Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1

– Пекта, их нет! – оповестил один из прибывших.

– Жди команды, – прозвучал голос Пекты. – Они же сами себе придумали смерть…

Иван протащил Напель и Кароса по всему коридору до поворота в другой такой же коридор, то есть длинный и пустой.

– Заверни за угол, – сказал Карос. – Да, сюда. Здесь можно… открыться.

Выйдя в реальный мир, Иван повалился в изнеможении на пол.

– Дайте передохнуть. Минутку бы…

– Отдохни, Ваня.

Слишком устал он за последнее время.

И не только физически. Стали сдавать нервы. В конце концов, ну что сейчас произошло такого? Практически, обычная ситуация – срочно надо было уйти. И они удачно скрылись. Но сколько усилий это стоило ему, будто бы он только что вылез из глубокой ямы, которую копал несчётное число часов, а потом неожиданно обнаружил – не выбраться из неё.

– Полдела сделано! – уверенно проговорил Карос.

Напель присела на пол рядом с Иваном, пригнула его голову и положила её себе на колени. Вытерла ему пот со лба и скул. Только после этого посмотрела на Кароса.

– Ты не прав. Сделана только малая часть. Надо ещё дойти до лестницы, спуститься до врат Творящего Время, войти в них… А там… Что там? Один Пекта знает всё наверняка, а нам придётся ещё кое в чём разобраться. И всё это время нам будут мешать. И лишь потом…

Ивана убаюкивали слова Напель. Так бы и лежал, полу закрыв глаза, и слушал бы её без конца.

– О том поговорим после! – диссонансом размеренному голосу Напель строго и громко проговорил Карос и украдкой кивнул головой в сторону Ивана.

Она отрицательно покачала головой.

– У нас ещё много впереди неожиданностей.

– Тем более, – проговорил Карос одними губами.

Средневековье

В реальном мире убранство замка резко отличалось от того, каким Иван видел его на дороге времени. И если в том его отображении замок отличался изобилием лестничных переходов, тупиков, коридоров, хотя в них ощущалась какая-то цельность и упорядоченность, то вне поля ходьбы постройка удручала бессмысленностью этого лабиринта деталей. Словно строители или создатели (кто знает, как возникал этот замок?) заботились лишь об одном – нагромоздить и прилепить друг к другу как можно больше похожих или, возможно, типовых мелочей в невообразимых сочетаниях. Может быть, и намеренно, чтобы сбить с толку любого, кто вздумает разобраться во всей этой мешанине.

Однако Карос уверенно вёл их к цели.

Недолго.

Пол под ногами провалился внезапно. Отреагировала только Напель лёгким вскриком. У Ивана к горлу подступила тошнота, по голове ему что-то стукнуло, и он потерял сознание.

Очнулся от свежести воды на лице. Ещё не открывая глаз, он почувствовал, что лежит на чём-то мягком и влажном. В голове стоял шум.

– Сейчас он придёт в себя, – кому-то сказала женщина и ласково позвала. – Ваня, очнись!

Её голос пробуждал какие-то приятные давние воспоминания, так мама по утрам будила его, а он не хотел вставать, умываться, завтракать, – эта милая цепочка действий сейчас представлялась Ивану в знакомой и радостной последовательности. Он улыбнулся ей и открыл глаза.

Боль в голове ошеломила его. Он всё вспомнил и стремительно вскочил на ноги. Под ними заколебалась земля, зачавкала. Где же он? Вокруг опять болото?

– Болото? – спросил он своих спутников, едва различимых в полутьме.

– Оно, – скучно произнесла Напель.

– Он нас поймал как каких-то несмышлёнышей, – зло проговорил Карос. – Маску он сбросил, губы его кривились в усмешке. – Я же знал о ямах времени и о ловушках… Знал, но и забыл… Всё так шло хорошо…

Карос сидел на кочке, как и Напель, и в бессилии стучал кулаками себе по коленям.

– На сколько же он нас отбросил от Прибоя? – Напель устала, плечи её поникли. Но глаза горели неукротимым фанатичным светом.

– Кто знает, – отозвался Карос. – Но мы можем находиться и в Поясе. Но какая нам разница в том?

– Я как будто здесь уже побывал, – осторожно сказал Иван, так как по-настоящему не был уверен в своем предположении. – И если это произошло и вправду в моём поле ходьбы за Поясом до Прибоя, то нас отбросило за сотни тысяч лет…

Напель прикрыла руками лицо.

