Возвращение. Сборник рассказов

– Ух, ты! – старик взял бутыль и стал разглядывать ее содержимое на свет ночника. – Густой! Лируанский я еще ни разу не пробовал! Благодарствую! Этого мне надолго хватит!

Радость его была неподдельной.

Утро встретило Арринтура, как всегда, радостно, солнечно и зазывающе. Он не стал дожидаться, когда его наставник Иллиюм хриплым голосом попросит приготовить чай и пожарить перепелиных яиц. Быстро справился с завтраком, в великом нетерпении ожидая появления Иллиюма после утренней молитвы. Вчерашняя ловушка для куниц настоятельно требовала его присутствия. Сработала ли она? Попался ли в нее меховой зверек с узким длинным телом и глазами-бусинками? Все его мысли были заняты этой ловушкой, и он даже не заметил, когда из-за полога тихо вышел и подошел к столу Иллиюм – глубокий старик с седой бородой, весь испещренный морщинами, но с ясными живыми глазами.

– Что задумал, шкет?

Аррринтур подскочил на месте.

– Ничего, наставник.

Иллиюм задержал на нем проницательный взгляд и затем опустился на скамью.

– Мою одежду вычистил?

– Да, наставник.

– Сапоги приготовил?

– Да, наставник.

– Да, наставник, – неожиданно передразнил его Иллиюм, вытянув лицо.

– Скажите, пожалуйста, какой паинька! Поди, опять в лес собрался, сорванец.

– Только, чтобы выполнить уроки.

Арринтур старательно разливал из кувшина разбавленный нектар. Разлил по двум кубкам и уселся за стол. Иллиюм взялся за кубок, собираясь отпить из него, и, вспомнив что-то, поставил назад.

– Какое было третье задание? – внезапно спросил он.

Арринтур оторвался от кубка с нектаром и, невинно хлопая глазами с белесыми длинными ресницами, ответил:

– Определить к какому виду относится ершик пахучий. Изучить корни, стебли, листья. Определить полезные и вредные свойства.

Иллиюм окинул ученика долгим взглядом, потом придвинул к себе кубок.

– Неужто за ум взялся, а, шкет?

– Я всегда стараюсь, наставник, только ты меня не понимаешь.

– Поглядите-ка на него! Я его не понимаю! Может, мне еще пожалеть тебя?

Арринтур, опустив голову, что-то пробормотал.

– Что ты там бурчишь себе под нос?

– Ничего, наставник.

– Что бурчишь, спрашиваю! – повысил голос Иллиюм.

– Эх… – вздохнул Арринтур, – сиротинушка я несчастная, родителей своих не помню, и никто меня понять не хочет.

– Поплачь еще мне! – с напускной строгостью проворчал Иллиюм. – Ты своих родителей, будь они у тебя, раньше времени отправил бы на встречу с загробными стражами.

Арринтур громко шмыгнул носом и принял такой неподдельно несчастный вид, что сердце старого наставника дрогнуло, и он замолчал.

Много лет назад в его скромную обитель постучался исполин с ярко-голубыми лучистыми глазами, который держал в руках сверток из дорогого полотна. Это был воин с могучими плечами и суровым взглядом. Все черты его благородного лица были словно вырезаны из мрамора, а высокая, стройная и сильная фигура бросалась в глаза и выдавала в нем представителя династии Астератов. Иллиюм склонился перед ним в благоговейном трепете, и, увидев сочащуюся кровь, кинулся осматривать повязку, обмотанную вокруг упругих мышц на предплечье. Исполин мягко отстранил его и протянул свой сверток. Иллиюм, приняв ношу, обнаружил, что сверток шевелится и, развернув, увидел упитанного малыша с ясными живыми глазками.

