bannerbanner
Тёмные звери
Тёмные звери

Полная версия

Тёмные звери

текст

0

0
Язык: Русский
Год издания: 2019
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

– Ты что ж не предупредил-то, мерзавчик мелкий? – возмущалась Тамарочка.

– Артём, – серьезно говорил Иван Иванович. – Ну что за ребячества? И отца вчера огорчили, и в аэропорту не встретили…

– Артём Саныч, садись завтракать! – вопила Наташка.

– Да не кричи ты так. Он, по-твоему, глухой, что ли? – осаждала Вера Петровна. – Заходи, заходи, Артём, от чая-то уж точно не отвертишься!

– Тё-ё-ё-ёма! – перекрикивала всех Вероника.

И только Настя стояла позади и невольно улыбалась. Его ждали, но она и представить себе не могла, как сильно.

Он, наконец, заметил и ее:

– Настенька, английская репетиторша, иди сюда, тоже обниматься будем. Да не робей. А то я тебе магнитик на холодильник не подарю!

– Магнитик? – тупо переспросила Настя.

– Магни-и-итик! – переключилась Вероника.

Но Настя уже решилась на вопрос, раз уж он сам первым заговорил с ней:

– Ты зачем же обманул? – вероятность того, что он передумал уже после звонка, отсутствовала вовсе. За это время из Америки, да еще и с пересадкой в Москве, добраться сюда можно было б только на космическом корабле.

– Так осюрпризить вас хотел! – оправдался он со смехом.

– Или ты уже вчера был в городе, – озвучила Настя очевидный вывод.

– Уж три дня как, если быть точным, – за это признание он получил мягкий подзатыльник от Тамарочки, поморщился, а потом снова обратился к Насте, перейдя на английский: – Ты тут язык преподаешь или индукцию с дедукцией?

Настя на секунду оторопела, но быстро собралась и ответила ему тоже по-английски:

– О, прости, что случайно раскрыла военную тайну!

– Это что сейчас было? На каком странном диалекте ты говоришь? Что за жуткий акцент?

– Это называется «классический британский», мой дорогой друг.

– И ты учишь мою сестренку «классическому британскому», когда весь мир давно говорит на «куда более классическом американском»? Зачем?

Настя даже рассмеялась – Артём рассуждал ровно так же, как любой другой высокомерный америкашка. Понахватался от них дурного! Она уж было приготовилась продолжить спор, но Тамарочка прекратила прения на корню:

– А ну-ка, молодежь, хватит тут на нерусском кукарекать! Мы же не понимаем!

Артём тут же наклонился к ней и снова поцеловал в щеку:

– Я рассказывал новенькой, что люблю только тебя. Пусть сразу знает свое место!

Все, что слышала о нем Настя прежде, было правдой. Артём являл собой легкомысленного шалопая, и, судя по живописному трепу, буквально все время проводил в пьяном веселье. Учеба вообще в разговоре не всплывала. И как говорила о нем Наташка, он был хамоватым. Но иронично-хамоватым, а не саркастично-хамоватым. Единственное, что забыли о нем упомянуть, давая характеристику – Артём был общепризнанной душой этого дома. Уже через пять минут после его появления все говорили громче, наперебой, чаще смеялись и перетекали из комнаты в комнату монолитной шумной толпой, пока не обосновались надолго на кухне. В его присутствии все становились немного похожими на него и неожиданно для Насти проявляли качества, которых она раньше за этими, в сущности серьезными, людьми не замечала.

– Ты там только не женись ненароком! Вот уж чего тебе не прощу. Свадьбу играем только тут!

Это Вера Петровна заявила, рассматривая фотографии Эльзы – девушки Артёма. Та жила в Майами, работала актрисой и даже на экране смартфона выглядела по-настоящему впечатляющей. Они познакомились в Чикаго в начале осени, а потом Эльза поехала в Майами на съемки сериала. К этому моменту уже прозвучало признание в том, что «у них все серьезно», а Тамарочка с Иваном Иванычем успели припомнить семнадцать таких же «серьезно» в биографии Артёма.

– Если я и женюсь, то только на Тамарочке! – вернулся Артём к излюбленной теме. – Нет, дядь Вань, ну отдай мне свою красавицу, по-хорошему же прошу!

Иван Иванович только смеялся:

– Вот же болтун малолетний!

– Да я серьезно. Открой тайну – на какого живца ты такую прелестную девушку поймал, а? Ты ж сам толстый и старый!

