Боги Египта

Но вдруг сейчас набегут слуги, примутся дитя отмывать, причитать?

– Чей он?

Тот отвернулся, словно заинтересовавшись чем-то в небе:

– Неважно. И его не слушай, вбил себе в голову, что сын бога.

– А в действительности?

– Сказал же: неважно! Учи, словно он простой мальчишка!

– А потом его отец меня уничтожит.

Неожиданно Тот кивнул:

– Уничтожит, если плохо научишь. Учи хорошо.

– Нельзя научить того, кто не хочет.

– Он хочет. Не пожалеешь, у Нармера один недостаток – самоуверенность. Если исправить, ему цены не будет.

Менес усмехнулся:

– Исправить! Если он сын бога, значит, бессмертный. А если бессмертный, то почему бы передо мной не погордиться?

– Потому что ты мастер, а он никто!

Менес впервые видел досаду Тота, слышал раздражение и даже ярость в его голосе. Видно, этот Нармер его здорово довел. Но от поручений бога не отказываются, пришлось соглашаться.

Тот облегченно вздохнул, поднимаясь на толстые кривые ноги:

– Вот и хорошо. Быстро учи, он тебе для работы понадобится.

Глядя вслед поспешно удалявшемуся человеку с павианьей походкой, Менес подумал, что бог спешит, чтобы человек не передумал. Значит, была такая возможность? Зря согласился, надо было отказаться.

Но сделанного не вернешь, придется учить этого заносчивого юнца тяжелому и грязному труду скульптора. Жаль, не спросил о слугах. Но если о них уговора не было, значит, можно гнать, если появятся. А если мальчишка не выдержит без толпы слуг, тем лучше, пусть сбегает.

От этой мысли Менес даже повеселел.

До девчонки-воровки ли ему? И не вспомнил…

Бог Тот был прав, Нармер действительно хотел научиться ваять. В последние дни он подолгу стоял перед скульптурами Менеса, словно впитывая его мастерство глазами, именно такое внимание подтолкнуло Тота к решению пристроить подопечного к мастеру.

Вот и теперь Нармер, погрузившись в созерцание незавершенных работ, словно забыл о присутствии снаружи бога и мастера. Он переходил от одной полки к другой, отступал, снова приближался, что-то разглядывал, почти уткнувшись носом в скульптурки, хмыкал, снова отступал…

Одна из скульптур заинтересовала юношу больше остальных, снял с полки, разглядел, крутя в руках, хмыкнув, поставил на небольшой стол, за которым сам Менес иногда работал над глиняными моделями будущих скульптур. Вдруг решительно расстегнул и сбросил белоснежное схенти, оставшись в совсем коротеньком, едва прикрывавшем то, что мужчины прячут от любопытных женских взоров. Схенти легло на скромное ложе, на котором мастер коротал ночные часы, поверх него оказались брошены многочисленные золотые браслеты с рук Нармера, а потом и массивное ожерелье. Такое разоблачение ничуть не убавило привлекательности нового подопечного Менеса, Нармер был хорош сам по себе – крепкое тело, щедро умащенное маслами, короткий густой парик из черных шелковистых локонов, сильные для его возраста мышцы и небольшие изящные кисти рук…

Не замечая пристального внимания своего нового учителя, Нармер опустился на колени перед столиком, подхватил из-под рогожи ком глины, щедро (Менес отметил, что слишком щедро) смочил его водой из сосуда рядом и принялся мять руками. Именно то, что юнец не испугался испачкать свои холеные руки, понравилось скульптору и сыграло свою роль в согласии взять ученика.

Юноша очень старался повторить, но по-своему, выбранную скульптуру. Получалось не очень хорошо, его работа категорически не желала держаться, то и дело съезжая набок.

Но не это было самым главным. Менес прекрасно видел все ошибки ученика, как и то, что у Нармера безупречное чувство формы и пропорций. Бог Тот прав, у этого юнца талант и бешеная работоспособность, а еще упорство, за то недолгое время, что Менес наблюдал за ним, Нармер успел переделать свое творение трижды. И трижды потерпел неудачу.

Менес решил, что пора помогать.

Едва он переступил порог, юноша, не отрывая взгляда от своей работы, сообщил:

– Я Нармер. А ты Менес. Тот сказал. – Рука указала на полку с работами предшественников скульптора: – Это не ты делал. А вот там, – другая рука ткнула в противоположную сторону, – твои работы, когда учился.