– Тебе, Ваня, нас отсюда не вывести? – спросила она минутой позже.

Даже не спросила, а больше констатировала непреложный факт. И столько уныния слышалось в её словах, что у Ивана защемило сердце при взгляде на неё.

– Ну почему же… – начал он было решительно, но запнулся.

Карос, подавшийся к Ивану с надеждой, махнул рукой и отвернулся. Напель опустила горящие глаза и вздохнула.

Думая, что они осуждают его, Иван заторопился объяснить свои сомнения. Ведь ему надо ещё найти направление движения к Поясу, а сориентироваться в полутемноте, не видя всего поля ходьбы, и из точки, координаты которой ему неизвестны, он не может. Но не это страшно само по себе, как им может показаться, а то, что для поиска направления ему надо будет всё время таскать их за собой, иначе они затеряются во времени навсегда. Отсюда вывод: когда это они ещё выйдут к Поясу, где их к тому же поджидает ещё и Хем, неизвестно…

Он говорил, говорил, говорил…

Карос так и сидел, отвернувшись, а Напель прятала лицо в ладонях, и что-то говорила своё.

– Но ты же вышел! – в истерическом порыве воскликнула она, перебивая Ивана.

– Вышел. Я и говорю, что вышел. Я и сейчас смогу выйти!

– Прекрасно! Когда?

Они явно его не слушали.

Всё впустую!

«Они меня не поняли», – с отчаянием подумал Иван, представляя нелепость своего положения и те трудности, которые придётся ему преодолеть – моральные и физические, пока он выведет их обратно к Поясу.

От этих мыслей у него разболелись голова и мышцы, захотелось сесть и полежать, позабыв обо всём. Хотя бы на полчаса.

Он рассеянно оглядел тоскливый пейзаж.

Бывало, по осени он любил хаживать за клюквой. Болот под Ленинградом хватает. Но там живые болота, а здесь… Смутно проглядывают чахлые деревца, и даже кто-то мелькает, перебегая или перескакивая с кочки на кочку, но впечатление от увиденного – всё мёртвое, застывшее, нереальное. За темнеющим окоёмом не видно линии горизонта, а низкие волокнисто-серые неподвижные облака изолировали местность от неба…

У Ивана мелькнула безумная мысль: – Не декорация ли это огромной сцены, устроенной где-нибудь под замком Великого Пекты?. Там, в том его откате, в болоте, где он недавно побывал, всё было не так, как здесь…

Здесь нет даже вездесущих комаров!

– Ваня! Я считаю, так же как и ты, – сказала Напель. – Да, да. Это не временная яма. Это просто ловушка в стенах замка… – Она виновато улыбнулась. – Извини, Ваня, но я совершенно случайно подслушала твои размышления. Ты так образно всё представлял… Но если это так, то… ты, наверное, сможешь? Карос! Карос!.. Мы считаем, что болото – имитация.

Карос повернулся всем туловищем. Он недоверчиво посмотрел на Напель, перевёл взгляд на Ивана.

– Хорошо бы, – сказал он негромко. – Но тогда нам не следует сидеть, а надо идти. Иначе они нас здесь скоро найдут. Куда?.. Да в любую сторону. Возможности Пекты не безграничны.

Карос поднялся с кочки, с брезгливостью натянул на лицо маску, опробовал ногой опору под собой, сделал шаг и ухнул по пояс в болотную жижу. Брызги омочили Ивана и Напель.

Раздался утробный гул, болото заколыхалось, забулькало, зашипело. Стало разжижаться.

– Подержи его! – крикнул Иван. – Я сейчас!

Он стал на дорогу времени.

Непроницаемая тьма окружила его. Под ногами оказалось твёрдое неровное покрытие. Иван покрутился на месте и, наконец, увидел в чёрной стене тонкую светлую вертикальную прорезь. Сколько до неё было, на глаз в темноте трудно установить, да Иван не стал определять расстояния и проверять, что бы полоса означала. Он надеялся, более того, с первого мгновения был уверен, что это какой-то проход или выход, ведущий из имитационной комнаты в сопредельное помещение, где можно будет проявиться в реальном мире без риска вновь оказаться в ловушке. Карос, пожалуй, прав: возможности имитации не беспредельны, и подобные ловушки рассчитаны не на ходоков во времени.

Он вернулся к спутникам.

