Последний викинг. «Ярость норманнов»

Норманны неоднократно были повелителями этой страны. Например, Кнут Могучий, конунг Англии и Дании. Харальд Суровый решил идти по его стопам. Он собрал более двухсот боевых кораблей, не считая мелких и вспомогательных судов. Его корабли были столь же великолепны, как драккары Кнута Могучего, с которыми он покорил Англию. Столь великолепно были украшены эти корабли, что они ослепляли смотрящих, и тем, кто смотрел издалека, казалось, что сделаны были они из пламени, а не из дерева. Ибо каждый раз, когда солнце проливало на них сияние своих лучей, в одном месте блистало оружие, в другом – сверкали подвешенные щиты. На носах кораблей пылало золото и искрилось серебро. Воистину, один вид кораблей устрашал врага еще до того, как воины вступали в сражение. Ибо кто смог бы без ужаса смотреть на драконов, открывших пасти, на длинных змей, блиставших чешуей, на головы быков, чьи острые рога сияли золотом?

Мы высадились в Нортумбрии, поднялись на кораблях по небольшой реке Уз и встретились с войском англов. Поначалу им удалось потеснить норманнов. Тогда конунг велел трубить в рог и вынести вперед свое знамя Опустошитель Страны. Натиск был сильным, и англы обратились в бегство. Убитые лежали так плотно, что норманны смогли, как посуху, перейти болото. Затем Харальд конунг стал готовиться к захвату Йорка, но после одержанной им победы англы и саксы пали духом и изъявили покорность. Конунг потребовал в заложники сыновей знатных людей. Вечером после легкой победы мы отправились к кораблям и были в большом веселье. Был назначен тинг в городе на утро понедельника, и тогда Харальд конунг, как повелитель Англии, должен был пожаловать почетные должности и лены.

Однако нельзя умолчать о дурных предзнаменованиях, сопровождавших последний поход конунга. Гюрдом звали человека, находившегося на его корабле. Он увидел сон: стоит огромная великанша, и в одной руке у нее большущий нож, а в другой – корыто, наполненное кровью. Великанша сказала вису:

Вот он, знаменитый,Заманен на Запад,Гость, чтоб мертвым в землюЛечь скорей с друзьями.

Увы, пророческая виса исполнилась в священный месяц по календарю англов или осенний месяц по нашему исландскому счету, а по христианскому летоисчислению – в двадцать пятый день сентября за пять дней до октябрьских календ тысяча шестьдесят шестого года века Господня. Утро выдалось погожим, и очень пригревало. Мы сняли кольчуги и пошли на берег, взяв только щиты, шлемы, копья и опоясавшись мечами, но у многих были луки со стрелами. Все были очень веселы, потому что шли за заложниками. Мы ушли далеко от кораблей, на которых осталась треть нашего войска. Когда мы приблизились к Станфордабрюггьюру, который англы называют Стамфорд-Бриджем, то внезапно узрели тучи пыли, а за ними красивые щиты и блестящие латы. Огромное войско короля англов выступило нам навстречу. Мы думали, что они охраняют побережье от вторжения ярла Руды Вильяльма Незаконнорожденного, но они решили сразиться с нами. Англы и саксы выслали рыцарей для переговоров. Мы спросили, что они могут предложить Харальду конунгу за его труды. Рыцари ответили, что они могут предоставить ему в Англии кусок земли в семь стоп длиной или несколько больше, раз он выше других людей.

После этих дерзких слов началась битва. Харальд Суровый стоял под знаменем Опустошитель Страны. Пока норманны прочно держали строй, битва шла вполсилы. Англы быстро нападали и отходили, не сумев ничего достигнуть. Норманны сами стали наступать, думая обратить противника в бегство, но, когда стена из щитов распалась, англы осыпали их копьями и стрелами. Когда конунг Харальд, сын Сигурда, увидел это, он вступил в бой там, где схватка была всего ожесточеннее. С обеих сторон пало много народа. Тут конунг Харальд, сын Сигурда, пришел в такое неистовство, что вышел из рядов вперед и рубил мечом, держа его обеими руками. Ни шлемы, ни кольчуги не были от него защитой.