Нармер точно определил, где что. Менесу это понравилось, но он поинтересовался:

– Почему ты так решил?

Юноша пожал плечами:

– Манера разная. Ученики?

– Учителя.

Нармер изумленно вскинул большие зеленые глаза:

– Чему они могли научить? Ты делаешь куда лучше.

Зеленые глаза в Египте не редкость, как и синие вроде глаз самого Менеса, но скульптора поразила глубина этих глаз. Наверняка полубог. Скульптор попытался вспомнить, у кого из богов зеленые глаза, но не смог, ведь обычно боги носили маски.

На замечание Нармера усмехнулся:

– Ученик обязательно должен превзойти учителя, иначе какой смысл учить? Если ты меня превзойдешь, буду рад.

– Превзойдешь! – с досадой фыркнул Нармер. – Чего оно не держится?

В голосе юноши против его воли прозвучала почти детская обида на непослушную глину.

Менесу стало смешно, но он сдержался, понимая, что ученик обидится. Скульптор опустился рядом на колени, подхватил ком глины, слегка смочил водой и принялся повторять фигурку, которую лепил Нармер. Опытный взгляд мастера сразу отметил и неудачу юноши, и его успех. А успех заключался в том, что Нармер точно уловил ошибку автора несовершенной поделки и попытался исправить. У Менеса имелась исправленная версия, но мастер был вынужден признать, что вариант, который пытался создать этот неуч, даже лучше его собственного. Пожалуй, бог мудрости, как всегда, прав, у этого мальчишки есть талант.

А вот снобизма или зазнайства Менес пока не заметил. Может, все не так уж плохо?

Нармер внимательно следил за работой учителя, уяснив собственную ошибку, смял глину в комок, смочил уже слегка и принялся создавать фигурку заново. Конечно, он работал не так уверенно и красиво, как Менес, но вполне достойно похвалы. Немного погодя на столике стояли две работы – мастера и ученика, и вовсе не отличались как сокол и ворона.

Внимательно осмотрев изделие ученика, Менес кивнул:

– Хорошо. Где-то учился?

Юноша спокойно покачал головой:

– Нет. Но мне нравилось лепить. А вот высекать совсем не умею.

Менес снова подумал, что снобизма не видит.

– Кто твои родители?

– Отец, наверное, Гор. А мать… не знаю, никогда не видел.

– Кто отец?

– Бог света Гор, хотя он в этом признаваться не желает.

Менес решил зайти с другой стороны:

– Тебя Тот воспитывал? Давно?

– Да, Тот. Всю жизнь, я и не помню, чтобы жил где-то еще.

Скульптор обругал сам себя, ну чего пристал к мальчишке? Гор так Гор, пусть верит, что сын бога, какое дело Менесу до его происхождения? Учился бы хорошо и работы не боялся, а кем рожден… Менес и сам не ведал своих родителей.

Бог мудрости, как всегда, прав – юноша схватывал все с полуслова, да и руки у него хорошие, достаточно один раз показать, как Нармер повторял так, словно учился многие годы. Менес был готов поверить в то, что рядом с ним сын Гора.

Нармер быстро освоил основы лепки и сам создал несколько скульптурок. За это время между делом он успел немного рассказать о своей жизни. Родителей не помнил, детства тоже. Воспитывался у Тота, который научил математике, законам движения звезд, чтению и письму, научил понимать язык многих животных и птиц, а также улавливать признаки предстоящего подъема воды в Ниле или будущей непогоды.

Многое Менес знал и без бога Тота, но его удивляли знания и умения юноши.

– Сколько тебе лет?

– Не знаю, – пожал плечами Нармер.

На вид лет пятнадцать, а в действительности? Могло быть сколько угодно, если он полубог, то такие не стареют по несколько человеческих жизней. Вполне могло оказаться, что перед ним умудренный опытом старик, выглядевший юношей. После такого рассуждения Менес невольно вздохнул: как обращаться с этим стариком-юношей?

Но очень скоро скульптора от мыслей о возрасте подопечного отвлекла новость, мельком сообщенная Нармером.

– Гор в ярости на людей. Он не так часто появляется без маски, а сегодня решил сходить на рынок в человеческом обличье. И у него похитили анх!

У Менеса даже внутренности свело от осознания, что он сам был свидетелем кражи. Так вот кем оказался рослый одноглазый мужчина перед прилавком гончара, сумку которого попыталась украсть девчонка! Сумку она вернула, но в том, что не стащила что-то из нее, Менес не был уверен еще утром.

