Двойная звезда. Том 2

Мысли Айлин, не выспавшейся из-за вчерашнего похода на кладбище, поплыли куда-то вдаль. Голос магистра Роверстана звучал так сладко и мягко! Он перечислял родовые имена Трех Дюжин, адепты старательно записывали, и Айлин, у которой потяжелели и принялись слипаться веки, утешила себя тем, что уж это ей точно без надобности. Она сама может не только перечислить все эти фамилии, но и навскидку мгновенно ответить признаки любой семьи, выученные, чтобы узнать их при встрече. Да и всех дворян, вроде бы, этому учат!

А голос у магистра низкий, и слышится в нем бархатистое низкое урчание, словно говорит не человек, а огромный лев. Арлезийский, как в особняке у Саймона! Точно-точно, арлезийские львы как раз черные. С гладкой блестящей шерстью и пышной гривой. Они собирают ее в хвост, как магистр Роверстан, чтобы не падала на лицо, когда стоишь за кафедрой. «Львы – за кафедрой?» – усомнилась Айлин, но решила, что это вполне логично. И вообще, из магистра вышел бы отличный лев! Куда там скелету, который анимировал Саймон…

Ее уносило все дальше, и вот уже магистр Роверстан представился ей в виде скелета, стоящего в библиотеке особняка Эддерли, но почему-то без головы. Ах да, череп же в коллекции магистра. Матовой желтизной отливает на полочке, красуясь на почетном месте, и под ним золотая табличка со списком прижизненных достижений. А скелет подбирается к черепу, хватает его – и вот магистр, воссоединившись всеми частями тела, сбегает из особняка.

Она представила магистра Роверстана уже не скелетом, а во плоти, одетым в белый фехтовальный костюм. За ним, задрав подол мантии, чтоб не мешала, гоняется по саду магистр Эддерли, возмущаясь, что господин разумник сбежал с определенного ему места. А Роверстан почему-то скачет по садовым дорожкам на четвереньках, как лев – на лапах…

Да, так магистра не поймать! И вообще, как ловят арлезийских львов? Наверное, их приманивают! Айлин как живую увидела Иоланду, с лукавой улыбкой идущую по саду и рассыпающую по дорожкам розовые шелковые цветочки, по которым магистр Роверстан должен прийти прямо в ловушку. А он вылезает из кустов, подходит на четвереньках к цветочной россыпи, пропитанной духами Иоланды, нюхает, морщит нос и оглушительно чихает!

– Кхм… – услышала Айлин и вскинулась, не понимая, где она.

Хихикнула Ида, обернувшись и глядя на нее с презрительным ехидством, послышались еще чьи-то смешки, но Айлин пропустила их мимо ушей. Магистр Роверстан смотрел на нее из-за кафедры с очень странным выражением лица, и Айлин отчаянно покраснела. Нет! Разумники не умеют читать мыслей! Ведь не умеют же?! Ой-ой-ой… Да она же заснула прямо на лекции!

– Вы хорошо себя чувствуете, адептка Ревенгар? – участливо спросил магистр, продолжая смотреть на нее с явным беспокойством.

Айлин, сгорая от стыда, кивнула, а Ида, наверняка ожидавшая, что преподаватель отчитает ее за такое безобразие, насмешливо фыркнула. Ну и пусть! Обращать внимание на всяких… Айлин опустила глаза, пряча взгляд от магистра, и услышала:

– Тогда продолжим, господа адепты. Итак… Назовите мне основное отличие королевского рода Дорвеннов от остальных семей Трех Дюжин.

– Разная внешность в семье? – предположил кто-то из адептов, и Роверстан неодобрительно покачал головой.

– Вы невнимательны, юноша. Что еще хуже, вы непочтительны к королевской семье. Если вы не сочтете за труд взять любую книгу по истории и взглянуть на портреты их величеств, то увидите, что они точно так же обладают семейным сходством, как и любой род из Трех Дюжин. Все Дорвенны высокие, у них крепкая фигура и правильные крупные черты лица. Светлые волосы и кожа, голубые или серо-голубые глаза, иногда зеленых оттенков, но тоже непременно светлые. Нет-нет, я не о внешности.

Неудачливый адепт смутился, а Роверстан заговорил опять:

– Как известно, внешность, за редким исключением, сохраняется во всех законных линиях Трех Дюжин. Я говорю об исключениях, поскольку они все-таки есть. – Он посмотрел на Айлин, и она замерла от почти тошнотворного страха, но магистр, даже не сделав паузы, продолжил: – Например, оба юных принца, сыновья его величества Малкольма, – образец крови Дорвеннов, но благородные юные принцессы черноволосы и черноглазы в свою прекрасную мать, ее величество Беатрис Итлийскую.

