Избранное. Том 6

Я РАНО ЗАСНУЛ…

Я рано заснул, но, как оказалось, ненадолго. Проснулся в час ночи, полежал, заснуть не получилось, и я взялся за планшет. Кое-что мне показалось интересным и я было хотел поставить несколько лайков, как вдруг мой палец прошёл через планшет насквозь. Все последующие попытки имели тот же результат. – Что за чертовщина? – подумал я, взял с тумбочки книгу и ткнул в первую попавшуюся страницу. Палец прошёл насквозь через книгу. Я стал тыкать в тумбочку, в стену – результат тот же. Тогда я встал, подошёл к закрытой двери и с изумлением запросто, безо всяких усилий, прошёл сквозь неё. Это было странно, страшновато, но в то же время весело и я принялся просачиваться туда-сюда через двери и стены. Впечатление незабываемое и описать ощущения словами невозможно: смесь детской радости, небывалого могущества и исключительности. В голове рождались идеи: можно за большие деньги демонстрировать этот фокус, можно скрыть эту способность и заходить, куда угодно, и что угодно брать. Я даже провёл эксперимент – взял рюкзак и попробовал пройти сквозь стену с ним. Получилось! Получилось и с тумбочкой, и с магнитофоном. Жаль, шкаф я поднять не мог. Так я развлекался довольно долго, а потом вдруг захотел спать, лёг и быстро уснул, крепко и без снов.

Утром первое, что я сделал – ткнул пальцем в стену и чуть его не сломал. Сквозь закрытую дверь тоже пройти не получилось – на лбу появилась здоровенная шишка.

Что это было? Неужели всего лишь сон?! Но я в этом не уверен, потому что рюкзак не лежал, как обычно, в шкафу, а валялся рядом с кроватью, да и тумбочка стояла неровно.

Таперь каждую ночь я, если просыпаюсь, проверяю, не появилась ли снова эта способность – проходить сквозь двери. Девушки, которые иногда остаются у меня на ночь, по-моему считают меня странным, но я их не посвящаю в подробности.

Сейчас, наверняка, кто-то (и не один) скажет или напишет банальность: – Меньше пить надо! Вот что травка делает! А не поел ли ты грибочков? Отвечаю сразу и всем: я не пью, не курю, а грибы ненавижу. Нет, в том-то и дело, что я столкнулся с чудом! И как же обидно теперь снова быть обычным человеком и упираться лбом в любое препятствие!

Наталия Варская

СТЕПЬ

Степь. Бывали ли вы когда-нибудь в донской степи?

Это неописуемое зрелище. Бескрайняя степь, когда цветет ковыль, превращается в белое море.

Ласковый летний ветер колышет шелковые, белоснежные волны ковыля, и ты плывешь в жарком мареве среди переливающегося на солнце моря, задыхаясь от восторга и запаха земли. Волны из белых переходят в золотые, потом снова в белые. Кажется, что ты один на белом свете и нет тебе дела ни до чего! Хочется раскинуть руки и выплеснуть всю радость, которая проснулась в тебе. И тут думаешь, почему ты не птица, которая гордо реет в высоте над тобой и видит всю эту красоту с высоты чистого, бездонного, голубого неба. В траве трещат цикады, вот выпорхнула и быстро умчалась серая куропатка с тревожным криком, возвещая об опасности, поют невидимые птицы, которые скрылись от жары в ближайшей рощице. Ты стоишь, закрыв глаза и слушаешь симфонию, которую больше нигде не услышишь. Близость к природной красоте отвлекает от мирских забот и рождает первородные инстинкты, присущие нашим предкам. Хочется припасть к земле и слушать ее, и слышать ее. Ты вдруг понимаешь, что вот она, моя земля, которую я видел только на картинках, я не знал, что она такая, я забыл!

И почему-то отсюда не хочется уезжать!

Саша Пасса

ЧЕРЕПОК

Петьку Черепка́ в деревне не любил никто.

Искать его начали лишь на пятый день после исчезновения, по указу начальства, да из жалости к Авдотье, матери пропавшего. Маленькая, заплаканная старушка часами стояла на пригорке, опираясь на палку, и, склонив голову на бок, смотрела на лес.

Четыре дня она ходила по домам и просила односельчан отправиться на поиски её сына, но соседи успокаивали:

«Да ладно тебе, баб Донь, вернётся твой Петька! За лисой, небось, всё носится!»

«Нет, нет, отмучился мой Петюня, я чувствую. Надо найти его, схоронить, человек ведь, какой – никакой…» – и старушка начинала вытирать слёзы кончиками повязанного на голову, выцветшего платка.

Думала ли она, качая маленького Петеньку на руках, что когда-нибудь такое скажет…

«А может в гости к кому подался?» – спрашивала Матвеевна, председатель сельсовета, зная наверняка, что за свою бессовестную жизнь Черепок не обзавёлся ни одним другом. Выдёргивать мужиков с работы и отправлять их спасать человека, который чуть не погубил её единственного сына, совсем не хотелось.

«Пётр! Пётр!» – на протяжении двух последующих недель, с трудом и без энтузиазма выкрикивали поисковики, бродя по густому лесу. Но называть Черепка Петей ни у кого не поворачивался язык, а орать во весь голос «Черепок, ау, выходи!» ещё опасались. А вдруг и вправду выскочит откуда-нибудь из кустов, с ружьём наперевес…

Момент превращения своего сына в монстра баба Доня проглядела.

Маленький Петя был обычным мальчиком, ласковым и нежным. Отца своего, сурового и угрюмого Тимофея, любил и почитал, как Бога. Батька тоже души в нём не чаял и всегда баловал – привозил из города гостинцы, вырезал свистульки, смастерил деревянную лошадку-качалку и, по вечерам сажая сына на колени, гладил огромной ручищей по голове.