Справедливости ради надо заметить, что Тамарочка была вдвое толще и вряд ли выглядела моложе супруга, но хохотала заливисто, принимая комплименты как должное.

– Ты сначала живца в штанах отрасти, молодняк, а уж потом на настоящих женщин заглядывайся! – Иван Иванович впервые при Насте позволил себе такую пошлость, но это никого не смутило. – Пока твой уровень – это майамские актрисульки: кожа, кости да глазища в пол-лица. Смирись!

– А каким это ветром тебя в Майами занесло? – перекричала их уже Наташка.

– Так проездом… на этническую родину, как говорится.

Настя не удержалась и озвучила первую пришедшую в голову мысль:

– Из Чикаго в Москву проездом через Майами? Хм…

Артём неожиданно громко хлопнул по столу, заставив всех замолчать, а потом произнес грозно:

– Анастасия, репетитор «классического британского» или какую там лабуду ты втираешь моей сестре, в моем присутствии есть только одно правило – запомни его навсегда: никогда не упоминать вслух географию США!

– Все ясно с тобой! – Наташка расхохоталась первой. – И как тебя еще не отчислили?

– Да скорей бы уже отчислили. Вернулся бы домой, тут бы учился… – мечтательно подхватила Вера Петровна.

Настя с улыбкой наблюдала за этим сабантуем, невольно смеясь вместе со всеми. Артем сильно отличался от того изображения, что висело в гостиной – теперь он казался проще, понятнее, а не красивой картинкой из глянцевого жунрала. Вот только криво щурился точно так же, что немного портило его лицо. Так щурятся близорукие без очков, но парень это делал только одним глазом – всегда правым. Эта мимика нарушала почти идеальные черты, но оживляла лицо, делала по-особенному эмоциональным и ни на какое другое непохожим.

***

Артём утащил Веронику кататься, а Настя отправилась домой. В этот вечер она рассказывала своим о явлении в поместье долгожданного наследника, но мать от этой новости насупилась, будто на что-то обиделась. Несколько раз уточнила, что он непременно уедет после праздников и в ближайшие полгода не нарисуется снова. А потом так прямо и вынесла вердикт:

– Это плохо, когда ровесники много времени проводят в одном доме. Артём этот – просто блестящий фантик, и хоть ты у меня на фантики не ведешься, все равно само его присутствие мысли тебе спутает. Так что пусть катит ко всем чертям к своей майамской барышне, да там и остается. И ему веселее, и материнскому сердцу спокойнее.

Настя не знала, что конкретно Артём там, в ее мыслях, мог путать – она радовалась его присутствию, потому что радовались все. Но без тайной подоплеки. Настя на самом деле никогда не интересовалась блестящими фантиками – это удел скорее Катюши. Средняя сестра и сама была блестящим фантиком, но при этом достаточно умной и своенравной, чтобы научиться обращаться с себе подобными. Настя даже если бы захотела, то не смогла бы представить свою скромную персону на месте сериальной актрисы Эльзы на последней их совместной фотографии с Артёмом. Но ведь она и не хотела этого представлять. Артём для Насти был человеком, будто попавшим из другого измерения – вроде простой и понятный, но совсем непростой и абсолютно непонятный, если пытаться угадать ход его мыслей. Настя только потом, спустя длительное время, осознала, что все его эмоции выглядели немного наигранно – он или думал о своем, или привык разыгрывать праздник при каждом своем появлении, или попросту успешно скрывал скуку. А кому на его месте не было бы скучно, явись он из Майами через череду вечеринок прямо за кухонный стол, чтобы обсуждать с Иваном Ивановичем цены на бензин или нахваливать стряпню Тамарочки? Он ведь и не спешил там появляться – целых три дня торчал в городе, и торчал бы еще неизвестно сколько, не позвони Настя ему. А потом, например, не захотел расстраивать сестру – да и только. Вполне возможно, что Вероника была единственным мотивом, зачем Артем еще приезжал в этот дом, а остальное – чистое притворство.

