Терра- Инверсия

Глава 1

– Дядя, а кто такие волхвы?

– Боевые колдуны, Снегур. Вот, помнится мне, как ходили мы дружиной на турка…, если бы не боевые колдуны, то не разговаривали бы мы, сейчас, с тобою племяш.

Старый, обросший бородой, Вепрь начинал свой очередной рассказ – про далёкие земли, про сложные кровопролитные битвы, про богатырей, которые сейчас не родятся, а тех, кто пали, уже не поднять. Мы, детишками, сидели тихо на русской печи, боясь пропустить хоть одно слово, передвигаясь вместе с Вепрем по чужой степи, прячась в зарослях ковыля, переживая многочисленные битвы, страдая от «полученных ран». Мы, и засыпали под рассказы этого старого война, чтобы потом, проснувшись, переносить их в свои игры. Так, изо дня – в день, проходили наши тренировки, так ковался наш дух, прошло много времени, с той поры, но, я ещё помню рассказы старого Вепря.

– Интересно. Очень интересно. Но не правда. Сейчас у нас какой год? А вы пишите о России, периода турецкой кампании. Снегур…, прям янычар, какой-то?

– Да! Я Снегур, мой отец – Снегур, мой дед и прадед – Снегуры! Вам не нравится моя генетическая память?

Мужчина забрал свою рукопись. В моей памяти осталась только фамилия главного героя – Снегур.

***

Командир роты летел в первой «вертушке», вместе с основным составом подразделения армейской разведки. Ещё вчера я гулял по Твери, щеголяя новой армейской формой. Нашему выпуску не повезло – попасть в военную разведку, это равносильно тому, как встать с левой ноги. Я знал, что, после выпуска общевойскового училища, гибнет восемьдесят процентов молодых офицеров, в жерновах тайных операций. Из нашей группы, пятнадцать человек пополнили состав данного подразделения. Но, как говорится:

– Нет худа без добра! В разведке, среди личного состава, не было «дедовщины», не уставных взаимоотношений. Все были ровесники, никто не выделялся, особо. Мой взвод состоял из новоприбывших, на многих ребятах ещё было обмундирование, выданное им в «учебке». Ребята выглядели спортивно, все, пострижены «под ноль» – без татуировок и примет, бросающихся в глаза. Это было условием отбора. Я не успел ознакомиться с их личными делами. С корабля – на бал! Вечером прибыл на место службы, а утром – ознакомился с приказом, осмысливать который пришлось в вертушке.

– Командир взвода – лейтенант Снегур!

Я выслушал приказ на одном дыхании. Командир полка зачитал его на разводе; и наша рота, через пятнадцать минут, была на полевом аэродроме. Командир роты сам руководил загрузкой личного состава в вертолёты. Нашему взводу досталась машина под номером – два. Жирная двойка, нарисованная на кабине вертолёта, напоминала оценку в журнале, из школьной программы. Старшина незаметно перекрестился и сплюнул на землю, перед вертолётом. У этих старослужащих свои армейские мистические приметы. Все документы, обереги, даже нательные крестики были запрещены в нашем подразделении. Ничто не должно указывать на принадлежность наших войск. Мы никто, не откуда, и зовут нас – никак. Я присел возле прапорщика:

– Старшина! Вы давно в этом подразделении?

– Никак нет, господин лейтенант. Третий день, как перебросили с Дальнего Востока.

– Что ж, будем знакомится. Лейтенант Снегур.

Прапорщик понюхал воздух:

– Лавандой пахнет, и морем.

Он, кое-что успел выяснить за сутки.

– Здесь, командир, какая-то чертовщина творится! Этот район границы раньше считался одним из безопасных – вокруг непроходимые горы, никаких населённых пунктов. Здесь барса встретишь быстрее, чем человека. Курорт, а не место! До нашего прибытия, на побережье был развёрнут всего один батальон. Ребята несли боевое дежурство. Всё было так, без осложнений. Здесь, просто не было противника, желающих повторить подвиг Суворова не нашлось. Горы оставались надёжной защитой для наших солдат.

– А, почему тогда нас собрали? Ребят заставили подписать контракты на год. Многие не успели пройти все дисциплины в учебных подразделениях. Я бегом просмотрел дела подчинённого мне состава: многих набрали в спортивных ротах. Зачем это? Мы укомплектованы оружием и спецсредствами, как немецкий «Эдельвейс», а числимся в разведывательном подразделение. Странно всё это, не по – армейскому, в спешке, никто ничего не знает. Где этот батальон? Прапорщик, вы можете объяснить, что здесь происходит?