Конунг был одет в кольчугу, которую звали Эмма. Она была такой длинной, что закрывала его ноги ниже колен, и такой прочной, что ее не брало никакое оружие. И вдруг, когда чаша весов в битве окончательно склонилась на сторону норманнов, прилетела стрела с ржавым наконечником. Стрела попала конунгу Харальду, сыну Сигурда, в горло – единственно незащищенное кольчугой место. Конунг как будто знал, откуда прилетела стрела со старинным заржавленным наконечником. По движению его губ я угадал слова: «Встрял зубец железный…» Я узнал строку из висы Тормода Скальда Черных Бровей, законченную конунгом, ибо он сам был поэтом. Харальд Суровый пал мертвым, и с ним все, кто шел впереди вместе с ним. Мы потерпели жестокое поражение. Англы ликовали, но, как говорится в пословице, «Недолго рука радуется удару». Не прошло и месяца, как Вильяльм Незаконнорожденный, ярл Руды, привел свои корабли из Нормандии, разбил войско англов, ослабленное большими потерями, и стал владыкой Англии. Он правит этой страной до сих пор, вот уже двадцать лет.

Я был среди тех немногих, кому удалось добраться до кораблей. Все мы горевали по убитому конунгу. Дружинники, ходившие с ним в походы, говорили, что, когда ему угрожала великая опасность и все зависело от того, какое решение он немедля примет, он находил выход, который оказывался наилучшим. Он часто прибегал к хитростям, сражаясь с превосходящим противником. С его гибелью пришел конец великой эпохи викингов. Сейчас норманнам остается только бережно хранить саги об удачных походах отцов и дедов.

Это сага о последнем викинге Харальде Суровом.

Глава 1

Олав Толстый

В среду, в четвертый день до августовских календ тысяча тридцатого года века Господня, конунг Олав Толстый не мог уснуть. Наступила полночь, но было светло, ибо летом в Трондхейме, в самом центре Норвегии, стоят дни без ночей. Летнее солнце уходит за край земли лишь на короткое время, а потом снова показывается на небосводе. Глядя на полуночное солнце, Олав Толстый размышлял о предстоящей битве. Он одержал победу в двадцати сражениях, но еще никогда ему не доводилось биться с врагом, имевшим столь огромный численный перевес. Он гнал от себя мрачные мысли, но снова и снова спрашивал себя, какая судьба ждет его войско, расположившееся на ночлег перед долиной Вердаля.

Олав Толстый принадлежал к роду Инглингов, самому знатному в Северных Странах. Из рода Инглингов был конунг Харальд Косматый, давший обет не прикасаться гребнем к своим волосам, пока не объединит под своей властью все норвежские земли. Добившись своей цели, Харальд расчесал кудри и получил прозвище Прекрасноволосого. После Харальда Прекрасноволосого норвежский престол занимали Эйрик Кровавая Секира, Хакон Добрый, Харальд Серая Шкура и Олав Воронья Кость. Седьмым по счету конунгом был Олав Толстый.

Отцом Олава Толстого был Харальд из Грёндланда, мелкий конунг, правивший в Вестфольде на юге Норвегии, а матерью – Аста, дочь Гундбранда Шишки. Одним летом, когда Харальд Гренландец отправился в Восточные Страны в викингский поход, чтобы добыть себе добра, он ехал через Швецию. В то время там правил конунг Олав Шведский, чья мать Сигрид была вдовой и имела большие поместья. Когда она услышала, что в страну приехал Харальд Гренландец, с которым она вместе воспитывалась, она послала к нему людей и пригласила его на пир. Прием был очень дружеским. Гренландец и Сигрид сидели на престоле и пили вместе в продолжение вечера и всех людей конунга усердно угощали. Вечером, когда конунг пошел в опочивальню, ему там была приготовлена постель с пологом из драгоценной ткани и роскошными покрывалами. Народу в этом покое было мало. Когда конунг разделся и лег в постель, к нему пришла Сигрид и сама наполнила его кубок и очень склоняла его к тому, чтобы он выпил, и была очень весела. Конунг был очень пьян, и она тоже. На следующий день Харальд Гренландец завел речь о том, не пойдет ли она за него замуж. Сигрид ответила, что он говорит пустое. Он настолько хорошо женат, что должен быть доволен своим браком.

На следующий год Харальд Гренландец опять собрался в викингский поход и по пути навестил Сигрид. Многие из его людей отговаривали его, но он все-таки поехал с большой дружиной и приехал в усадьбу, где Сигрид проживала. В тот же вечер туда приехал другой конунг – Виссавальд. Он был родом из Гардарики – Страны Городов, где его звали князем Всеволодом. Он тоже сватался к Сигрид. Конунгов поместили вместе с их дружинами в доме, хотя и большом, но старом. Вечером не было недостатка в напитке, настолько хмельном, что все были мертвецки пьяны, и стражи как внутри, так и снаружи дома, заснули. И вот Сигрид велела расправиться с ними огнем и мечом. Дом и все, кто в нем был, сгорели, а те, кому удалось из него выбраться, были убиты. Сигрид сказала, что так она хочет отучить мелких конунгов от сватовства к богатой вдове. С тех пор ее стали звать Сигрид Гордая.