Адепты снова понимающе закивали, а у Айлин отлегло от сердца. В прямом смысле слова отлегло – оно даже застучало ровнее. Что бы она делала, приведи магистр в пример ее саму?

– У бастардов сохранение родовой внешности случается, – ровным голосом продолжил магистр, – но далеко не всегда. Иногда меняется цвет глаз и волос, иногда – черты лица или тип фигуры. Но есть более важный признак, безусловно характерный для законных Дорвеннов и имеющий огромное значение для королевства. Подумайте, что это может быть, вы же маги.

Он замолчал, и Айлин принялась напряженно перебирать только что услышанное, ища подсказку. Маги… маги… Речь не о внешности, значит… Что, опять ей придется отвечать? После такого позора? Но ей показалось, что она нащупала путеводную нить, оставленную магистром в своих рассуждениях. Магия! А действительно… Она подняла руку и, набрав воздуха, выдохнула:

– Можно?

Роверстан благожелательно кивнул.

– Вы говорили, – осторожно начала Айлин, – что Благие боги одарили Три Дюжины магической искрой. Но… я никогда не слышала про королей-магов. То есть…

Она смешалась, чувствуя себя глупой и не в силах объяснить, что имеет в виду, но Роверстан тепло улыбнулся.

– Именно, адептка Ревенгар. Представители королевского рода Дорвеннов никогда не рождаются магами. Будь они одаренными, им пришлось бы подчиняться власти Ордена, поэтому Благие Семеро в мудрости своей не посылают им искру, чтобы будущие короли могли без помех осуществлять справедливость для всех своих подданных.

– Никогда? – растерянно поразилась Айлин. – Совсем?

– Если они рождены в законном браке, – невозмутимо подтвердил магистр. – Для королевских бастардов это правило не действует, напротив, боги часто одаряют их искрой. Но власть – это огромная ответственность, и ее цена велика. Дорвенны правят и магами, и профанами, поэтому стоят над всеми своими подданными по праву рождения, а не личного могущества. Более того, благодать законной королевской крови так велика, что истинный Дорвенн может усмирить любого мага, сам не обладая магической искрой. Не спрашивайте меня – как, это тайна королевского рода. Но именно поэтому Дорве Великий стал предводителем своих людей, среди которых было много талантливых и могущественных магов. Боги послали ему силу править верными и усмирять непокорных. Пожалуй, на этом сегодняшнее занятие следует закончить. К следующему занятию, господа адепты… – Бам-м-м-м! Учебный колокол возвестил окончание урока. – Извольте прочитать главу учебника, рассказывающую о правлении Дорве Великого, – закончил магистр, как всегда безупречно рассчитав время.

Сойдя с подиума, он прошел по проходу между рядами и вышел из аудитории, не глянув на Айлин, но ей почему-то показалось, что она чувствует спокойный внимательный взгляд магистра. Отогнав глупое ощущение – в самом деле, ну зачем ему это? – Айлин торопливо собрала вещи в ученическую сумку. Роза! Нужно скорее отыскать Саймона и Дарру, вдруг их приманку уже кто-то нашел? Она же пропустит самое интересное!

* * *

Шум драки Грегор услышал, когда до холла нижнего этажа, того самого, где Роверстан недавно разговаривал с матерью адептки Ревенгар, оставалась не одна сотня шагов. Прикинул расстояние, силу азартных воплей – и прибавил шагу. Однако… Неужели традиция межфакультетских потасовок до сих пор соблюдается? Ну а почему нет, Орден ведь как раз силен… традициями. Он вспомнил Совет по поводу закрытия порталов и досадливо поморщился. Ладно, что случилось, того не изменишь. Но где остальные преподаватели? Это ведь оживленное крыло, где постоянно идут занятия!

Перед поворотом к холлу он снова прислушался и поставил щит – на всякий случай. Магия в честных академических драках решительно не поощряется, очень уж трудно ее контролировать в общей свалке, но даже если просто прилетит в лоб вазон с цветами, приятного в этом мало. А в том, что по холлу сейчас летает все, что в принципе можно оторвать и кинуть, нет никаких сомнений.