– Прапорщик Коляда! А, зовут меня Николай. Я, из Перми. А, никто и не сможет объяснить, что здесь произошло. Пропал батальон, все пропали, остались пустые казармы, даже оружие в оружейных комнатах цело. Перед нами поставлена задача – занять плацдарм на месте дислокации этого батальона.

– Задачка со множеством неизвестных!

Вертолёты летели низко над морем, едва не касаясь колёсами набегавших волн. Я выглянул в иллюминатор. Скучный пейзаж, меня море угнетало своим однообразием. Вдалеке, просматривалась полоска берега, и горы. Горы начинались прямо из моря. Эти прибрежные скалы, скорее были продолжением гор. Какая-то растительность, чахлые кустарники, коричневая, серая трава. Вдоль берега скользкие камни в море, покрытые синими водорослями. Тоска! Это место похоже на ловушку, природная мышеловка, вот! Мою философию прервала вспышка, словно сотня солнц взорвало наш разум. В один миг, мы все ослепли. Я почувствовал, что вертолёт не управляем, и падает в море. Недалеко от берега. Был удар, корпус вертолета разлетелся, как скорлупа грецкого ореха. Дальше я ничего не помню. Меня, наверное, выбросило в море. Я очнулся впритык к берегу, волны перебирали мой волос на голове. Я попытался подняться, меня шатало, и я вырвал. Море перекатывало трупы моих солдат. Я посмотрел на берег, выискивая взглядом оставшихся в живых. Их было немного, два или три человека. Неуверенной походкой я добрался к воскрешённым. Ребята смотрели на меня туманными глазами, пытаясь привести в чувство третьего сослуживца, его хорошо приложило по голове морскими камнями. Старшина снимал с висков обрывки водорослей. Я попытался что-то сказать, но из горла раздалось бульканье и какой-то клёкот, меня опять понесло: из желудка, из лёгких выходила морская вода. Третий солдат, всё же умер, не выдержал его организм этой встряски. Я вспомнил его по пролистанным делам, кажется он был скалолазом. Я посмотрел на горы. Мне показалось, что они не на месте, отошли от моря, и стали немного меньше, как кто, специально спилил их вершины. В небе над горами летали птицы. Орлы могли кружить часами, высматривая свою добычу.

Прапорщик закрыл глаза умершему солдату и отдал распоряжение рядовому, стоящему рядом с ним. Рядовой, при помощи подручных средств начал копать яму. На берегу, в песке, выравнивая края руками. Прапорщик забрался в море и начал нырять.

– Что он делает? Зачем?

Я никак не мог сообразить, дать вразумительные объяснения его действиям. Море гоняло ещё кучу трупов.

– Разве, одна маленькая ямка, вырытая нескладным испуганным солдатом, может поместить всех покойников?

Я оглядел окрест, в надежде, что увижу, что-нибудь, типа пропасти, пещеры, или старой берлоги. Но, берег был пустынен, тёплые и ласковые волны слизали все неровности почвы.

Солдат, почти утонул в яме. Он был совсем ещё ребёнок, на смуглом лице пробивался пушок, а на щеках остались следы слёз. Я дал ему отбой, у нас не было ничего, даже сапёрной лопаты, всё забрало море.

– Ура!

Раздался восторженный крик старшины. Я, только сейчас понял, что искал в море прапорщик, когда увидел в его руках автомат. Эта авария оставила нас не только без личного состава, у нас не было никакого оружия. Всё утонуло в море. Я покосился на бок своего тела. Слава богу, кобура была на месте. Прапорщик вышел из воды.

– Слышь, Коляда! Что вообще с нами случилось? Где наш второй вертолёт?

– Был взрыв. Нас сбили ракетой ПЗРК. Потом вспышка. И вот!

Прапорщик показал на плавающие трупы.

– Надо бы было их похоронить! По-военному, закопать в землю.

– Или обложить камнями, как в фильмах, про индейцев:

Подал голос рядовой.

Мы все начали вытаскивать трупы из воды. Трупов было больше, чем могло поместиться в нашем вертолёте. Когда мы вытащили труп нашего капитана – ротного, командующего нашей погрузкой, я понял, что первый вертолёт постигла такая же участь, как и наш. Два часа мы собирали камни. Я хоть убей, не помню взрывов, помню свет. Но спорить с Колядой не стал. Ракета, так ракета. Но, только, кто стрелял? Не мог же неприятель сидеть в море? Я остался при своём мнении, нас сразили неизвестным оружием: луч света, вырвался из морской пучины и вскрыл оба наших вертолёта. Странно, но на трупах нет никаких следов огня, все были без, каких бы то не было, повреждений. Солдат, вообще, ничего не помнил, он спал, когда всё случилось. И, вообще, солдат летел в первом вертолёте, вместе с ротным.