Когда до Асты дошла весть о гибели мужа, она была глубоко уязвлена. Муж, чьего ребенка она носила под сердцем, втайне собирался развестись с ней и жениться на другой. Аста забрала свое имущество и уехала к отцу. Там она родила Олава, а позже вышла замуж за Сигурда Свинью, мелкого конунга, правившего в Хрингарике. Он также принадлежал к роду Инглингов, но по виду и по образу жизни нисколько не походил на конунга. Сигурд Свинья носил синюю куртку, синие чулки и широкополую серую шляпу. Он сам наблюдал за тем, как его работники жнут хлеб, вяжут его в снопы и складывают в скирды. Разъезжая по полям, Сигурд повязывал лицо платком от летнего зноя и ветра. Он был прижимистым хозяином, который даже гостям велел подавать мясо и пиво только через день, а домочадцев потчевал кислым молоком и вяленой рыбой.

Олаву Толстому казались скучными хлопоты отчима. Однажды отчим, собираясь в поле, велел пасынку оседлать для него коня. Олав отправился в хлев, выбрал самого крупного козла, надел на него седло конунга и подвел отчиму. Сигурд Свинья только огорченно вздохнул, взглянув на оседланного козла: «Видно, ты не хочешь слушаться моих приказаний. Права твоя мать, не следует заставлять тебя делать то, что тебе не по вкусу». С детства Олав отличался независимым нравом. Был он приземист, широк в плечах и крепок телом, за что его прозвали Толстым. Он предводительствовал во всех детских играх и не терпел, если кто-то лучше него стрелял из лука или бился на деревянных мечах.

Однажды он отошел далеко от дома и заснул под раскидистым дубом. В тот день Олаву впервые явился во сне внушающий ужас муж в алом плаще и блистающих латах. Сей муж изрек: «Покинь мирный кров, ибо ты рожден для ратных подвигов. Плыви за море и добудь великую славу!» Олав поведал о своем сновидении матери. Аста призвала опытного викинга Храни Путешественника. Непросто было заслужить подобное прозвище. Храни побывал во многих странах, в том числе в Виноградной стране, о которой ходило много легенд. Храни уверенно определил, что муж в алом плаще и латах похож на конунга Олава Воронью Кость, сына Трюггви. В таком одеянии он видел его в последний раз, когда конунг прыгнул в море с борта боевого корабля «Длинный Змей», не желая попасть в руки врагов. Храни сказал, что сын Трюггви неспроста явился мальчику во сне. Его ждет великая слава.

Аста на свои средства снарядила для сына боевой корабль со скамьями на тридцать гребцов. Олав Толстый был провозглашен морским конунгом. Викинги часто делали своим предводителем юношей знатного рода. Разумеется, при молодом конунге всегда был опытный наставник, умевший прокладывать путь по звездам и править кораблем в бурю. Наставником Олава стал Храни Путешественник. Он правил кораблем, а юный конунг сидел на веслах вместе с простыми гребцами.

Юный морской конунг возмужал в викингских походах. Через несколько лет он стал опытным воином, совершившим множество подвигов в далеких странах. Олав примкнул к предводителю йомсвикингов Торкелю Высокому, который вторгся на Британские острова. Олав участвовал во взятии Лундуна, самого большого города страны, стоявшего на реке Темзе. Торкель Высокий получил с короля англов Этельреда Неразумного данегельд в сорок восемь тысяч фунтов серебром. Пока собирали данегельд со всего королевства, Торкель Высокий напал на Кантараборг. Викинги ворвались в собор во время литургии, перебили клириков и взяли в плен архиепископа Кентерберийского Альфеге, чтобы получить за него богатый выкуп. Однако архиепископ отказался заплатить за свою жизнь. Семь месяцев, находясь в темнице в Гринвиче, он испытывал терпение язычников. Однажды из южных земель привезли бочки молодого вина. По этому случаю викинги устроили пир. Они резали лошадей и быков, обдирали их туши, разрубали на части и жарили на кострах огромные куски мяса. Олав Толстый сидел на почетном месте рядом с Торкелем Высоким и осушал рог за рогом.