Он завернул за угол и едва удержался, чтобы не присвистнуть. Драка? Да это слабо сказано! Посреди холла катался огромный ком, сплетенный из рук, ног, тел и голов. Мантии с цветной оторочкой мелькали так быстро, что даже тренированный взгляд Грегора едва успевал различить признаки факультетов, и пока он мог лишь сказать, что общий фон драки – ало-фиолетово-желтый. Странно. Некроманты и боевики – вечные соперники, в этом как раз ничего необычного нет, но какого демона вмешались иллюзорники?

И где, Баргот их побери, дежурные преподаватели? В его время ни одна драка не длилась так долго, чтобы помешать наставникам пройти по холлу. Здесь же кабинеты магистров рядом!

Чутье некроманта уловило слабое веяние чужого внимания, слишком спокойного и сильного, чтобы принадлежать кому-то из дерущихся. Грегор окинул взглядом галерею над холлом и ожидаемо увидел туманную дымку возле перил, в самом удобном месте для наблюдения за холлом. Ах вот как! Милорды магистры развлекаться изволят?

Решительно свернув к лестнице, огибающей холл, он поднялся на галерею, прошел по ней до слегка выступающей вперед площадки, огражденной перилами, и нырнул под полог иллюзий.

– А, Грегор, здравствуйте, мой мальчик! – жизнерадостно отозвался магистр Эддерли, не отрываясь от происходящего внизу.

Магистр Кристоф приветливо кивнул, тоже не сводя взгляда с холла, а Роверстан – и этот здесь! – облокотился на перила, будто не замечая Грегора, и заметил:

– Я бы сказал, дорогие коллеги, что фиолетовые ведут. Они уже оттеснили красных от середины холла к стене.

– Разумеется, оттеснили, – недовольно буркнул Кристоф. – Все старшие курсы сегодня на тренировочном поле, а это что, малыши! Шестой, максимум, седьмой… Была бы здесь хоть дюжина старшекурсников…

Грегор с недоумением воззрился на преподавателя, который явно сожалел, что драка не приобрела еще больший размах, а потом на двух других, которые этому ничуть не удивились. Да они это серьезно!

– А ваших, дорогой Роверстан, я вообще там не вижу! – не унимался Кристоф, на что разумник лучезарно улыбнулся:

– И не увидите, дорогой магистр. Они же не боевики, им голова нужна не только для того, чтобы доблестно сносить ею цветочные горшки. Они, я полагаю, ведут наблюдение…

– Простите, милорды, – вмешался Грегор. – Но мы что, так и будем на все это смотреть, ничего не предпринимая? Или я пропустил момент, когда Устав Академии стал разрешать драки?

Снизу слышались подбадривающие вопли: боевики, собравшись, наконец, вместе, ударили в центр обороны некромантов и снесли его, но тут же с боков их взяли в клещи два фланга – единый фиолетовый и смешанный, разных факультетов. Грегор подавил совершенно недостойное преподавателя желание перегнуться через перила и дать своим пару советов… И поймал тоскливый взгляд магистра Кристофа, в котором это желание читалось так явственно, что на миг Грегор почувствовал себя разумником.

– А вы полагаете, что можете их остановить? – меланхолично поинтересовался Роверстан, еще удобнее облокачиваясь на перила. – Неужели армейский опыт не научил вас не отдавать приказы, которые попросту никто не выполнит?

«В каком смысле «не выполнит»? – поразился Грегор. – И это они тоже серьезно?!»

Шагнув к перилам, он оглядел весь холл, прикинув площадь, и сделал поправку на его высоту, из-за которой часть задействованной силы неминуемо развеется. «Кладбищенский холод»? «Вороний ужас»? «Могильная плита»? Нет, все не то. Половина адептов отправится прямиком отсюда в больничное крыло, за что мэтр Бреннан не поблагодарит. Пожав плечами, он просто обрушил вниз ледяную волну некроэнергии, а следом, усилив голос магией, рявкнул:

– Пре-кра-тить!

«Ить… ить… ить…», – откликнулось эхо под сводами холла.

Клубок тел возле ширмы распался, и стало ясно, что он состоял из трех иллюзорников и одного боевика… Несколько первокурсников-некромантов, облепивших здоровенного иллюзорника, посыпались с него, как спелые яблоки, а боевые действия посреди холла замерли, потому что все адепты вдруг разом пригнулись, зажимая уши ладонями, а потом ошеломленно заозирались вокруг.

– Разойтись по аудиториям! – рявкнул Грегор, уменьшив громкость, чтобы звук не резал уши, но хватило и этого – адепты рванули из холла, едва не сбивая друг друга с ног и напрочь забыв о недавней драке.

