В начале было Слово, а в конце будет цифра.

А в духе античной теории «тесей» выступали английский философ Томас Гоббс (1588–1679), немецкий философ Людвиг Нуаре (1829–1889), немецкий философ и общественный деятель Фридрих Энгельс (1820–1895). Первый из названных авторов выдвигал гипотезу общественного (социального) договора. Второй и третий разработали свои варианты трудовой гипотезы[12]. Старшее и среднее поколение может быть знакомо с рассуждениями Ф. Энгельса о происхождении языка по работе «Диалектика природы», которая изучалась во всех советских вузах. Исходя из материалистического понимания истории общества и человека, Ф. Энгельс во «Введении» к указанной работе так разъясняет условия появления языка: «Когда после тысячелетней борьбы рука, наконец, дифференцировалась от ноги и установилась прямая походка, то человек отделился от обезьяны и была заложена основа для развития членораздельной речи…»[13]

Из последних работ, защищающих эволюционную теорию происхождения языка, можно назвать книгу Светланы Бурлак «Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы». Книга содержит набор гипотез, при этом одна фантастичнее другой. По мнению автора книги, наиболее убедительной выглядит гипотеза Майкла Карбаллиса из Оклендского университета (Новая Зеландия). Вот суть этой гипотезы в изложении Светланы Бурлак: ученый возрождает теорию происхождения звучащей речи от жестов. «Когда предки человека стали ходить на двух ногах, их передние конечности – руки – освободились, и это дало возможность жестикулировать. Кроме того, выпрямившиеся люди стали смотреть в лицо друг другу, и мимика стала играть большую роль в общении. Но потом люди стали делать орудия, и их руки оказались заняты, – тогда, по мнению Корбаллиса, основная нагрузка легла на мимические жесты (и сопровождающие их возгласы). В результате жесты постепенно сместились внутрь рта – превратились в артикуляцию языковых звуков. Корбаллис называет даже приблизительное время, когда это произошло, – около 40 тысяч лет назад, в период верхнепалеолитической революции»[14]. Фантастичность этой версии столь очевидна, что оставляю приведенный отрывок без комментариев. Другие версии, даже по признанию С. Бурлак, более сомнительные.

Тупики гипотез языкового эволюционизма

Впрочем, сторонники философских и филологических гипотез и теорий, которые мы условно объединили в группу «языкового эволюционизма», постоянно наталкивались и продолжают наталкиваться на непреодолимые противоречия своих логических построений. Некоторые наиболее добросовестные и глубокие исследователи, зайдя в тупик, вынуждены были отказываться от «языкового эволюционизма». Так, без признания того, что в истории языка был «скачок» (или несколько «скачков»), объяснить историю языка невозможно. Вот, например, немецкий лингвист Вильгельм Гумбольдт (1767–1835) выдвинул гипотезу, что язык возник одномоментно, сразу же с богатым словарем и языковой системой: «Язык не может возникнуть иначе как сразу и вдруг, или, точнее говоря, языку в каждый момент его бытия должно быть свойственно все, благодаря чему он становится единым целым… Язык невозможно было бы придумать, если бы его тип не был уже заложен в человеческом рассудке. Чтобы человек мог постичь хотя бы одно слово не просто как чувственное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих взаимосвязях уже должен быть заложен в нем. В языке нет ничего единичного, каждый отдельный элемент проявляет себя лишь как часть целого. Каким бы естественным ни казалось предположение о постепенном образовании языков, они могли возникнуть лишь сразу. Человек является человеком только благодаря языку, а для того, чтобы создать язык, он уже должен быть человеком. Первое слово уже предполагает существование всего языка»[15].

А вот еще один крупный англо-немецкий лингвист и философ Макс Мюллер (1823–1900). Он отверг наивно-материалистическую гипотезу о происхождении языка в процессе развития человека из неразумного и бессловесного в разумное и словесное существо. Дар слова, по мнению выдающихся лингвистов, был от природы присущ человеку одновременно с даром мышления. Максу Мюллеру принадлежит известный афоризм: «Нет мысли без слова и нет слова без мысли».