Кто-то из приглашенных на пир вспомнил про строптивого архиепископа. При упоминании его имени викинги яростно взревели и потребовали немедленно привести упрямца. Альфеге втащили в трапезную, поставили на колени и приступили к нему с вопросом: скоро ли за него заплатят выкуп? Архиепископ спокойно отвечал: «Вам придется ждать до Страшного Суда, ибо я запретил добрым христианам собирать деньги для этой цели. Золото и серебро только разжигает вашу алчность и привлекает в Британию все больше и больше язычников». Викинги вскочили, не помня себя от гнева. На голову архиепископа посыпались обглоданные кости. Конская голова опрокинула его на спину, он попытался подняться, но тотчас снова рухнул, придавленный головой барана с тяжелыми рогами. Торкель Высокий поднялся во весь громадный рост и обратился к своим воинам с речью: «Отдайте мне этого христианина в обмен на мою долю данегельда». – «Смерть ему!» – орали язычники в сотню глоток. Торкель не сдавался: «Сверх того я дам вам все сокровища, которые я добыл в чужих странах. Забирайте все, кроме корабля, на котором я вернусь домой». Однако предводитель йомсвикингов не мог совладать с пьяной толпой. Один из викингов подбежал к лежавшему без сознания архиепископу и обухом топора размозжил ему голову.

Олав Толстый не вмешивался в происходящее. Он только удивился, что Торкель Высокий был готов отдать свои сокровища за христианина. Равнодушно отвернувшись от убитого архиепископа, Олав продолжал пировать, пока вино не одолело его. Во сне ему опять явился конунг Олав, сын Трюггви. Лик конунга был суров, очи метали молнии. Указывая перстом на замученного архиепископа, он гневно вопрошал: «Как ты допустил гибель святого мужа? Знаешь ли ты, что Альфеге крестил меня в Англии? Великий грех сотворили викинги! Искупи свою вину, приняв святое крещение!» Олав Первый, сын Трюггви, по прозвищу Воронья Кость, говорил так, потому что был не только великим воином, но и ревностным христианином. Он распространял Христово учение в Норвегии, и в его правление свет истины воссиял в нашей прекрасной Исландии. Всемогущий Бог окинул милостивым взором людей, заселивших наш остров, и через своих посланников избавил наш народ от долгого рабства у Врага рода человеческого и затем привел своих возлюбленных сынов к совместному обладанию вечным наследством, как он обещал всем тем, кто хочет служить Ему при помощи добрых дел.

Узрев во сне добродетельного сияющего мужа, Олав Толстый пробудился другим человеком. Печать раздумья легла на его чело. С той поры он почти перестал улыбаться, избегал веселых пиров и часто уединялся. Он запрещал своим викингам грабить соборы и разорять аббатства. Поступив на службу к нормандскому герцогу Роберту Дьяволу, он подолгу беседовал с христианами и наконец решил принять истинную веру. В руанском соборе Олав Толстый принял святое крещение, и на следующую ночь ему снова явился сын Трюггви. На сей раз лик конунга был светел. «Ты выбрал благой путь, – изрек он. – Тебе уготовано великое служение. Возвращайся в Норвегию, верни земли, которые принадлежали мне и были захвачены иноземцами».

Сын Трюггви говорил так, потому что после его гибели Норвегия распалась на несколько частей. Одни фюльки достались свеям, другие – данам, чьим пособником являлся ярл Хакон. В основном же власть принадлежала мелким конунгам, которые правили в своих областях. Олав Толстый решил воссоединить страну и стать конунгом всей Норвегии по примеру сына Трюггви, являвшегося ему в сновидениях в облике мужа в алом плаще и сияющих латах.

После долгих странствий Олав Толстый вернулся на родину. Спрыгнув со своего корабля, он поскользнулся на глинистом берегу и встал на четвереньки. Олав с досадой сказал: «Я упал! Плохое предзнаменование!» Храни Путешественник ответил своему воспитаннику: «Ты не упал, конунг! Ты крепко встал на землю своих предков». Когда Олав приехал в усадьбу отчима и поведал о своих замыслах, Сигурд Свинья перепугался: «Немалое дело ты задумал, Олав, и мне кажется, что в твоем намерении больше смелости, чем предусмотрительности». Однако Аста полностью поддержала сына. Она велела мужу замолчать, сказав, что предпочтет увидеть своего сына во славе, пусть даже на самое короткое время, чем знать, что он доживет до глубокой старости мелким конунгом, подобным Сигурду Свинье. Отчиму пришлось подчиниться. Он всегда повиновался жене.