Иллюзорники, некроманты, боевики и стихийники – все вперемешку. Впрочем, мантий с белой оторочкой Грегор там и вправду не заметил, а сине-голубой факультет, как и целители, занимался в другом крыле.

– Коллеги? – услышал он все такой же безмятежный голос Роверстана, обернулся и увидел, как Эддерли что-то отдает разумнику, а тот опускает это в кошелек на поясе.

Кристоф, хмыкнув и бросив на Грегора странный взгляд, тоже покопался в кармане мантии, достал серебряную монетку и отдал Роверстану, сообщив:

– Мельче нету. Не беспокойтесь насчет сдачи.

– Как скажете, – беззаботно отозвался Роверстан, подкинул денежку на ладони, ловко поймал и, убирая в кошель, с издевательской серьезностью сказал:

– Благодарю, милорд Бастельеро. Вы были неподражаемы.

Закусив губу, Грегор покосился вниз, где стремительно разбегались последние драчуны, потом – на трех мерзавцев. То есть, простите, магистров! Магистры – изумительное сочетание алой, фиолетовой и белой мантий! – ответили ему взорами невинными и доброжелательными, разве что у Эддерли еще читалось легкое сочувствие к бывшему ученику.

– Простите… – тихо сказал Грегор, старательно сдерживая бешенство. – Вы что же, спорили? На меня?

– Зачем же на вас? – поразился Роверстан. – На деньги, разумеется! К слову, лично я в вас нисколько не сомневался, дорогой коллега. И ставил на то, что вы прекратите любое безобразие, которому хватит глупости произойти в вашем присутствии.

Взгляд у него был откровенно издевательский, но тон – учтивый до отвращения, и если бы Грегор сейчас врезал по холеной физиономии разумника кулаком, его бы попросту никто не понял. Всего-то невинная шутка!

– А что, у белой гильдии настолько плохо с финансами, – выдохнул он все на той же рвущейся наружу ярости, – что ее магистру приходится сшибать медяки, как уличному мальчишке?

– Успокойтесь, Бастельеро, – дружески посоветовал Кристоф и тут же добавил: – Если вас обижают исключительно низкие ставки, то все впереди. Никто из нас не сомневается в вашей будущей блистательной карьере.

Твари Барготовы! Пр-р-реподаватели, чтоб их! Даже Эддерли!

Грегор глубоко вдохнул и выдохнул, напоминая себе, что швыряться заклятиями посреди Академии – крайне дурной тон, а в собственных коллег – вдвойне. Хотя какие они ему коллеги после такого?!

– Ну-ну, Грегор, мальчик мой, – усмехнулся Эддерли. – Не принимайте так близко к сердцу. Здесь всегда творится что-нибудь этакое!

– Не вводите мэтра Бастельеро в заблуждение, милорд, – откликнулся Роверстан, снова отворачиваясь и с интересом оглядывая опустевший холл. – Обычно все намного хуже. Или интереснее, как посмотреть. Вот когда я стал магистром…

– А вы, коллега, сами виноваты, – слегка сварливо сообщил Кристоф. – Кто же становится магистром в тридцать два года? Кстати, Грегор, и вправду отличная работа. Но если бы не вы, красные победили бы!

Эддерли очень невежливо фыркнул, ухитрившись вместить в этот звук глубочайшие сомнения по поводу доблести боевиков и, одновременно, полную убежденность в победе некромантов – Грегор даже мимолетно позавидовал подобной выразительности. Наверное, она приходит с практикой.

– А меня вот интересует другое, – задумчиво сказал Роверстан, продолжая разглядывать что-то внизу. – Милорд Эддерли, ваш сын, случайно, не болен? Простоять все время битвы на ее краю и не вмешаться – это на него совершенно не похоже. Или это влияние Аранвена?

– Саймон? – встрепенулся магистр. – Где?

– А во-о-он… – с удовольствием наябедничал магистр разумник, указывая на дальний край холла, где троица адептов в темных мантиях перебегала от одного поваленного вазона к другому, явно что-то разыскивая. – Еще и Ревенгар с ними. Как любопытно…

– Саймон! – рявкнул Эддерли, и Грегор молча поразился: голос магистра раскатился по холлу без всякой магии.

– Ну и что все это означает, молодые люди? – с опасной вкрадчивостью поинтересовался Эддерли через пару минут.

