Рахит. Сборник рассказов и повестей

Всё исполнил, как сказали, и мне пару раз удалось сорвать его атаки даже ещё не начавшиеся. Уже говорил, с техникой он не на «ты» – мяч от него отскакивал, как от стенки, а я подхватывал, перехватывал и навешивал в штрафную. Долговязый совсем расстроился и оттянулся к своим воротам. Я следом и оказался как бы в нападении.

А гол назревал. Дважды мяч попадал в штангу. Угловые следовали один за другим. Однажды удар был такой сильный, что мяч улетел за больничный забор.

Пока за ним бегали, долговязый подошёл ко мне и толкнул в грудь:

– Ты что здесь делаешь?

Я поискал глазами судью.

– Автобус жду.

– Что? – долговязый рассвирепел. – А ну катись отсюда.

Он вытянул руку вперёд, указывая в каком направлении я должен был катиться.

– Витенька! – крикнул их воротчик, выбивая свободный в направлении долговязого.

Но Витенька отвлёкся на меня и прозевал пас, а я нет – подхватил мяч и понёсся к воротам, точно щенок, которого долго держали на привязи. Никого не было впереди, справа и слева защитники ко мне не успевали. Можно было уже бить. Но я нёсся вперёд и сам себе командовал: «Ближе! Ближе! Приготовься! Вот сейчас». Я видел растерянные глаза их воротчика, который почему-то не бросался мне навстречу, сужая угол обстрела ворот, а наоборот – пятился назад, вжимаясь в сетку.

Что-то сейчас будет. Я подготовил правую, более сильную, ногу для удара. Ну?!

Нога запнулась за другую, подставленную, и я кубарем полетел вперёд, да с такой силой и скоростью, что запутался в сетке.

Пенальти!

Тут даже больной судья развёл руками.

Пока отсчитывали метры и устанавливали мяч, я плевался землёй и кровью – губу прикусил. Долговязый хмуро посматривал на меня.

Пенальти. Воротчик пригнулся, раскинув руки точно для объятий. Миша Мамаев разбежался и ударил. Мяч, словно из пушки пущенный, скользнул вратарю по плечу и вздыбил сетку за его спиной. Гол!

Гол!

Мы бросились обниматься. Ликовал Ёршик за воротами. Нет, не зря мы звали Мишку Деревянная Нога – его удары вряд ли кто возьмёт.

Между тем, воротчик побледнел и зашатался.

– Так я и знал, – заявил он, вытаращив глаза – вот-вот они вылезут из орбит. – Я так и знал.

Он прижал ладонь к ушибленному плечу, сел в пыль и заплакал.

К Мишке Мамаеву подскочил здоровяк-болячка:

– Ты что, придурок, сделал? Ты что сделал, гад? У парня ключица сломана, и ты туда ударил.

– Так я что, нарочно? – Миша пожал плечами. – Куда попал…

– А вот я нарочно, – сказал детина и пнул Мишку по мягкому месту.

Мамайчик оторопел на несколько мгновений, а потом бросился на своего обидчика. Они сцепились намертво и упали в траву. Напрасно свистел судья – их уже было не растащить. Хотя нет, вскоре Мишка оседлал своего обидчика и, схватив за волосы, вбивал его лицо в пыль. При этом они ругались и рычали, как дикие звери.

Страшно было смотреть, не то, что лезть разнимать.

Не испугался Ёршик. Он схватил Мишку под мышки и оттащил в сторону.

– Потом, ребятки, потом. Все счёты потом. Сначала доиграйте, а то, не дай Бог, такой куш мне сорвёте. Играть! Играть! Судья! – он захлопал в ладоши, как немец из концлагеря – арбайтен, мол, арбайтен!

Мы побрели на свои места, а «болячки» покатили мяч к центру. Но время первого тайма уже истекло.

В перерыве.

– Ты как? – спросил меня Андрей. – Играть сможешь.

Он заставил меня открыть рот, показать язык и зубы.

– Шатаются?

Я мотнул головой и обречённо посмотрел на свои колени – в кровь сбитые и грязью заляпанные. Да них никому дела нет.

– Ничё ты, Тоолян – похвалил Бориска. – Чуть гол не забил. Тебе в нападении надо играть, а не у ворот отсиживаться.

Мишка лёг на спину и натянул на голову мокрую от пота, грязную майку. Переживает. Возможно, после игры ему снова придётся драться с этим верзилой – таковы законы улицы. Но я знаю Мишку – у него добрая душа, и он переживает за воротчика. Ему жаль паренька со сломанной ключицей.

