Реконструкторы (сборник)

Столб состоял из деревянного шеста, укрепленного в земле при помощи всё того же красного асфальта. Наверху имелась небольшая, двадцати сантиметров в длину, и немного заржавевшая по краям жестяная табличка. На красном фоне красовалась белая стрелка, указывающая на восток, красный диагональный крест и цифра «5».

Красный диагональный крест показался Семёну удивительно знакомыми, правда, точно он не вспомнил, откуда, но больше всего обрадовала цифра «5». Конечно, она была написана немного странно – верхняя черта шла не горизонтально, а под углом, и нижняя завитушка казалась излишне выгнутой. Однако у рекона не осталось и тени сомнения в том, что это ни что иное, чем земная, арабская цифра «пять». Конечно, в окрестностях Екатеринбурга такого столба быть не могло, но даже если они оказались в каком-то «ином месте», то дело придется иметь не с пятнистыми гуманоидами, а кем-то, несомненно похожим на людей, если не с самими землянами.

Захотелось поделиться открытием с Игорем. Эх, ну зачем он ушёл! К тому же, стрелка указывает на восток, а на запад указателей нет – так значит, и надо идти на восток. А раз на табличке есть цифра «5», то, возможно, до какого-то жилого пункта всего пять километров. Или не километров? Кто знает, если они оказались действительно не на Земле, то какие тут единицы измерения?

Семен снова вернулся к мосту. Конечно, вопросов оставалось больше, чем ответов, рекона мучила тревога. Он легко переносил одиночество, но быть одному в абсолютно чужом мире – а рекон теперь ни на йоту не сомневался, что он не на Земле, – ему не приходилось.

Прошло ещё полчаса, потом ещё – близилось время, когда Игорь должен был вернуться. Семён начинал нервничать всё больше и больше, а в голове роилась куча вопросов. Кто построил эту дорогу? Почему вокруг не видно людей, не проехала ни одна машина? Может, здесь вообще не осталось живых, а мост и дорога – остатки вымершей цивилизации? Перед глазами всплыли сюжеты из научной фантастики с пресловутыми «чужими», захватившими планету людей.

«Да уж, сбылась мечта идиота. Первая ролёвка – и сразу такая передряга, – грустно подумалось рекону. – Говорили родные – не езди никуда, так нет же, поехал зачем-то».

Вспомнились родители, Екатеринбург. Стало грустно, и Семён решил больше не думать об этом. Чтобы прогнать тоску и немного успокоиться, «славянин» начал тихонько насвистывать мелодию, но никак не мог.

Семён включил коммуникатор и проверил время – до возвращения Игоря оставалось десять минут. Поднявшись с бордюра, парень надел сапоги и посмотрел на запад, куда ушел приятель – если бы он возвращался, то должен уже появиться в поле зрения. Однако на дороге не было видно никого.

Семён выругался – вот ведь как чувствовал, что не надо ходить поодиночке. Но время ожидания вышло – теперь ему не оставалось ничего, как либо тупо сидеть и ждать до ночи, либо самому идти в сторону, куда ушёл Игорь.

И он пошел. Сначала шел медленно, потом перешел на легкий бег. Ноги, стёртые сапогами, отзывались болью при каждом шаге, но раз он решил идти, то менять свое решение уже было поздно.

Лес по краям дороги был настолько одинаковым, что, сколько бы Семён не шел, ландшафт оставался неизменным. Зрительно казалось, что дорога идет немного в гору, хотя наклона не чувствовалось. Через минут пять рекон остановился, отдышался и посмотрел назад. Мост всё ещё виднелся вдали, но несколько удивляло то, что дорога позади также показалась поднимающейся по склону холма, хотя то место, где они с Игорем вышли из леса, больше напоминало низменность. «Нет, это мне только кажется, – решил рекон и пошел дальше, но уже шагом. – Хватит на сегодня странностей».

Дорога плавно поворачивала на юг. Игоря впереди не было видно.

– Иго-о-орь!!! – крикнул Семён, и негромкое эхо, отразившись от леса, прилетело обратно. «Нет, кричать не стоит, мало ли что…», – подумал рекон, и продолжил дорогу.

Навстречу дул легкий летний ветер. Дышалось здесь на удивление легко, в воздухе не чувствовалось ни малейшего намека на выхлопные газы или другие следы цивилизации. Может, это далекое будущее, где люди вымерли несколько сотен лет назад? Хотя, дорога не похожа на сильно заброшенную – за пару сотен лет от покрытия остались бы только небольшие участки. Всё равно, Семён до сих пор не видел здесь других признаков цивилизации, кроме столба, моста и дороги.

А впереди, за поворотом, метрах в пятидесяти снова виднелась развилка. В месте соединения дорог находилась небольшая круглая площадка из того же красного асфальта. На развилке стоял такой же столб, что и у моста. Левый свороток дороги был уже, чем правый, но указатель на столбе показывал налево, около стрелки стояла цифра «9». Странная цифра, со спиралькой внутри верхнего круга.

«Наверняка Игорь заметил столб и пошёл налево», – решил Семён и хотел уже, было, отправиться в ту же сторону, как в этот момент услышал странный звук, выбивавшийся из звуковой картины окружающего леса. Он был явно человеческого происхождения, напоминая шум какого-то двигателя. Семён прислушался, пытаясь найти источник звука. Звук шёл с востока, из-за леса, он все усиливался, перерастая в негромкий рокот. Реконструктор вышел на круглый пятачок и посмотрел в ту сторону.