Роверстан и Кристоф, разумеется, молчали, не вмешиваясь в дело чужого факультета, а Грегор едва сдержал смешок. Дарра Аранвен, как всегда невозмутимый, стоял под возмущенным взором магистра почти величественно и уж точно с полным хладнокровием, словно итлийский дог лучших кровей. Саймон Эддерли, напротив, напоминал пастушескую овчарку-полукровку: опасно зубастая пасть, но невинные глаза, полные легкого удивления – в чем можно обвинить этакую лапушку? И между ними разве что не подпрыгивал рыжий, лохматый и кучерявый щеночек – воплощенная наивность и радость жизни. «Ой, а что-то случилось, да? – всем своим видом спрашивала Айлин Ревенгар, умилительно хлопая ресницами, и ее огромные зеленые глазища радостно сверкали. – Что-то интересное, да?»

Даже Кристоф фыркнул, взирая на это прелестное безобразие, а Дарра с достоинством ответил:

– Прошу прощения, милорд. Мы выполняли лабораторную работу.

– Да, работу! – влез Саймон, но поймал взгляд отца и смолк, а Аранвен так же размеренно продолжил:

– Это был эксперимент в учебных целях, милорд. Мы наблюдали за результатами, и я их записал, а потом мы решили найти опытный образец. К сожалению, он погиб.

И предъявил сломанную и полурастоптанную розу. Живую. Среди зимы. Нет, ничего особенного, конечно, тем более в Академии, полной стихийников, но… Грегор пригляделся к розе. Ах, паршивцы! Но красиво, не поспоришь.

– Лаборато-орная… – протянул Эддерли тоном, не обещающим ничего хорошего, и тоже присмотрелся к розе. – И кому же, позвольте узнать…

– Кхм! – поспешно выступил вперед Грегор. – Полагаю, милорд магистр, это моя вина!

Роверстан издал странный звук, к которому Грегор предпочел не прислушиваться, а то все-таки придется вызвать эту разумническую змею на дуэль. Ну хоть попытаться в очередной раз…

Дальше все оказалось просто. Так просто, что Грегор только диву давался, неужели он в годы обучения был таким же безнадежным балбесом? Эта троица и вправду из лучших побуждений и учебного рвения зачаровала розу, положила ее на видном месте и спряталась, чтобы, как изящно выразился Аранвен, «результаты наблюдений оказались максимально беспристрастными». «Ну конечно не потому, – про себя съязвил Грегор, – что иначе могли бы сами огрести неприятностей».

Розу нашел юный боевик с четвертого курса и тут же, даже не задумавшись, преподнес девице-иллюзорнице. Девица поначалу сама расцвела, подобно розе, но почти сразу обнаружила, что подарок с подвохом: благодарность, которую она попыталась пролепетать, обернулась набором нечленораздельных звуков. Решив, что над ней мерзко пошутили, иллюзорница сломала подарок о физиономию незадачливого ухажера, а тот огляделся вокруг, обнаружил мирно проходящую по своим делам парочку некромантов и решил, что это их подлых лап дело. Ну а что, раз порча – значит, некроманты! «Очень несправедливое и крайне предвзятое мнение о нашем факультете», – имел наглость сообщить Аранвен искренне обиженным тоном.

На последней фразе Роверстан снова издал подозрительный звук, похожий на стон, и торопливо отвернулся, Кристоф закусил губу, а Эддерли торопливо сказал:

– Ну хватит, хватит. Хм… Мэтр Бастельеро, зачтите им лабораторную, будьте добры.

– Да, милорд магистр, – кивнул Грегор.

– А за учиненные беспорядки, – нахмурился Эддерли. – Три дня… нет, неделя отработок на конюшне после занятий! Ревенгар, вас это не касается.

– Милорд магистр! – выпалила девчонка, снова едва не подпрыгнув. – Но я тоже! Тоже… виновата! Можно мне тоже на конюшню? Я люблю лошадей, правда!

– Не сомневаюсь, – безнадежно согласился Эддерли. – На конюшню так на конюшню. Вон с глаз моих!

Троицу словно ветром сдуло, причем Грегор готов был поклясться, что Ревенгар, поджавшую ноги, юные лорды просто унесли по воздуху, подхватив под руки, очень быстро и, главное, отработанно, словно долго тренировались.

– Мерзавцы… – одобрительно и с некоторой завистью прокомментировал Кристоф, а Роверстан кивнул, сдавленно хрюкая и сотрясаясь от смеха.

– Достойная смена некоторым, – устало съязвил Эддерли, и Грегор на миг ему посочувствовал.

А потом вспомнил, что эти трое – его личные адепты, значит…

– Прошу прощения, милорды, – сухо поклонился он. – Меня ждут дела.