– Иллиюм, мы знаем тебя,  как преданного и верного служителя астератов, твоя честность и благородство всегда ценились нами. У нас к тебе просьба, возможна последняя. Нас осталось совсем мало, в нескончаемых раздорах мы уничтожили себя сами. Сохрани этого малыша, и если никто из нас не явится за ним, значит он последний астерат, тогда воспитай его как своего и дай ему все знания, какими обладаешь сам, и только тогда ты будешь вправе дать ему ключ от Астерхума.

Столько лет прошло, а благородный воин до сих пор стоит перед глазами, как живой, и его мелодичный голос все еще звучит в ушах. Он тогда и представить не мог, что видит его в последний раз. Даже не допускал, что династия астератов может вся до последнего погибнуть, кроме этого мальчика. С затуманившимся взглядом он вернулся из своих воспоминаний и мягко посмотрел на Арринтура.

– Ну, неси мою одежду!

Арринтур стремглав унесся прочь и вернулся с ворохом одежды. Иллиюм слегка поморщился от такой готовности ученика поскорей спровадить его. Вздохнув, он стал натягивать высокие сапоги из оленьей кожи с ажурными голенищами и пружинящим каблуком. Арринтур суетливо подавал то одну вещь, то другую. Иллиюм наконец облачился в свою дорожную одежду и выжидающе застыл. Арринтур какое-то время глядел на него недоуменно, потом стукнул себя по лбу и помчался в покои наставника.

Подставив стул, полез на верхнюю полку за деревянной тяжелой шкатулкой. Осторожно снял ее, пыхтя и отдуваясь, соскочил со стула и поставил на стол. Откинув крышку из потемневшего от времени тусклого дерева с резьбой по самому краю, достал с бархатного мягкого ложа толстую продолговатую трубку из астерхумского хрусталя, бесполезную вещь, по мнению Арринтура. И чего старик так над ней трясется, непонятно. Ну да, светится трубка в руках старика, как только в руки ее возьмет, и вся польза. Но повсюду с собой таскает, зажмет трубку в своей ладони и замирает с закрытыми глазами. Арринтур, конечно, не удержался однажды, когда старик отлучился ненадолго из дома. Взял хрустальную трубку в ладонь, и так зажимал, и этак, даже дул на нее, и на свет сквозь нее глядел – никакого толку. Это, должно быть, одна из тех вещичек, вроде молитвы, когда старик закроется в своей комнате, закроет глаза и превращается в неподвижный столб. Да еще и его заставляет: «молись, Арринтур, молись, загляни внутрь себя, тебе много чего откроется». Ничего там нет. Темно и пусто, да еще и скукотища страшная. Голову морочит старик.

Взяв трубку обеими руками, он понес ее старику и прежде чем поднять полог, придал лицу почтительный и кроткий вид. Иллиюм спрятал трубку в одном из бесчисленных карманов широкого плаща с накидкой. Направился к двери, достал из-за порога толстый посох. Критически оглядел его.

– Совсем растрескался, – сказал он недовольно. – Новый надо выточить. Слышь-ка, шкет, – повернулся он внезапно.

Арринтур, следующий за ним по пятам, чуть не налетел сзади.

– Пойдешь изучать ершик, поищи афцелию и сруби подходящий сук.

– Да, наставник.

  Иллиюм широким шагом спустился к тропинке, ведущей из леса к большому тракту. Арринтур, вытянув шею, следил за ним, пока фигура наставника в широком плаще не скрылась в зарослях. Выждал еще некоторое время и затем помчался в мастерскую.  Белка на дереве, что росло рядом с домом, спустилась по темной коре совсем низко, поводила крохотной мордочкой вслед Иллиюму, принюхиваясь, словно провожала его.

Арринтур спешно собирался. В лесную сумку были уложены бутыль с водой в кожаном мешочке, гречневые лепешки, кусочек сыра. Туда же уместились ножик, моток веревки и самодельный сачок из рыболовной сетки. Натянул на ноги мягкие сандалии, сумку перекинул через плечо и шагнул за дверь. Задвижка на двери защелкнулась за ним, словно ставя точку в приготовлениях.