Олав Толстый отнял власть у ярла Хакона, ставленника датчан, и заставил мелких конунгов склониться перед его волей. Он отвоевал почти все земли, захваченные данами и свеями. Объединив страну, он созвал тинг – народное собрание, решавшее все важные дела, и был провозглашен конунгом всей Норвегии. Олав Второй продолжил благое дело, которому посвятил себя Олав Первый. Конунг позаботился о душах своих заблудших подданных. Однако легче было объединить Норвегию, чем обратить в истинную веру ее народ, ибо Враг рода человеческого прочно держал в путах невежественных язычников. Олав конунг подробно расспрашивал о том, как соблюдается христианство в стране. Он узнал, что в Наумудале и во Внутреннем Трондхейме далеко не все обстоит благополучно, а чем дальше на север в Халогаланде, тем меньше там знакомы с христианством. Что касается недоступных горных долин, то там никто не слышал о Господе нашем Иисусе Христе.

Олав Толстый разъезжал по всей стране: от прибрежных городов до дальних хуторов. Повсюду он убеждал бондов – свободных землевладельцев – в истинности христианской веры. Упрямые бонды плохо поддавались на уговоры и не желали отказываться от идолов. Люди конунга разрушали языческие капища и предавали смерти закоренелых язычников. Но чем ревностнее конунг распространял истинную веру, тем яростнее его ненавидели. Иногда Олав задумывался над причинами этой ненависти. Он задавал себе вопрос: нужно ли огнем и мечом сеять любовь и милосердие среди язычников? Не иначе конунга смущал дьявол, как смущал он даже Господа нашего Иисуса Христа в Йорсалире в ночь пред принесением искупительной жертвы за грехи рода человеческого. К чести Олава будет сказано, что он не поддался дьявольскому искушению и не оставил истребление язычников.

Конунг опирался на людей незнатных и преданных лично ему. Он оказал великие милости простому бонду Брюньольву Верблюду, подарив ему меч, отделанный золотом, и поместье Ветталанд, а это очень большое поместье. Брюньольв сочинил благодарственную песню об этих подарках. В ней сказано так:

Дал мне владыкаКлинок и Ветталанд.

Однако знатные люди роптали на властные замашки Олава Толстого. Их взоры обратились к Кнуту Могучему, который был конунгом Дании и Англии. Раньше Кнут Могучий также правил Норвегией, назначив ярлом своего племянника Хакона. Как было сказано, Олав Толстый отнял власть у Хакона. Поначалу Кнуту Могучему было не до Норвегии. Ему пришлось долго сражаться в Англии и затратить много усилий, прежде чем англы покорились ему. Когда он посчитал, что его власть в Англии достаточно укрепилась, он вспомнил о том, что имеет права на Норвегию. Он радушно принимал мужей и сыновей могущественных бондов, которые приезжали к нему под разными предлогами. Каждый гость из Норвегии получал от Кнута богатые подарки. Кроме того, при дворе Кнута был виден гораздо больший размах, чем в Норвегии: и в том, сколько там ежедневно бывало людей, и в убранстве покоев, особенно тех, в которых жил сам конунг. Кнут Могучий собирал налоги и подати с самых богатых земель в Северных Странах. И поскольку он получал больше, чем другие конунги, он и раздавал больше.

Пришло время, когда Кнут Могучий решил заявить притязания на Норвегию. Он отправил из Англии роскошно снаряженное посольство. Посланцы везли с собой письмо с печатью Кнута, конунга англов. Они приплыли в Тунсберг и объявили, что вся Норвегия по праву принадлежит Кнуту Могучему, а если Олав Толстый хочет остаться в стране, то ему следует покорно явиться к Кнуту, принести клятву верности и получить свои земли в лен. Олав Толстый в гневе ответил: «Кнут Могучий правит Данией и Англией и, кроме того, захватил еще и большую часть Шотландии. Ему следовало бы, наконец, умерить свою жадность. Может быть, он хочет один править всеми Северными Странами? Может быть, он думает один съесть всю капусту в Англии? Что ж, это ему скорее удастся, чем заставить меня склонить перед ним голову и подчиниться».

