Происхождение слов

Ведь и эти примитивные: «Я иду!», «Я должен идти прямо!» мы ведь тоже не осознаём. Это всё узнали и изучили учёные психологи в лабораториях, проводя специальные опыты по выяснению действительного состояния людей, при выполнении тех или иных операций. И эта мыслительная работа сопровождает человека всю его сознательную жизнь. Всё это делает человека прямоходящего – человеком мыслящим, мозговая деятельность которого не прекращается ни на секунду весь период его бодрствования. А в период сна, начинается другой вид мозговой деятельности, которая готовит человеческий мозг к новому периоду бодрствования.

Животные тоже думают и мыслят. Ни одно животное не начнёт например оправляться в том положении, в котором оно ходило или сидело. Для этого специально выбирается место, принимается определённая поза, следуют сигналы включающие необходимые физиологические центры. Всё это делают животные, всё это тем более свойственно человеку. Это говорит о том, что мыслительная деятельность свойственна всему животному миру, но если у животных она находилась и находится на одном уровне, то у человека она поднята на другой, более высокий уровень.

Вначале наверное всё опиралось на инстинкты. Основных инстинктов не так уж и много: инстинкт самосохранения, продления рода, питания, оправления естественных надобностей, да вот пожалуй и всё. Сюда надо было бы отнести ещё и инстинкт получения удовольствия, но его некоторые учёные не относят к разряду инстинктов. Поэтому назовём это просто влечением человека к получению удовольствия. Причём получение удовольствия можно считать, как бы частным случаем удовлетворённости делами и жизнью буквально во всех проявлениях.

И не нужно понимать это упрощённо, как получение удовольствий только в сексуальных отношениях, хотя именно они являются наивысшей целью человеческого естества. Стремление к получению удовлетворённости, как свойство, присуще только человеку. Животные напрочь лишены способности достигать этой удовлетворённости. Она к ним приходит автоматически при удовлетворении простых жизненных потребностей. Поев, например, они спокойно засыпают совершенно не заботясь о том, что будет завтра, даже если потенциальная пища, при этом, будет ходить у них под носом.

А вот у человека удовлетворение одних жизненных потребностей всегда влечёт к достижению других, более высоких, как бы мы теперь сказали, – духовных потребностей. И не надо под этим сразу понимать наши теперешние духовные запросы и потребности. Ни музыки, ни поэзии тогда ещё не было и обычная мыслительная работа (например, получить избыточный продукт на завтра, если сегодня ты уже сыт) – это тоже интеллектуальная работа, позволявшая человеку того времени развиваться и совершенствоваться.

И эта деятельность свойственна только человеку. Ко всему этому необходимо ещё добавить получение удовлетворённости от всего того, что он задумывал, планировал и делал. Вот он задумал, например, как он завтра построит охоту. А завтра всё получится именно так, как он задумал. Какое удовлетворение получает при этом человек. Это побуждает его к другим подобным действиям.

Я отнюдь не случайно отнёс сексуальные отношения людей древнего общества в отдельный вид деятельности. Перед человечеством стояла большая и сложная задача превращения пещерного человека в существо социальное. Для этого нужен был социум. Первобытный, пещерный, но всё-таки социум. Человек интуитивно понимал, что чем больше людей будет жить вместе, тем им легче будет выжить. Это заставляло людей интенсивно размножаться. Размножение было сверхзадачей древнего общества (тем более, при высокой смертности).

Следует отметить древнейшее влечение человека к общению с себе подобными. Животные тоже сбиваются в стада или стаи, однако лишь у человека социум занял в сознании и жизни такое высокое место. Величайшее место в становлении человека сыграло общение людей между собой, особенно общение матери с ребёнком. Но всё это опять-таки свойственно и животным. Безусловно у человека это общение носит иной, более высокий уровень. Но всегда можно сказать: «А что, собственно, тут особенного? Есть тут, но ведь есть и там!» А что до особого уровня, так ведь и уровень менялся с течением времени. И менялся от почти звериного, до уровня современного человека.