Глава 3

Настя любила придумывать разные теории – по любому вопросу. Есть среди них и такая. Независимо от уровня развития цивилизации, культуры, этапа истории и соответствующего им набора социальных отношений, учитель – важнейший человек в обществе. Он стоит немного выше, чем следующие за ним по порядку врач, исследователь, строитель и управленец, замыкающий пятерку лидеров. Потому что хороший врач тоже начинается с учителя. Способен ли человек обучаться сам, без толчка извне и хотя бы первоначальной помощи? Конечно. Не каждый и не всему, но это возможно. Но общество, которое вынуждает людей идти на это, обречено развиваться в потемках. Наверное, так Настя думала только потому, что сама избрала такую профессию, и другие люди тоже считают свою специальность наиважнейшей. Но в процессе размышлений на эту тему Настя пришла и к революционному выводу – в обществе эти значимые профессии и не должны быть прибыльными, чтобы исключить попадание в них случайных людей. Для чистоты эксперимента человек должен задать себе вопрос – а кем бы он стал, если бы денег не существовало вовсе? Если бы он оказался в утопичном мире Томаса Мора? Настя бы стала… учителем. Как и врач по призванию, который выбирает эту профессию не ради благ и престижа, стал бы врачом. Низкая зарплата отталкивает тех, кто и без того прошёл бы мимо, создает фильтр отбора по внутреннему желанию. Конечно, эти выводы Настя с коллегами по работе ни разу не обсуждала. А иначе была бы бита, с позором изгнана из учительской или сожжена на костре в школьном дворе за ересь.

***

Мама всё же настояла на том, чтобы Настя принарядилась на следующий день и ненароком осталась на ужин. Проблемы в этом не было – ей часто предлагали присоединиться к вечерней трапезе, но само направление мыслей мамы уже сильно раздражало. Как можно всерьез мечтать о том, чтобы Настя соблазнила и женила на себе Александра Алексеевича? Да еще и при такой ощутимой разнице в возрасте! Он был приятным человеком, но скорее по-отцовски приятным. Теперь, когда Настя узнала работодателя чуть лучше, ей даже шутить на эту тему стало противно.

Но чтобы угодить матери и хотя бы ненадолго закрыть этот вопрос, Настя позволила Веронике ее «уговорить». К тому же в доме устроили настоящий праздник в честь приезда долгожданного гостя. За стол уселись все домочадцы, а не только само семейство. Хотя Настя и не знала наверняка – возможно, они всегда собирались за ужином вместе. И начались разговоры – одно да по тому же. Повторение вчерашних тем или повторение вчерашних тем в новом ключе. Ну вот, правда, Александр Алексеевич чуть более дотошно интересовался Артёмовой учебой. Тот что-то невнятное ответил отцу, на том тему и закрыли.

Настя уже заскучала, наблюдая за искренним восторгом собравшихся и неискренней радостью самого Артёма, но он вдруг обратился к ней:

– Пойдем, посидим в баре. Хочу выяснить, чему учит Нику такая скромная училка.

На последнем слове Вероника взвизгнула, будто услышала подтверждение справедливости своего еще недавнего обращения к Насте. Она, вероятно, еще со вчерашнего дня так и висела на шее брата. Сама же Настя не стала его поправлять, а заозиралась по сторонам – парню понадобилась компания, а она из присутствующих самая молодая. Если не считать Наташки, которая теперь вылупилась на нее, тоже не понимая, что происходит. Почему же он не позвал заодно и ее? Или почему не обратился к друзьям, с которыми веселился три дня? Настя не придумала, что ответить, поэтому Артём отцепил от себя сестренку, подскочил к ней и утащил за руку из гостиной. Вслед им слышались разочарованные крики остальных, которые готовились к этому ужину часами, а гость не высидел за столом и сорока минут. Но громче всех вопила раздосадованная Вероника.

Почему Артём сбежал оттуда, Насте было понятно. За сутки уже устал притворяться и строить доброжелательную мину. Но зачем потащил заодно с собой и ее? Возможно, у него в самом деле были намерения на серьезный разговор. Именно поэтому Настя не стала корчить из себя великосветскую леди, а набрала номер матери и сообщила, что задержится. Та, само собой, начала сразу выспрашивать детали, поэтому Настя и место обозначила, и настойчиво потребовала не беспокоиться. Не особо рассчитывая на успех.

Артём притащил Настю в дорогой бар и усадил за стойку. Девушка не любила выпивать, но не спорила, когда бармен поставил перед ней бокал чего-то, заказанного Артёмом. Сам он тоже на алкоголь не налегал – похоже, виски ему был нужен только поддержания образа. Молчание затянулось, но Настя не торопила, понимая, что притащили ее сюда не просто чтобы посидеть рядом.

