Вперед, за Питер!

– А твоя жена молодец – автомобиль на скаку останавливает!

– Горжусь!

Юлия наливалась (на удивление молча) от гордости. А Всеволод думал – вот бы и нашим форвардам включать сирену, чтобы без помех прорываться к воротам…

– Вы уж там за меня поболейте.

– И поболеем, и победим! Может, с нами?

– Никак: служба.

И пели – про то, как будешь ты от дома далеко… Всеволоду казалось, что автомобиль не едет, а летит над городом, а песня служит топливом для двигателя внутреннего сгорания. В это он мог поверить. Гораздо сложнее было поверить своим ушам: не жалея голосовых связок, его супруга пела вместе со всеми – о том, что ты не будешь один никогда… Неисповедимы пути твои, Господи. Не обсуждаемы.

– Вот вам аэропорт. Успели.

– Сколько мы вам должны?

– Победу.

Обнялись как старые друзья.

– А мне ты обещал дьюти-фри. Помнишь?

Часть третья. «В аэропорту»

– Еле успели. Проклятые границы. Когда уже их отменят?

– На том свете. Но тебе туда еще рано: ты жене помаду не купил.

– Дорогая, самолет на взлетной полосе…

– А где же ему еще быть? Конечно, на взлетной. Самолет жене помаду не обещал – он может лететь, куда хочет.

– Уже посадку объявили…

– И правильно сделали. А теперь послушай мое объявление. У тебя свои мечты – и масштаб их велик. А у меня – скромные, бытовые желания. Ты хочешь, чтобы твоя команда выиграла Кубок. А я хочу, чтобы мой муж купил мне в дьюти-фри хорошую помаду. И помнить об этом я буду так же, как и ты о своем Кубке – очень долго. Внукам буду рассказывать. Перед сном. После твоего рассказа о выигранном Кубке, разумеется…

– Но самолет нас ждать не будет. Смотри, вон ребята уже пошли…

– Значит, они своим женам помаду заранее купили.

– Хорошо, но только ради всего святого – очень быстро…

– С этого момента – я мадам Быстрова. Майорша Вихрь. Ураган Жаклин. Нет, – Коллет. Нет… Как там звали тот страшный ураган, не помнишь, милый?..

– Дорогая, ты не могла бы…

– Могла бы, если ты, вместо того, чтобы занудно бубнить, поможешь мне выбрать то, что я хочу. А хочу я наверное эту…

– Очень достойная помада.

– Ты думаешь? Или всё-таки ту?

– Давай ту, она лучшая из всех.

– Ты говоришь от чистого сердца, или чтобы побыстрее отделаться?

– От самого чистого сердца в округе. Только самолет улетает. Осталось пять минут…

– Послушай, мы собираемся отдыхать или спешить и дергаться? Ты думаешь, это так легко – сделать правильный выбор? Тренеру вашему гораздо легче состав на матч выбрать, чем мне помаду. Булкин впереди, Белкин сзади, остальные где-нибудь в центре. Или в очереди за премиальными. Все дела. Вот, смотри, какой симпатичный цвет!..

– Я давно хотел тебе ее предложить…

– Но ведь она слишком пресная. Или ты хочешь сказать, что я чересчур вульгарная, и мою болтливость надо нейтрализовать бесцветной помадой?

– Извини, я имел в виду другую. Просто промахнулся.

– Эту? Да ты за кого меня держишь? Такими помадами девки в ваших пабах мажутся – чтоб вы на них косились под пиво. Лучше уж не советуй, если тебе всё равно. Стой и молчи. Может эту, как ты думаешь?..

– Думаю, что мы опоздаем и останемся в аэропорту. Самолет улетает.

