но также был вынужден отходить с небольшой группой. По-видимому, он оставил поле боя одним из последних и находился в арьергарде отступавших. Чукчи преследовали бегущих до самого укрепления из саней. Когда русские и союзники добрались до укрепления, они поняли, что командир погиб. Чукчи не стали вступать с ними в бой, прекратили преследование и удалились. Русские пришли на поле боя только на следующий день. Там они нашли труп Павлуцкого без шлема и панциря, которые были сняты чукчами. В начале 1763 года в Анадырь прибыл новый комендант подполковник Фридрих Плениснер. Ознакомившись с состоянием дел, он решил, что предыдущие командиры увлеклись боями, а не убеждениями. И предложил сибирскому губернатору Федору Соймонову вообще ликвидировать Анадырскую партию. Во-первых, на ее содержание за время существования было израсходовано 1 381 007 рублей 49 копеек. Во-вторых, чукчи в подданство не приведены, чукотско-корякско-юкагирские столкновения не прекратились. Сенат согласился с закрытием Анадырской партии, признав, что она «бесполезна». В 1765 году из Анадыря начался вывод войск и гражданского населения, а в 1771 году были разрушены крепостные укрепления. Форпост русской власти на северо-востоке Сибири перестал существовать. Это позволило чукчам проникнуть на Анадырь, оттеснив коряков на Гижигу, а юкагиров – на Колыму. В 1776 году Екатерина II указала приложить все усилия для принятия чукчей в подданство. По указу Екатерины чукчи освобождались от ясака на 10 лет и сохраняли независимость во внутренних делах. К этому времени пассионарная агрессия чукчей ослабла. Соседям стало легче. Сами чукчи все больше втягивались в торговый треугольник между русскими, алеутами Аляски и самими чукчами. Они окончательно втянулись в жизнь Российской империи. Большую роль стали играть жившие раньше на грани выживания чукчи с побережья Ледовитого океана. Добываемые ими меха полярных зверей резко повысили их доходы.

Русская Америка

Первыми русскими, которые со стороны Сибири открыли Аляску (Америку), была экспедиция Семена Дежнева в 1648 году. Существует предположение, что часть мореходов после кораблекрушения одного из кочей могла высадиться на американский берег и основать первое нежизнеспособное поселение. В 1732 году Михаил Гвоздев на боте «Святой Гавриил» совершил плавание к берегам «Большой земли» (северо-западного побережья Америки), первым из европейцев достиг побережья Аляски в районе мыса Принца Уэльского. Гвоздев определил координаты и нанес на карту около 300 км побережья полуострова Сьюард, описал берега пролива и острова, лежащие в нем. В октябре 1732 года вернулся в Нижнекамчатский острог. В 1741 году экспедиция Беринга на двух пакетботах «Святой Петр» (Беринг) и «Святой Павел» (Чириков) исследовала Алеутские острова и берега Аляски. В 1772 году на алеутской Уналашке основано первое торговое русское поселение. 3 августа 1784 года на остров Кадьяк (бухта Трех Святителей) прибывает экспедиция Шелихова в составе трех галиотов («Три святителя», «Св. Симеон» и «Св. Михаил»). Шелиховцы (Северо-Восточная компания) начинают усиленно осваивать остров, подчиняя местных эскимосов (конягов), способствуя распространению православия среди туземцев и внедряя ряд сельскохозяйственных культур (картофель, репа). В 1788 году русские владения на Аляске пострадали от мощного цунами. Поселение на острове Кадьяк пришлось перенести в 1792 году на новое место, город получил название Павловской гавани. В 1793 году на остров Кадьяк прибыла православная миссия в составе пяти монахов Валаамского монастыря, которых возглавил архимандрит Иоасаф (епископ Кадьякский). Сразу же по приезде миссионеры начали возводить храм и обращать язычников в православную веру. В 1795 году русским промышленникам под предводительством А. А. Баранова удалось продвинуться до Якутата. Параллельно с компанией Шелихова Аляску осваивала конкурирующая с ним компания купца Лебедева-Ласточкина. Снаряженный им галиот «Св. Георгий» (Коновалов) прибыл в 1791 году в залив Кука, а его экипаж основал Николаевский редут. В 1792 году лебедевцы основали поселение на берегах озера Илиамна и снарядили экспедицию Василия Иванова к берегам реки Юкон. Однако компания Лебедева-Ласточкина к 1798 году потерпела фиаско, не выдержав конкуренции с шелиховцами, из-за отсутствия хорошего снабжения из метрополии в Сибири. В 1799 году была основана Михайловская крепость (Ситка). Поселок быстро рос. К 1819 году здесь проживало более 200 русских и тысяча туземцев. Появилась начальная школа, верфь, церковь, цейхгаузы, арсенал и разные мастерские. Каждый приходивший сюда корабль встречали, как в петровские времена, оружейным салютом. Компания вела охоту на каланов и торговлю их мехом, основала свои поселения и фактории. Основной рабочей силой в колониях были алеуты. Так русские называли всех туземцев, которых принуждали ходить на промысел калана. Но у русских появились и неприятели – племя тлинкитов. Весной 1802 года тлинкиты захватили и сожгли Михайловскую крепость.