– Но разве Гор не может вернуть анх своей властью?

– Мы на границе владений Сета. Если богу тьмы станет известно о потере Гором анха, это сильно ослабит Гора и приведет к настоящей беде. Я говорю это тебе, поскольку понимаю, что ты не поклоняешься Сету. Тебе можно доверять, если доверяет Тот.

– Гор не может увидеть, у кого анх?

– Нет, не знаю почему, но не может. Я хотел бы помочь отцу найти анх, но не знаю, как это сделать.

Нармер не знал, зато знал Менес – нужно немедленно найти черноволосую девчонку! Едва ли она служительница Сета, но могла украсть анх по глупости. Если срочно не вернет, то поплатится.

Менес с трудом дождался, когда его ученик закончит умываться и отправится к себе.

Подождав еще немного, он поспешил из своей мастерской, чтобы разыскать воровку. Мысль выдать ее Нармеру или Тоту ему почему-то даже в голову не пришла. Нет, нужно найти глупую красавицу, забрать или просто выкупить у нее украденное и… Менес пока не знал, как вернуть анх Гору, но надеялся что-то придумать.

Ему знакомы те, кто знал о ворах и воришках в Городе Мертвых все, – это расхитители гробниц. Главарь самых удачливых Сену не раз пытался продать Менесу его же собственные изделия, похищенные из захоронений. Скульптор знал, что другие мастера нередко покупают то, что не так давно создали, чтобы пустить в оборот снова, но сам не делал этого. У Менеса и Сену сложилось своеобразное соглашение: понимая, что скульптор не купит свои изделия, ни скупщики, ни сами воры старались не трогать его работы. Хоть в этом Менес мог быть спокоен – он не прича-стен к обидам, нанесенным умершим.

Зато теперь причастен к оскорблению бога Гора!

Сену спешил, они явно собирались «навестить» чье-то захоронение, но он знал, что Менес не из тех, кто позовет стражу или донесет чиновникам, а потому был спокоен. Однако при вопросе о стройной девчонке насторожился:

– Зачем она тебе? Хочешь предложить позировать?

– Хотел бы, – кивнул Менес, – но, боюсь, она влипла в историю.

– Что она натворила?

– Стащила ценную, очень ценную вещь.

Менес тоже доверяя Сену, зная, что тот не спросит больше чем нужно и не донесет.

– Значит, все-таки что-то украла… – хмыкнул главарь воров. – Тогда тебе стоит поторопиться, девчонка может завтра пойти к скупщику.

Скульптор откладывать до завтра не стал, отправился к девушке немедленно. До утра анх должен быть у него, не то Гор начнет искать сам, тогда девчонке несдобровать…

Каморку, в которой жила красавица, он нашел быстро, но хозяйки дома не оказалось. «Еще где-то ворует?» – поморщился Менес, заглядывая внутрь.

Изучать было нечего, здесь явно жили временно, не утруждая себя созданием уюта. Узкое ложе для сна, подобие столика даже без инкрустации, сиденье без спинки и подлокотников. На узкой полочке гребень, небольшой отполированный диск, каким пользуются женщины, когда подводят глаза, и фигурка богини Хатхор. Не жертвенник, просто скульптурка из обожженной глины, какие десятками делают ученики, чтобы научиться чувствовать форму. Только эта скульптурка высокого качества, работал не подмастерье…

Все равно бедненько. Менес и сам довольствовался простым ложем для сна, парой кувшинов для воды и мисок для еды, но он одинокий мужчина, а это жилище молодой девушки.

Мелькнула неожиданная мысль, что, по крайней мере, мужчин она здесь не принимает. Менес обругал сам себя: его дело забрать анх у девчонки, а не разбираться с ее мужчинами.

Досадуя сам на себя, он собрался выйти из жилища, чтобы подождать хозяйку снаружи, но тут услышал, как женский голос напевает песенку о милом малыше. Менес едва успел отвернуться от входа и взять в руки небольшую статуэтку богини Хатхор – единственное украшение жилища, как песенка смолкла на полуслове, и женский голос окликнул:

– Эй! Что ты здесь делаешь?