И все-таки есть несколько свойств, которые всегда отличали людей от животных. Два из них мы уже назвали – это способность мыслить и стремление к удовлетворённости и равновесию в жизни. При чём это стремление никогда не бывает полностью удовлетворённым. Когда удовлетворяется одно требование, вызванное одной потребностью, тут же возникает другое и влечёт ещё сильнее, и этот процесс бесконечен.

А плюс ко всему, ещё и постоянное культивирование сексуальных отношений. И не по календарным дням или физиологическим циклам, а постоянно, с целью получения высшего наслаждения. Это заставляло людей постоянно совершенствовать условия своего существования. Ставить себе цель и осуществлять её. И не надо сразу думать о вопросах атомной энергетики или о покорении космоса. Первобытное общество имело свои, соразмерные цели. Но нужно было ставить их и осуществлять. Это всё и выделяло первобытного человека из круга других животных.

А то, что инстинкт получения наслаждения самый сильный в живой природе, доказано современной наукой. Этот инстинкт сильнее инстинкта продления рода, сильнее голода, сильнее наконец инстинкта самосохранения. Был поставлен эксперимент: крыс обучили нажимать кнопки. По нажатии первой, они получали пищу. По нажатии второй – воду. А по нажатии третьей – слабый электрический сигнал раздражал сексуальные центры и крысы испытывали оргазм. Крысам предоставили право самостоятельного выбора. Так вот: все крысы умерли от истощения и обезвоживания. Они до самой смерти нажимали только одну кнопку, которая позволяла им получить удовольствие.

Из всего животного мира, только человек пошёл по пути культивирования сексуальных отношений и наслаждения. И только это, при наличии разума и способности к мышлению, изначально выделило его из всего остального животного мира. В действительности это сложный и многообразный процесс, включавший в себя, и процесс добывания пищи, и изготовления одежды, и строительства, и обустройства жилища, и предвосхищение сексуальных отношений, а главное – психологическое обдумывание всей своей жизни и деятельности, и физическое воплощение всего задуманного. Вот это всё в совокупности и выделило род человеческий из остального животного мира.

2.2. Первый закон древнейшего словообразования

Формулирование Первого закона древнейшего словообразования: «Первоначальное наименование мужчин и женщин, а также животных, в древности, было исключительно по половым признакам».

Прежде чем воспринять и осознать окружающий мир, человек должен был осознать самого себя. Кто он? Мужчина или женщина? И тут на первый план выходят половые признаки. Древний человек хорошо понимал единство назначения половых органов обоих полов и вместе с тем, осознавал различие их форм и строения. Поэтому человек сначала должен был осознать себя, как-то назвать свои члены – руки, ноги, глаза, уши и конечно же наиболее ответственные, родовые органы. А о том, что человек считает свои родовые органы главными, так это было всегда – это было тогда, это есть и сейчас.

Первые названия получили родовые органы, мужские и женские, и названия эти были одинаковыми или почти одинаковыми (в том числе и акт их совокупления). Было не до разнообразия. Разнообразие придёт потом, когда начнёт совершенствоваться речь. Но вместе с тем, иногда замечаются небольшие отличия в названиях мужского и женского половых органов. Человек явно понимал их единство, но вместе с тем осознавал и их различие, по форме, физическим свойствам, и по функциональности вообще.

Далее человек заметил, что всё, что его окружает в природе имеет всего две разновидности форм. Это либо палочка, либо дырочка, либо холмик, либо ямочка. Это либо горы (хребты), либо ущелья (распадки). Это либо камень (скала), либо вода, либо сучок, либо дупло. Иными словами, что не возьми, в природе всё по своей форме может быть сопоставлено, либо с мужским, либо с женским естеством. И точно также с физическими свойствами и ощущениями всего окружающего. Это либо твёрдость, либо мягкость, либо крепость, либо слабость, либо хрупкость, либо текучесть. То есть, опять-таки, всё это сопоставляется с признаками свойственными, либо мужскому началу, либо женскому, либо акту их совокупления (трение, скольжение, медленно, быстро…).