До чего же мы не приспособлены. Как разжечь костёр, без спичек. Море рядом, рыбы валом, осталось, только, её поймать и приготовить. Но, как? Без сети, без удочки, и на чём, когда нет ничего: ни масла, ни сковородки, ни воды. Вода! Как я хочу пить. Солдат с Колядой пытаются поймать рыбу, гимнастёркой. Я роюсь в зарослях водорослей, стараюсь найти мелких крабов и живые ракушки – мидии, гребешки. Не знаю, как они называются, знаю, что они съедобны. Только, как их есть? Не сырыми же? За час нашей упорной охоты, мы наскребли себе пищи на слабый обед. Солдат собрал сушняк, а прапорщик расковырял патрон. Блин! С помощью двух камней, он разжёг костёр. Пойманную рыбу пришлось печь тоже на камнях, а мою мелочь Коляда закопал в золу.

– Вместо семечек будет.

Я решил более тщательно осмотреть местность, достал пистолет и, стал не спеша, продвигаться к горам. Честно сказать:

– Я не наелся.

Мечтал найти какую ни будь дичь, или птицу, я согласен был и на птичьи яйца. К сожалению, попадались только грибы – дождевики, рыхлые и не вкусные, я два штуки съел сырыми. Потом я ловил ящерицу, но она убежала, скрывшись от меня в расщелине скалы. Я далеко отошёл от берега. Видел, что прапорщик с солдатом опять устроил купание в море. Что они там искали, не знаю. Я вышел на тропу, она была хорошо утоптана, и серпантином, подымалась в гору.

– Здесь, наверное, козы есть?

Кто-то утоптал эту дорогу? Я, незаметно, увлёкся своим поиском, шёл по тропинке выше, и выше, держа перед собой личное оружие. Блин! Никогда не приходилось раньше стрелять из пистолета по козам. Но, с пистолетом я считал себя защищённым, сильным, и всемогущим.

Глава 2

Фамилия мне досталась красивая, от прадеда. Никто не знал, откуда он появился в нашем краю. Прадеда нет, а фамилия осталась. Снегур. Меня все знакомые, сколько я помню, называли только по фамилии. Из отцовских рассказов остались в памяти отдельные обрывки, он повторял сказы двоюродного брата прадеда, про степь, неведомые войны, про казаков, турок и волхвов, называя последних, колдунами. Не знаю, может Коляда тоже колдун? Как умело он костёр разжёг у воды. Вдруг меня отвлёк какой-то шум, от моих мыслей. Сверху по тропинке сыпались мелкие камни. Я поднял голову, и одновременно начал стрелять. Сверху тропы, на меня двигалось какое-то животное, похожее, одновременно на большую кошку и гиену. Блин! Я промазал. Этот зверь готовился к прыжку. Между нами было не более пяти метров. Я продолжал давить на курок, но пистолет молчал, я уже приготовился к смерти, когда раздался окрик, остановивший животное, приготовившееся к атаке. Я боялся отвести взгляд от чудовища, мне казалось, что стоит отвести глаза, и этот монстр накинется на меня. Я уже слышал хруст моих косточек. Боковым зрением я увидел, как подошёл человек. Животное заскулило и легло около его ног, выпрашивая награду за мою поимку. Человек что-то спросил, но я его не понял. Я впервые слышал язык незнакомца. Я постарался внимательно рассмотреть, встреченного мной, мужчину. Его волосы были до пят, подвязанные лентой у лба, мужчина был не молод, уже в летах, но и не стар. Какой-то – молодой старик, неопределённого возраста. Мужчина протянул руку к моему оружию:

– Что это?

Этот вопрос прозвучал в моей голове. Мой пистолет мягко скользнул и вывалился из моих рук в ладонь незнакомца. Блин! По уставу, мне было запрещено передавать своё оружие кому-либо. Мужчина повертел пистолет в руках:

– Зачем это?

Он, как бы, прислушивался, ожидая ответы на заданные вопросы. Я не знал, но мой мозг отвечал. Незнакомец, удивлённо, последний раз посмотрел на оружие и смял его, как пластилин, или кусочек пчелиного воска.