Он обернулся, и оба замерли, девчонка, видно, узнала свидетеля ее преступления, а Менес от изумления. Перед ним стояло совершенство – пухлые, красиво очерченные губы, нежный овал лица, темные брови вразлет над большими миндалевидными глазами изумительного зеленого цвета, точеная шея… Простенький калазирис не мог скрыть стройность фигурки, а торчавшая из него упругая грудь так и манила прикоснуться если не руками, то хотя бы губами. Такой и раскраска сосков охрой или золотом не нужна.

Но еще больше Менеса поразили ее волосы, они были мокрыми. Девушка вымыла свой парик и надела его, не просушив хорошенько? Да и парик какой-то странный – он не уложен в прическу, рыжие блестящие локоны рассыпались по спине, закрыв ее до самых бедер.

Первой опомнилась хозяйка жилища, она тряхнула головой, отчего волна тугих локонов заходила по спине, и, стараясь не смотреть ему в лицо, поинтересовалась:

– Зачем ты здесь?

Менес обратил внимание на походку. У девушки точеная фигурка, длинные ноги с небольшими ступнями, красивые руки, но едва уловимое покачивание бедрами подсказывало, что эта задорно торчащая грудь, тонкая талия и красивые колени уже познали прикосновение мужских рук. Скульптору понадобилось усилие воли, чтобы не думать о том, чем занимается красавица помимо воровства. И чем они могли бы заняться, не будь у него задачи найти анх.

– Думаю, ты поняла, почему. Я никому не рассказал и не скажу о воровстве, но ты должна вернуть украденное.

Она резко повернулась, заставив волосы взлететь над спиной, словно стаю птиц.

– Я не краду у бедных! – Зеленые глаза смотрели с вызовом.

– Но ты украла очень ценную вещь, ты хоть это понимаешь?

Девушка демонстративно пожала плечами.

– Ну и что? Наверняка у него золотых побрякушек полным-полно.

– Только это не побрякушка, как ты назвала, а анх – символ божественной власти.

Красавица даже обрадовалась такому уточнению.

– Тем более! Значит, он этот анх уже у кого-то украл. Вот с него и спрос. – Девушка сделала выпроваживающий жест, но Менес словно не заметил. Тогда она ехидно добавила: – Не я первая.

Что-то не похоже, чтобы преступница раскаивалась. Скульптор схватил ее за запястье и, как ни пыталась вырваться, держал крепко.

– Ошибаешься, ты первая, только тебе могло прийти в голову украсть символ божественной власти у Гора!

Она обомлела, даже дергаться перестала. И без того большие глаза распахнулись в немом вопросе.

Но эту красотку просто так не возьмешь, воспользовавшись тем, что Менес ослабил хватку, она ловко вывернула руку и мгновение спустя стояла в шаге от скульптора.

– Так я тебе и поверила!

Менес разозлился:

– Мне наплевать, веришь ты или нет! Ты украла анх у Гора, и если немедленно не вернешь, будешь наказана им самим.

Девушка плюхнулась на ложе и замерла, глядя куда-то в пустоту. Менес понял, что ослаблять нажим не стоит.

– Ну, так ты отдашь анх?

– Нет!

Очень хотелось обозвать ее дурой, но Менес все еще надеялся помочь глупышке вернуть символ, чтобы избежать наказания.

– Почему?

– У меня его нет, – пробормотала девушка.

– А где он? – скульптор старался быть терпеливым и разговаривал с девчонкой, как с нашкодившим ребенком. Наверняка она таковой и была. Небось сбежала из дома, соблазненная враньем о легкой добыче расхитителей гробниц. Они же не рассказывают о мести тех, кого обокрали, о страхе и о том, что живут жизнью отверженных.

Но перевоспитывать девчонку сейчас не время, нужно добиться от нее возврата анха, пока Гор не узнал, чьих это рук дело.

– Отдала.

– Кому?

– Чего пристал? Какое тебе дело?

Девушка предусмотрительно держалась от Менеса подальше, чтобы снова не попасть в капкан его сильных рук, видно, усвоила, что пальцы у скульптора как клещи.

– Я тебя в последний раз спрашиваю: где анх? Ты украла божественный символ у бога и можешь быть за это жестоко наказана. Это не золотая игрушка, а символ власти.

Сказал и подумал, что зря так напирает на божественность, мало ли что той дурехе придет в голову? Лучше бы просто объяснить, что анх дорог его владельцу и тот готов щедро заплатить.

– Ты получишь щедрую плату, если вернешь украденное.

– Сказала же, что отдала.