Лес он знал, как свои пять пальцев. И это не удивительно – сколько себя помнит, с самого детства обитал в нем. Знал наперечет все деревья, в которые попала молния, все тропинки, звериные и людские. Знал, где собираются ручейки в маленький пруд с кристально чистой водой. Там иногда можно было поймать на мотылька маленькую юркую плотвичку, очистить и зажарить на углях. Знал, в какой стороне находится волчье логово, хотя близко подобраться пока еще не осмелился. Воровал яйца с птичьих гнезд и устраивал великую неразбериху, подкидывая их то в одни гнезда, то другие. Знал, где живет подземный маленький народ береник. И сколько не высматривал, так и не смог найти вход в их поселение. Игры с беренятами уже давно приелись и наскучили, и ему больше не доставляло прежнего удовольствия играть с ними в прятки. Они всегда выигрывали. Еще бы, такие мелкие, что мураши, они могли укрыться за любым листиком. Вот, легки на помине. Только подумал о них, уже выскочили неизвестно откуда, стоят, хихикают, радуясь неизвестно чему. Стараясь не замечать их, свернул на другую тропинку. Но не тут-то было. Они неожиданно вырастали перед ним в своих войлочных шляпках, как грибы после дождя.

– Не уйдешь, не уйдешь! – заверещали они.

– Это мы еще посмотрим! – огрызнулся Арринтур и во всю прыть помчался сквозь кустарники и хлещущие по лицу ветки. Они восприняли это как новую игру и помчались за ним. Он убегал долго, петляя и кружа, стараясь запутать след, и остановился только тогда, когда уверился, что оторвался от надоедливых беренят. Долго отдышивался, жадно хватая воздух ртом, затем достал из сумки кожаный мешочек и глотнул воды.

Ловушка, сплетенная из прутьев лозняка и рыболовной сети, была пуста, и приманку никто не трогал. Он отыскал укромное местечко за ближайшим кустом, устроил удобный пункт для наблюдения, предварительно закусив лепешкой с сыром. Долгие часы ожидания очень утомили, тело начало затекать и чесаться. Он выбрался из своего укрытия и еще раз проверил приманку. Кусочек вяленого мяса был весь покрыт муравьями. Он осторожно добавил к этой приманке еще и кусочек сыра. Затем решил скоротать время, бродя по окрестностям.

Тропинка вывела его на испещренную оврагами окраину леса, переходящую в холмистую местность. В одном из глубоких ущелий бежал ручеек с прозрачной водой. Место оказалось неожиданно тихим – ни птиц, ни зверя – только ветер проносился, шелестя травой. Склон ущелья, по которому пришлось спуститься, выглядел очень крутым. Цепляясь за ветки кустарников и поскальзываясь на круглых камешках, которые сорвавшись из-под его ног, подпрыгивая, стремительно катились вниз, он добрался до дна ущелья. Прозрачная вода в ручье неслась по самому дну, огибая валежник и обдавая прохладой. Два огромных валуна загораживали проход вверх по ручью. Обойти их было невозможно, а для того, чтобы перелезть, они были слишком гладкими и круглыми. Он передохнул и собирался уже подниматься наверх, как вдруг какая-то тень накрыла его. Подняв голову, он увидел огромных размеров птицу, которая кружила высоко над ним. Он прижался к камню и затаился. Птица сделала несколько кругов и стала снижаться. Когда она подлетела к самому ущелью, Арринтур увидел, что у птицы широкие перепончатые крылья, мускулистое тело и зубастый гребень, отливающий изумрудом. Сомнений больше не оставалось – это был дракон. Эти существа избегали людей и местом своего обитания, как правило, выбирали глухие и труднодоступные места вдали от людских поселений. Увидеть дракона было неслыханной удачей. Но что дракон делает здесь?