– Без нас? Без нас не улетит, милый. Ну а если улетит, то – подумаешь, беда какая – улетит без нас. Следующим рейсом полетим. Что ты так разволновался? А если все-таки вот эту взять, я тебе буду нравиться? Только попроси, чтобы света прибавили…

А как тут прибавить? – двух больших чаш с огнем, расставленных по сторонам арены, явно не хватало для освещения столба, к которому над вязанками дров и пучками соломы привязали ведьму. Ей предстояло на глазах у многочисленных зрителей, заполнивших трибуны – уйти из жизни. Трибуны, надо признать, выглядели странно – сектора разделялись при помощи неровных деревянных изгородей, и наряду с местными жителями, вполне себе деревенскими, – разместились на лавках рыцари в блестящих доспехах с длинными копьями и пешие воины в разноцветных хитонах с короткими мечами. Особым вниманием собравшихся, пока не прозвучал свисток главного арбитра к началу мероприятия, пользовалась трибуна для почетных гостей, где сидели люди явно нездешние и высокопоставленные. Среди королей и епископов выделялся надменный мужчина в яркой развевающейся на ветру одежде – не по вечеру легкой, – на левом плече его недовольно переминался с ноги на ногу нахохлившийся пестрый попугай. Чтобы высокие гости чувствовали себя спокойно, у изгороди, отгораживавшей VIP-трибуну, прохаживался высокий крепкий темнокожий парень, с удовольствием откликавшийся на имя Жак.

Сам же Всеволод в черной, явно неудобной рясе стоял на арене напротив жертвенного столба с незажженным факелом в руках, из чего следовало, что по свистку арбитра ему предстояло торжественно разжечь костер. Ведьму, похоже, не слишком тревожило происходящее – она безучастно смотрела в небо и шевелила губами, и Всеволод, как ни старался не обращать внимание, а разбирал вполне отчетливо:

– …И ты зря думаешь, что я не тороплюсь – я очень тороплюсь. В другой раз я бы еще долго выбирала, а сейчас – настроена решительно. На самом деле я давно уже заприметила одну помаду – просто мне хотелось, чтоб ты тоже на нее глаз положил. Ведь это важно, чтобы муж знал, что нравится жене. Понимаешь? Стали два одною плотью, так что они уже не двое, а одна плоть. То есть, мы уже не сами по себе, а команда, защищающая одни ворота – так тебе яснее, да?..

– В поле не видно ни зги, скорее костер нам зажги!

Зрители всё настойчивее требовали зрелища, а самый активный сектор еще и беспрерывно подпрыгивал, чтобы согреться и вывести сплоченность на новый уровень.

– Раз, два, три, – ты нам, ведьма, тут не ври!

Ври – не ври, исход предрешен: со своего места поднялся главный инквизитор региона. На парадной мантии – яркий орден «За охрану истины» и золотой свисток футбольного арбитра. Возбужденные предстоящим сожжением зрители стихают, даже активный сектор больше не прыгает. Замолкли, насторожились.

– За вредность, упрямство и психическую неуравновешенность, за постоянные претензии, своенравие и чрезмерное стремление к комфорту делаю подсудимой первое предупреждение.

Достал из кармана желтую карточку. И показал – раз уж достал.

– За организацию ссор и скандалов с параллельным обрезанием крыльев супругу и периодическим надругательством над его мечтой выношу подсудимой второе предупреждение.

И второй раз желтая, как лимон, карточка направляется в сторону будущего костра.

– По совокупности содеянного постановляю: удалить подсудимую из нашей жизни.

Красная карточка была вынута из другого кармана и зафиксирована в высоко поднятой руке.

– И да покинет наши сердца на время сожжения случайное сострадание и малейшее милосердие.

Подойдя к чаше с огнем, Всеволод обернулся на ведьму. Привязанная к столбу, с растрепанными волосами, внимательно смотревшая в небо, и наконец-то – беззвучно – шевелившая губами, – ведьма вызывала его симпатию, и с этим ничего нельзя было поделать. Мало того: Всеволоду показалось, что она не просто шевелила губами, а посылала ему воздушный поцелуй, – от чего в руках у него тут же вспыхнул факел! Всеволод готов был поклясться, что произошло какое-то странное самовозгорание, – впрочем, зрителей его клятвы совершенно не волновали.

– Гори, гори, ясно. Зрелище – атасно!

Пока шел с горящим факелом – зрители входили в раж. Входить в раж ритмично помогали двое – один с большим барабаном, исправно выделявшим сильные доли, другой – с дирижерской палочкой. Всеволод и не заметил, как оказался перед удаляемой из жизни…

– Она мешает тебе жить! Эту тему надо закрыть!

