ночные тени

Все чувства выложил свои…

Все чувства выложил свои я на алтарь стола.

Щепоть в конвульсиях кропила кровью синей,

рука дрожала, корчилась, узорно нить плела;

из вен сплетений чувства на ладонь сочились

и – дальше ручейком от пальцев расточились.

Вдоль белого подножия вились они, лились,

на нем засохшими следами оставались,

когда путем извилистым сочились ручейки.

Вмерзали в гладкий, белый наст следы моей руки –

души трепещущей простые отпечатки:

ногтей, и пальцев скрюченных, и кожи гладкой.

Вселенной внутренней тогда все раны сразу вскрылись

и кровью голубой текли, и на листе застыли;

Налипла тишина-печать на облака,

изнемогла – все силы растеряв – рука;

в бесчувственной пустыне сердце онемело.

И умер я тогда, и пребывал не здесь,

а пульс мой начал биться на бумаге белой,

и, погребённый, там он пребывает днесь.

* * *

Спокойный зимний день, устало солнце светит;

Уже едва-едва наметился снежок.

Не слышно во дворе, чтобы шалили дети,

Как будто их собрал и посадил в мешок

Тот, кем пугали нас в наивном детстве мамы.

Здесь в комнате тепло, а за окном – зима.

И градусника ртуть сползает вниз как гамма:

От ноты дальше к ноте. И с себя снимать,

С прогулок возвратясь, избыток некий платья,

Как будто с кочана капустного листы,

Надоедает. Впрочем, время можно тратить

Еще каким-нибудь занятием пустым:

Страницы например перебирать, и с ленью

Бороться кое-как, глазея из окна

На зиму, и, когда осточертеет чтенье

Вконец, плеснуть в стакан нескучного вина.

Смотрю на метель из окна

Вот опять заметает в конце февраля.

Но отсюда – куда в нас метели летят –

После тихого «бля», после звонкого «ля»

Зажигалки «Дюпон»,

Еле слышно, как ветры там тонко свистят,

За стекольцем оконным; скулят и визжат,

И отступишь лишь шаг от окошка назад –

Тишины слышишь звон.

Там, снаружи, подсказки стирает метель.

Все дорожки, тропинки, следы замело;

Ни земли, ни деревьев, ни звезд в темноте,

И в снегу не видать.

Тонкой струйкой пустив сигаретный дымок –

Так, корабль обреченный, сигнал подает,

Только, вместо того, чтоб спуститься на дно,

Отправляешься спать

* * *

Бродяжная, Улиссова тоска

Горчичным цветом все вокруг покрыла,

И связи стали тоньше волоска,

И чувствуешь, как все давно постыло.

Постыли все предметы. За окном

Невыносимо мокрое пространство.

Противна тишина, стакан с вином,

И раздражает даже мысль о пьянстве…

Прохладно в доме, ибо в октябре

Здесь бьют истопники еще баклуши;

Теперь темнеет рано во дворе,

И тишина, как сплетня лезет в уши.

В груди так пусто… Виснет лампы ком

Послушным факелом у изголовья;

Пусть сон порхает рядом мотыльком,

Я не предам бессонное сословье!

Как тяжело в квартире одному,

Но общество – еще, пожалуй, хуже!

И только стоит веки мне сомкнуть,

Как ветром вдруг закладывает уши,

И где-то волны темные шумят,

И парус ветра зачерпнул холстиной;

Всю ночь костры бессонные горят,

И утра ждут отважные эллины.

Ялте

Нет ни фелюг, заполненных хамсой,

И серебристо-толстые кефали

К заморским берегам откочевали,

А на прилавках – чебурек с самсой.

И рыба, да и люди здесь не те,

Что раньше были: строят всюду «виллы»,

Черствы, грубы, как варвары Атиллы,

Безжалостны к природной красоте.

Кто был тут прежде, может вновь узреть

Все тоже море, небо, чаек, горы;

Да в зданьи сером заседают воры,

А надо бы им «на Морской» сидеть.

Давно нет магазина «Океан»,

И рынка, говорят, не будет скоро

(Дай Бог, что это – только разговоры),

И очень дорог нынче стал калкан…

Бывает, очень хочется завыть:

«Не стой, а проносись скорее мимо

Мгновенье, может, ты неповторимо,

Но лучше бы тебе прекрасным быть!»

Игрок, разорившийся на бирже

Эти черточки мне заменили слова,

Только ими одними полна голова;

Точно призраки денег мелькают, манят,

За собою влекут, будто дразнят меня.

И танцуют, танцуют… То белый носок

Опускают, то черный – я весь изнемог

В этом танце и чувствую: нет больше сил!

То, что было когда-то, все-все я спустил…

Ну и славно! Теперь обрету я покой

(Танцам этим конец!) под водой, под землей…

Я был, правду сказать, никудышный танцор,

Но теперь это вздор, но теперь это вздор.

Я очнулся от сна? Только как же мне быть,

Как без черточек этих теперь мне прожить?

Казино

В недремлющей игорной зале

Судьбы вертелось колесо.

Крупье привычно запускали

Из пальцев шарик и висок,

Того, кто утром нищим станет,

Еще пульсирует, живет,

И жилкой, точно в барабаны,

В натянутую кожу бьет…

За стенами casino серый

Рассвет ползет, а здесь, внутри,

Игрок сидит белее мела,

Судьбу не в силах превзойти.

Уже проиграно так много,

А манит дальше гиблый рок

И, стиснув голову, игрок

Следит за шариком: виток,

Еще, еще, последний… Но,

Все будто замерло, и странно

Подмигивает вдруг обманный,

Зеленоватый глаз «зеро».

Причина телефонного звонка (который раздастся чуть позже)

я сидел в маленькой комнате

по исцарапанному паркету

точно по контурной карте река

полз телефонный шнур струясь от

аппарата брошенного на кровати

я читал под вольтами лампочки

освещавшей страницы книги меня

на простом стуле (его неудобство

не замечал увлеченный чтением)

старый паркет вопиющий о ремонте

несвежие обои на стенах

телефон источавший из себя

змеистый шнур-реку пока молчал

но стрелки часов сворачивали

кукиш тем кто ожидал меня

в назначенном месте

К N

Поведайте, в каких еще краях,

Ну, может, кроме Африки голодной,

Лгут – вдохновенно, грабят – благородно,

И мастерят свободу на костях?

Как долго будем думать: «может быть,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.