Моя золотая медаль. История любви к жизни и к женщине…

О ней говорили разное. Журналисты ее боготворили, рассказывая о ней, как об эпохальной спортсменке, начавшей новую эру в фигурном катании, коллеги – о ее капризах и коварном характере.

Мужчина, стоящий рядом с ней, знаменитый тренер, выглядел более простоватым – крепкий, стройный, одетый в темное пальто, с открытым, взволнованным взглядом. Светлые волосы, немного длиннее, чем обычно, дополняли образ человека, совсем не подходившего внешне этой жаркой красотке в ослепительной шубке.

Сережа растерянно смотрел по сторонам, пытаясь уловить хоть один отчетливый звук, но их было так много, этих разных звуков, что было трудно понять, откуда они идут. С тоской он смотрел на старинные постройки исторической Москвы, современные, только что отстроенные в духе нового времени, стеклянные громады. Он ничего не понимал в этой странной красоте, – удивительном сочетании древней столицы и деловой Москва – Сити. Вокруг все было чужим, неизведанным, пугающим.

Женщина все время что- то говорила, мужчина молчал, обнимая и прижимая к себе мальчика. Сергею они показались добрыми, эти люди, принявшие его. Но на вопросы все же отвечал мало. Ему совсем не хотелось говорить. Душа его, измученная и уставшая, уже не была способна ни на какие эмоции. Бесконечная смена обстановки и людей уже стала привычной – за несколько месяцев он успел побывать в двух детских домах и в нескольких больницах.

Наконец, они подъехали к огромному особняку, располагавшемуся где – то за городом. За оградой Сережа разглядел лес, вдали поблескивала жемчужная гладь неизвестной реки.

Мальчик впервые за свои семь неполных лет ночевал в собственной комнате. Она была очень уютная – мягкий ковровый пол был похож на лесной мох, такой же изжелта – зеленый. В углу – огромная гора игрушек, но играть ему совсем не хотелось. Сережа лег на пол и долго лежал, ни о чем не думая. Мыслей не было, словно все то, что он пережил, умерло в нем.

Ему казалось, что он там, на болотах, среди знакомого гомона птиц, укающих темных трясин и кусочков рваных облаков над головой. Ему снова вспомнились сильные руки отца, сидящего на берегу среди старых лодок, и прилаживающего новые снасти. Ночью ему показалось, что отец вошел в комнату, потрепал его по голове, и заботливо перенес на кровать. Сережа протянул к нему руки, засмеялся тихим, заливистым смехом и радостно, сквозь сон, пробормотал:

– Папка, ты живой…

Алексей присел на краешек кровати, немного помолчал, обнимая сына, и растворился в темноте, неловко смахивая слезы…

Утром Сереже удалось разглядеть странные портреты в кабинете напротив, откуда постоянно доносилась чья- то неясная речь. На них были изображены какие- то люди в странных штуках на ногах, выписывающих различные фигуры. Полки и шкафы в этой комнате были завалены золотыми кубками с надписями на непонятных языках, на цветных лентах поблескивали странные кругляшки, похожие на крупные монеты.

– Нравится? – улыбаясь, спрашивал мужчина, встречая Сережу в дверях кабинета.

И Дмитрий Иванович, – так звали этого человека, – погружался в странные разговоры об этих таинственных людях, несущихся по гладкому льду на коньках. Сереже все нравилось, он немного отвлекся от боли в ногах, от вечного ожидания, терзающего его душу. С портретов улыбались незнакомцы и незнакомки, застывшие в красивых позах, словно древнегреческие статуэтки на полках какого – нибудь пожилого коллекционера. Это впечатление от увиденного было настолько ошеломляющим, что мальчик просидел весь вечер в кабинете тренера, слушая о победах знаменитых фигуристов.

Постепенно образы, которыми он жил, стирались. Его память неизбежно заставлялась новыми удивительными событиями, и воспоминания о прошлом стали угасать.

Дни сменялись за днями. Снова люди в белых халатах приходили в его маленькую жизнь, трогали живот, ноги, качали головами, отправляли на процедуры. Он уже привык к суете вокруг себя, послушно выполнял, что ему говорили.