– Насть, – наконец-то начал Артём. – Я хотел бы поблагодарить тебя за Нику. Я говорю это искренне… – Настя повернулась к нему, чтобы поддержать улыбкой, но он тут же осек порыв: – Но и о твоём «классическом британском» я тоже говорил искренне.

Она решила на укол не реагировать. Это собрание посвящено Веронике – вероятно, Артём на самом деле обеспокоен судьбой сестры и потому решил узнать поближе ту, которая общается с ребенком чуть ли не больше всех остальных.

– Тебе не за что меня…

– Не скромничай! – без стеснения перебил он. – Скромность никому не идет. Ника стала намного спокойнее и тише – даже я это заметил, а уж отец бы по пунктам расписал, что конкретно в ней изменилось.

О мнении Александра Алексеевича Настя знала, но не считала похвалу полностью заслуженной. Об этом сказала и Артёму:

– Нет. Сама я изменила не так уж и много. Вероника становится взрослее, серьезнее… и учится лучше притворяться.

– Притворяться? – парень смотрел на собеседницу с интересом, ловя каждое слово.

– Притворяться, что внимание отца ей нужно не так сильно, как на самом деле, – пояснила Настя.

Артём грустно усмехнулся.

– Вот оно что. А он до сих пор прикрывается работой?

– Почему же прикрывается? Разве он мало работает?

– Много. Но это его выбор. Фирма не развалилась бы, не приедь он туда денек-другой. Для него работа уже давно стала прикрытием. От проблем. От собственных страхов. От непонимания, что делать с дочерью и как ей помочь. Он окружил Нику чужими людьми, чтобы они помогли решить ее проблемы. А сам он боится остаться с проблемами наедине. Поэтому и занят всегда. Понимаешь?

Настя заторможено кивнула. Теперь она понимала – Артём был полностью прав. И это объясняло восторг отца по поводу ее, Настиных, даже мелких побед. Сам он уже и отчаялся добиться хоть одной. Он и правда закрылся работой, как щитом, от того, с чем не справлялся. Но Александр Алексеевич не обманывал в этом Веронику или кого-то еще – он обманывался сам. И щит этот он использовал не только от неуправляемой дочери, но и от реальной жизни. Вечно занятому, ему было некогда думать о себе, о спутнице жизни или других вопросах, которые требовали бы серьезной переоценки событий из прошлого. Поэтому он и выбрал быть занятым вместо остального.

– В общем, спасибо тебе, – повторил Артём. – Только я хочу попросить тебя об одном – не исчезни из ее жизни так же внезапно, как появилась. Не сейчас, когда она через тебя учится смотреть на людей по-новому, дождись… когда у нее появятся друзья среди сверстников или другой человек.

– Я постараюсь, – искренне заверила Настя. Она это и без него знала, да и никогда не относилась к детям как к работе.

– Вот и хорошо! – Артём поднял виски и, когда Настя повторила жест, стукнул донышком о ее бокал. – Мне будет спокойнее, когда я вернусь в Майами.

– В Майами? Постой, твой универ же в Чикаго!

– Я так и сказал! – он был очарователен в своем показательном шалопайстве. – И давай уже номерами телефонов обменяемся, а то как неродные.

– Зачем? – Настя бы не прочитала двусмысленного подтекста в предложении, если бы не всегдашнее выражение лица, которое в любую фразу Артёма вносило ощутимый привкус флирта.

– Так звонить тебе буду – каждый день ровно в десять по Гринвичу. Спрашивать, чем занимаешься, что на тебе надето… ну, ты же занималась уже сексом по телефону?

– Что?!

Он выдохнул обреченно.

– Oh, my fuckin' ass… Вас в училки по отсутствию чувства юмора набирают? Мне нужен твой номер на случай, если вдруг пойму по разговорам с сестрой, что у нее проблемы. Или, наоборот, тебе понадобится моя помощь. В крайнем случае, конечно. По какому поводу нам еще с тобой общаться?

Настя окончательно стушевалась и даже покраснела. Чтобы скрыть это, полезла в сумочку за телефоном и забормотала извиняющимся тоном:

– Это ты правильно придумал. Мне твой номер точно нужен! Вероника иногда так упрется в какую-то мелочь, хоть убейся – с места не сдвинешь. А вот тебя могла бы и послушать – так что в таких случаях буду призывать твою экстренную телефонную помощь.

Артём взял из ее руки мобильник и набрал свой номер. Сохранил под надписью «Служба спасения». Открылся журнал вызовов.