– Отдала или продала?

– Ну, продала, какая разница?

Менес почувствовал некоторое облегчение. Тот, кто купил анх у девчонки, продаст его за бо́льшие деньги. Сейчас скульптор был готов потратить все свое золото, чтобы вернуть анх Гору. И заодно выручить девчонку.

– Большая. Кому продала?

– Скупщику.

– Говори, где живет и как зовут.

Он все же сумел вынудить ее признаться в продаже и назвать имя того, кому продала анх.

– Пойдем, я попытаюсь выкупить анх у твоего скупщика.

– Не продаст, – теперь девчонка выглядела мрачной.

– Почему?

– Он урод.

Менес поморщился:

– Меня не волнует его внешний вид.

– Он жадный, очень жадный.

– Уже легче. Жадные люди просто требуют больше денег. Сколько заплатил?

Девчонка снова огрызнулась:

– Не твое дело!

Менес рявкнул в ответ:

– Мое! Я должен знать, сколько предлагать.

Полученный ответ его несколько озадачил. За то золото, что она получила от скупщика, можно бы найти жилье и поприличней… Но интересоваться, куда красавица дела столько шетитов, не время. Махнул рукой:

– Пойдем.

– Я к нему не пойду.

– Дорогу покажешь.

Не хотелось думать, что девчонка врет. На всякий случай Менес все же добавил:

– Если ты меня обманула, и анха у скупщика нет, будешь иметь дело с Гором. Я обещал, что заберу у тебя анх, и убедил его, что ты просто ничего не знала, но это пока.

Она легко двигалась меж слепленных из чего попало халуп, Менес едва успел следом, невольно любуясь какой-то змеиной грацией новой знакомой и борясь с захлестывающим желанием при виде упругой попки под полупрозрачным калазирисом. Если б не анх!..

Скульптор вдруг подумал, что даже не знает, как ее зовут.

– Эй, тебя как зовут-то?

– Тебе зачем?

– Хочу знать, чью задницу спасаю от кнута.

Она фыркнула, словно кошка:

– На благодарность не рассчитывай.

Менес подумал, что тут не до благодарности, он понятия не имел, где сейчас находится, девчонка завела в самое сердце трущоб, и если вдруг исчезнет, найти дорогу домой удастся не сразу.

– Так как же?

– Незер! Врет, конечно, но хоть что-то.

– Чего ты на меня глазеешь?! – внутри зеленых глаз обжигающее пламя.

– А почему нет? Ты хороша и знаешь об этом.

Незер поморщилась:

– Я не торгую телом.

– А я тебя и не покупаю. Хуже нет любви, за которую платят шетитами.

Она не нашлась что ответить, только фыркнула и устремилась вперед еще быстрей.

– Незер, тебе нужно золото?

Девушка остановилась так резко, что Менес едва не налетел на нее, мгновение они стояли вплотную, отчего между ними проскользнула какая-то искра. Еще мгновение, и руки Менеса против его воли заключили бы эту красотку в объятья, почему-то ему показалось, что Незер не стала бы противиться.

Она опомнилась первой, ехидно поинтересовавшись:

– Ты знаешь тех, кому оно не нужно?

Скульптор хотел сказать, что ему, но почему-то не стал, лишь пожал плечами и уточнил:

– Сколько тебе нужно?

Спрашивать зачем тоже не стал.

Она отвернулась, резко бросив через плечо: «У меня есть!» – и поспешила дальше. Менес не сдержал улыбку, теперь он был убежден, что Незер станет его моделью и не только…

Менес понял, куда они вышли, понял и то, как именно шли – Незер провела его через самые страшные трущобы, но вывела в весьма состоятельный район, граничивший с богатыми домами.

– Нельзя обойти?

– Не нравится?

– Время теряем.

– Ты куда-то спешишь?

Он разозлился. Не похоже, чтобы девчонка раскаивалась. К чему помогать такой?

– Спешу выручить твою задницу! Ты, видно, не поняла, что натворила? А будешь продолжать делать глупости, все расскажу Гору, выпутывайся тогда сама.

Незер примирительно пробормотала:

– Ладно тебе… Зря идешь, Шеду не продаст.

– Заткнись, – посоветовал Менес. Строптивость девчонки начала его раздражать.

Хорошо, что они уже пришли, не то кто знает, чем закончились бы пререкания.