– Что, Валер, побегаешь? – предложил наш тренер Халве.

Тот томился в запасе и, конечно, обрадовался – схватил мяч и попытался жонглировать, разминаясь. Получилось ровно настолько, чтобы все развеселились.

Ох, хитрющий же ты, Ломян. Всегда знает, чем команду поддержать. Вот только установки твои не сработали: переоценил ты соперника – так себе командочка, «бей-беги, думай не надо».

– Да, Халва, – сказал Гала. – Видела б тебя сейчас Галочка Ткачёва, сразу б сердце отдала, без лишних церемоний.

Галя Ткачёва была местной дурочкой, так что комплимент очень даже сомнительный. Халва его и не стерпел. Он бросился на обидчика, но рядом сидели друзья, и они общими силами завалили Валерку.

Серёжка озабоченно пощупал его лоб:

– Горячий. Никак любовная горячка?

Все весело и безобидно расхохотались. И сам «влюблённый», поднявшись и отряхнувшись, также присоединился к общему веселью. Однако то была военная хитрость. Угадав минуту, он вдруг схватил Галу за шею, другой рукой его соседа – а это был Юра Куровский.

– Да! Бойтесь! У меня лихорадка. И я вас сейчас стукну лбами.

И он так их стукнул, что они завопили от боли, а остальным стало весело.

Перед началом второго тайма пришли парламентёры.

– После игры домой не спешите – будем драться команда на команду, а если вы против, то мы отметелим вот этого.

«Вот этим» был Мишка Мамаев.

– А один на один не желаете? – пришло время Андрею Шиляеву отвечать за своё капитанство. – Готов с любым из игравших.

Незадачливые парламентёры съёжились под его взглядом.

– Мы сказали, что велели.

– Это, наверное, Лёха Стадник мутит, – заметил Ломян. – Видит, что игра не прёт.

– А что, можно и подраться, лишь бы взросляки не лезли, – это Сула взъерошился.

Ну, вот и всё, ослепительный день померк. Драться мне совсем не улыбалось – не любил я это дело. Нет, мог, конечно, как Мишка, на обидчика броситься. Но чтобы вот так хладнокровно говорить о ней, готовиться.… Ну, не Лермонтов я, не Пушкин, не дворянин, одним словом – не умею дуэлянтничать и говорить о ней хладнокровно.

Во втором тайме мы их окончательно добили. Я уж и счёта не помню. Андрей забил, Добрик, Толик Назарян. А сколько Сашка Ломовцев… Никто уж не считал. Все думали о предстоящей драке. Особенно я. Правда, тешился бесплодною надеждой – может, обойдётся. Всё выбирал себе соперника, с кем бы мне сцепиться. Но таких маленьких и щуплых там не было. А долговязый, подставивший ножку, теперь сам держался ко мне поближе и всё ухмылялся. Похоже, он свою жертву нашёл.

На удивление, второй тайм отыграли очень даже корректно. Ни сносов не было, никакой другой грубости. Видимо «болячки» готовились взять реванш в другом.

Мишка сильнейшим ударом послал мяч за боковую.

– Отдыхай, ребята!

Но никто не побежал за футболом. Так, поплёлся не спеша один из соперников – им вбрасывать.

Ломян душу отвёл – таскал за собой полкоманды, финтил, крутил, обводил. Соперники вяло-привяло пытались отнять у него мяч.

Они же первые и закричали:

– Судья время.

И судья свистнул.

Ёршик, ликуя, пустился вприсядку. А Лёха Стадник объявил о начале третьего тайма, в котором каждый может свести счёты с каждым. Мы, как и перед игрой, выстроились в центре поля.

Какой-то паренёк, упитанный и коротконогий, но, судя по кривому носу, большой любитель подраться, ткнул в Вовку Грицай пальцем:

– Вот эту харю я отметелю с большим удовольствием. Иди сюда, иди ко мне, мурло поганое.

Вовка не пошёл – он набычился и вдруг ринулся на обидчика, боднул головой в грудь и навалился на упавшего. Началась потеха!

Кто-то кинулся кривоносому на помощь, но крутанулся вокруг своей оси, пойманный Ческидом за шиворот. Вторая пара нашла друг друга.

Всё, завертелась кутерьма! Толпа кинулась на толпу и наоборот – на толпу кинулась толпа.

Я попятился. Видел, как побежал прочь Гала – может, и мне за ним? Но то была военная хитрость – Сергей бросился под ноги преследователю и через мгновение сидел на нём верхом и барабанил по его морде кулаками.