– У тебя тут пропущенных звонков… Ты на беззвучке, что ли? Или прячешься от кого? – Настя попыталась отобрать у него сотовый, но Артём, увлекшись, повернулся в другую сторону. – Да погоди ты, я себе же еще сохранить должен… Мама, мама, мама, Сеня, мама, мама. Да эти дамы тебя просто на куски рвут!

– Сеня не дама! – возмутилась Настя. – Он парень мой!

– А-а, прости, – Артём, получив вызов с Настиного номера, тут же отдал ей телефон. – Значит, Сеня? И это не сокращение от Есении, Ксении или чего-то еще, приходящего на ум?

– Арсений он, – буркнула Настя. Перезванивать Сене она пока не собиралась – сделает это уже из дома. – Арсений – это почти как Артём, только с небольшой разницей! Так что не тебе выкаблучиваться по этому поводу.

– И правда, похоже, – согласился он с нескрываемой иронией. – Вот только из-за этой разницы меня уже Сеней никто не назовет. А мне и этого достаточно для счастья.

Настя ощутила прилив раздражения, которое и заставило ее сказать:

– Тебе самому еще не надоело корчить паяца? Такой весь из себя шутник, легкомысленный болван, ничего святого, бла-бла-бла…

– А кто я, если все это только «корчу»? – Артём поинтересовался неожиданно серьезно.

Именно его тон и заставил Настю подумать над ответом:

– Подозреваю, что тебе скучно. И интересует тебя только Вероника… С остальными ты общаешься неискренне.

– Мне не скучно! – зацепился Артём только за это утверждение.

Настя поразмыслила еще:

– Или нет… не скучно! Просто ты играешь в того, кого от тебя ждут! Точно… – Настя и сама поразилась собственной догадке. – Богатый сынок обязан бросить институт тут, а потом пожелать учиться за границей, обязан окружить себя миллиардом друзей, проводить все время в вечеринках и менять девушек как перчатки. Это настолько шаблонный образ избалованного парня, что даже смешно! Слишком очевидно и предсказуемо, чтобы тут не было подвоха. Ты изображаешь того, кого все ожидают увидеть – и из этого они делают вывод, что с тобой все в порядке!

– А со мной не все в порядке?

– Не знаю… – Настя смотрела на Артёма рассеянно, погруженная в себя. – Ведь никому и в голову не приходит, что ты ненавидишь возвращаться в этот дом. Где жила твоя мать, где растет твоя сестра, которая даже толком и не помнит матери, потому что была маленькой… Но ты-то помнишь… Для тебя прошло всего пять лет, а для Вероники – больше половины жизни. Скорее всего, ты сразу и выбрал эту роль, чтобы никто не вздумал переживать о тебе, когда есть она.

– Ты сильно преувеличиваешь, – Артём сделал глоток. – Но что мы все обо мне да обо мне? Давай поговорим о Сене. Какой он?

Настя усмехнулась. Но милосердно позволила сменить тему:

– Хороший.

– Это вообще не характеристика, – Артём снова улыбался. – Давай конкретнее.

– Ну… он понятный и надежный.

– Это значит предсказуемый? Дальше.

Он опять влился в роль инициатора разговора – и, конечно, повел его по привычному руслу насмешек. Но Настя поддержала и эту игру:

– Умный. Честный. Верный, – в последнем Настя не сомневалась. Не потому, что контролировала Сеню, просто тот был принципиально не тем человеком, который стал бы продолжать отношения с ней и одновременно заглядываться на других девушек.

– Верный, потому что каждый раз делает осознанный выбор в твою пользу, или верный, потому что никому больше и не нужен? Это важно, а то люди склонны идеализировать верность, не углубляясь в суть термина.

На этот вопрос Насте отвечать не хотелось – да она и сама толком не знала ответа, поэтому прицепилась к последнему утверждению:

– То есть ты против верности?

Артём махнул бармену, подзывая, и попросил повторить, хотя Настя не осушила бокал и наполовину.

– Нет, конечно, – он снова вынудил ее чокнуться с ним. – Но не каждая верность достойна называться верностью – я об этом. Да и мало о чем она говорит. Кто верный – тот, кто остается до последнего у постели больного супруга, ни разу не подумав о том, чтобы его бросить, или тот, кто не имел никаких сексуальных партнеров, кроме супруга? Мы сводим верность к банальному подавлению животного инстинкта, а дальше видеть не хотим. В конце концов, преданность куда важнее верности.