– Ну, и сила у этого старика – подумал я, наблюдая, как моё оружие течёт по его пальцам, и бесформенной лужей застывает на каменистой почве тропы. Я застыл, закостенел, попытался двинуться, сменить позу, но предупредительное рычание зверя остановило меня от необдуманных действий.

Незнакомец что-то пробурчал, и животное опять заскулило.

– Лоран, ещё совсем ребёнок. Щенок. Он капризничает. Твоё поведение настораживает его. Шабаты всегда реагируют на опасность. Ты испугал его, пришелец. Старик продолжил своё движение вниз, к морю, животное шло сбоку от него, а я, как привязанный, семенил за ними, против своей воли. Я увидел, как навстречу нам, два низкорослых бородача вели прапорщика и солдата. Прапорщик тянул за собой автомат, он волочился по земле, магазином стуча по гальке. Боже мой, такого представить нельзя, в действующей армии, так обращаться с оружием! Совсем не по уставу, нарушая все установленные правила по его эксплуатации.

Старик что-то сказал бородачам. Монстр расправил уши, видимо, команда, отданная этим «гномам», касалась и его. Старик пошёл вверх сам, оставив нас на попечении бородачей и зверя. Старик называл его Лоран – из племени Шабатов. Надо запомнить, наверное, нам долго придётся общаться в этом обществе. Старик шёл, не торопился, уверенно подымаясь по тропе. За ним, как шлейф невесты, парили седые волосы. Непривычно видеть мужчину с такими длинными волосами.

– Кто это?

Я задал вопрос, понимая, что не получу на него ответ. Старшина пожал плечами, а солдат шмыгнул носом.

– Волхв!

Кажется, это сказал один из бородачей. Значит они понимают наш язык, и не всё так безнадёжно, как мне казалось по началу. «Гном» назвал зверя собакой, тот зарычал и показал зубы. Нет, собак с такими зубами не бывает! Я пытался разговорить бородачей, но они объяснили мне, что знают человеческую речь плохо, некоторые слова, больше, полагаясь на интуицию, разговаривая со мной. Ты, Снегур, если хочешь общаться, то тебе придётся выучить язык нашей страны для межкланового общения. Учи русский, Снегур, тогда поговорим. Не понял! Я, кажется, никому не говорил свою фамилию.

– Я, что, с вами, не на русском разговариваю?

Бородачи рассмеялись.

– Нет. Твой язык своеобразен, и речь, похожа на завывание дикарей. В нашей стране тебя никто не поймёт. Учи русский язык, Снегур.

Блин! Это меня – рязанского парня, уличили в незнании русского языка!

– А, как его учить? У вас что, школы есть? Учителя?

– Придём в стан, я отведу тебя к вещалкам. Они за ночь обучат тебя русскому языку. Говорить не знаю, но понимать всё будешь. А, если постараешься, то в течении месяца, и разговорный язык освоишь.

Если бы тогда гном рассказал, чего это стоило, освоение русского языка, у вещалок? Я бы, лучше немым остался, и глухим одновременно. Эти пройдохи выкачали из меня всю энергию. Спасибо прапорщику. Коляда выручал, по мере своих сил. А, солдат – дезертировал из учебного центра, ему не понравились методы преподавания. Беглеца, конечно поймали, он не рискнул податься в горы, но вещалкам досталось от Волхва. Отныне, обучение русскому языку будет вестись под его личным надзором. Женщины выскочили из шатра колдуна с «кислыми» лицами, ох, как же им не нравился этот надзор. Гном не соврал, через месяц нас нельзя было отличить от аборигенов. Солдат в стане нашел друзей, и армейская дисциплина расшаталась, какие бы меры не предпринимал Коляда, солдат всё время пропадал у друзей. Не удивительно, что воин стал докой в овладении новым русским языком. Я, по-тихому, провёл разведку стана. Люди, в нём жили, как-то не так! Интересно! В стане все подчинялись Волхву, колдун не был вожаком племени, он был выше! Аборигены очень не любили, когда их называли – люди. На новом русском языке – это самый низший статус, который может быть у человека.

– Даже раб стоит выше людя!

– Скажите! Где мы находимся? В какой стране? Кто управляет этим государством, и как? Как называется этот мир? И, вообще, что это такое? Это планета? Она, какая? Круглая?