Из современных лингвистов, пытающихся решить задачку о происхождении языка, следует особо выделить Ноама Хомски[16]. Этот авторитетный ученый с мировой известностью на протяжении своей длительной научной деятельности перебрал кучу гипотез эволюционного происхождения языка, но ни одна из них не оказалась даже примерно правдоподобной. Язык в них рассматривается лишь как средство межличностного общения, или коммуникации (мол, в ходе эволюции происходило одновременное совершенствование языка как средства коммуникации). В результате Хомски разработал теорию универсальной грамматики. Конечно, теория излагается с помощью научных терминов, но в принципе она говорит о том, что язык на нашей планете возник одномоментно. При этом он исходит из того, что первой и главной функцией языка была мыслительная, а коммуникационная занимает подчиненное место. Вот как комментирует теорию Хомски наш философ В. Н. Тростников: «Под „Универсальной Грамматикой“ Хомски понимает ровно то самое, что мы назвали „беззвучным языком Ангелов и людских душ“»[17]. Тростников приводит следующую цитату из работы американского лингвиста: «Язык не является коммуникацией в собственном смысле слова. Это система для выражения мыслей, т. е. нечто совсем другое. Ее, конечно, можно использовать для коммуникации… Но коммуникация ни в каком подходящем смысле этого термина не является главной функцией языка»[18].

«Языковый креационизм»: дар слова был получен человеком в момент сотворения

Теперь перейдем к рассмотрению первой точки зрения («языковый креационизм»). Она – по сути, религиозная и хорошо известна христианам, которые привыкли вдумчиво читать Священное Писание. В первых главах Книги Бытие мы читаем о сотворении Богом человека. Через некоторое время после появления Адама из его ребра была создана Ева. Первые люди общались между собой и с Богом. Средством общения был язык. Очевидно, что первые люди были сотворены вместе со способностью языкового общения. Тем более, в Книге Бытии сказано, что человек был создан по образу и подобию Божию. А Бога евангелист Иоанн Богослов назвал Словом. И мир в течение шести дней Бог творил с помощью слова (Он говорил: «Да будет…»). Следовательно, человек изначально был наделен способностью творить, а средством творчества была имманентно присущая человеку способность думать, действовать и общаться с помощью слова. Соответственно, весь арсенал слов, необходимых для жизни, человек получил сразу после того, как он был рожден в шестой день творения.

Обратим внимание на такой момент творения человека в шестой день: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни» (Быт. 2:7). В Библии ничего не говорится о том, что при творении рыб, птиц и животных Творец «вдувал» в них Свое дыхание. Человек отличается от других живых существ чем-то принципиальным. Может быть, секрет этого принципиального отличия и скрывается в словах «вдунул в лице его дыхание жизни»? Наш философ В. Н. Тростников полагает: то таинственное, что Бог вдунул в человека, было даром слова. Воспроизведу фрагмент рассуждения Виктора Николаевича: «Уникальной характеристикой человека является его богоподобие, несвойственное животным, т. е. подобие Троице. В животных есть что-то от Отца, ибо в них возникают целостные идеи или побуждения (например, у рыбы возникает идея съесть червяка) и что-то от Духа, ибо они способны перевести эти идеи на язык поступков (рыба, пожелавшая съесть червяка, бросается на него и заглатывает). Но в них начисто отсутствует подобие Сыну, и именно поэтому они называются бессловесными тварями. Вот где пропасть: мы причастны Богу Слову, а они – нет. Дар слова – это и было то таинственное, что вдунул Господь в человека во второй половине шестого дня творения»[19].

Бог вскоре после того, как создал человека, дал ему «домашнее задание» для развития способностей. Он предоставил Адаму возможность самому назвать часть творений Бога: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым…» (Быт. 2:19–20).

Кстати, в Книге Бытие и других книгах Священного Писания присутствует одна важная мысль: тот, кто дает вещи (предмету, явлению) название, имя, тот над этой вещью (предметом, явлением) и властвует. Бог дал имя первому человеку, Адаму. Поэтому Бог властвует над человеком. Бог, творя вселенную и Землю, называл объекты Своего творения. Например: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Быт. 1:3). И что удивительно: после этого Бог дополнительно совершает акт, который можно назвать «именованием объекта творения»: «И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью» (Быт. 1:4–5). Бог дал человеку полномочия именовать животных, и одновременно Он дал человеку власть над ними: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями,] и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт. 1:26). Эти слова Бог произнес еще до того момента, когда произошел акт творения человека. А после совершения этого акта творения Бог еще раз подтвердил, что наделяет человека властью над земной природой: «И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими [и над зверями,] и над птицами небесными, [и над всяким скотом, и над всею землею,] и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1:28).