Индейцы тлинкиты и их страна

Продвигаясь на юг вдоль материкового побережья Аляски в поисках более богатых промысловых угодий, русские партии охотников на морского зверя постепенно приближались к территории, заселенной индейцами-тлинкитами – одним из наиболее могущественных и грозных племен северо-западного побережья Северной Америки. Русские называли их колошами (колюжами). Имя это происходит от обычая тлинкитских женщин вставлять в разрез на нижней губе деревянную плашку – калужку, отчего губа вытягивалась и отвисала. Так отзывались о тлинкитах русские первопроходцы. И на то у них были свои причины. К концу XVIII века тлинкиты занимали побережье юго-восточной Аляски от залива Портленд-Канал на юге до залива Якутат на севере, а также прилегающие острова архипелага Александра. Скалистые материковые берега этих мест изрезаны бесчисленными глубокими фьордами и заливами, высокие горы с вечными снегами и ледниками отделяли страну тлинкитов от внутриматериковых районов, где обитали атапаски, а дремучие, в основном хвойные леса покрывали, словно косматой шапкой, многочисленные гористые острова. Страна тлинкитов делилась на территориальные подразделения – куаны (Ситка, Якутат, Хуна, Хуцнуву, Акой, Стикин, Чилкат и др.). В каждом из них могло быть несколько крупных зимних деревень, где проживали представители различных родов (кланов), принадлежавших к двум большим фратриям племени – Волка/Орла и Ворона. Эти кланы – киксади, кагвантан, дешитан, тлукнахади, текуеди, нанъяайи и т. д. – нередко враждовали между собой. Именно родовые, клановые связи и были наиболее значимыми и прочными в тлинкитском обществе. Численность тлинкитов к началу XIX века составляла, вероятно, более 10 000 человек мужского пола. Селения тлинкитов включали в себя от четырех-пяти до двадцати пяти больших дощатых домов, стоящих чередой вдоль берега моря или реки фасадами к воде. Дома имели каждый свое имя (дом Касатки, дом Звезды, дом Костей Ворона и пр.), которое зависело от родового тотема, местоположения, размеров. При постройке или перестройке дома приносились человеческие жертвы – под его опорными столбами закапывались тела убитых рабов. Фасады и внутренние перегородки украшались резьбой, перед входом иногда ставились тотемные столбы. Достаточно далеко, как и у части других племен северо-западного побережья, зашло у тлинкитов социальное расслоение общества. В каждом куане имелись свои люди высокого ранга, анъяди, простолюдины – тлинкит или канаш-киде, и рабы. Власть вождей, однако, была невелика. Важным фактором для определения статуса человека служили благородство происхождения и богатство, которое раздавалось на устраиваемых им потлачах – церемониальных пиршествах с раздачей подарков. Несмотря на свою воинственность, отмечаемую всеми ранними путешественниками и исследователями, тлинкиты вовсе не были примитивными дикарями-грабителями. То был народ не только воинов, но и охотников, рыбаков, ремесленников, торговцев. Куаны, населенные соперничающими кланами, соединялись между собой прочными торговыми связями. Главную же роль в жизни тлинкитов играл морской промысел. Вся их жизнь была тесно связана с морем и полностью зависела от него.