Всё человеческое сознание, весь его жизненный опыт, с самого начала, формировался в окружающей природе, каждый элемент которой имел определённое подобие, либо с женским, либо с мужским началом. И с возникновением первых названий предметов окружающей среды, в этих названиях отображались признаки схожие с половыми признаками людей или с их свойствами.

Множество человеческих сообществ, принимавших участие в формировании человеческой речи, не имеет в данном случае никакого значения. Звуковые обозначения были естественно разными, но смысловое содержание их было только одно – половые признаки мужчины и женщины, их физические свойства и всё, что связано с ними. И теперь, в современных языках, если в них сохранились древние смысловые корни, в них должны быть заключены названия половых органов мужчины и женщины, либо должны звучать названия свойств, соответствующих половым признакам. В разных языках эти названия могут быть разными, но смысл, который они заключают в себе – один. И чем древнее слова, тем явственнее они должны содержать в себе именно половые признаки.

И ещё одно, очень важное замечание. С течением времени, по мере изменения жизни, развития, и совершенствования языков, смысл древних слов постепенно претерпевал изменения. Менялось осмысление жизни, менялась нравственность, менялось и смысловое наполнение слов. Если бы этого не происходило, все древние слова сегодня оказались бы в сфере вульгаризмов. Примерная схема изменения смыслового наполнения слов такова: в начале наименование людей было по половым органам (или по каким-то их признакам), потом за словами означавшими ранее половые органы, закрепились названия мужчины или женщины, далее где-то это стало обозначать – господин или госпожа, и в конце концов, даже – король или королева. Это если процесс, как говорится, проходил полностью и завершался наименованием царственных персон.

Где-то этот процесс останавливался на уровне древности и в результате все эти слова ныне пребывают в ранге вульгаризмов, где-то смена смысла остановилась на уровне – мужчина, женщина, где-то на уровне господина или хозяйки, а где-то наименование господина или госпожи выпадало (забывалось), но закреплялось название короля или королевы. Но здесь показана лишь основная линия и достаточно упрощённо. На самом деле этот процесс более сложный и представляет собой скорее разветвлённое дерево, чем одинокий ствол. Но тем не менее, этот процесс изменения смыслового наполнения слов нужно иметь ввиду, при проведении того или иного анализа.

И наконец последнее, нужно изменить отношение к вульгаризмам, как к чему-то постыдному. Я не призываю к применению вульгаризмов в быту. Но отношение к ним должно быть научным. В дальнейшем вы увидите, что они по сей день входят составными частями во вполне литературные слова и обороты. Иногда мы даже не понимаем, что это так. А язык нужно изучать. Человеку не всегда приходится делать то, что приятно. При засорении канализации, например, людям определённой профессии приходится спускаться туда и устранять неполадки. Хирургу иногда приходится делать полостные операции на кишечнике, а он неприятно пахнет. Но он делает это, спасая жизнь человеку.

Я уже не говорю о том, что многим людям, по их профессии, приходится выполнять работы вообще сопряжённые с риском для жизни, но они опять-таки делают свою работу потому, что это нужно. Вот и тут – это нужно! Потому что, без изучения древних корней, мы вообще рискуем заехать совсем не туда. Потому что древних корней (во всех языках мира) гораздо больше, чем вы можете себе это представить.

Нет, конечно же, можно по-страусиному, засунуть голову в песок и думать, что ты весь спрятался. Но, по-страусиному, здесь задачи не решить. Можно конечно и дальше распространять побасенки, что нам де привнесли все эти вульгаризмы какие-то нечестивые кочевники. Не привнесли! Они все наши! И с древнейших времён наши!

