Трудное счастье

– Нет, я пытался его выручить, но потерпел неудачу.

Да, на войне сразу видно, трус мужчина или храбрец, подумалось Алехандре. Должно быть, тяжело пришлось капитану Люсьену Говарду, но он честно пытался защитить боевого товарища. Обычно военные ведут себя более расчетливо и понимают, ради каких целей стоит рисковать и подвергать себя опасности, а когда лучше отойти в сторону. Отец Алехандры был мастером в подобных делах.

Глядя на изможденного, израненного англичанина, Алехандра тем не менее видела, какая сила и мощь таятся в нем. Этот человек тверд, несокрушим и обладает железной волей.

Англичанин был удивительно красив – эти светлые глаза, золотистые волосы… Алехандре захотелось провести по ним рукой – просто чтобы посмотреть, как они будут выглядеть на фоне ее смуглой кожи.

Люсьен. Это мелодичное имя безупречно ему подходило. Правда, смущало то, что оно немного напоминало по звучанию имя одного из трех архангелов в Библии, а именно падшего ангела. Алехандра помотала головой, отгоняя непрошеные мысли.

– Сегодня вечером снова пришлю к вам Констанцу, пусть полечит вас своими снадобьями. Эта женщина – талантливая целительница.

Люсьен убрал волосы с лица, и они сверкнули в лучах солнца.

– Пусть принесет мазь и оставит в комнате, нанести я смогу и сам.

– Как пожелаете.

С этими словами Алехандра развернулась и решительно пошла прочь. Но, дойдя до конюшни гасиенды, она невольно обернулась – англичанин пристально смотрел ей вслед.

Глава 3

Люсьен проснулся посреди ночи от какого-то тихого, едва различимого звука. Он прошел достаточную подготовку, чтобы отличить безобидные шумы от тех, которые могут представлять угрозу. Все тело Люсьена напряглось, будто натянутая струна. Он замер в ожидании. Дверь приоткрылась, и в проеме показался огонек свечи. Затем в комнату вошел отец Алехандры, опустился на низкий табурет возле кровати, вытянул перед собой длинные ноги и поморщился, будто от боли.

– Вижу, у вас чуткий сон, капитан.

– Долгие годы службы не прошли даром, сеньор, – ответил Люсьен.

– Уберите нож. Я пришел поговорить.

Люсьен сунул оружие под подушку, но при этом повернул рукоять под таким углом, чтобы в случае необходимости ее можно было быстро схватить. Эль Венгадор, похоже, заметил эту предосторожность.

Нож принесла Люсьену Алехандра на второй день его пребывания в этом доме. Тогда он лежал в лихорадке, и она просто вложила оружие в его руку.

– Это для защиты – чтобы вы чувствовали себя спокойнее, – пояснила она и предостерегающе добавила: – Только для защиты и ни для чего другого. Полагаю, ножом вы владеете. А если нет, оно и к лучшему…

– Мне стало известно, что вы принадлежите к английской аристократии, капитан Говард.

Эль Венгадор разжал кулак, и у него на ладони Люсьен увидел свое кольцо с семейным гербом Россов. А Люсьен думал, что потерял его.

– Лорд Люсьен Говард, шестой граф Росс, – продолжил Эль Венгадор. – Весьма громкий титул. Выходит, вы не только глава своего семейства, но и занимаете достаточно высокое положение в английском обществе.

Люсьен промолчал – он догадывался, что командир партизан еще не закончил.

– Однако, по моим сведениям, ваше родовое гнездо пребывает в состоянии полного разорения. Вы банкрот. Неудачные денежные вложения, сделанные вашим отцом, а до него – дедом, привели к тому, что в карманах у Говардов мало что осталось. А скоро ваш род совсем обнищает.

Увы, это не секрет, с горечью подумал Люсьен. Тут Эль Венгадор показал ему газету «Таймс», на первой полосе которой красовалась черно-белая копия его портрета, который когда-то заказала матушка.

– У вас много братьев и сестер и мать, которая сейчас оплакивает вашу гибель.

Люсьен знал, что графиня не отличается крепким здоровьем и силой духа. Горе может убить ее прежде, чем сын успеет добраться до Англии.

– Вот что, милорд, – последнее слово Эль Венгадор выговорил с глубоким презрением, – я могу перерезать вам горло прямо здесь и сейчас, и никто никогда не узнает, что с вами сталось. Либо…

Командир партизан выдержал эффектную паузу. Эль Венгадор явно был любителем драматических эффектов. Люсьен решил ему подыграть.