Настя отчасти согласилась с его рассуждениями, но уточнила:

– Получается, что ты не против, если Эльза начнет параллельно встречаться с десятком других парней, но при этом будет ждать твоего возвращения на берегу моря с белым платочком?

– Постараюсь быть не против, – рассмеялся Артём. – Но сам факт того, что ей требуется десяток других парней уже через три месяца отношений, говорил бы о том, что между нами двумя не все так гладко. Значит, что наши отношения недостаточны для нее, и тогда их лучше прекратить.

– Тогда ты не влюблен в нее! – уверенно заявила Настя.

– Влюблен и очень сильно. Но если мы разойдемся, то я остыну и влюблюсь в другую. В любом случае оставаться с человеком, отношения с которым уже в самом начале не приносят полного морального и физического удовлетворения, это тупик. Пустая трата времени. А так да, люди – это просто вид животных. Звери, удовлетворяющие инстинкты.

Настю возмутила такая постановка вопроса:

– Может быть, и звери, но звери, которые могут учитывать надежды и желания других людей, а не только собственные! Если любимому будет больно от твоих измен, то лучше не причинять ему этой боли. Или, наоборот, если ты видишь, что кто-то счастлив в браке, то лучше не вмешиваться в их отношения, не становиться третьей стороной, из-за которой и произошла измена.

– Очень интересно, – Артём устремил на Настю фирменный прищур. – То есть семью должны хранить не двое, которые на это подписались, но и остальные мимопроходимцы? В измене жены виноваты только жена или несложившиеся отношения с мужем, но никак не любовник. Он-то этот контракт не подписывал.

– То есть у тебя нет никакого уважения к чужой семье?

– Странно было бы этого ожидать. Мы звери, но семья – это уже чисто социальные отношения, и люди, вступающие в них, сами отвечают за последствия. Но уж точно не могут требовать ответа за последствия от посторонних. Любовник жены этот социальный контракт не подписывал, какой с него спрос?

Вот вроде бы всё в его логике клеилось, но чего-то для полного понимания Насте не хватало. В таких ситуациях необходимо утрировать пример до крайности, чтобы все стало предельно ясно:

– Допустим, ты прав. А мораль – это важничанье человека перед природой, как у Ницше. Тогда вопрос – если бы твой отец или близкий друг женился, то ты бы посмотрел на его жену?

Артём сначала хохотнул, потом вперил взгляд в свой бокал, глубоко задумавшись. Ответил, признавая поражение:

– Нет. Даже если бы она была первой красавицей, то я уже сразу смотрел бы на нее как на родственницу или подругу, а не на женщину.

– Вот! – победоносно воскликнула Настя. – Двойные стандарты! Чужая женщина не выглядит для тебя женщиной, но только при условии, что она принадлежит твоему близкому? А какая в сущности разница? Пусть она замужем за незнакомым тебе человеком, но который при других обстоятельствах мог бы быть тебе близким другом? Так кто мы – звери или нет? А если в своих поступках думаем не только о себе? Если не хотим осознанно причинять боль другим?

– Звери, – уверенно выбрал Артём. – Но если думаем только о себе, тогда… темные звери. Это как темная и светлая сторона, чтобы нам с тобой отличать хороших людей от плохих.

Настя поддержала его смех и тоже подняла бокал:

– За хороших людей!

– За светлых зверей!

Артём оказался приятным собеседником и человеком гораздо более сложным, чем представлялось на первый взгляд. Но чтобы понять его еще лучше, пришлось бы задавать личные вопросы – о матери, о родном отце, о напряжении, которое ощущалось между ним и Александром Алексеевичем. А для первой встречи такие вопросы не годятся, поэтому она решила на сегодня закончить и спрыгнула с высокого стула.

– Ну ладно, пора и честь знать. Я домой.

– Подожди минутку – сейчас допью и посажу тебя в такси.

Артём взял бокал и обернулся в сторону зала, Настя спонтанно повторила его движение – и остолбенела. За столиком возле стены сидели Викуля с Катюшей и, поняв, что их заметили, захихикали. Настя от нахлынувшей злости замерла на месте. Ну и зачем она наичестнейшим образом докладывала об обстановке матери? Чтобы та тут же снарядила за ней шпионский отряд? Да в другой раз Настя соврёт от души, если это единственный способ не начинать военных действий! Артём уловил ее заторможенность:

На страницу:
3 из 4