По сей день ходят легенды о привнесении вульгаризмов в нашу среду нечестивыми ордами разнообразных кочевников. Как будто бы именно кочевники принесли эту порчу в наш язык и живёт она там, как порочащая нас язва. Жаль разочаровывать думающих так людей, но смею заверить, что все вульгаризмы, ныне живущие в нашем великом и могучем языке – целиком и полностью наши и живут они у нас со времени зарождения членораздельной речи. И со дня своего возникновения, они никогда не создавались, как вульгаризмы. Вульгаризмами их сделало развитие самого общества.

Глава 3. Второй закон древнейшего словообразования

Формулирование Второго закона древнего словообразования: «Все древние названия предметов окружающего мира, на всех языках земли идут от названия мужских и женских половых органов, акта их совокупления, а также от свойств и явлений связанных со всем этим, таких как: твёрдость, мягкость, жёсткость, пластичность, текучесть, скольжение, пульсация, медленно, быстро и так далее».

Несколько замечаний и предварительных выводов, относительно «Второго закона древнейшего словообразования». Первое, о чём надо сказать, это то, что многие древнейшие названия сохранились в современных словах только в виде корневых смыслонесущих, составляющих. В явном виде современные слова, как правило, не несут названий половых органов. Их несут только древние корневые составляющие.

Исключение составляют слова сохранившиеся в виде вульгаризмов. Вот они означают именно то, что они должны означать и что означали всегда, за исключением лишь того, что «вульгаризмами» они стали только сейчас, а точнее с развитием понятий того, что нужно считать литературным, а что не литературным (или, как ещё говорят, нецензурным, или вульгарным). А это не такое уж далёкое прошлое. Всё шло постепенно, по мере развития общества, путём постепенного отбора того, что дозволено, а что нет. По сравнению со всем периодом развития общества, это весьма незначительный, я бы даже сказал весьма мизерный период.

Простейшим примером слов сохранившихся в современном языке, которые ранее были названиями половых органов, а ныне естественно нет, являются практически все местоимения третьего лица (практически во всех языках мира). Простейший пример: «он» и «она». Он – это мужчина, а следовательно изначально – мужской половой орган. А «она», естественно, «женщина», со всеми вытекающими отсюда последствиями. Потому что изначальное наименование людей в древности шло исключительно по половым признакам. Теперь эти слова означают только то, что они означают, не больше и не меньше, и поэтому они являются литературными, и входят в литературный фонд языка. Возьмите любой другой язык, хотя бы немецкий, французский или английский, и там вы обнаружите то же самое.

Чтобы продемонстрировать выше сказанное на конкретном примере, возьмём какое-либо слово, которое ранее могло означать какое-то свойство, связанное с половыми органами или с актом их совокупления. Например, слово «скольжение». Это слово является сложным, составным словом и раскладывается на древние составляющие, как: «се кольз ение» (это кольз оно).

Древним корнем слова «кольз», является «кол». Потому, что само слово «кольз» тоже является составным: «кол се» (кол это). В древности слово «кол» было названо – по образу и подобию с мужским половым органом. Ранее уже говорилось о том, что восприятие древним человеком окружающей среды было таким, что всё для него вокруг было, либо палочка, либо дырочка, либо холмик, либо ямочка. То есть, в древности всё, что окружало человека – по своей форме и свойствам напоминало ему, либо мужское, либо женское естество.

И это «кольжение» в древности описывало действие мужского фалоса во время полового акта, при совокуплении. Вот пример раскрытия древнего, изначального смысла слова «скольжение». Разумеется, что современное слово «скольжение» означает лишь только то, что оно означает, а именно – «скольжение» и ничего более. Далее будет показано, что очень многие слова, что ныне начинаются с буквы «с» или «s» – в любом языке мира, будут иметь в своём составе – указательные частицы – «се» (это). Причём независимо от того есть после буквы «с» гласная «е» или нет. Всё равно «се»! Повторяю, что это на всех языках мира. Без исключения.