– Либо…

– Как граф вы для нас полезнее, чем простой армейский капитан.

Люсьен внимательно посмотрел командиру партизан в глаза.

– Почему вам понадобился я? Разве не можете обратиться за помощью к кому-нибудь из соотечественников, кто вращается в английском обществе? У вас же везде агенты. Вот и воспользуйтесь их услугами.

– Однако вы, милорд, можете легко проникнуть туда, куда моим людям хода нет. Как бы мы ни старались, к королю нам не подобраться, вам же это под силу.

– В нашей стране законы создает не монарх и не высшее общество. В Англии демократия, и все важные решения принимает парламент.

– И одной из палат вашего парламента является палата лордов. Насколько я знаю, именно в ее состав вы и входите, лорд Росс.

Люсьен знал, что партизанское движение вселяет страх в сердца французов, но многих испанцев так же пугают методы партизан – принудительная вербовка, разбой, грабежи, жестокие убийства.

Люсьен решил, что об этом лучше промолчать.

– Почему вы решили, что я захочу вам помогать? – вместо этого спросил он. – Я не желаю стать причиной гибели своих соотечественников. Вдруг они снова проиграют битву, а вам, благодаря моим усилиям, будет известна полная информация обо всех командирах? Вы ведь наверняка захотите отомстить.

Тут дверь приоткрылась, и оба собеседника обернулись. В комнату вошла Алехандра. Глядя на нее, Люсьен сразу понял – она только что с постели. Вид сонный, волосы спутаны. О боже… Похоже, эта девушка, как и он, спит полностью одетая и с ножом под подушкой. Люсьен был удивлен тем, что при виде отца Алехандра не спрятала нож обратно в ножны.

– Я не собираюсь его убивать, дочь.

Так вот что привело ее сюда. Люсьен озадаченно нахмурился. Если она услышала, как Эль Венгадор пришел к нему, значит, ночует в соседней комнате. Неужели для того, чтобы его охранять? В глаза Люсьену Алехандра не смотрела, но бросила взгляд на газету и кольцо, лежавшие на столике возле кровати. Должно быть, Алехандре было известно о проведенном отцом расследовании и о том, что он будет угрожать Люсьену, чтобы добиться его согласия помогать партизанам.

– Алехандра, ты должна сопроводить этого человека на корабль в течение ближайшей недели, не позже.

– Хорошо.

– Найди кого-нибудь, кто будет тебя сопровождать. Может быть, Томеу?

Алехандра покачала головой:

– Нет, пойду с Аданом. На западе у него родные и много знакомых.

– Значит, решено. – Эль Венгадор в задумчивости побарабанил пальцами по колену, затем встал. – Не думайте, будто вам придется трудиться на благо Испании даром, без награды, лорд Росс. На банковский счет, который вы назовете, будет зачислена сумма, которая наверняка вас удовлетворит. Но, разумеется, только после того, как дело будет сделано и я останусь доволен результатом.

Стало быть, вопрос и впрямь уже решен. Наверное, Эль Венгадор не привык к тому, что кто-то отказывается от его «предложений о сотрудничестве». И Люсьену тоже следовало прикусить язык. Когда находишься в логове тигра, неразумно дразнить хищника. И все же Люсьен не удержался.

– Хорошо, я подумаю над тем, что вы сказали. И тут Эль Венгадор крепко сжал его руку в своей и произнес:

– Во имя свободы и победы!

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты. Алехандра же продолжала стоять возле стены слева от окна.

– Вы об этом знали? – спросил Люсьен, указывая на газету и кольцо. – Знали, о чем будет говорить со мной ваш отец?

– И об этом, и даже о том, о чем он умолчал, – довольно-таки дерзко ответила Алехандра.

Она пересекла комнату и взяла с тумбочки номер «Таймс».

– Когда вы улыбаетесь, выглядите моложе, – заметила она, разглядывая его портрет.

– Я здесь действительно моложе. Это старый портрет.

Алехандра рассмеялась. Смех у нее был низкий и приятный – добродушный, теплый.

– Подозреваю, что вас, лорд Люсьен Говард, шестой граф Росс, не так-то просто убить – даже моему отцу.

– Надеюсь, что вы правы, Алехандра, единственная дочь Эль Венгадора.