Кароса уже по горло засосало в болото. Напель в отчаянии вцепилась в его рукав и тянула на себя, хотя сама уже погрузилась по грудь. Вокруг них набухали газовые пузыри и лопались с пушечным громом, разбрасывая далеко в стороны воду и растения.

Объявилась какая-то живность. Длинные многоногие зверьки с рыжевато-бурой шёрсткой и острыми мордочками сбегались отовсюду к попавшим в капкан ловушки людям. Они противно пищали и норовили вцепиться острыми зубами в незащищённые одеждой места.

Иван пнул, не разбираясь, по ближайшим хищникам, подхватил обмякшее тело Напель, перехватил у неё руку Кароса и увлёк их за собой на дорогу времени. Там почти волоком протащил тяжёлого Кароса к светлой полосе – отблеск изломанного поворота – и вышел в реальный мир.

Красивая ковровая дорожка с длинным ворсом, на которой они сидели, быстро намокла и потемнела от стекающей с одежды воды и грязи, принесённой ими из имитационной камеры. Все тяжело дышали. Карос мотал головой и отплёвывался. Изодранная зверьками в нескольких местах маска его валялась далеко в стороне. Напель не отпускала шею Ивана и прижималась к нему, словно ожидая ещё какого-то катаклизма, и искала у него защиты. Её трясло от озноба и ненависти.

Сейчас они находились в тесном, лишённом какой-либо мебели, помещении, чуть большем комнаты квартиры Ивана. Казалось, ковровая дорожка просто выходит из одной стены и погружается в другую, противоположную первой.

Пол под ними задрожал. Они услышали почти рядом, будто это происходило за бумажной перегородкой, топот ног и громкое сопение бегущих людей.

– Это за нами, – шепнула Напель и прижала палец к губам.

Карос насторожился и положил руку на эфес меча.

Иван, когда топот стих и Напель слегка расслабила хватку на его шее, отметил в памяти некоторую странность, которая возникла у него при первом контакте с погонщиками. Странность заключалась в их вооружении, у них было только холодное оружие: короткие, типа свифских акинаков, мечи и кинжалы. Всё это так не вязалось с электронным оборудованием, управляемым Каросом в недавно покинутом зале, да и с самим появлением Пояса, создание которого не могло возникнуть без сложных вычислительных систем. Оттого схватка в убежище позволила ему уйти с Напель без особого труда: мечом не сразу достанешь противника.

Он покосился на богатые ножны Кароса, выпавшие из-под полы его длинного плаща, потемневшего от воды.

«Ночь длинных ножей и плащей», – пришло Ивану в голову сравнение с давно будто бы канувшим в прошлое понятием из истории человечества.

Карос нехотя поднялся, осмотрел комнатку.

– Тупик, – сказал он и выжиданием посмотрел на Ивана.

– Ладно, – кивнул Иван.

Ему так не хотелось становиться на дорогу времени. Сейчас бы принять ванну и поспать в сухости и тепле.

В поле ходьбы комнатка оказалась проходной; что вдоль, что поперёк – четыре проёма, по одному на каждую стену.

Туда, куда он сейчас повернулся лицом, шла дорога в ещё одно маленькое – чуланчиком – помещение, из него дальше просматривалась очередная лестница. Слева можно было выйти в коридор, по которому только что пробежала погоня, устроенная Пектой. Справа находился огромный зал. Своды его подпирались толстыми бочкообразными колоннами с валиками вокруг баз и капителей. Колонны скрадывали высоту и объём здания, но всё равно оно, пожалуй, не уступало Юбилейному спортивному комплексу. Пол его пересекали глубокие, но сравнительно узкие траншеи, дна которых Иван в сумерках поля ходьбы не смог увидеть, и едва не угодил в одну из них, входя и осматривая зал.

Ничего примечательного он больше не заметил. Да и не мог ничего нового увидеть. Теперь он понимал, что отображение замка в его поле ходьбы – не что иное, как некое неизменное сооружение, остов или скелет, плоть на котором нарастала только в реальном мире. Точно так же выглядит человек в рентгеновских лучах. И в этом большом зале на самом деле в реальном мире могло размещаться всё, что угодно. Например, громадный склад чего-нибудь. А в траншеях могли закладывать силос или квасить капусту. Именно такие ямы для второго использования Иван видел на гарнизонных складах. В них многометровым слоем квасилась капуста, и солдаты на специальных подъёмниках спускались туда, чтобы поднять наверх заказанное её количество тем или иным подразделением…

Он вернулся к своим спутникам. Его рассказ оживил и взбодрил их.