Война и мир на северо-западном побережье

Каждый мужчина-тлинкит постоянно готовился к войне, и подготовка эта велась с самого раннего детства. Уже с трехлетнего возраста тела мальчиков закалялись ежедневными купаниями в холодной воде, а периодические порки приучали их терпеливо переносить боль. Труды практически всех исследователей, записки путешественников и собственные родовые предания тлинкитов свидетельствуют о том, что война занимала в их жизни одно из важнейших мест. Однако при этом война всегда оставалась частным делом того или иного клана, куана или, в крайнем случае, коалиции нескольких из них. Война обычно вырастала на почве кровной мести, а вызывал ее ряд причин: убийство, за которое не было уплачено достойной виры; оскорбление и ранение в ссоре; вторжение в чужие охотничьи угодья и спор из-за добычи. Походы предпринимались также с целью грабежа и захвата рабов (в основном на юг) или для защиты своих торговых интересов. Межклановые войны могли быть остановлены лишь при достижении равновесия потерь или же путем уплаты выкупа за еще неотомщенных погибших. Жизнь вождя равнялась нескольким жизням людей иного общественного положения. Самым распространенным среди тлинкитов оружием и неотъемлемой принадлежностью каждого мужчины был кинжал. Он постоянно носился в ножнах из жесткой кожи, которые вешались на шею на широком ремне. К оружию ближнего боя относились также копья и палицы. Палицы, изготовлявшиеся из дерева, камня, кости и даже металла, применялись тлинкитами сравнительно редко. Копья использовались равно и на войне, и на охоте (особенно медвежьей), их не метали, но вонзали в противника в рукопашной схватке. Подобно копью, лук также использовался и на войне, и на охоте, но на войне гораздо реже. Это объясняется отчасти тем, что тлинкиты обычно нападали на противника на рассвете, когда эффективность стрельбы из лука была минимальной. К тому же тлинкитские воины предпочитали рукопашную схватку, в которой не было места для лука и стрел. Известны, однако, факты применения этого оружия во время «морских битв» на каноэ, когда для защиты от стрел был разработан целый ряд специальных маневров. При стрельбе лук держался горизонтально – также, возможно, чтобы удобнее было целиться с борта каноэ. Позднее, однако, лук был быстро вытеснен широким распространением огнестрельного оружия, которое закупалось у европейских и американских морских торговцев. Известны даже случаи использования тлинкитами пушек. Тело тлинкитского воина было надежно защищено против всех видов известного ему оружия. Шлем вырезался из древесного узла или корня, изображая собой лицо человека или морду животного, раскрашивался или покрывался шкурой, украшался инкрустацией из меди и раковин, пучками человеческих волос. Шлем надевался на голову поверх меховой шапки и крепился под подбородком кожаными ремешками. Шею и лицо до уровня глаз покрывал воротник-забрало, который поддерживался на месте петлей или продолговатой деревянной пуговицей, зажатой в зубах воина. Кираса имела несколько разновидностей. Она изготовлялась из дощечек или комбинации дощечек и палочек, которые скреплялись вместе и оплетались тонко скрученными нитями сухожилий. Отдельные части доспехов скреплялись кожаными связками. Руки от запястий до локтевого сгиба защищали наборные деревянные наручи. Такие же дощатые наголенники прикрывали ноги от колен до подъема ступни. Деревянные доспехи могли носиться в сочетании с кожаными. Кожаные рубахи-безрукавки достигали бедра, а иногда спускались и ниже колен. Они состояли из одного или нескольких слоев шкур морского льва, лося или карибу. Многослойными бывали и боевые плащи. Подобные доспехи изготовлялись из сложенной вдвое шкуры, в которой сбоку прорезали отверстие для левой руки, а верхние края скрепляли, оставляя отверстие для головы. Защищенная левая сторона подставлялась врагу в бою, особенно во время поединка на ножах. Внешняя поверхность расписывалась тотемными символами. Кинжалы, палицы, а также боевые шлемы и ружья, подобно домам и каноэ, получали особые названия (например, кинжал «Касатка», шлем «Шапка Ворона» и пр.). То есть в здешнем регионе тинклиты были явными экспансионерами. Для сравнения следует отметить, что подчиненные РАК эскимосы и алеуты, составлявшие большую часть промысловых партий и боевых ополчений компании, в основном применяли в бою то же оружие, что и на промысле. По наблюдениям Ю. Ф. Лисянского, «кадьякское оружие состоит в длинных пиках, гарпунах и стрелках, которыми промышляются морские звери. Когда жители вели войну между собою, то вооружались большими луками … и стрелами с аспидными или медными носками… Здешние стрелки бросаются с узких дощечек (правою или левою рукою), которые держать должно указательным пальцем с одной стороны, а тремя меньшими с другой, для чего вырезаются ямки. Они кладутся перяным концом в небольшой желобок, вырезанный посреди вышеозначенной дощечки, и бросаются прямо с плеча». Огнестрельное оружие туземным союзникам РАК доставалось лишь в единичных случаях. Вооружение самих русских промышленных, что было особенностью на данном военном театре, также не превосходило тлинкитских арсеналов качественно. В 1803 году укрепления РАК были снабжены медными единорогами (чугунных пушек «было весьма немного»), а на вооружении артелей и гарнизонов находилось вообще мало «ружей, винтовок и штуцеров». И к тому же – невысокого качества, по сравнению с центральными районами Сибири или пограничным с Китаем Приамурьем, то есть явно по остаточному принципу. Относительно сравнительного достоинства огнестрельного оружия тлинкитов и русских красноречиво свидетельствуют слова Н. П. Резанова, который в 1805 году писал о колошах: «У них ружья английские, а у нас охотские, которые слабы вообще и в большинстве после осмотра – по привозу партии с материка – за негодностию их в боях и на охоте больше не употребляются».