Дракон опустился в верхней части ущелья. Арринтур мог видеть его в щель между валунами, за которыми продолжал прятаться. Дракон попил воды из ручья и, балансируя крыльями, стал куда-то взбираться, а потом внезапно исчез. Стоявшие на пути валуны загораживали обзор и мешали рассмотреть то место, куда полез дракон. Арринтур в отчаянии огляделся вокруг, пытаясь разглядеть проход на другую сторону. Сделав усилие, зацепился за верхушку гладкого валуна и безуспешно попытался подтянуться. Поняв тщетность своих усилий, натаскал булыжников к валуну, составил из них что-то наподобие подножия, только после этого удалось перебраться через валун.

Придерживаясь редких кустов и стараясь не шуметь, он осторожно стал красться вдоль ручья по дну ущелья. Дракон появился словно ниоткуда. Развернув темные крылья, он плавно взлетел, сделал круг над ущельем и поднялся высоко в небо, пока не превратился в маленькую точку.

Арринтур поспешно направился к месту появления дракона. Внимательно исследовал скалистый склон и заметил за одной из каменных глыб темное отверстие. Поднявшись к нему, увидел, что это вход в небольшую пещеру. Залезать в нее было страшновато, так как было неизвестно, кто или что в ней таилось. Он осторожно бросил сначала один камешек, потом другой… Тишина. Выждал немного и решился влезть в черное горло пещеры. Насколько позволяло увидеть скудное освещение, пещера казалась просторной, В глубине пещеры царил непроницаемый мрак. Когда глаза привыкли к темноте, стали различаться очертания предметов, которые были скрыты мраком.

Обнаружилось, что одна сторона пещеры покрыта длинноволокнистым мхом, а в углу сложены камни, образуя замысловатый закуток. Он, напрягая зрение, заглянул в него и различил контуры чего-то светлого и круглого, похожего на белые булыжники. Но для булыжников они были слишком гладкими и ровными. И слишком одинаковыми. Протянув руки, он ощупал их. Они были теплыми. Скинув с себя сумку, он вытащил один из этих круглых предметов на свет. Драконье яйцо! Он наткнулся на драконье гнездо! Вот так удача! Осторожно положив яйцо на пол, он пошел осматривать другие.

Оставшихся яиц оказалось три, они смутно белели в своем закутке из камней. Арринтур вернулся к своему яйцу. Открыл сумку, достал оттуда все вещи и попытался запихнуть яйцо в сумку. Не влезло, сумка была слишком мала для такого огромного яйца. Тогда он взял сачок из сетки и одел его на яйцо, сачок оказался в самый раз. Так, нужно уходить, да поскорей. Он привязал сачок с яйцом к сумке и осторожно выглянул наружу – никого. Спустившись к ручью, разулся, взял сандалии в руки и пошел прямо по воде на тот случай, если вдруг дракон умеет брать след по запаху.

Выбравшись из ручья, он обулся, осторожно закинул свою поклажу на плечо и стал подниматься в лес. У него будет свой дракон! Личный. Нужно позаботиться о яйце, спрятать в укромном местечке. Интересно, как появляются драконята на свет? Как птенчики? И через какое время? А чем их кормить? Ну, ничего, он разберется со всем этим. Надо будет наставника потихоньку расспросить, он все знает. Должен и про драконов знать.

Когда добрался до дома, уже вечерело. Он сразу же направился в мастерскую. Отвязал сачок с яйцом, выволок из дальнего угла деревянный ящик для инструментов, освободил его от всех многочисленных предметов, застелил пучками засушенных трав и аккуратно переложил на них свою драгоценную находку. Плотно закрыл крышку на ящике, а инструменты, чтоб не бросались в глаза, сложил в мешок и оттащил в угол. Подобрал свою сумку и спохватился: ножика и веревки не было. Вот зараза! Наверное, оставил в пещере. Но уже не оставалось времени на выяснение этого неприятного момента, нужно было поторапливаться и успеть к приходу наставника выучить хотя бы несколько заданий.