– Ва-ня! – почти пропела Напель, явно обрадованная принесённой Иваном новостью, и быстро, вслепую водя руками над головой, привела свою пострадавшую от пребывания в болоте причёску в порядок. – Это же мои апартаменты.

Она так и сказала: – апартаменты. Ивану почудился какой-то холодок, исходящий от этого слова и от самой Напель.

– Ничего себе… апартаменты. Там только в футбол играть если… Но… Это же для жилья. Так зачем траншеи накопали? Глубокие, к тому же.

– Это, Ваня, не траншеи. Это ловушки, – просто сказала Напель, словно о какой-то безделице.

И опять повеяло холодком от её слов.

– Подобно той, где побывали и мы?

– Угу! – невозмутимо кивнула девушка.

– Там же выход был, а здесь…

– Зато надёжнее.

Иван от неожиданных сведений поморгал и внезапно захохотал.

Ему показался до невозможности забавным сам факт существования средневековых ловушек, средневекового вооружения солдат Пекты и людей Напель, да и всё остальное: сам замок, его тайны, заговоры его обитателей. И всё это принесено не из Франции или Италии эпохи Карролингов, а из будущего. Из просвещённого, максимально компьютеризированного, роботизированного и прочая, и прочая – будущего. Из того времени, где исследуется дальний космос, где фактически добились бессмертия, где…

Ведь Карос недавно работал именно в такой комнате… Смешно же!

Смешно было Ивану. Смешно ли?

Не очень, но то была разрядка. Он отсмеялся, будто бы изнемог, однако почувствовал больше бодрости, вытер слёзы и стал излагать спутникам свои мысли.

– Смотрю на вас, слушаю и удивляюсь. Я о таком знаю только по книжкам. Дюма там или ещё кого. Всякие тайны Парижа, например. Или Восток с его правителями и наказаниями. Входит к ним кто-нибудь из неугодных или провинившихся, а пол под ним… раз!.. и проваливается. И падает бедолага вниз, а там его ждут заострённые колья, а то и зверь изголодавшийся сидит и ждёт, когда ему кусок мяса подбросят. Неважно, что живьём. У нас вот о медведях тоже всякие ужастики рассказывают…

– Ну и что? – с явным недоумением спросила Напель.

На лице Кароса можно было прочесть тот же вопрос.

Порядок вещей в замке Пекты Великого их, по-видимому, не смущал, напротив, они считали его вполне естественным.

– Да вы что, не понимаете? Я смеюсь не только над тем, что вы живёте не двадцать вторым веком, откуда, якобы, сюда заявились, а двенадцатым, а то и вторым… До нашей эры. Впрочем, я пока не знаю, когда человек придумал всё это. Может быть, тысячи и тысячи лет тому назад. Я смеюсь и над тем, что вы ничего не принесли с собой из будущего. Здесь, если такая уж есть необходимость, можно понастроить таких современных ловушек… Я не специалист, конечно, но не ямы же дурацкие копать!.. Лазерная защита хотя бы… Инфра всякие… ультра… датчики слежения и дальнего обнаружения… Да сколько уже непродуманно только у нас, в двадцатом. Как чёрта в ступе! А что смогли люди создать за следующие двести лет, мне просто даже не представить. Так почему же методы времён короля Артура?

Напель слушала его внимательно, машинально поправляла причёску, касаясь её кончиками пальцев, предостерегающе посматривала на нетерпеливого Кароса, подающего знаки, что пора двигаться дальше.

– Ты вот о чём, – проговорила она почти равнодушно на взволнованный спич Ивана. – Ты прав, конечно. Но здесь, Ваня, в замке, да и в самом Поясе, даже вблизи его как в заповедной зоне, следует остерегаться электромагнитных волн, всевозможных излучений, резких перепадов температуры, громких звуков, выстрелов и всего того, о чём ты говорил. Механизм Творящего Время слишком чувствителен и его реакция может быть непредсказуемой для виновника всего того, о чём здесь было сказано. Вот почему, как ты предположил, здесь Средневековье.

– А как же Карос? Экраны связи? А техника всевозможная?

– Там спецсектор. Он расположен в другом времени. Оно сдвинуто на несколько мгновений относительно того, где обитает основной комплекс Творящего Время.

– Это машина?

Напель повела плечами.