Сереже с трудом удавалось уснуть после каждого напряженного дня, словно он не жил в богато обставленном доме, полном всякого добра, а пребывал на вокзале, где снуют тысячи людей, торопящихся куда- то и совершенно занятых и погруженных в свой внутренний мир.

В один из вечеров к Серебряковым заглянул хоккейный тренер Василий Басюк, давний знакомый Дмитрия. Это был огромный толстяк с крупным мясистым носом, глубоким взглядом из-под нависших бровей. Для Серебрякова он был другом отца, советчиком, крестным и просто хорошим человеком. Закрывшись в кабинете, они долго о чем- то говорили. Сережа скучал, сидя у широкого окна с видом на двор, и до него изредка доносились то сбивчивые речи приемного отца, то уверенные басы его старого приятеля.

– Дим, ты уверен, что это все тебе нужно? А как же тренерская работа? Жизнь, в конце концов? Ребенок – это большая ответственность…

Басюк знал, о чем говорил. Прошедший многое со своей супругой, – начиная от тяжелых испытаний славой, женщинами, и даже алкоголем, – он и сам вырастил двоих сыновей. Старший сын, вопреки прогнозам, не стал хоккеистом, несмотря на хорошие данные, и это очень огорчало отца. Младший был еще талантливее, и стал прославленным спортсменом. Его карьера только началась, когда случились две травмы, – одна на стадионе, другая – в аварии. Последняя сделала из двадцатилетнего парня инвалида, прикованного к креслу. Бесконечные больницы и заграничные клиники вереницей сопровождали их жизнь. Почти все заработанные деньги старый тренер тратил на сына.

Дмитрий и сам не мог объяснить своего решения взять этого мальчика. Но одно знал точно – он все сделал правильно. Так подсказывало ему сердце.

Он удивился, когда получил по электронной почте письмо от Ивана Сергеевича, своего бывшего классного руководителя. Директор детского дома просил о помощи. В нескольких строчках скупого текста он сообщал о мальчике. Нужна была хорошая столичная клиника и специализированный детский дом, в которых помогут этому бедному «маугли», и, если возможно, найдут приемных родителей.

Дмитрий запомнил на всю жизнь тот день, когда он вошел в игровую комнату, где находились дети. Это был его дом, детский дом инвалидов №17 города Заречного, где он сам вырос и сделал первые шаги. Серебряков давно здесь не был, – с того дня, как его приемные родители, московские инженеры, приехали и забрали его из маленького уральского городка.

Маленький Дима, потерявший в аварии родителей, долго не мог оправиться от пережитого, не мог говорить. Молчание длилось долго, и только терпение его приемных родителей привело к тому, что мальчик стал сначала известным фигуристом, ну а потом – знаменитым тренером.

Он увидел Сережу, и память предательски вынула и положила ему перед глазами те тяжелые воспоминания своего пребывания в детском доме. И, тем не менее, годы жизни здесь, в небольшом здании на окраине уральского городка, были для него запоминающимся эпизодом. Потом, расставаясь со своим наставником и учителем, Дмитрий не хотел уезжать. Как известно, дети, лишившиеся родителей, мечтают, чтобы их усыновили. Но ему, мальчику, пережившему одиночество и принявшему его, уже было трудно перестраиваться. Тем не менее, его новые родители смогли сделать все, что должны были…

Дмитрий взглянул на мальчика. Он сидел один, далеко от всех, рассеянно обнимая игрушечного плюшевого зайца. Малыш не играл, не обращая внимания на суету вокруг, словно был окаменевшей маленькой статуей посередине шумной площади.

Увидев Дмитрия, Сережа вздрогнул и обернулся. Плечи его дернулись, и он, словно змейка, выгнулся вперед, но остался недвижим. Губы его задвигались, лицо, до этого отрешенное и безучастное, приобрело осмысленное выражение, глаза подернулись слезами.

– Папка… папа, – говорил мальчик одними губами.