Она положила газету на тумбочку. Спеша в его комнату, Алехандра не знала, чем закончится дело, и пришла с кинжалом, который теперь спрятала в мягкий кожаный чехол на левой лодыжке. Неужели, чтобы защитить Люсьена, она стала бы драться с родным отцом? При этой мысли у Люсьена даже дыхание перехватило.

– Спасибо, – искренне произнес он.

Судя по выражению лица Алехандры, она поняла, за что он ее благодарит. Ушла девушка так же быстро и неожиданно, как ее отец, – только что была здесь – и вот ее уже нет. Только скрипнули петли, и дверь закрылась.

Люсьену приснился Линден-парк, резиденция Говардов в Танбридж-Уэллс. Солнечный свет отражался от окон, а вдоль берегов реки Тейз над водой склонились плакучие ивы. Мост еще не обрушился, и Люсьену не пришлось бросаться в воду в попытке спасти отца и брата. Но обоих стремительно уносило бурным холодным течением. Утопающих тянули ко дну тяжелая одежда и страх.

Потом возникли счастливые картины – вот они с сестрой Кристин катаются верхом по долинам вокруг поместья и несутся быстро, как ветер. Затем он увидел Дэниела Уайлда и Фрэнсис Сент-Картмейл. А вот и он сам, его братья, еще совсем мальчишки, строят домики в лесу и охотятся на кроликов с отцовскими ружьями. Верхом на лошади подъехал Гэбриел Хьюз. Он был не таким разговорчивым, как остальные, но с ним всегда было интересно. Именно Гейб научил Люсьена двум вещам, которые очень пригодились ему в жизни, – думать своим умом и читать между строк, улавливая не только сказанное, но и то, о чем умолчали.

А затем перед ним явилась Алехандра. Длинные волосы водопадом спадают по спине, смуглая кожа сияет в пламени свечи, пухлые губы соблазнительно алеют, темные глаза сверкают. В его сне она была одета в тонкую, свободную ночную сорочку, через ткань которой легко можно было разглядеть стройную, гибкую фигуру. У Люсьена перехватило дыхание. Он почувствовал, что начинает возбуждаться. Алехандра прильнула к нему, и его будто обожгло. В сновидении она была одновременно и покорной, и властной. Ее губы страстно целовали его, он отвечал на поцелуй. Ах, этот сладостный жар, эта необузданная страсть! И тут Алехандра выхватила кинжал и вонзила прямо в его обнаженную грудь. Лезвие вошло между ребер, и через секунду…

– Вот черт! – пробормотал Люсьен, проснувшись. Он тяжело дышал, будто после быстрого бега. Сердце учащенно билось, а его мужское естество находилось в состоянии полной боевой готовности. Ничего не поделаешь, Алехандра – дочь своего отца. Достаточно было посмотреть, как эта девушка с ним общалась – холодно, отчужденно, презрительно.

И все же из головы не шел приснившийся поцелуй. Люсьену стало так жарко, что он даже откинул одеяло, несмотря на холодную зимнюю ночь.

Что же будет, когда они вместе поедут на запад? – подумал он. При одной мысли о долгих темных ночах, проведенных в ее обществе, под луной, он снова ощутил, как разгорается желание. Сколько дней займет это путешествие? Сколько миль им предстоит преодолеть бок о бок? Если путь их лежит не в Риас-Альтас, куда же тогда? Возможно, на юг в порт Риас-Бахас? Или в многолюдный, загруженный порт Виго?

Сон повлиял на него удивительным образом. Люсьен сразу утратил прежнюю уверенность в себе. Скорее всего, потому, что понимал – тому, что явилось в сновидении, никогда не бывать, и все же в глубине души ему очень хотелось бы, чтобы сон оказался вещим.

Тут Люсьен пожалел, что на столике у кровати нет бренди, там стоял только приготовленный Алехандрой напиток – вода с апельсиновым соком, медом и мятой. Он взял графин и отпил большой глоток. Постепенно страстный жар спал. Люсьен снова потянулся к столику и надел на палец перстень с гербом, который носил всю взрослую жизнь. Он был рад, что кольцо к нему вернулось. Потом взял газету и посмотрел на дату.

Первое февраля. День рождения его матери. Впрочем, семья считает Люсьена погибшим и вряд ли в их доме в этом году царит праздничное настроение. Люсьен достал из-под подушки нож и положил его на столешницу. Стрелки настенных часов показывали почти четыре. В доме стояла тишина. Люсьен понимал, что больше не заснет.