Возьмём другое слово из числа тех, что вызывали определённые ассоциации при восприятии внешнего мира древним человеком, например слово «холм». Холм – это есть то, что «колом выпирает» из поверхности земли, как и «дерево» (торево) – «тором» выпирающее из земли, как и «остров» – «остриём» выпирающий из воды. Кстати, земля и вода, с древнейших времён – это женское естество.

Возьмём слово «яма». Это трансформированное: «ёма» («ёмкость») – женское естество. Здесь можно вспомнить названия мужского и женского естества в тибетской мифологии: папа – мама («яб» – «юм»). «Яб» – это папа, а следовательно мужское естество, а «юм» – это мама (и соответственно, женское естество). Юм – это тоже «ёмкость», вбирающая в себя сперму и зарождающая в себе плод. Причём «яб – юм» согласно тибетской мифологии, находятся не просто так, а в состоянии соития. Неверующим рекомендуется проверить это сразу и убедиться в этом, познакомившись с тибетской мифологией. Иначе нам трудно будет дальше о чём-то разговаривать. Или же – просто принять всё это на веру, как есть.

Кстати сказать, именем «обо», не в таком уж далёком прошлом, на Руси называли отца. Это всего лишь ХVI век. И это «обо» – всегда было вполне литературным словом, хотя оно и пришло на Русь с Востока. И у многих тюркоязычных народов сегодня, например у хакасов, по сей день отца называют – «аба». И это тоже хорошее, ласковое обращение.

И даже западно-католическое – «аббат» (отец), идущее от арамейского «аббас», раскладывается на древние составляющие так, что изначальное – «Аб», если вдуматься в его древний, глубинный смысл, (как и славянское «обо»), и тюркское «аба», и тибетское «яб», означает – «отец». А слово «отец», (в общем, вполне литературное слово), если разложить его на древние составляющие: «От-Ец», в переводе на современный русский язык, будет обозначать – «огонь-оплодотворитель». Как впрочем и любое мужское естество.

Потому что, именно мужское начало, издревле и повсеместно в мировой практике всех языков земли, всегда ассоциировалось с оплодотворяющим огнём (земным или небесным, не имеет значения). В слове «от‒ец», частица «от», почти на всех тюркских языках и наречиях, означает – «огонь». А частица «ец» (мягко выражаясь) – «оплодотворитель». Об этом мы ещё будем говорить в дальнейшем и надо сказать – неоднократно. Пока же идёт изложение основных законов словообразования. И изложены, пока что, только два из них – Первый и Второй, и к ним несколько простейших примеров.

Глава 4. Третий закон древнейшего словообразования

Формулирование Третьего закона древнего словообразования: «Мужской и женский половые органы, и акт их совокупления – в древности, изначально, назывались одинаково». Эта одинаковость названий касается не только мужского и женского начал. В древности, это касалось вообще всех противоположностей: так например, «день и тень», которые изначально, назывались одинаково – «ень» (а «д» и «т» появились позднее, разводя эти понятия по своим ипостасям).

Иногда появлялись незначительные отклонения в одинаковости названий. Эти отклонения в основном стали появляться несколько позднее, с развитием языка, но иногда они делались и сразу при возникновении названий. Об этих небольших отклонениях мы предварительно уже говорили в первых двух главах. Эти небольшие отклонения принципиально никакого влияния на действие Третьего закона не оказывают.

Простейшим примером неодинаковости названий половых признаков мужчины и женщины, могут быть, опять-таки, местоимения третьего лица в русском языке: он – мужчина, она – женщина. А слово «оно», хотя и выродилось ныне в средний род, изначально было обозначением акта совокупления этой брачной пары.

В дальнейшем этот вопрос ещё будет широко освещаться и сопровождаться примерами. Здесь лишь будет сделано несколько замечаний и пояснений. Мужское и женское естество, с древнейших времён, изначально составляли брачную пару, соединявшуюся актом совокупления.