Уже прошел половину галереи до лестницы и услышал за спиной голос просмеявшегося, наконец, Роверстана:

– Предлагаю повысить ставки на следующий раз, коллеги. Золотой флорин?

Что ответили остальные, Грегор, скрипнув зубами, не расслышал.

Глава 4. Война мантий

Аластор открыл глаза и тут же зажмурился – солнце в них так и брызнуло! Ой-ой, это же сколько он проспал? И к завтраку его почему-то не разбудили…

Неужели он пропустил утреннюю тренировку по фехтованию, на которую договорился сходить с новыми друзьями? Неудобно получилось. Еще, чего доброго, подумают, что он не явился, потому что вчера струсил и не пошел на кладбище? Ну нет, он им докажет!

Если только… Да нет, не могло же ему присниться, что он ходил на кладбище и познакомился с леди Айлин? То есть просто Айлин! Или могло?! По здравому размышлению, огромная стая упырей на главном кладбище столицы и разгоняющий их белый волкодав в самом деле походили на затянувшийся увлекательный сон. И леди Айлин слишком отважна и хороша собой, чтобы не оказаться всего лишь грезой! И как бы он не во сне залез на крышу склепа по обледеневшей стене?!

Нет, не может быть! Аластор вскочил, торопливо перебирая в памяти малейшие детали прошедшей ночи, и упал на колени перед кроватью. Вернувшись домой в четвертом часу утра, усталый и окоченевший, он не смог придумать достаточно надежного тайника и взятую из найденного клада долю добычи – совсем небольшую, только чтобы хватило на подарок Айлин! – спрятал именно в кровати, между матрацем и деревянным основанием. Если ему не приснилось, то трофей должен по-прежнему быть там… о Пресветлый, только бы это был не сон!!!

Пальцы наткнулись на завернутый в ткань твердый предмет, и Ал наконец-то перевел дух. Все-таки это случилось наяву!

Он осторожно вытянул сверток из-под матраца и невольно улыбнулся. Его добыча была крепко увязана в плотный яркий платок в красно-фиолетовую клетку и с монограммой «А» в углу. Остаток сегодняшней безумной ночи живо всплыл в памяти.

…Айлин, цепляясь за плющ, быстро спустилась до середины стены, а оттуда доверчиво спрыгнула ему в руки, ни капли не сомневаясь, что Аластор ее поймает, раз обещал! И он, конечно, поймал, а потом поставил на промороженную землю, отпустил и сделал шаг назад, смутившись от такой фамильярности – вдруг юная леди подумает что-то не то?

– Благодарю, – ясно улыбнулась она и сделала реверанс.

Аластор поклонился в ответ и тут же с любопытством спросил:

– А что теперь?

– Искать клад, разумеется! – как-то даже удивленно откликнулась Айлин и со вздохом призналась: – Мэтр Киран сказал, что он спрятан в склепе Корсонов, но точного места не знал и сам. А беспокойного призрака… – она огляделась по сторонам, – …здесь нет. Но мэтр сказал: «По ходу дела разберешься», – значит, надо разбираться!

Аластор, представивший было, что сейчас откуда-нибудь появится еще и злобный неупокоенный дух, немного расслабился. Нет, он, конечно, не боится, еще чего! Просто… просто упыри и дух – слишком много для одной ночи! Хотя на призраков тоже интересно было бы посмотреть.

– Давай подумаем сами, – предложил он. – Внутри склепа клада быть не может, он заперт. Значит, снаружи. Может быть, он закопан под склепом?

«Тогда искать можно, пока не посинеем, – подумал он разочарованно. – От холода! И чем мы станем копать, ведь у нас ни одной лопаты, а земля промерзла…»

К его облечению, Айлин решительно замотала головой. Так решительно, что даже капюшон сбила.

– Не может быть! Мэтр Киран рассказывал, что захоронку здесь делали тоже зимой и втайне, свежую рытвину сторож сразу бы заметил!

«И верно», – подумал Аластор и, подойдя к стене склепа почти вплотную, принялся обшаривать камни и завитушки сначала на высоте своего роста, потом все ниже и ниже. Семеро, благословите отца, который, пока Аластор был совсем еще маленьким, часто играл с ним в стражники-разбойники и никогда не отговаривался тем, что занят.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила Айлин, и Аластор невольно почувствовал прилив гордости.

Вот! Вот сейчас она увидит, что наследник рода Вальдеронов умеет не только на склепах от нежити прятаться.