Скандировали слаженно, волну запустили по трибунам. Так что, если смотреть на происходящее со стороны, то это было красивое и впечатляющее зрелище. Главное – не смотреть на происходящее со стороны жертвы, – думал Всеволод, – тогда будет уже не до слаженности речитативов и колыхания трибун. Впрочем, Всеволод не хотел сейчас быть и тем, кому по свистку арбитра придется поджечь хворост вокруг ведьмы, – самим собой…

– Раз, два, три, – ну-ка, ведьмочка, гори!

Свисток арбитра.

– Ты сама это выбрала…

Вздохнул Всеволод, но так и стоял с горящим факелом, не разжигая костра, под нарастающий свист аудитории.

– Да, выбрала. Заплатишь? Ау, ты заснул? Мы уже не торопимся?

Всеволод открыл глаза. Раскошелился. И во всю прыть на посадку…

– Смотри, милый – там эти, как они, министры, что ли? Которые нами управляют… А этот – сыщика играл, точно тебе говорю, только забыла где…

То и дело останавливалась, зацепившись взглядом за очередного знаменитого пассажира, и каждый раз, заглядываясь, намазывала губы – слой за слоем – купленной помадой. Таким образом, Всеволоду приходилось не только бежать с ручной кладью в руках и с посадочными талонами в зубах, но и тащить в качестве прицепа восторженную и перманентно прихорашивавшуюся супругу. Но он видел: еще не отвели трап, еще проходят на посадку, а значит, они обязательно успеют, – и это делало его поступь твердой и стремительной.

– Стой, там наши. Смотри, смотри!..

Теперь заглядеться на футболистов приспичило Всеволоду, а сдвигать с места и тащить за собой партнера пришлось уже Юлии. Со стороны это очень похоже на любовь, подумал Всеволод. Одна плоть, одна команда, играем без замен… Прошли последний контроль, взбежали по трапу и оказались в салоне самолета, который тут же, как будто только их и ждал, покатился по взлетной полосе.

Часть четвертая. «В салоне самолета»

– Ну скажи, ведь я была права? Можно я у окна? Спасибо, милый. Мы всё прекрасно успели. Уже надо пристегиваться? И ты тоже пристегнись. А если б ты не злился и о своем не думал, могли бы еще и очки купить.

– Ты слабеешь глазами?

– Я глазами прекрасна. Как ты думаешь, еще слой помады нанести, или я и так неотразима? А купить надо было модные солнцезащитные очки. Что, если солнце будет мне глаза слепить? Как я на твоих четверть-защитников смотреть буду?

– Подожди. Документы не потеряли? Вот они. Деньги? Тоже на месте. Вратарь, кстати, без очков играет. И ловит мячи, даже когда ему солнце в глаза светит. Удары, навесы, прострелы, угловые, – всё ловит…

– Так ты же не вратаря в поездку пригласил, а меня. Я правильно понимаю или что-то путаю?

Всеволод вздохнул и закрыл глаза: надо было проверить обмундирование, насладиться рассветом и вспомнить, что вино в той деревне – на редкость! Не без труда забрались на лошадей, – прыть и ловкость у рыцарей появятся позже, где-нибудь к полудню. Если б не было так тихо в округе, то и не доносил бы ветер еле различимый, но от этого не менее напористый женский голос: «…вот пригласишь потом своего вратаря и пяльтесь с ним на солнце без очков. Можете на море съездить – там поярче будет… Но в этот раз ты взял не его, а меня, напоминаю, такая уж мне честь выпала, – и мне нужны очки, чтоб смотреть на солнце. Мы с твоим вратарем вообще очень разные, хотя количество глаз и совпадает. И мне очень жаль, что ты об этом забываешь…»

– Благослови, Господи, путь наш, победу нашу – предстоящую, самоотверженную…

Молитву читал один из рыцарей – должно быть, дежурный по отделению.

– …добавь, Господи, взаимопонимания и жесткости оборонительной линии и придай ускорение нашим флангам, а уж по центру мы как-нибудь прорвемся. Аминь.

– С богом!

Пришпорили лошадей.

– Что будем пить на привале? Кофе или чай?

– Виски.