Фигура Дмитрия, белокурого и длинноволосого, чем- то напомнила ему отца. Но потом, разглядев незнакомца, мальчик снова поник, отвернулся и замер, приняв свою обычную позу.

9.

С появлением новых людей в их доме в Вешках каждый раз сердце Сережи замирало, и ему казалось, что его опять кому- нибудь отдадут, и его снова ждет неизведанная дорога, полная противоречивых ощущений. Ему снова становилось страшно, как тогда, ночью, из которой он почти ничего не помнил.

Но люди, оставлявшие после себя горы игрушек, уходили. Ушел и Басюк, дружески потрепав его вихры, и страх вновь немного поутих, лёг на самое дно его маленькой детской души.

Еще через неделю начали заглядывать подруги Лены, удивленные решением пары усыновить инвалида. Они заваливали Сережу новыми игрушками и яркими книгами. Лена после их визитов ходила сама не своя, – наверняка, эти дуры что-то нашептывали, высказывали собственные мнения на этот счет. Дмитрий на них не обращал внимания – даром, что все именитые спортсменки, в голове – один ветер…

И зашевелился мир фигурного катания. Через месяц даже самый ленивый фигурист обсуждал эту удивительную тему – странный поступок знаменитых тренеров. К чему здоровым и молодым спортсменам, которые вполне могут обзавестись собственным потомством, этот мальчик – инвалид? Это в Европе, при их технологиях и медицине, можно поступить подобным образом, у них это даже «модно»… Но в России это казалось всем как минимум смелым поступком… Впрочем, пара жила на три города, и мало ли что сдвинулось у них в головах от постоянного проживания вне родных мест.

Пока мальчик был в больнице на обследовании, Дмитрий мучительно думал, как же быть дальше. Он был готов рискнуть отказаться от карьеры тренера, но чем заняться, пока не решил. Эта мысль пугала его, хотя был и другой вариант – врачи обещали, что мальчик вполне сможет ходить. Необходимо было время. Пока же Серебряков взял отпуск, а Лена должна была завершить свои дела через пару недель.

Они выбрали дачу в Вешках не случайно – здесь было все, что нужно для отдыха – и уютный дом, и река, и красивейший парк неподалеку. Пологие берега были покрыты густой растительностью, деревья, выросшие у самой воды, образовали красивую аллею.

«Какой контраст с Москвой! Тишина, красота!» – с восхищением думал Дмитрий, радостно потирая руки. Он предвкушал свое счастливое времяпровождение с женой и сыном. – «Какой же я везучий человек!»

Дмитрий с наслаждением окунулся в «деревенский» быт. По утрам они с Сережей разжигали камин, собирали игрушечный конструктор, возводили дома из кубиков, строили рельсы и пускали поезда, превратив дом в сплошное поле для игр. После обеденного сна они выбирались в парк, собирали разноцветные листья и веточки с рябиновыми бусинками-ягодами.

Через месяц мальчик пришел в себя, окреп. Ноги постепенно стали его слушаться, он стал медленно передвигаться по комнате.

Басюк, приезжавший изредка посмотреть на новоиспеченных родителей, радовался Сережиным победам как ребенок. Он всей душой прикипел к этому робкому малышу.

– Теперь однозначно быть тебе фигуристом! – пробасил он.– Даже если спортсменом не станешь, на лед нужно выходить, чтоб укрепить ноги, – вынес вердикт старый тренер.

Однажды утром над головой Сережа услышал голос своего приемного отца:

– Вставай, вставай. Мы поедем ко мне на работу. Одевайся потеплее…

И они приехали в какой- то странный огромный дом из стекла. Внутри Сережа удивился еще больше. Круглый зал был покрыт льдом, и все это было так похоже на озеро! Замершее родное, зимнее озеро! По льду скользили совершенно невероятные люди, иногда взмывая над поверхностью. Глаза Сережи впервые засветились настоящей радостью.

– Ну что ж, – улыбнулся мужчина, наблюдая за зачарованным мальчиком, – вперед!

– Куда? – смутился Сережа, растерянно глядя на него.