Он прилежно сидел за потрепанной толстой Книгой Знаний при моргающем свете ночника, когда за дверью раздались тяжелые шаги и стук посоха. Он соскочил и выбежал отворять дверь. Иллиюм выглядел утомленным и уставшим. Он снял с себя заплечный мешок, передал его Арринтуру, тяжело опустился на скамью. Арринтур сначала отнес мешок в обеденную, а потом стал стаскивать со старика сапоги. Старик, освободив ноги, с наслаждением вытянулся на скамье:

– Хорошо!

– Слышь-ка, Арринтур, достань из моего мешка сыр. И каравай тоже. Поешь, сынок, тебе много пищи требуется, чтобы вырасти сильным и умным. Эх…Видел я Астерхум. То, что от него осталось. Какой удивительный мир ушел в небытие! Даже память о нем и та стирается, скоро даже упоминаний никаких не останется. Вся надежда на тебя, сынок. Если научишься всему, чему я тебя учу, сможешь возродить твой Город. Только ты один и остался.

Арринтур захлопал глазами.

– А как же, наставник, ты меня тупицей постоянно обзываешь, и лоботрясом…

– Потому и обзываю, – строго оборвал его Иллиюм, – хочу, чтоб ты за ум взялся, который у тебя есть. Хочу, чтоб проявил прилежание и усердие.

– Я стараюсь, наставник. Но я не понимаю, зачем мне зубрить эти пестики и тычинки? Не лезут они мне в голову.

– Все это нужно знать, сынок. Я не по простой прихоти своей, старческой, заставляю тебя учиться. Ты должен многое узнать и хорошо разбираться в окружающем тебя мире, должен научиться ценить жизнь каждого живого существа, ценить существование каждого растения, камня, ручья. Ты должен глубоко проникнуть в законы Мира и Вселенной, чтобы ненароком не нарушить их. Незнание Закона очень дорого обходится. Без этих знаний я не могу передать тебе ключ к Духу.

– К Духу? Какому Духу?

– Великому Духу! Духу, который прежде обитал в Астерхуме.

Арринтур весь извелся от любопытства и непонимания и тщетно напрягал лоб в усилиях понять слова старика.

– Наставник, а где он теперь? У тебя есть ключ к нему?

– Да, сынок, ключ у меня есть, но пользоваться им сможешь только тогда, когда поумнеешь. Ну, хватит разговоров. Утомился я за весь день. Ты задания выполнил?

– Да, наставник.

– Афцелию нашел?

– Нет, наставник, я сидел с книгой, не выходил сегодня в лес.

– Что ж, завтра сам пойду, поищу. Старый посох-то мой весь разваливается уже, как и я сам, – затрясся он в хриплом смехе, скорее похожем на карканье, чем на смех.

Он тяжело поднялся, позволил снять с себя плащ и отправился в свои покои.

Глубокой ночью Арринтур сквозь сон ощутил какой-то толчок и содрогание. Землетрясение, подумал он, вслушиваясь, с трудом разлепив веки. Наступила тишина, и веки начали слипаться. Но толчок повторился, а потом еще и еще. Он вскочил и побежал в покои наставника. Иллиюм уже зажег светильник, и с тревогой выглядывал в окно, за которым был непроницаемый мрак. Толчки прекратились, и он взглянул на испуганного Арринтура.

– Что это, наставник? Землетрясение?

– Не похоже, – задумчиво ответил Иллиюм, напряженно о чем-то думая. – Ну, все, прекратилось, иди-ка ты спать, завтра совсем рано вставать, в лес отправимся.