Он постарался как можно точнее воссоздать в памяти карты Испании, лежавшие в его седельной сумке во время долгой дороги на север, к морю. Он и его люди сделали много зарисовок, измеряли расстояния, исследовали топографию местности, отмечали ущелья и тропы, по которым можно было пройти, реки, мосты и уровень воды. Многое из этого Люсьен устанавливал лично, когда они переходили горы. На полях он записывал пояснения и личные наблюдения.

Но, увы – после встречи с французскими солдатами драгоценная папка была утеряна. Во всяком случае, Люсьен не видел ее с того дня, когда лежал раненый на поле боя над городом Ла-Корунья. Пожалуй, многое он мог бы восстановить по памяти, и все же утрата таких ценных сведений была весьма ощутима. Без знания местности британской армии придется руководствоваться неточными и устаревшими сведениями, а значит, рисковать во время каждого перехода и преодолевать трудности, которых можно было избежать.

И тут Люсьен услышал, как открывается дверь. На этот раз на пороге стоял парень по имени Томеу и внимательно глядел на него.

– Надо поговорить, англичанин.

Вблизи Томеу выглядел еще моложе, чем поначалу показалось Люсьену. Осторожно закрыв за собой дверь, Томеу на некоторое время замер на месте, будто прислушиваясь.

– Прошу прощения за то, что пришел посреди ночи, капитан, но через час я уезжаю на юг, а до этого хотел бы кое-что вам сказать. Шел мимо вашей комнаты, поглядел на щель под дверью и увидел, что у вас все еще горит свеча. Вот и решил проверить на всякий случай – вдруг не спите?

Люсьен кивнул. Уголки рта Томеу чуть-чуть приподнялись, и эта едва заметная улыбка преобразила обычно угрюмое лицо.

– Сеньор, мое имя Бартоломеу Диего де Бетанкур, и я друг Алехандры.

Произнеся эту фразу, Томеу замолчал, выжидательно глядя на Люсьена.

– Да, я вас узнал. Это вы уложили меня, раненного, на холщовые носилки.

– Откровенно говоря, я это сделал не по своей воле. Считал, что лучше вам умереть. Но Алехандра настояла, чтобы мы подобрали вас и принесли сюда. Будь моя воля, там же на месте вонзил бы вам нож прямо в сердце и покончил с этим делом.

– Понимаю.

– Сомневаюсь, сеньор. Вряд ли вы отдаете себе отчет, какая опасность грозит Алехандре с тех пор, как на гасиенде появились вы. Откуда вам знать, как дорого ей может стоить ваше спасение? Эль Венгадора обуревают свои внутренние демоны, и он может быть беспощаден, если кто-то встанет на его пути.

– Даже родная дочь?

Этот вопрос спровоцировал поток изощренных испанских ругательств.

– Энрике Фернандес будет сидеть на этой гасиенде до конца дней, варясь в собственном соку и упиваясь горечью и ненавистью. И если Алехандра останется с отцом, ее постигнет та же судьба. Увы, упрямством она не уступает ему. К тому же у Фернандеса есть враги, готовые нанести удар, когда он меньше всего этого ожидает, да и завистников у такого влиятельного человека тоже хватает.

– Мне показалось или вы сами были бы не прочь оказаться на его месте?

Молодой человек отвернулся.

– Алехандра говорила, что вы на удивление проницательны и умеете читать мысли, которые собеседник хотел бы скрыть от всех. Предупреждала, что вы даже опаснее, чем ее отец, и, если задержитесь здесь еще на некоторое время, он быстро поймет это и прикажет вас убить.

– Алехандра так сказала?

– Именно. Хочет, чтобы вы уплыли как можно скорее.

– Знаю.

– Она желает вам добра.

Люсьен промолчал, и Томеу продолжил:

– Для меня эта женщина как сестра. Если причините ей вред…

– И в мыслях не было.

– Я вам доверяю, капитан, и только по этой причине я здесь. Вы ведь тоже по-своему влиятельны и сильны, верно? Достаточно сильны, чтобы защитить Алехандру?

– Думаете, Алехандра примет мое покровительство?

От одной мысли Люсьен едва не рассмеялся в голос. Удержало его только то, что партизан был торжественно серьезен, молод и наивен.

– Муж Алехандры был убит. С тех пор прошло меньше года. Они были женаты всего месяц.

– Понимаю. У нее есть где-то другие родственники?