– Хочешь научиться кататься на коньках?

Сережа растерянно посмотрел на свои ноги. Он же плохо ходит! Неужели этот человек не видит его немощи?

– Меня ноги не слушаются, – голос Сережи сорвался. – Я ходить толком не умею, а тем более – стоять на… этих штуках!

– На коньках! Ничего, ноги твои будут тебя слушаться! Все будет хорошо!

Голос Дмитрия звучал ободряюще.

Сережа недоверчиво посмотрел на него.

– Так бывает только в сказках.

Тренер, как факир, внезапно достал невесть откуда взявшуюся коробку, и вынул оттуда невероятной красоты черные коньки, совсем крохотного размера.

– А вот и твои коньки, – сообщил он радостно.

Стадион наполнялся людьми, Дмитрий, подмигнув Сереже, начал свою работу. Один за другим на лед выезжали спортсмены. Это была разная публика, – девчонки и мальчишки, взрослые мужчины и женщины. Они ловко скользили по поверхности льда, совершали прыжки и странные па, от которых маленький мальчик пришел в тихий, безмолвный восторг. Сергей с восхищением смотрел на спортсменов и не мог отвести взгляд.

«Я так никогда не смогу» – с тоской думал он.

Иногда Дмитрий Иванович не выдерживал и сам выходил на лед, показывая прыжки и «дорожки». Он размахивал руками, подпрыгивал на ходу, очень смешно изображал нерадивых фигуристов и громко выказывал свое возмущение по любому поводу. Когда у какого-нибудь ученика получалось хорошо и плавно выехать из удачного прыжка, тренер, выплясывая, радовался как ребенок, и снова вызывал улыбки наблюдающих со стороны.

10

Мей Китано тоже была здесь, у дверей дворца спорта «Серебряный». Девушка очень сильно нервничала. Сейчас бы отец осудил ее за потерю терпения. Но такова ее натура. Ей хотелось рыдать от отчаяния. С тех пор, как она решилась одна оправиться в Россию, чтобы взять интервью у прославленных фигуристов, неудачи преследовали ее одна за другой.

Сначала рейс Москва – Токио несколько раз был отменен, видимо, из – за погодных условий, затем в аэропорту пропал ее чемодан, ну и, наконец, кто-то украл фотоаппарат. В ее руках остался только телефон, да и от него было мало толку. Зарядка от телефона осталась в чемодане. Отчаяние завладело Мей, и она от бессилия топталась у дверей стадиона, не решаясь войти и обдумывая план действий.

Сегодня ответственный день, и ей необходимо было взять интервью у Дмитрия Серебрякова, тренера знаменитого фигуриста Виктора Митрохина. Оно было назначено на шестнадцать часов, но Серебряков отменил встречу, сославшись на личные причины. Мей раздирало любопытство. С ума он, что ли, сошел? Накануне чемпионата заниматься личной жизнью. И так всем ясно, что здесь нет никаких сенсаций. Дмитрий Иванович давно женат на дочери своего бывшего тренера Елене Дымовой – Серебряковой. И у них все хорошо.

Но что- то Мей подсказывало – здесь может быть интересно. Это могло быть сенсацией, и необходимо было узнать это первой. Не будь она Мей Китано, дочерью одного из самых прославленных японских журналистов. Она засунула руку в карман. Пальцы сжали разрядившийся, но все еще живой телефон, а миловидное лицо приняло беззаботный вид. Издалека она заметила знакомую фигуру тренера. Он катил инвалидную коляску, в которой сидел маленький мальчик. Что?! Мей удивленно посмотрела на суетящихся спортсменов, совершенно не обращавших никакого внимания на это зрелище. Вы это видели?!

Якито Китано всегда ей говорил: «Журналист без чутья – просто бездарный писака». Она мысленно поздравила себя с тем, что правильно решила тайком проникнуть на стадион. Осталось выяснить главное – кто этот мальчик, и что с ним произошло.

Она вошла в холл, и остановилась, чтобы немного прийти в себя. «Итак, что мы имеем? Этот мальчик может быть просто мальчиком, которому тренер помог прийти на стадион, чтобы тот посмотрел на знаменитых чемпионов. И никаких сенсаций».