Приветливых слов в обиходе Тимофея не было, но своего ребёнка он с гордостью называл «наследником» и Петром Тимофеевичем. Петя млел от удовольствия и смешно копировал все движения отца, стараясь быть похожим на него.

Жену свою Авдотью, взятую из семьи староверов, как только ей исполнилось шестнадцать лет, Тимофей считал не более, чем личной служанкой, обязанной ему всем на свете и по гроб жизни. Чуть что – колотил так, что она долго не могла подняться с постели.

Первые пятнадцать лет совместной жизни бил за то, что не могла родить ему ребенка, потом – просто так, в целях «воспитания».

Выросшая на огороде травинка, или обнаруженная на комоде пылинка, или чуть подгоревший пирог легко могли стать поводом для жестокого наказания.

Как неутомимая маленькая пчелка, с утра и до позднего вечера Доня скребла, мыла, чистила, стирала и варила, прерываясь лишь на короткий ночной сон. Дом всегда сиял чистотой, огород был ухожен, скотина накормлена, а Петюня с отцом – неизменно в чистой, выглаженной одежде. Но угодить на главу семейства было невозможно.

«Молчи, дура!» – эту фразу Авдотья слышала от мужа каждый день по несколько раз. И даже тогда, когда не произносила ни звука. На каждый ее взгляд, на случайное движение в его сторону – эти два слова и глаза, полные презрения и ненависти.

Выпивка и вовсе превращала Тимофея в агрессивного неадеквата.

Закрытые двери, задёрнутые на окнах шторки…

Молчаливый и тихий с первого взгляда дом излучал напряжение и опасность, скрывая внутри себя долгие годы мук и страданий несчастной женщины.

Доня терпела побои, не сопротивляясь и зажимая руками рот. Изо всех сил стараясь сдержать рвущийся из горла крик, думала только о том, как не напугать сына и не искалечить его детскую психику.

«Всё хорошо, Петюня, маме не больно» – шептала ему, добравшись до кровати и стирая дрожащей рукой кровь и слёзы с лица.

Пете не нравились эти жестокие выходки отца, и однажды он попытался заступиться за мать, встав на его пути. Разъярённый хозяин дома моментально схватил сына под мышки и поднял к потолку, бешено вращая глазами.

Авдотья, заскулив, как собака, повисла у него на руке. Тимофей закинул перепуганного ребёнка на печку и переключился на жену…

С тех пор во время избиений матери Петя тихо лежал на печи и притворялся спящим, украдкой разглядывая цветастую шторку и мечущиеся за ней тени родителей.

Он решил, что если его мудрый и горячо любимый отец наказывает за что-то мать, значит, она это заслужила. Постепенно мальчик начал относиться к родившей и заботившейся о нём женщине так же, как Тимофей – как к прислуге.

Рос Петя крепким и сильным. Тяги к учёбе не испытывал, но физической работы не боялся.

Отец научил его колоть дрова, косить сено и с малых лет начал брать с собой на охоту. Охотником глава семьи был заядлым – без добычи из леса не возвращался.

Сначала они били уток и зайцев, потом подстрелили лису, у которой остались маленькие щенки. Хотели убить и лисят, да не смогли достать их из глубокой норы.

А однажды вернулись домой, волоча на еловых ветках окровавленную тушу молодого лося.

Похваляясь, они провезли его через всю деревню, не поленившись сделать большой крюк. Дома, за ужином, довольные отец и сын расхваливали друг друга и бурно делились впечатлениями, а Доня, спрятавшись в углу за печкой, беззвучно плакала и отчаянно молилась, чтобы сердце сына не окаменело от жестокости.

Тимофей растил свое подобие, и она ничего не могла с этим поделать.

Но любимое увлечение сыграло над ним злую шутку, когда Петя учился в шестом классе.

Охота была удачной – добытчики несли домой три связки набитой птицы, и решили сделать привал на лесной поляне. Ружьё, которое Тимофей небрежно прислонил к стволу дерева, вдруг соскользнуло и выстрелило прямо в глаз своего хозяина.

Петя, побелевший от ужаса, прибежал домой и долго не мог ничего объяснить.

Мужики нашли охотника, неподвижно лежащего в луже крови среди убитых им уток.

Доня осталась вдовой, а Пётр, тяжело переживающий гибель отца, с каждым днём становился все более и более похожим на него.

Женщина смотрела на сына, и не узнавала. Куда делся тот ласковый и нежный малыш? Откуда эти жестокость и высокомерие?

Иногда ей казалось, что Петя сошел с ума. Он не бегал с другими мальчишками на речку, не участвовал в школьных капустниках, и с ней почти не разговаривал.

Подолгу сидел, прислонившись спиной к печке и уставившись пустым взглядом в стену.

Отцовское ружьё он спрятал до поры до времени на чердаке, в лес ходить перестал.

Дружить со злобным мальчиком никто не хотел, и только соседский парень Витёк, пожалев оставшегося без отца одноклассника, протянул ему руку помощи.

Сначала пригласил вместе порыбачить на озере, потом – к себе в гости.

Витёк был хорошим парнем, совсем не похожим на Петра. Невысокого роста, худенький мальчишка уважал и почитал родителей, с удовольствием учился, любил и жалел животных. Он держал на огороде несколько ульев пчёл, хорошо о них заботился и мечтал о собственной пасеке.

Пётр к шестнадцати годам превратился в чернобрового богатыря, с тяжёлым взглядом и огромными кулаками, которые постоянно рвались в драку. Он за хлебом не мог сходить без приключений…

К Виктору Петя относился как к человеку, с которым можно интересно проводить время, который даст списать домашнее задание или поможет, например, перетащить тяжёлое бревно, или загрузить стог сена в машину.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.