Похожее объяснение происхождения языка и слов мы находим и в других религиях. Согласно индийским Ведам, главный бог дал имена другим богам, а имена вещам дали святые мудрецы при помощи главного бога. Согласно Корану, Адам был сотворен Аллахом из праха и «звучащей глины». Вдохнув в Адама жизнь, Аллах «научил его именам всех вещей и этим возвысил его над ангелами» (2:29).

Мир заговорил на многих языках. Появились народы

Вернемся к христианскому пониманию единства языка. Еще в допотопные времена в человечестве начались разделения. Основное разделение произошло после убийства Авеля его братом Каином – на потомков Каина (до Ламеха и его детей) и потомков Сифа (до праведного Ноя и его детей). После Великого потопа три сына праведного Ноя также стали жить автономно друг от друга, образовав три ветви (расы) человечества – Сима, Иафета и Хама.

Несмотря на эти разделения, по свидетельству Библии, «на всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11:1). Сегодня даже некоторые православные авторы, идя навстречу ученой публике, пытаются утверждать: мол, мы не знаем, был ли тогда один язык или их было несколько (или даже много). Мол, в любом случае у всех людей был общий язык для взаимного общения, что-то наподобие английского языка сегодня. Вот, например, известный библеист Андрей Десницкий в статье «Вавилонская башня и вопросы языкознания» пишет: «…нигде в 11-й главе не сказано, что этот общий язык был единственным. Очень может быть, что разные племена уже говорили на своих диалектах, просто у них был некий язык межнационального общения, мы тут ничего не знаем наверняка»[20]. Но приведенная выше цитата из Библии не дает оснований для такой «гипотезы». Более того, мысль о существовании одного языка в Книге Бытие повторяется чуть ниже: «И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык» (Быт. 11:6).

Мы хорошо помним, что в послепотопные времена царь Нимрод начал строить в долине Сеннаар город Вавилон, а в нем – «башню до небес». Это описано в главе 11 Бытия. Это была «стройка века», на которую Нимрод созвал людей со всех уголков тогдашней ойкумены. Этот проект был вызовом Богу: «И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя…» (Быт. 11:4).

Бог разметал стройку, разрушил башню. Но нас в этой истории интересует вопрос языка. Задумав прервать стройку, Бог сказал: «сойдем же и смешаем там язык их» (Быт. 11:7). Так Он и сделал: «И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Быт. 11:8–9). Если принять в расчет, что в потомстве сыновей Ноя в главе 10 Книги Бытия упоминаются семьдесят семей, то это «рассеяние», предположительно, началось с семидесяти исходных групп, положивших начало разным народам и языкам.

В «Толковой Библии» профессора А. П. Лопухина читаем объяснение причин исчезновения единого (одного) языка в Вавилоне: «…Единый язык – этот величайший дар… – был обращен людьми в зло, на содействие к развитию бурных и низших инстинктов их природы… Видя, что человечество твердо стало на этот гибельный путь нечестия и не обнаруживает намерения сойти с него и раскаяться, милосердый Господь и решил Сам, чрезвычайным действием Своего всемогущества, свести с него людей и тем самым спасти их от полной нравственной гибели. Бог… заставил говорить на разных языках и тем самым уничтожил средство взаимного обмена мыслей»[21].

Обратим внимание на то, что «язык» как совокупность слов, соединенных грамматикой и другими правилами, и народ, как совокупность людей, имеющих общую культуру, общие представления о мире, общие ценности, также называется по-церковнославянски «языком». Ф. М. Достоевский отмечал: «Язык – народ, в нашем языке это синонимы, и какая в этом богатая глубокая мысль!» Некоторые языковеды, стоящие на позициях языкового эволюционизма, считают, что сначала, мол, складывается словесный язык, а уже на его базе появляется народ. Но с точки зрения христианства, полагающего, что словесный язык – одномоментный дар Бога, – все наоборот. Вторую точку зрения (которой придерживается и автор) формулирует философ и языковед Георгий Емельяненко: «Язык несравнимо сильнее и умнее самого человека, потому как вначале Творец создает язык как идеальный образ будущего народа. Вначале есть лишь не созревший и бушующий этнос, который может только с помощью богоданного языка (чрез благочестивых праотцев) объединиться и стать национальным образованием, народом как соборной личностью и уникальной культурой на земле. Вначале язык, потом – народ»[22] (курсив мой – В. К.).