От этих мыслей Мей стало невыносимо, и она изо всех сил топнула маленькой ножкой. Черт! Какая же она дура!

– Мей, привет!

Ее кто-то поприветствовал, и она не сразу узнала в лохматом парне – подростке своего коллегу Романа, начинающего русского журналиста. Они познакомились в родном городе Мей – Сендае, куда Роман приезжал, чтобы посетить знаменитый университет Тохоку3 по обмену опытом. Теперь настала очередь Мей, – она в Москве, и это ее первое дело! Они обнялись. Юноша пригласил ее в кафетерий, и она с радостью согласилась. Какая теперь разница, все равно статью ей не написать…

Но тут ее ждала удача. То, что узнала Мей из рассказа Романа, повергло ее в шок. Серебряковы усыновили ребенка – инвалида! И теперь поговаривают, что Дмитрий подаст в отставку и бросит своего подопечного прямо перед чемпионатом! Невероятно… Да еще этот мальчик, переживший страшную драму… Ах, вот оно что! И поэтому прославленный бывший фигурист, а ныне тренер, отменил свое интервью…

Мей решительно отодвинула чашку с чаем, и наскоро распрощавшись с удивленным Романом, снова ринулась на стадион. Статья все же будет написана! Душа ее ликовала.

Мальчик в инвалидном кресле все еще был там. Он одиноко озирался по сторонам. Тренер, увлеченный своей работой, казалось, совсем о нем забыл. «Вперед, Мей!» – шепнула сама себе журналистка, и, набравшись храбрости, подошла к малышу.

– Охайо годзаймас, – поздоровалась она по- японски, и потом улыбнувшись, тоже самое сказала на русском. Трюк сработал, и мальчик воззрился на нее удивленными глазами.

Он был очень бледный и тонкий, словно былинка. Белокурые волосы только подчеркивали его бледность. Если бы не огромные глаза, которые смотрели прямо в душу, пронзительные и острые, он бы сошел за ангела, до того был необыкновенно хорош собой. Мей смущенно отвела глаза. Ей стало не по себе от этого пронизывающего холодом взгляда – никогда еще она не видела детей с глазами взрослого человека.

– Меня зовут Китано Мей. Китано – фамилия. Мей – имя. Я приехала из Японии. Мы, японцы, так называем друг друга по фамилии, не так как вы, европейцы. А тебя как зовут?

Мальчик не ответил, хотя девушка старательно произносила русские слова, надеясь, что говорит без акцента.

Мей была типичной азиаткой, небольшого роста, с миловидным личиком. В своем родном Сендае4 она не слыла красавицей, но в Москве она то и дело ловила на себе восхищенные взгляды. Конечно, ей это льстило, но разве в этом состояло ее главное счастье? Ведь она мечтала о славе.

На улице – ноябрь, и на ней было бежевое короткое пальто и джинсы. Миниатюрную фигурку дополняла копна длинных, невероятно искрящихся волос. Черные раскосые глаза горели неутомимым огнем любопытства.

Она училась в Тохоку5, в одном из самых старинных учебных заведений Японии, которые стояли в одном ряду с университетами Токио и Киото, ездила с отцом по всему миру, стараясь впитывать все, чему он ее учил. В свои двадцать она уже успела написать несколько статей о своем родном городе, но за границу в одиночку она отправилась впервые.

Девушка мечтала написать статью о самых прославленных людях. Было бы большим счастьем взять у кого – нибудь яркое интервью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Юдзуру Ханю – олимпийский чемпион по фигурному катанию среди мужчин – одиночников 2014 и 2018 годов, родом из Японии.

2

Японский традиционный барабан, издает громкие специфические звуки.

3

Один из престижнейших университетов Японии.

4

Сендай – один из крупнейших городов Японии с населением свыше миллиона человек, расположенный в префектуре Мияги.

5

Университет Тохоку – один из старейших высших учебных заведений Японии, расположенный в Сендае, основанный в 1907 году.