– Да, дядя где-то на юге, но, насколько могу судить, они не слишком близки и почти не общаются.

– А друзья? Кроме вас, разумеется.

– У нас боевой отряд. Наша задача – охранять и защищать от врага север Испании, сея хаос и вселяя в сердца французов страх. Большинство женщин давно покинули эти места – кто-то отправился туда, где спокойно, кто-то пал жертвами войны. Здесь жить опасно.

– Да, ваша земля фактически стала полем боя.

– Совершенно верно.

– Это Алехандра поранила вам руку своим кинжалом?

– Угадали. Сделал ей предложение, а она отказала.

Люсьен улыбнулся:

– Вижу, она выразилась предельно ясно.

– Ну, а что касается синяка у нее на лице, так это получилось случайно. От боли и неожиданности я потерял равновесие, упал с лестницы и потащил ее за собой. Алехандра заявила, что больше ничьей женой не будет и то, что я посмел об этом заикнуться, для нее оскорбление. Эта упрямица никого не желает слушать! Никто ей не указ! Каждый день мечтаю, чтобы она подумала и поняла, как опасно в ее положении быть женщиной без мужа.

– Значит, Алехандра любила супруга?

Томеу лишь рассмеялся:

– На этот вопрос ответ может дать только она сама, сеньор.

– Хорошо, тогда у нее и спрошу. Итак, вы опасаетесь, что Эль Венгадор способен причинить дочери вред?

– Намеренно – нет, но, если дело дойдет до того… кто знает? Ваше присутствие в этом доме осложняет жизнь им обоим. Алехандра хочет, чтобы вы достаточно окрепли для путешествия, Энрике же просто желает, чтобы вы побыстрее убрались отсюда. Конечно, ваш высокий титул несколько изменил его мнение в вашу пользу, но из-за любого пустяка маятник может качнуться в обратную сторону, и тогда всем нам не поздоровится. Впрочем, вас наши дела волновать не должны. Это тот случай, когда я полностью согласен с Эль Венгадором – поскорее бы вас отправили домой, на родину.

Понятно, к чему он клонит. Но, сам того не желая, ночной гость сообщил Люсьену больше, чем собирался. Эль Венгадор осторожен и скрытен. Вряд ли командир партизан делится столь важными подробностями, как тема разговора с Люсьеном, с кем ни попадя. А значит, Томеу занимает в отряде достаточно высокое положение. Люсьен заметил, как парень то и дело поглядывает на кольцо с гербом у него на пальце, и по едва заметному блеску в его глазах догадался, о чем Томеу счел нужным умолчать.

Похоже, в партизанском отряде он занимает позицию, аналогичную позиции подполковника. Все важные решения обсуждаются и принимаются при его непосредственном участии. Этот молодой человек может показаться милым, и все же с парнем следует держать ухо востро. Его ремесло – насилие и интриги.

Возможно, Томеу прислал отец Алехандры, чтобы усыпить бдительность пленника и вызвать его на откровенность. А может, его подговорила Алехандра. Или он явился по собственной инициативе, исходя из каких-то своих соображений?

За свои тридцать два года жизни Люсьен научился ничего не принимать на веру. Благодаря этому полезному навыку ему и удавалось уцелеть.

– А как насчет родственников мужа Алехандры? Разве она не может пока пожить у них?

– Я тоже с ними в родстве, сеньор, и мне отлично известно, что эти люди жаждут крови Фернандесов больше, чем кто-либо другой в Испании. Даже больше, чем французы.

Люсьен подумал о своих близких в Англии и о дальних родственниках. На императоре Наполеоне и французах лежит ответственность за то, что так называемая новая Европа представляет собой руины.

– Очень жаль, что… – начал было он, но замолчал, не договорив фразы. Ему было жаль всех – и испанцев, и англичан, и не только. Но сочувствием делу не поможешь. Казалось, молодой человек его понял – во всяком случае, Томеу развернулся и направился к двери.

– Когда пойдете на запад, не доверяйте первым встречным.

– Не беспокойтесь, не буду.

– И хорошенько приглядывайте за Алехандрой. С этими словами Томеу вышел за дверь.

Глава 4

Томеу уехал, отправившись на юг, где его ждало еще больше опасностей, чем здесь. А англичанин тренировался в ходьбе на излюбленной тропинке между оливами. Дело было нелегким, каждое напряжение мышц давалось ему тяжело, но Люсьен не отступал. Короткими прогулками он не ограничивался. В саду английский капитан провел почти все утро и порядком взмок, несмотря на холодную погоду.