О праязыке

На протяжении многих веков и даже тысячелетий люди, живущие в среде многообразных языков, задавались вопросом: каким был первый язык, на котором говорили люди? Где тот корень, от которого пошли современные им языки? В этой связи есть смысл вспомнить описанный древнегреческим историком Геродотом случай с египетским фараоном Псамметихом, жившим еще в VII веке до Р. Х. Историк записал эту легенду, услышав ее от жрецов Гефеста в Мемфисе. Фараон решил провести эксперимент. Он выбрал двух младенцев, родившихся от простых жителей Египта, и отдал их пастуху на воспитание вместе со стадом его коз. Опыт предусматривал, что в присутствии этих детей нельзя было произносить никаких слов, младенцы находились в абсолютном словесном вакууме. Пастух ухаживал за ними и регулярно кормил козьим молоком. Все это выполнялось ради того, чтобы услышать первое членораздельное слово, которое произнесут дети. Согласно легенде, желание Псамметиха исполнилось: дети в двухлетнем возрасте якобы произнесли слово «хлеб» на языке фригийцев. Согласно этому опыту, как отмечает Геродот, Псамметих установил, что фригийцы намного древнее египтян и именно их язык является самым первым языком человека. Совсем не уверен, что Псамметиху была известна история языка по Библии, скорее всего, у него были свои представления об истории вообще и истории языка в частности.

А вот те, кому известна библейская история, порой делали (и продолжают делать) попытки узнать: на каком же языке говорили люди до того момента, когда Бог разрушил Вавилон и башню? Некоторые авторы называют его праязыком, или прамировым языком (предок всех существующих в мире языков, древний язык, от которого произошли все современные живые языки и языковые семьи, а также известные мертвые языки). На тему этого праязыка написаны в разных странах десятки книг и сотни статей. Но ясности в этом вопросе не прибавляется. К сожалению, большая часть подобного рода изысканий в области праязыка далека от науки и имеет откровенно заданный националистический уклон. В разное время на роль праязыка из националистических или политических соображений предлагались древнееврейский, нидерландский, немецкий, польский, русский и другие языки.

К теме праязыка нездоровый интерес проявляют некоторые оккультисты. Они называют тот первый язык человечества языком Адама, или Еноха, или ангелов. Особенно часто в связи с темой языка Адама вспоминают англичанина Джона Ди (1527–1608/1609). Он был математиком, астрономом и географом, но прославился как алхимик, герметист и астролог. Как описывают биографы Ди, начиная с 1581 года он проводил регулярные магические ритуалы вызывания ангелов в хрустальном камне. Для этого Ди пользовался услугами медиумов – сначала Барнабы Саула, а затем в течение долгого времени Эдварда Келли. Особенно подробно вся эта история описана в романе австрийского писателя Густава Майринка (1868–1932)[23] «Ангел западного окна». Так вот, ангелы постепенно начали открывать Ди свой язык, передавая его буквы. Они особо подчеркнули, что ни один человек еще не понимал этот язык, кроме Адама до его грехопадения. Всего ангелы передали для Ди 19 заклинаний на этом языке (около 250 слов). Изучавшие его современные лингвисты отметили, что начертание букв «ангельского» языка походило на буквы древнеэфиопского языка (ныне священного языка Эфиопской Церкви). Что касается лексики, то выделялись небольшие параллели с санскритом (древнеиндийским) и древнеегипетским языками, т. е. одними из древнейших известных человеческих языков. Отдельные слова имели много общего с ивритом, латынью, имелись и славянские корни. Джону Ди было также дано понять, что знание и использование этого языка дает человеку мистическую власть над миром. Утверждается, что в ходе сеансов Ди под диктовку медиума Келли написал несколько рукописных книг. Как бы там ни было, но уже несколько поколений исследователей штудируют эти книги, которые считаются главным пособием по изучению так называемого языка Адама или Еноха[24].

Вполне вероятно, что тайна праязыка останется нераскрытой. Впрочем, по замыслу Бога, человеку эти знания, вероятно, не нужны. Бог дал людям новые языки и новые слова, необходимые для земной жизни и духовного спасения. Было бы больше пользы, если бы люди умели понимать глубинный смысл таких слов и пользоваться ими в своей повседневной жизни.

Однако, в качестве особого дарования некоторые христиане могут действительно получить способность пользоваться особым языком (или особыми языками) для общения с Богом и Его Ангелами. В Библии достаточно много мест, в которых человек общается с Ангелом (Ангелами), но Ангелы говорят на обычном, привычном языке людей. В Библии один раз упоминается понятие «ангельский язык», в Послании апостола Павла: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими…» (1 Кор. 13:1). В Новом Завете упоминаются случаи, когда апостолы и язычники под действием Святого Духа приобретали способность говорить на других, никому не понятных языках. Может быть, это были ангельские языки? Об этом ниже.