Мои вопросы ставили в тупик жителей стана. Я понял, что здесь первобытно – общинный строй, с семейным разделением труда. В стане были свои кузнецы, ткачи, целая секта вещалок – учителя, по-нашему, свои повара и охотники. Кожемяки. Это общество было не примитивным, как мне показалось по началу. Кроме вещалок, здесь были учёные, имеющие свои лаборатории. Народ не чурался пришельцев, все мне пытались разжевать, растолковать, некоторые из моих вопросов были непонятны для них, тогда меня посылали к Зыркалу – астроном по-ихнему. У него в горах своё жильё, пойди к нему, он покажет тебе в зыркалке (система подзорных приспособлений, похожая на земельный телескоп) все планеты, всё, что тебя интересует, находящееся выше гор. Я слонялся из угла в угол. Осматривался. Понимая, что вечно моё безделье продолжаться не может, уже приходилось ловить недовольные взгляды. Население стана большое, около ста особей, а котёл один. Повара, чуть свет, начинают готовить для всего племени в центре стана. Целый день в воздухе стоял запах жаренного, вяленного, копчёного мяса, перемешивающий с ароматом трав, использованных, как приправа. Прапорщик пристроился к охотникам, они жили тоже отдельно от стана, как астроном. Охотниками руководил Вещун. В остальном, условия жизни в бригаде охотников, не отличались от быта племени. У них были свои повара, свои мастера по производству и ремонту оружия. Блин! Оружейная техника у этих дикарей была на порядок выше нашей. У Другарей – так назывался народ, приютивший нас, не было танков, тяжёлых ракет, с зенитными комплексами, подводных лодок со всеми видами летающей техники, зато у каждого охотника был персональный бластер. Предохранитель в оружии выставлен таким образом, что исключал поражение человека от данного оружия. Прапорщик, и рассказал мне, про разные народы, живущие по соседству со станом. У них были свои предводители, и выглядели они не так, как племя людей, но между собой жили мирно, дружно. Все споры решались на межплеменном совете вождей. Блин! Как у индейцев до Колумбовой Америки! Шу – шу, между собой, и откопали топор войны! Чем больше я общался с народом, тем больше знал о этом племени и их соседях.

Бородачи, которых я называл Гномами, это Лофаки, племя разобщено, живёт по обе стороны от границы, они, полностью, всем свои составом влились в племя Другарей, проводили совместные работы, участвовали в дежурстве по охране пограничного периметра, без них не обходился ни один совет племени. Они, как и все Другари, подчинялись Волхву. Кроме Лофаков и Другарей, здесь жили племена людей– птиц, у них были разные, труднопроизносимые названия, я, условно, называл их «эльфами», по ту сторону гор, жил подземный народ – конасы, но мы, почти с ними не встречались, никто не знает, как они живут, чем питаются, за счёт чего существуют. Знали только, что конасы, не похожи на нас, очень злобны и отважны. Страна большая, здесь нет, каких бы то, ни было, границ между народами, поэтому в стране господствует интернационал. Народы разные, не похожие друг на друга, каждое существо имеет свой нрав. У нас бы эту страну разнесла меж усобица. Но здесь, каждый жил по правилам, продиктованным разумом поколений, в которых, на первое место ставилось уважение к другим народам, к чужой расе. В новом русском языке нет ругательных слов, нет оскорблений. В общении не допускалось нетерпимости друг к другу.

– Блин! Не язык, а балетные пуанты! Его, как специально создали, «не для мужиков». А, защищаться как? Ну, если кто-нибудь нападёт на вашу страну? Предположим, будет угроза вашему миру?

Мне это общество с архаичным укладом жизни, показалось таким беззащитным.

– Ты, Снегур, ничего не понимаешь. У тебя каша в голове, вместо мозгов. Какой сумасшедший будет нападать на страну, в которой живут волхвы.

Боевые колдуны – по-нашему. Хотя, мы сколько находимся в стане, никаких боевых действий я не видел. Но, встречаться с волхвом один на один, тем более – проверять его реакцию, мне не хотелось. Я вспоминал, как мой пистолет растаял между его пальцев.

Вечером, я всё же решился – нанести визит астроному. Рано утром, предупредил своих, чтобы меня никто не ждал, и отправился в горы, по маршруту, указанному одним из бородачей. Блин! Мою тропу пересекали невиданные животные, на камнях и в кустарнике грелись змеи, в траве было полно блох, или клещей. Но никто меня не трогал. Такое ощущение, что этой фауне было не до меня. Я вспомнил:

– Заговор колдуна! Волхву удалось добиться паритета сил, и между животными и людьми, не имеющими оружия, было негласное перемирие. Но, стоило кому в руки взять палку, как обстановка резко менялась: и все норовили напасть, укусить, вогнать когти, разорвать тебя на куски. Я этого не понимал, это было выше моего разума.