В некоторых случаях, названия брачных пар сохранилось в полном составе да ещё в одном языке. Да ещё и в литературной форме! Но это далеко не всегда. Гораздо чаще встречаются случаи, когда название одной половины брачной пары оказывается в сфере литературного языка, а название второй половины, той же брачной пары, – в сфере вульгаризмов. А акт их совокупления, может находиться, либо там, либо там. Либо вообще где-нибудь в третьем языке.

Иногда, какая-то из составляющих брачной пары, вообще не выявляется явным путём, но может быть реставрирована. А иногда и нет. И это вовсе не потому, что её нет вообще, а потому, что она не найдена среди знакомых языков. Просто надо вовлекать в сферу исследования как можно большее количество языков. В идеале нужно вовлечь все ныне существующие языки, но практически это невозможно.

Иногда обе половинки брачной пары и акт их совокупления обнаруживались исключительно в сфере вульгаризмов. А иногда одна половина оказывалась в сфере вульгаризмов одного языка, а вторая в вульгаризмах совершенно другого языка или во вполне литературной его части. И количество этих комбинаций – просто бессчётно. Бывает так, что одна брачная половина зафиксирована в одном отряде (или подотряде) животных, а другая в совершенно другом, а акт их совокупления либо не сохранился, но подлежит реставрации, либо находится в другом языке и вообще среди слов, относящихся не к животным, а к миру людей.

Простейшим примером этого может служить обозначение мужского естества, скажем, в отряде собачьих – кобель. Его брачной половиной должна была бы быть «кобеля», но её нет – есть «сука». Но в отряде лошадиных законсервировано название лошадиной самки – «кобыла». Это и есть недостающая «кобеля», но она законсервирована, в виду каких-то обстоятельств, в отряде лошадиных. А ещё один, так сказать «родственник», зафиксирован вообще среди технических терминов – это «кабель». И хотя это технический термин, и предстаёт здесь с некоторым искажением написания, но всё же это несомненно термин, указывающий на название мужского естества («кобель»).

Судя по тому, что «кабель» – это удлинённый предмет, своё название он получил от какого-то другого предмета, который в древности получил название по образу и подобию мужского начала. Очевидно в древности этим термином назывался какой-то иной удлинённый предмет. А с изобретением этого электротехнического изделия, он был назван, как говорится, по образу и подобию. Не заглядывая далеко в древность, скажем, что такие удлинённые предметы есть. И их довольно много. Например, кабелем называется якорный канат (голландский язык). А механизм, наматывавший на себя этот якорный канат, называется – кабестаном.

Ещё есть кабелка – тонкий пеньковый просмолённый канат, а ещё есть «кабельтов» – морская мера длины и канат, которым измерялась эта мера длины. И я перечислил здесь лишь малую толику таких предметов, что даёт мне право судить о том, что название кабель, в своё время, было взято от других, более древних удлинённых предметов. А те, в свою очередь, – ещё от других, ещё более древних предметов. И так можно идти – аж до самой глубокой древности. И там, в конце концов, непременно окажется, и сам оригинал всего этого, и им будет именно – мужской фаллос.

А что до акта совокупления кобеля и кобели, то есть такое слово «кобелировать». Так что, кто бы что ни сказал о том, что сейчас обозначает это слово, скажем прямо – в древности оно указывало на половой акт. Любой глагол обозначает – действие! А какое действие могло быть в древности между половыми органами? Я повторяю, не между людьми, а между половыми органами. Они что? Песни пели или соревновались в острословии? Между половыми органами может быть только одно действие – половой акт.

А в корнях слов «кобелировать» и «совокупление» («кобл» и «купл») очень много общего и есть все основания подозревать их взаимную трансформацию. А ещё среди вульгаризмов сохранилось слово «каблить» (вступать в половой акт). И это слово тоже можно принять за брачное сочетание кобеля с кобелей.

Из истории древнего мира известна фригийская богиня Кибела. Иногда она изображалась сидящей на повозке, в которую были впряжены, то львы, то лошади. И есть сведения, что в глубокой древности, ещё до изображения этой богини в виде женщины, ей поклонялись в образе кобылицы.