– Он не имеет иного названия. Он имеет имя. И это имя – Творящий Время!

Пришла очередь пожать плечами Ивану. По нему, хоть горшком назови, только в печь не сажай. Вслух он сказал:

– Ладно. Что дальше?

Ответил Карос, но не на его вопрос. Он обратился к Напель:

– Удобно будет пройти через твои апартаменты. Не важно, что чуть в сторону, но это зато собьёт погоню за нами, и мы успеем.

Напель в сомнении поджала губы. Подумав, она отрицательно качнула головой и опять потянулась безуспешно поправлять причёску.

– Если он предполагает, где мы сейчас находимся, а он знает уже, то может думать так же, как сейчас думаешь ты. Я уверена, он послал туда стражников, и те уже затаились не только на входе, но и внутри. Ваня, ведь там траншеи от стены до стены?

– Да. Мне через них с вами не перепрыгнуть.

– Вот. А в нашем мире они нас поджидают. Здесь сидят, за стеной, – она указала пальцем на эту стену. – Тогда нам надо… идти напролом. И именно сейчас. Пока они бегают по всему замку. И здесь и в сопредельном времени. Им понадобиться много ещё побегать и, главное, долго ещё нас поискать, а потом собраться в кулак, чтобы выступить против нас. Как думаешь, Карос?

– Возможно, ты права. Тогда что?

– Надо выходить в коридор. По нему самое короткое расстояние до нужной нам лестницы. Мы успеем подойти к ней раньше их. И… Что будет дальше, не хочу загадывать. В конечном счёте, выбор за Творящим Время.

– Как это? Что за выбор? – спросил Иван.

Ему в словах Напель почудилась новая нотка. И она ему не понравилась.

Карос тоже с некоторым недоумением посмотрел на свою предводительницу.

– Не сейчас, Ваня. Чуть позже узнаешь всё, – скороговоркой произнесла Напель. – А сейчас выводи нас отсюда в коридор.

Мужчины переглянулись.

Иван вздохнул и подчинился.

Штурм

Люди Напель в масках с накинутыми капюшонами длинных плащей рассыпались тёмными изваяниями вдоль стены коридора. Красная с белой каймой ковровая дорожка резко контрастировала с ними.

Как чернильные пятка в луже крови…

Иван об руку с Каросом двинулся на разведку. И уже через сотню шагов Карос остановился перед мало чем примечательной дверью, коих в замке было превеликое множество. Единственное, что её могло отличать от остальных – так это её встроенность в глубокую нишу. Создавалось впечатление, что стена, где она располагалась, имела в толщину не менее двух метров. Рассеянный свет далёкого окна едва достигал этого закоулка.

Карос воровато оглянулся, юркнул в нишу, замер перед дверью, напрягся. Иван через его руку ощутил возможность появления чего-то ужасного, что могло их ожидать за этой простой дверью из-за тех действий, которые они намеревались сейчас совершить. Так они простояли довольно долго. Карос, похоже, слегка отошёл от оцепенения и молча показал Ивану на едва приметную, подобную теневому отпечатку, символику Пекты. Только по подсказке спутника Иван тоже смог рассмотреть проступающие в центре полотна двери витиеватые, но уже известные ему, латинские буквы P и G, увенчанные короной в виде W.

Сильно нажимая большим пальцем руки, Карос тщательно обвёл им контуры букв. Затем его указательный палец дёрнулся в направлении двери, как будто выстрелил в неё, и показал Ивану – надо войти!

Иван, также молча, показал жестом: откроем или пройдём через неё полем ходьбы – зигзаг ладонью мимо мнимого препятствия. Карос отрицательно качнул головой и сделал движение, словно потянул дверь на себя. Однако вопреки ходу руки он сильно навалился на дверь плечом. И тут же отпрянул, потянув за собой Ивана.

Дверь от мощного толчка или, может быть, просто из-за прикосновения к ней, бесшумно открылась внутрь, в темноту.

Карос буркнул себе под нос нечто удовлетворённое.

– Идём! – сказал он негромко. – Меня можешь отпустить.

Опередив Ивана, он пригнул подбородок к груди и словно против сильного встречного ветра шагнул в чёрный провал. Следом, Иван не заметил, когда они успели подойти, заскользили тени людей Напель. Где она сейчас была сама, он не мог определить. Попробовал обернуться и разыскать её, но даже тот сумрачный свет, доходящий до двери, сейчас загородили, и он ничего не увидел, кроме контуров примятых капюшонов.