Глава 3

Зыркал встретил меня хорошо, накормил грибным супом и ягодным муссом. Он выслушал все мои вопросы, спросил только, откуда я прибыл.

– С Земли.

– Знаю, что с Земли, с России, с области какой?

– Я рязанский.

– Рязань. А, где это?

Блин! Как объяснить?

– Это между Москвой и Казанью.

Зыркал делал вид, что понял, такое ощущение, что он каждый день бывает в Рязани по своим делам, и жить без этого города не может.

– Ах, вы рязанский? Из Снегуров? А, что вас принесло в наш мир?

Я, в который раз, пересказываю свою историю, надеясь получить ответ:

– Что, всё же, случилось. Кто выпустил ракету ПЗРК, убив почти всё наше подразделение? Куда делся армейский батальон, несший боевое дежурство на этой местности?

Зыркал подергал свои дано не мытые волосы. Это, наверное, тяжело отращивать такие косы, за ними уход нужен.

– Вы, Снегур, знаете, что находитесь на границе двух миров. Ваши вертолёты никто не сбивал ракетой из переносного зенитного комплекса, у нас нет такого оружия. Это вы должны уже знать. Ваши вертолёты попали в переход между мирами, их уничтожило, смяло – пространство, время, не знаю, какие силы ещё. Их раздавило. Не знаю, даже, как вы смогли уцелеть? Фортуна пожалела вас.

Мне стало интересно: Откуда этот учёный, наблюдающий за звёздами, знает о России, из каких областей она состоит. Что он знает о мифах древней Греции? О Фортуне. Но вопросов я не стал задавать. Мне достаточно было того, что удалось узнать, хватило бы ума и силы переварить всё, сказанное Зыркалом.

Стан нашего Волхва находился в дозоре, по эту сторону границы миров. Я задумался об участи армейского батальона, несшего аналогичную службу с нашей стороны. Может быть им не посчастливилось попасть в переход между мирами и их перемололо в атомы между мировое пространство? Никто не знает, где находится граница между мирами, и по каким законам работают эти переходы. Зыркал сказал, что работают учёные в столицах их страны. Но где это? Он не знал. Его ничто не интересовало, кроме звёзд, планет и метеоров с кометами. Он за всю свою жизнь, так, ни разу не побывал, ни в одной, из столиц. Интересно: страна одна, а столиц много. В этих горах, не то, что города не найдёшь, приличного кишлака даже нет. Если и есть, где столицы, то это на равнине. Надо спросить учёного – а, моря и реки есть в этой стране? Зыркал ответил утвердительно: есть реки, моря, даже несколько штук. Учёный не стал читать лекцию по географии. Не всё сразу. Знания накапливаются постепенно, слой за слоем, и чем они глубже, тем прочнее получается их фундамент в коре головного мозга. Я был благодарен астроному и за это. Вот так, по крупицам, я познавал этот мир. От астронома я возвращался в стан одухотворённым, как адепт, приобщённый к тайне создателя. Меня в стане никто не спрашивал, мои товарищи разбежались по делам. У каждого из них была работа.

Прапорщик в составе бригады охотников, ушёл в горы, а солдат – наш полиглот, нашел своё призвание в сельском хозяйстве. Он с группой, точно таких же, единомышленников, участвовал в постройке террас, под зерновые культуры. В этих местах выращивали горный рис, со вкусом маниоки. Не знаю, но хлебные лепёшки из него вкусные получаются. Меня вещалки предупредили, что мной интересовался Волхв. На завтра мне назначена встреча с ним в его шатре. У меня засосало под лопаткой, неприятное ощущение, предвестие страха, опасности и ещё, бог знает, чего. Последний раз такое у меня в детстве было, перед тем, как я прыгнул с «тарзанки» в реку. Волхва мне приходилось видеть редко, он почти не бывал в стане, но даже того времени хватило, чтобы избегать встреч с колдуном. А, тут он сам, назначил мне время, для разговора. Я, даже не догадывался о чём можно говорить с Волхвом. По слухам, среди аборигенов, Волхв всё знал заранее, он читал мысли, и мог превратиться в кого хочешь. Волей– неволей, я соглашался с молвой. Мои ноги отказывались идти в шатёр, а язык, снова стал заплетаться, как при нашей первой встрече. Утро наступило быстрее, чем я ожидал.