В это мгновение кто-то схватил меня за шиворот.

– Попался, гадёныш!

Я испугался. Закричал так громко, что больные, толкаясь и путаясь в халатах, кинулись в дыру в заборе. Нападавший попытался закрыть мне рот грязной ладонью. Я цапнул её зубами, а головой дёрнулся так, что у моего врага лязгнули челюсти. Ещё пнул его по коленке. Но противник был много сильнее. Он выкрутил мою руку и всё клонил лицо моё к земле, всё ниже и ниже. Ой, мамочка, сейчас сломает.

Я лягнул его и, кажется, попал, куда не следует – вернее, следует, так как долговязый форвард (а это был он), выпустил меня и взвыл, заскакал, зажимаясь. Я бросился бежать. Но он быстро оклемался – и разве от него убежишь. Он прыгнул на меня, свалил в пыль и принялся душить обеими руками, сам отчаянно хрипя, будто это ему не хватало воздуха. Он бы задушил меня, это точно. Но.…

Как много в нашей жизни бывает этих спасительных «но».

Его лицо вдруг исказила гримаса боли. Он отпустил меня и вогнул спину, как пресс-папье на столе бюрократа.

– Зачем же гвоздём-то? – взрыдал он.

Долговязый вскочил и бросился наутёк, заламывая руки, пытаясь оторвать от спины доску больничного забора, гвоздём впившуюся ему меж лопаток. Он так и скрылся с глаз, волоча за собой нечаянный груз.

Валерка Халва поднял меня с земли, зачем-то потрогал мою челюсть, заглянул в глаза – живой? – а потом подмигнул и охлопал ладони, будто стряхивая пыль:

– Не дрейфь, Тольчина.

Бегство одного, будто разом ослабило силы остальных. Все, кто мог, кинулись прочь. Тех, кого пинали наши пацаны, бросился спасать Стадник:

– Всё, всё. Аллес! Финита и комедия. Судья время – конец последнему периоду.

Судьи и след простыл. Короткая, но жестокая и кровавая схватка наша перепугала больных – забыв на лавке халат, они ретировались в свои палаты.

– Ну, что, Лёха, – ликовал Ёршик. – Беги за винищем. Сейчас и отметим.

Закончу на этом. Про футбол взялся рассказывать, а что бывало до и после игры – тема других басен.

4

Финальный день спартакиады школьников Увельского района пришёлся на последний день бабьего лета. Стадион переполнен народом, собравшимся посмотреть состязания, поболеть за своих, насладиться последним теплом догоравшей осени и вообще порадоваться жизни. Работали буфеты, играла музыка, диктор объявлял результаты и фамилии, набранные очки каждой из школ. После соревнований лёгкоатлетов, на поле должны были выйти юные футболисты.

Оглашая список заявленных команд, диктор запнулся и продолжил после паузы совсем другим тоном, каким объявляют выход клоуна на арену:

– … и дворовая команда «Лорды с Болотен-стрит».

Перед тем, у судейского столика была перепалка.

– Ну, «Вымпел», там, ну, «Метеор»… Какие к чёрту «Лорды»? Хотите, чтобы вас на приветствие «мордами» обозвали. Так и будет. Вот увидите.

– Да какая тебе разница? Ну, «Лорды», значит «Лорды». Это ж здорово! Ребята сами пришли, сами заявились и хотят сыграть. Оставь – пусть играют.

– Меняйте название.

– Не будем, – упёрся Гала. Это была его идея, и он её отстаивал.

Надо сказать, к осени у нас поменялось руководство команды – Шиляй с Ломяном до того расплевались, что оба подали в отставку. После выборов тренером стал Гала (надо же!), а капитаном Серёга Ческидов.

– Не будем, – упёрся Гала. – Либо пишите так, либо мы пошли.

– Не больно-то и нужны.

– Э, прекрати. Давай, парень, вашу заявку – готовьтесь к эстафете.

Команда расположилась на двух крайних скамейках в углу трибуны. Заявление диктора вызвало у народа оживление и интерес к нам.

– Эй, дылда! – окликнул Сергея Ческидова какой-то недоперепивший гражданин. – В такой погожий день лучше всего в лесу. Отвёл бы ты, курносая кряква, своих утят на свежий воздух, на природу.

У Сергея действительно был широкий нос, которым он не очень-то и гордился.

– Шёл бы ты, дядя, пока есть на чём, – Ческид сплюнул, чтобы показать своё презрение к обывателю, но получилось как-то не очень удачно – попал на свою коленку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.