Оказывается, – и как его только раньше не замечали? – крайним слева ехал высокий темнокожий рыцарь.

– Меня зовут Жак.

И вдруг весьма фамильярно хлопает Всеволода по плечу!

– Хватит дрыхнуть, ты постоянно отключаешься! Слышишь?..

Юлия была недовольна и стукнула еще раз.

– …Тебя спрашивают – что ты будешь пить.

– Кофе, пожалуйста.

– И на соседа обрати внимание, мы с ним уже познакомились. Он милый и не пропадает каждые пять минут.

Рядом с Всеволодом, на третьем кресле, действительно сидел, не пропадая, высокий крепкий африканец. Африканец также внимательно смотрел на Всеволода и приветливо улыбался.

– Вас, кажется, зовут Жак?

– У меня несколько имен – это зависит от того, чем я в данный момент занимаюсь. Так принято в нашем племени. Сейчас я – Жак.

– А у меня одно имя. Всеволод. В нашем племени мы все одноимённые… Послушайте, я не мог вас где-то видеть?

Всеволод протянул руку.

– Очень, очень приятно! Мир чертовски тесен на нашей планете – так что, вполне могли меня видеть, к тому же я высокий, знаете ли, – меня хорошо видно…

Жак, когда тряс руку Всеволода, даже слегка приподнялся с кресла.

– …Кстати, в нашем племени чаю и кофе предпочитают крепкие напитки.

– Да, я тоже больше люблю виски… Но где же я мог вас видеть…

– Так в чем же дело?

Не успел африканец ловко выхватить из-под кресла бутылку виски, как на откидных столиках также неожиданно появились три стакана.

– У вас замечательная ловкость рук. Что ж, за знакомство! Хотя меня не покидает ощущение, что мы уже знакомы…

Всеволоду действительно захотелось снять напряжение – день задался непростой. Нервов с утра было уже потрачено столько, сколько и за иной полуфинал не тратится.

– И за ваши здоровья!

– Вы хорошо говорите по-русски.

– Работа предполагает знание языков. Предлагаю выпить за мир без языковых барьеров! Без проклятых границ!

– А вы тоже летите болеть?

Юлия не кокетничала, просто любопытствовала.

– Нет, я лечу отдыхать. Домой, в Африку.

– Всеволод, а мы что, тоже летим в Африку?

Удивленно посмотрела на Всеволода.

– Нет, мы летим в Европу. Мы не играем в европейских кубках с африканскими командами. Возможно, Жак летит с пересадкой.

– Нет. У Жака, или, как вы говорите – у меня – прямой рейс. Я не летаю с пересадками, это неудобно.

Юлия снова уставилась на супруга в изрядном недоумении, – что за странный самолет, где каждый летит в своем направлении? – но Всеволод пожал плечами: в каждом племени – свои причуды. В нашем, вот, пришло время традиционному свинству: «Поставь погромче!..» – «Погромче, но не передачу, а песню!..» – «Не песню, а лекцию о культуре паса!» – «А я говорю – шансон!» – салон до краев наполнялся пьяными голосами.

– А пока они не подрались, предлагаю попробовать фирменный напиток нашего племени.

И как это можно так ловко выхватывать сосуды из-под кресла?

– Только одна просьба, Жак: хоть вы и не летите болеть, а давайте – за нашу победу.

– Не вопрос. За нашу победу!

– Юлик, неудобно отказываться.

– Буду пьяной.

– Пьяной легче свинство переносится.

– Какое свинство?

– Предстоящее.

– Так вот, зачем вы пьете: чтоб рылом к рылу свинства не увидать! Кстати, а с каких пор ты стал предстоящее видеть? Или после третьей ты всегда ясновидец?

– Всеволод просто хорошо знает свое племя. За победу. А Всеволоду – успешно отработать в фаланге.

– В какой фаланге? Сева, он бредит?

Поначалу Юлии нравился африканец, а теперь настораживал.

– Нет, путает слова. У него другой родной язык.

– А вы по какой линии работаете, Жак? По филологической?

– По скаутской.

В третий раз вопросительно посмотрела на мужа.

– Отслеживает, отсматривает того, кто нужен команде. Селекционная работа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.