Люсьен определенно шел на поправку. Он уже не хромал и не вздрагивал от боли при движении. Нет, теперь он шагал гордо и прямо, как и подобает настоящему солдату. Отважно преодолевал путь от одного дерева к другому и обратно. После каждого третьего «перехода», обессиленный, плюхался на скамейку, чтобы перевести дух. Что и говорить, упорства ему не занимать. Совсем как самой Алехандре. При этой мысли она улыбнулась, и ее настроение сразу улучшилось. Алехандра знала, что у Люсьена при себе нож, – как только он покинул комнату, сразу отправилась туда и проверила. Ей было стыдно за свое поведение – в чужих вещах роются только воры и соглядатаи. Вот кого из нее сделала война. Мать сурово отчитала бы дочку за подобное нарушение этикета и приличий, но в сложившихся обстоятельствах никого не смущали такие мелочи. Сейчас главной задачей для Алехандры стало угодить отцу. Это ради него она переодевалась крестьянским мальчиком и в таком обличье отправлялась на разведку собирать важные сведения. Ведь, кроме отца, близких у нее не осталось.

Вдруг Люсьен Говард заметил Алехандру и вскинул руку в приветственном жесте. Очень вежливо, очень по-английски. Такой человек, без сомнения, будет помнить о хороших манерах, даже лежа на смертном одре.

– Сегодня ночью мне нанес визит ваш друг Томеу, – между тем сообщил Люсьен.

Алехандра была так ошарашена, что не сразу нашлась с ответом.

– Что ж, ваша реакция отвечает на мой первый вопрос, – произнес Люсьен, усаживаясь на скамейку. – Откровенно говоря, я подозревал, что это вы его подговорили, но теперь вижу, что это не так.

– Что сказал Томеу?

В голове сразу пронеслась тысяча вариантов. Есть много вещей, о которых Томеу следовало помалкивать, и Алехандра от всей души надеялась, что он не рассказал англичанину ни об одной из них.

– Говорит, вы были замужем за его родственником, но брак продлился всего месяц.

– Да, замужем я была недолго, – кивнула Алехандра и ощутила досаду, когда при этих словах голос ее предательски дрогнул.

– Еще Томеу поведал, что делал вам предложение, однако вы ответили отказом.

У Томеу слишком длинный язык, подумала Алехандра.

– Увы, мой друг слишком болтлив.

– Чего не скажешь о вас. Кстати, Томеу намекнул, что вам здесь угрожает опасность.

Алехандра рассмеялась.

– Опасность окружает нас, партизан, со всех сторон, капитан. Вражеские войска численностью триста тысяч человек под командованием императора, желающего подчинить своей власти всю Европу!

– У меня сложилось впечатление, что Томеу имел в виду опасность, угрожающую не всему отряду, а лично вам.

– Мне?

Алехандра сообразила, о чем шла речь. Те же аргументы Томеу приводил в споре с ней, и закончилось дело тем, что она сломала ему запястье – не нарочно, разумеется.

– Томеу бы следовало поучиться держать язык за зубами, а у вас я никакой помощи не прошу. Напротив, это вам требуется моя помощь.

– Томеу предупреждал, что дорога на запад будет трудной. Влияние, которым обладает ваш отец, многих настроило против него. Эти люди не прочь сами заполучить такую же власть. И похоже, Томеу в числе этих честолюбивых мечтателей.

Алехандра улыбнулась:

– Когда отец еще раз спросит, готовы ли вы принять участие в борьбе за независимость Испании, отвечайте «да», даже если ни в чем подобном участвовать не собираетесь.

– Потому что в противном случае Эль Венгадор меня убьет?

– Отец считает, что ему нужно достичь очень многих целей при очень малых ресурсах. Для него все окружающие – либо средство к достижению этих целей, либо сама цель. Капитан, ваша жизнь зависит от того, насколько вы привыкли исполнять данные обещания. Даже если никогда не нарушаете слова, советую на этот раз отойти от данной привычки.

– Стало быть, клятвам у вас в Испании грош цена?

– Даже меньше, чем грош. Увы, порядочность стала одной из первых жертв войны.

Наконец Люсьен кивнул, и Алехандра испытала огромное облегчение.

– Когда была жива ваша матушка… – начал было английский капитан, но она не дала ему договорить.