Арринтур поудобней  пристраивал свою подушку, когда раздался чудовищный толчок, и дом начал содрогаться. Арринтур замер, парализованный ужасом от неизвестной и неведомой опасности, которая окружала их одинокий домик в ночном лесу. Он зажмурил глаза и накрылся с головой, чтобы не видеть это ужасное нечто. Толчки все продолжались, и сквозь грохот, производимый падающими предметами в доме, до его ушей донесся жуткий звук, похожий на смесь шипения и воя, словно исполинские волки и змеи вместе атаковали их дом. Это было просто невыносимо. Он зажал свои уши.

Внезапно совсем рядом он услышал голос наставника.

– Вставай, сынок! Достань мою трубку!

О какой трубке говорит этот старик в такую минуту? Совсем из ума выжил! Он высунулся из-под покрывала  и увидел склонившегося над ним наставника без колпака, с растрепанными седыми волосами.

– Ничего не бойся, сынок. Принеси только мою трубку.

Арринтур, лязгая зубами, полез за шкатулкой. Что он с ней собирается делать? Хочет с ее помощью отогнать опасность?

За окном вдобавок к вою и шипению появились сполохи огня, словно кто-то водил факелом вдоль окон. Арринтур, зажав трубку в руке, кинулся к наставнику и вцепился в его хламиду. Иллиюм с трудом разжал пальцы ученика и высвободил хрустальную трубку. Дом продолжал содрогаться сквозь грозный вой, шипение и сполохи огня.

– Успокойся, Аринтур, это всего лишь дракон.

– Дракон!! – зажмуренный глаз Арринтура приоткрылся. – Какой дракон? Ведь они же никогда к нам не…

Он осекся, сраженный догадкой.

– А вот мы и выясним, чем мы ему не угодили, – проговорил Иллиюм, встал в середину комнаты, взял обеими руками трубку и застыл. Трубка вспыхнула чистым кристальным светом и озарила седые космы старика. Он стоял с закрытыми глазами безмолвно, неподвижно, веки его подрагивали, а глазные яблоки совершали бешеные движения.

Арринтур сел в углу с подтянутыми к груди коленями, обхватил их руками и исподлобья наблюдал весь этот ужас вокруг. Вот проклятье, неужели дракон унюхал, кто стащил его яйцо? О, Творящий, что же делать, как же быть? Если я расскажу наставнику, от него здорово влетит, а если не расскажу, то этот дракон так и будет всю ночь на дом кидаться. О, ужас! Он изо всех сил сжал колени руками и уткнулся в них головой. Не слышать, не видеть и не думать! Зажмурив глаза, он закачался от невыносимых, терзающих душу мук.

– Ах, ты, негодник! – вывел его из себя грозный окрик.

Он вздрогнул и открыл глаза. Наставник нависал над ним, гневно сведя густые седые брови, и глаза его метали молнии. Арринтур почувствовал, как все силы покидают его.

– Где яйцо, засранец? Отвечай, где яйцо?

Арринтур лязгнул зубами и еле выдавил из себя, заикаясь:

– Ттам! – и махнул рукой в сторону двора.

– Где там? Ну-ка пошли!

Иллиюм схватил его не по-старчески могучей хваткой и потащил во двор, прихватив светильник.

– Не надо, наставник! – завопил Арринтур, пытаясь вырваться из его рук. – Не надо, там дракон!

– Ах, вот как! Дракона, значит, боишься! А яйца красть не побоялся? Показывай, где яйцо, иначе, клянусь своей бородой, отдам тебя дракону вместо яйца.

Он поволок завывающего Арринтура во двор сквозь шум, треск, грохот и шипение. За порогом их ослепил свет полыхнувшего огня, а затем в темноте они увидел огромный силуэт дракона, который вытянув шею, злобно шипел, совсем как бешеный гусь. Он готов был накинуться на них и угрожающе распростер свои широкие крылья.

Старик прикрыв собой Арринтура, бесстрашно выставил вперед посох, и, перекрикивая грохот и шипение, громко прокричал свирепому гостю:

– Успокойся! Это ребенок стащил твое яйцо по незнанию. А виноват я! Не уследил, не научил! Я прошу простить меня! Мы вернем твое яйцо!