Впереди тоже ничего не было видно.

– Они здесь никого не оставили или позабыли поставить. Значит, поджидают нас там, у лестницы, – пристав на цыпочки и потянувшись, Карос шепнул Ивану прямо в ухо и как будто засмеялся, щекоча ходоку висок. – Сейчас будет ещё одна…

Они вновь, как и предсказывал Карос, упёрлись в дверь. И Иван опять без слов спросил зигзагом ладони. Карос не столько увидел его молчаливый вопрос, сколько догадался о нём.

– Нет, – сказал он нормальным голосом, не таясь. – Там они могут тебя увидеть и приготовиться, чтобы встретить нас. А нам их предупреждать не с руки.

– Я обойду их.

– Не шепчи. Здесь можно говорить как обычно.

– Я обойду их и посмотрю вокруг с другой стороны.

– Нет. Мы сейчас вышли на вторую ступень времени. За той дверью, – Карос махнул рукой назад, – осталась первая, а за этой – третья. И мы не уверены, что ты попадёшь туда, куда тебе надо. Лучше не рисковать.

Он высказал всё это на одном дыхании, и ему потребовалось время, чтобы продышаться. Иван воспользовался паузой.

– Вам виднее, конечно.

– Не совсем. Мы всё-таки не знаем твоих возможностей. Может быть, и попадёшь… Если бы это было так, ты смог бы всех нас провести через своё поле ходьбы прямо к подножию лестницы, прямо к вратам обиталища Творящего Время. А он располагается на четвёртой ступени… Но есть риск. Не будем искушать твою судьбу. И Напель, – напомнил он, как сильный аргумент, – думает также.

– Пусть так, – буркнул Иван, с сомнением выслушав Кароса. – Сложно всё это. Ступени, уровни…

Однако ничего против полученных сведений он не имел, и доводы Кароса показались ему если не убедительными, то, во всяком случае, кое-что объясняющими. Ведь он сам рыскал по всему замку, но никаких следов лестницы, напоминающей виденную на экране в спецсекторе, не нашёл.

Пока он предавался размышлениям, Карос давал короткие команды отряду людей Напель. Где-то в темноте, в балахоне, с капюшоном на голове стояла и она, но голос не подавала и команду на себя не принимала, полагаясь, наверное, на опыт Кароса.

Вдруг Иван внезапно для самого себя вздрогнул, воочию представив, что сейчас или через несколько секунд, а это одно и то же, он встретится грудь в грудь с тем, кого он должен будет оглушить или даже убить, чтобы, перешагнув его, прорваться к Творящему Время и уничтожить его.

«Ты когда-нибудь убивал?» – спрашивала его Напель....

Щемящее чувство неизбежности того, что должно произойти, на мгновение перехватило его дыхание, но сразу же перешло в готовность и решительность столкнуться врукопашную с противником и повергнуть его… Если, конечно, тот не повергнет его самого. Впрочем, сама мысль погибнуть именно сейчас казалась ему дикой и нереальной.

Он был уверен в себе.

Средневековье… Будто герои Дюма, готовые всегда драться, глядя в глаза противника…

Дверь от сильного толчка ногой Кароса распахнулась. Люди Напель устремились в неё.

На вошедших людей со всех сторон, словно светили десятки ламп, обрушился нестерпимо яркий свет. Он привёл в некоторое замешательство только Ивана. Он не ожидал такого. Глаза его сузились в щёлки, он некоторое время плохо видел перед собой.

Но его спутники этого светового перепада, наверное, даже не заметили и, не мешкая ни мгновения, обнажили короткие мечи и ринулись в яростном порыве на первую шеренгу стражей у лестницы.

Соратники Напель в дружном рывке опередили Ивана и оставили его за собой в тылу.

Началось сражение. Приглушённо зазвенел металл. Раздались первые вскрики раненых. Однако акустика помещения была такова, что звуки сразу же замирал в месте их возникновения, и слышны были словно через ватные пробки в ушах.

Вначале Иван видел только чёрные спины и островерхие капюшоны пришедших вместе с ним, да оловянно серебристые вспышки мечей. Они потускнели, когда окрасились кровью. Кровь, растоптанная мягкими, для бесшумной ходьбы, сапогами, поделила светлый мраморный пол площадки перед лестницей. Люди Напель теснили стражу, и грязно красная полоса расширялась, показав несколько человек убитыми и ранеными.