Поскольку снабжение колоний оружием осуществлялось нерегулярно и без определенной программы, то вооружение служащих компании было зачастую весьма пестрым. К судну В. М. Головнина в 1810 году подъехали промышленные, «вооруженные саблями, пистолетами и ружьями». Начальник якутатской крепости подарил индейскому вождю шпагу-трость, сохранившуюся до настоящего времени. После первого столкновения с облаченными в доспехи тлинкитами А. А. Баранов потребовал присылки ему кольчуг и панцирей. В особенно невыгодном положении оказывались промышленные при рукопашных схватках, которые были в такой чести у тлинкитов. Подобный паритет в вооружении (а то и перевес в нем на сторону тлинкитов) русских при явной слабости его у алеутов и индейцев-союзников является одной из главных особенностей русской колонизации северо-западного побережья. Это, в сочетании с малочисленностью собственно русских – служащих РАК, во многом объясняет тот факт, что в первые два десятилетия компании инициатива в военных действиях нередко была в руках индейцев. За весь период вооруженных столкновений компания предприняла лишь одно наступательное действие – знаменитый поход Баранова на Ситку в 1804 году, для осуществления которого пришлось напрячь все силы и даже использовать помощь извне (прибытие «Невы» под командованием Ю. Ф. Лисянского). В большинстве случаев русские предпочитали действовать путем комбинации из войны и дипломатии, и на этом поприще приказчики и комиссионеры РАК стали настоящими мастерами. В результате такого подхода к 1818 году тинклитов, как и чукчей ранее, удалось постепенно замирить, сделав их подданными либо союзными (в зависимости от клана) империи. Вопросы войны и мира у тлинкитов решались советом мужчин клана. Помимо того, предводитель похода (обычно клановый вождь, его брат или племянник) совещался с шаманом, который провидел планы противника и боролся с враждебными духами. Как правило, военные походы совершались по морю. Архимандрит Анатолий писал, что тлинкиты, «отличаясь храбростью и неустрашимостью… предпринимали нередко походы морем… подобно викингам, на огромные расстояния, причем в одни сутки, при благоприятной погоде, проезжали по 150 и 200 миль, то есть около 300 верст». Размеры флотилий могли достигать нескольких десятков батов – этим якутским словом русские по привычке называли боевые каноэ тлинкитов (яку). Иногда столкновения враждующих сторон происходили на море, как то случилось в битве хуцновцев и стикинцев у современного острова Врангель. В таких случаях особое значение приобретали мореходные качества батов, умелое управление ими, опытность кормчих и слаженность действий команды. Скрытно подплыв к враждебному селению, воины высаживались на берег, облачались в доспехи и раскрашивали лица черной краской – «в цвет смерти». На рассвете они нападали на селение, убивая мужчин и захватывая в плен женщин и детей. Пленников обращали в рабство, но могли освободить за выкуп. Пребывание в неволе считалось позорным, особенно для благородных анъяди, и после освобождения им следовало пройти через очистительные ритуалы. Подобные же обряды в бане-потельне совершали и вернувшиеся из похода воины. Заключение мира сопровождалось взаимным обменом заложниками. Число их обычно бывало два, четыре или восемь, а назывались они оленями (quwaka’n), «так как олень – кроткое животное и представляет собою мир». То были люди знатные, и считалось честью войти в их число. Прибывшим в конце XVIII столетия в страну тлинкитов русским промышленным поневоле пришлось постигать сложные обычаи войны и мира аборигенов и в полной мере считаться с ними.