Дракон шипел, изрыгал огонь и бил крыльями, но старик даже не дрогнул и стоял непоколебимо, загородив собой Арринтура. Седые волосы развевались от ветра, поднимаемого бешеным взмахом крыльев, а огонь едва не спалил суровое лицо под насупленными косматы,ми бровями. Повыв и пошипев, и выразив весь свой неистовый гнев, дракон, наконец, утихомирился, словно потерявшая силу стихия.

Старик медленно зашагал к мастерской с вцепившимся в него Арринтуром. Дойдя до двери, Арринтур юркнул за порог и быстро отыскал ящик с драконьим яйцом. Трясущимися руками он передал яйцо наставнику.

– Ты оставил его в запертом ящике!? – голос наставник зазвенел от возмущения. – Да знаешь ли ты, что он может задохнуться без воздуха, олух! Ох, и молись же, чтобы с птенцом ничего не случилось!

Арринтур взвыл. Иллиюм осторожно понес яйцо наружу и аккуратно положил на землю. Дракон подлетел молниеносно и чуть не сбил старика с ног, который заблаговременно отошел назад. Дракон склонился над яйцом, потыкал его мордой с раздутыми ноздрями и что-то затрещал, совсем как родитель, успокаивающий своего малыша. Затем обхватил свою драгоценную ношу передними лапами, оттолкнулся от земли сильными задними конечностями и, поднявшись в воздух, улетел прочь.

Наставник обернулся к Арринтуру и грозно спросил:

– Так, значит, ты весь день занимался? Никуда не выходил? Отвечай, негодник! Что еще ты натворил?

– Ничего, наставник! Больше ничего! – захныкал нерадивый ученик.

– Отправляйся немедленно в постель, завтра я еще разберусь с тобой! Какого лжеца я воспитал! Какой позор на мою седую голову! Какой позор!

Арринтур, не дожидаясь повторного приказа, пущенной стрелой помчался в свою кровать. Накрывшись с головой, он долго не мог уснуть от пережитого ужаса, ломая голову над тем, каким образом смог узнать наставник, зачем явился дракон и кто является виновником пропажи яйца. Он долго вертелся и вздыхал, пока сон наконец не сморил его и не избавил от тягостных дум.

Жрец храма Ориона исколесил и истоптал множество дорог в разных мирах, разыскивая ребенка, которого вывезли много лет назад с Астерхума в малоизвестный и ничем непримечательный край. Наконец-то долгие годы его изнурительных поисков увенчались успехом. Он нашел того, кого так долго и настойчиво искал. Полдела решено.

Он хорошо помнил мир Астерхума, его храмы с хрустальными шпилями, пронзавшими небо и отражавшими свет, который причудливо преломляясь, расцвечивал пространство в немыслимо волшебные цвета.  Помнил, как испытал бесконечное благоговение и трепет, когда впервые был допущен в Верховный храм звезды Астератус. Астерхум славился своими висячими садами с самополивом по всему городу, засаженными растениями со всех уголков вселенной. Бесконечные сады, которые наполняли воздух неповторимым благоуханием и ароматами тысяч и тысяч цветов, радовавшие глаз бесчисленными плодами самых разнообразных фруктовых и ягодных деревьев, простирались повсюду. Это был пестрый, яркий, многоцветный мир, место изобилия и процветания, чьи несметные богатства, казалось, не имеют ни конца, ни края. И вот, кто бы мог подумать, что из-за войн и катастроф он придет в полный упадок и разрушение. Так им и надо, астерхумцам! Уж слишком они задирали нос, слишком долго оставались на самой верхней ступени могущества, кичились своими знаниями и богатством. А кончили, как самые обыкновенные заитяне, которых и след простыл во времени, и никто о них больше не вспоминает.