– Вон там, – Незер кивнула в сторону довольно неприметной двери. – Постучишь трижды, потом скажешь, что тебя прислал Сену.

– Он поверит? – усомнился Менес.

– Нет, конечно. Ответит, что такого не знает. Ты еще раз скажешь, что пришел от Сену. И так трижды. После третьего раза пустит. Может быть.

– Давно у тебя Сену в приятелях?

Она дернула плечом:

– Он не приятель!

– А кто? Муж? Любовник?

– Не твое дело.

– Вот навязалась!

– А тебя никто не просит помогать! – Но тут же поняла, что Менес и впрямь может уйти, примирительно, но все же чуть ехидно поинтересовалась: – За что ты выкупать собираешься, у тебя и золота с собой нет?

– Я дурак, носить с собой мешок золота? Или ты надеялась меня ограбить?

– Нужен ты мне!

Менес, не выдержав, рассмеялся:

– Ну ты и штучка! Жди меня здесь. – И вдруг заявил: – Если сумею выкупить анх и спасти твою шкуру, будешь целый месяц мне позировать обнаженной.

Незер не успела возмутиться, скульптор скользнул к нужной двери. Глядя ему вслед, девушка пожала плечами:

– Вот еще!

Но она была не против такой платы за спасение. Скульптор Незер понравился, он был куда приятней Сену, но девушка прекрасно понимала, что не останется в Городе и дня, а потому никакое позирование невозможно, пусть Менес не рассчитывает. Как и на любовь с ней. Незер могла сколько угодно очаровывать мужчин, морочить им головы, завлекать и беззастенчиво пользоваться их расположением, но никогда не дарила и не продавала свое тело. Правда, никто об этом не догадывался, пока ей удавалось ходить по острию лезвия…

День действительно был странным и для Шеду тоже.

Сначала от Сену пришла красотка с анхом сумасшедшей стоимости, теперь явился известный во всем Городе скульптор с просьбой… этот анх продать за любое количество шетитов.

Но Шеду уже понял, что символ настоящий – его горячо держать в руках, и даже понял, чей символ, а потому продавать вовсе не собирался. Настоящий анх бога света в его доме был опасен, потому, затолкав драгоценность на полку в тот самый тайник, который мельком увидела Незер, Шеду глубоко задумался.

В Городе Мертвых с одинаковой вероятностью можно встретить жрецов и поклонников любых богов, в том числе и Гора. Но объяснить богу света, откуда у него самого взялся анх, будет нелегко. Откуда он у самой девчонки? Шеду понимал, что надо бы поинтересоваться у Сену, кто она такая, чем занимается, но сделать это немедленно не получится.

Немного поразмышляв, Шеду вдруг принял очень мудрое, как ему показалось, решение. В Городе есть и жрецы бога тьмы тоже, одного из них – Сетмета – Шеду даже знал. Что, если сделать вид, что не знает, чей анх, и предложить символ Сетмету? От жреца можно получить не только гораздо больше шетитов, чем отдано девчонке, но и содействие в поддержке Сета. Сет уверенно одерживал победу над своим племянником Гором, ему принадлежала власть над большей частью Египта, осталось совсем немного. Шеду иногда не понимал, почему бог Сет не сделает последнее усилие, чтобы одолеть Гора.

Если это произойдет, то благоволение Сета будет для Шеду весьма кстати. Сетмет из тех, кто умеет хранить рыжие тайны, ему можно предложить анх без опасения быть преданным, хотя предать жрец мог кого угодно, в этом Шеду не сомневался.

Верный слуга уже переодел скупщика, осталось только сменить сандалии, когда явился Менес.

Мгновение Шеду колебался, он знал, что Менес очень богат и с него можно запросить огромную сумму за анх, но тут же рассудил, что если уж скульптор готов щедро платить, значит, анх того стоит. Еще мгновение скупщик буквально разрывался между желанием отдать анх и забрать шетиты и желанием угодить кому-то из богов.

Он категорически отказался от предложения, объявив, что никакой анх не видел и никакой Незер не знает. Как и Сену.

Если бы Шеду не упомянул Сену, Менес поверил ему, ведь Незер могла и солгать, но скупщик перестарался, объявив, что не ведает, кто такой Сену. Теперь Менес не верил уже ему. Но верил или нет, а анха не получил, даже намек на то, что завтра Гор начнет искать символ сам, и тому, у кого анх найдется, не поздоровится. Незер испугать такой угрозой удалось, Шеду нет.