Зарождение христианской Церкви и таинственная глоссолалия

Следующее важнейшее библейское событие, связанное с языком, произошло уже в новозаветную эпоху. Спаситель предсказывал, что обратившиеся ко Христу будут говорить на иных языках: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: …будут говорить новыми языками…» (Мк. 16:17). В день Пятидесятницы после сошествия на них Святого Духа апостолы получают дар «языков»:

«При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились;

И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них.

И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать.

В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небесами.

Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием.

И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне?

Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих?

И изумлялись все и недоумевая говорили друг другу: что это значит?

А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина.

Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим…»

(Деян. 2:1–14).

А в Эфесе ученики Иоанновы после крещения и возложения на них рук апостолом Павлом начинают говорить иными языками и пророчествовать (Деян. 19:6); в Кесарии Святой Дух сошел на язычников, слушавших проповедь апостола Павла, и они стали «говорить языками» (Деян. 10:46). Из Первого послания апостола Павла Коринфянам (главы 12 и 14) мы узнаем, что дар говорения «иными языками» был широко распространен среди христиан общины Коринфа. Павел, в частности, утверждает, что те, кто говорит иными языками, говорят на незнакомом языке: «Потому что никто не понимает его, он тайны говорит духом…» (1 Кор. 14:2). Павел пытался помочь ученикам понять предназначение дара иных языков: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом;

иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков» (1 Кор. 12:4–10). В Первом послании апостола Павла Коринфянам еще много интересных мыслей, относящихся к дару языков. Это один из многих даров благодати, который дан верным в помощь для назидания христианам в церквях.

В богословской литературе это чудесное явление называется глоссолалией. Но святые отцы оставили крайне мало своих комментариев по этому явлению. Говорится лишь о том, что апостолы «дар языков» получили прежде других дарований. Потому что они должны были разойтись по всем странам для проповеди благой вести о пришествии в мир Спасителя, и «как во время столпотворения один язык разделился на многие, так теперь многие языки соединились в одном человеке, и один и тот же человек, по внушению Святого Духа, стал говорить и на персидском, и на римском, и на индийском, и на многих других языках. И дар этот назывался даром языков, потому что апостолы могли говорить на многих языках – якоже Дух даяше им провещавати»[25].

Новояз и мир иллюзий

Важно обратить внимание на то, что человек, получив дар слова, тем самым получил дар творить. Речь идет как о материальном, так и нематериальном творчестве, о творчестве как в быту, так и на более высоких уровнях, в том числе государственном. Человек создает свой мир. И здесь присутствует тонкий момент: часть этого внешнего мира может объективно существовать, а часть существует лишь в воображении человека. Человек с его даром слова может создавать воображаемый мир. Этим занимаются не только писатели и поэты, футурологи и революционеры, этим осознанно или неосознанно (чаще неосознанно) занимается каждый человек.

Для расшифровки этой мысли опять обращусь к В. Н. Тростникову, который пишет: «Бытует широко распространенное убеждение, будто человек живет в объективно существующем и совершенно от него не зависящем мире. Это глубокое заблуждение. Всякий из нас живет, мыслит, чувствует и действует не в мире, каков он сам по себе, а в своем представлении о мире, которое, скорее всего, лишь частично определяется объективной реальностью, а далее достраивается „изнутри“, и эта достройка неизбежно оказывается субъективной. Человек не может знать, каков мир на самом деле, но ему необходима определенность, поэтому он создает в своем сознании модель мира, которая может изменяться, но в которую в каждый момент времени он верит как в подлинный мир и к которой приспосабливает и настройку своих эмоций, и свое поведение. Уверенность в правильности своего представления о мире, без чего у человека не будет необходимого ему чувства правоты, поддерживается логическим обоснованием этого представления, а в основе всякой логики лежит логос, мысль, воплотившаяся в словесную структуру. Поэтому „мой мир“ есть „мое слово о мире“ – если не высказанное, то виртуальное, прячущееся в подсознании. Это значит, что, награждая человека даром слова, который одновременно есть дар построения логических конструкций, Бог делает его потенциальным творцом миров, конкурирующих с тем, какой Он творит Cам»[26].