Олав Толстый взял малолетнего сына Магнуса и с немногими приближенными отправился по Восточному Пути в Гардарику, или Страну Городов, где нашел покровительство конунга Ярицлейва Мудрого. Три года он провел в Гардарике. Олав Толстый предавался глубоким раздумьям о том, как ему быть дальше. Ярицлейв Мудрый и его жена Ингигерд предлагали Олаву остаться у них и стать правителем края, называемого Булгарией. Она составляет часть Гардарики, и народ в ней некрещеный. Олав стал обдумывать это предложение. У него была также мысль сложить с себя звание конунга и поехать в святой город Йорсалир в центре земли и принять там обет послушания. Но чаще всего он думал о том, нельзя ли как-нибудь вернуть свои владения в Норвегии. Раздумывая об этом, он вспоминал, что в первые десять лет его правления все у него шло легко и удачно, а потом, что бы он ни делал, все давалось с трудом и все его благие начинания кончались неудачно. И он сомневался, стоит ли испытывать судьбу и отправляться с таким небольшим войском навстречу своим врагам, когда весь народ примкнул к ним и выступает против него. Все эти мысли не давали ему покоя, и он не знал, что ему делать, ибо видел, что ему не миновать беды, как бы он ни поступил.

И вот однажды Олав Толстый заснул, и во сне ему явился внушающий трепет муж в алом плаще и блистающих доспехах. Он изрек: «Ты мучаешься и не знаешь, как поступить? Меня удивляет, что ты собираешься сложить с себя звание конунга, которое дано тебе от Бога, и хочешь поступить на службу к Ярицлейву Мудрому. Возвращайся в родные края. Слава конунга в том, чтобы побеждать своих недругов, и почетная для него смерть – пасть вместе со своими людьми в битве. Бог дает тебе знамение, что ты станешь вечным правителем Норвегии – Perpetuus rex Norvegi».

Ярицлейв Мудрый отговаривал Олава, указывая на опасность, которая грозит ему при возвращении на родину. Однако конунг был непреклонен. Единственное, на что он согласился, так это оставить своего сына Магнуса у княжеской четы. Ярицлейв Мудрый снабдил дружину Олава оружием и дал им коней. Конунг покинул гостеприимную Гардарику.

Отчина встретила его неласково. Ему удалось набрать мало воинов, да и те в основном были свеями, жаждавшими пограбить и погулять на норвежской земле. С этим отрядом он перешел через горы и вторгся в Трондхейм. Здесь центр Норвегии, здесь сосредоточена вся сила страны. В двух переходах отсюда лежала его столица Нидарос, но путь к ней преградила армия бондов. Трёнды, населявшие Трондхейм, поднялись против своего повелителя с оружием в руках, а к ним присоединились бонды со всех концов страны. Завтра ему предстоит биться с людьми, неопытными в военном деле, но готовыми погибнуть за веру предков.

Олаву Толстому оставалось лишь повторять пророчество, данное ему во сне: «Perpetuus rex Norvegi – Вечный король Норвегии».

Глава 2

«Край прикрыть сумею…»

Ночь сменило утро. Солнце вновь поползло вверх. Поняв, что ему не удастся уснуть, Олав Толстый встал со своего каменного ложа и сделал несколько шагов, стараясь не потревожить сон своих воинов. Они храпели, укрывшись круглыми щитами, на которых были начертаны белые кресты. Так приказал конунг, хотя многие воины, присоединившиеся к его войску, совсем недавно поклонялись языческим идолам, а некоторые не верили ни в Иисуса Христа, ни в одноглазого Одина, ни в Тора.

Когда войско Олава Толстого двигалось через лесные чащи, к ним вышли два брата – Торир Кукушка и Фасти Пахтанье – и выразили желание сражаться на стороне конунга. За братьями тянулась слава отъявленных разбойников. На их совести было множество кровавых дел, но им было любопытно поучаствовать в настоящем сражении, когда войска выстраиваются в боевые порядки. В распоряжении Олава было так мало людей, что не приходилось брезговать и разбойниками, однако он спросил, крещены ли они. Торир Кукушка ответил: «Мы не христиане и не язычники. Мы верим в самих себя, в свою силу и удачу. Нам этого хватает». Конунг потребовал, чтобы они приняли истинную веру или возвращались назад, к своим разбойным делам. Фасти заявил, что не хочет креститься, но Торир Кукушка возразил брату: «Позор, если конунг прогонит нас из своего войска. Еще никогда не бывало, чтобы кто-нибудь отказался взять меня в товарищи. Я согласен креститься». Истинно сказано в Евангелии: один разбойник уверовал и спас свою душу, другой – отверг спасение. Каждый выбирает свою дорогу. Одного она ведет в райские кущи, другого – в геенну огненную.