Источник шума показался спустя минуту, и находился не на просеке, а над ней. Это был небольшой летательный аппарат, словно сошедший с первых страниц земной истории авиации – не то самолёт, не то легкий вертолёт. Два наклонных винта крепились на выносных стойках по бокам узкого корпуса, на носу аппарата виднелся ствол какого-то орудия, а за лобовым стеклом маячило лицо пилота. Лётчик заметил Семёна и начал снижаться над дорогой, стараясь сесть на круглый пяточёк.

Семён сначала импульсивно бросился в кусты, а потом остановился уже у самой опушки леса. Куда и зачем бежать? В конце концов, это был первый человек, которого он видел тут, не считая пропавшего Игоря. Он отошёл ещё немного в сторонку, с волнением наблюдая за посадкой.

Когда странная машина опустилась на площадку, пилот вылез из неё и направился к Семёну. Это оказался человек невысокого роста, со светлыми усами и короткой, как и у Семёна, бородой. Одет он был в серую плотную куртку с пуховым воротником и сложным орнаментом на плечах. Голову покрывала плотная вязаная шапка с длинными ушами.

– На-ко, откуль тута взялси? – сказал пилот, приблизившись. На вид ему было лет тридцать пять, выглядел незнакомец, несмотря на большой револьвер, висевший на боку, вполне дружелюбно. – Говорю разумеешь ли?

Незнакомец сильно окал, интонация голоса тоже показалась странной – казалось, что каждое предложение – вопросительное.

«Надо же, по-русски говорит, только странно как-то», – подумал Семён.

– Разумею, – ответил он, хотя сам немного не понял слова «говорю» с неправильным ударением.

Пилот посмеялся.

– Так пошто бёг-то? Раз ты наш.

– У вас оружие, – проговорил Семён. – Я подумал, что вы меня будете убивать.

Пилот неожиданно помрачнел и вытащил револьвер.

– Есть про что убиваць? А ну крест выкажи-ка!

Букву «че» незнакомец выговаривал как-то странно – было не понятно, то ли это «че», то ли «цэ», да и другие согласные звучали непривычно мягко. Семён был крещёным, хоть и не особенно верующим. Он достал из-под стёганого подкольчужника свой серебряный крестик и показал пилоту.

– Со крестом. На-ко, серебро, – пилот приблизился и погладил поверхность креста. Опустил револьвер и пожал руку. – Меня Егорием звать. Ты как есюды попал-то? Тут ж война кругом!

– Где война? – удивился землянин и представился: – Семён.

Пилот махнул рукой, указывая на запад и на юг.

– Вона война. Вскоре и на восток пойдёт. Тут приграничье как раз, в лесу партизана вогульскиё, а за лесом-то войска Харальда, князя ферьярьскога.

– Войска?! – воскликнул землянин. – Партизаны? У меня друг пошел по той дороге, надо срочно найти его, пока не попал в плен!

Егорий покачал головой.

– Беда с твоим другом, но тут уж не поделаць ничего – к ферьярьцам иттить порато опасно, да и не вместит винтолёт троих-то. Как хочешь – тебя выручу забрать до городка, а куды уж там – сам решай. А откуды ты такой чудной-то? Тебя послушаць, словно книгу стару почитати, половину словес не бардаешь! Крестолесовской, поди?

– Я с Земли… Кстати, какая это планета?

– С Земли? – удивился пилот, и потом расхохотался. – Так ведь нема Земли-то, уже, почитай, колен двадцать как в Новомирьи живем! Темнишь, братец. Уж пойдем, дородно в лесу сиживаць.

Слова лётчика повергли Семёна в небольшой шок. Затем он спохватился, вспомнил про Игоря.

– Егорий, у вас же аппарат летательный, тут недалеко лететь, надо догнать моего друга и забрать его тоже. Всего километров… то есть вёрст шесть пролететь, не больше!

Пилот нахмурился и пошел к дороге, объясняя попутно:

– Значицца, дело такоё, Семён. Либо со мной летишь во двоем, либо ты остаёсся и другу своёва заплутавшего ходишь[3]. Говорю же, троих-от винтолёт не вынесёт, да и горючега не хватит попусту летат да садицце. Решай, нет нужды тебя упрашиваць. Позжа вышлем винтолёт твоёва друга ходить.

Семён вздохнул – действительно, делать было нечего. Если Егорий обещает, то уж лучше так искать Игоря с воздуха, чем ему бродить по лесу.

Они вышли к винтолёту. Аппарат был в длину метров шесть и выглядел несколько примитивно, хотя землянин видел, что держится в воздухе он весьма уверенно. По бокам продолговатого корпуса виднелась узорчатая надпись «КАNЯ-24» и красные диагональные кресты на бело-синем фоне. Семёну знак показался похожим на Андреевский крест, флаг военно-морского флота, но только там крест был синим, а поле красно-белое.

Егорий подлез под левую винтовую опору и открыл переднюю дверцу.

– Вы меня поймите, Егорий, мы с Земли, мы, правда, с Земли! Мы участвовали… в особом состязании, поэтому так странно одеты. Во время грозы мы спрятались в скалах, и…

– Не бардаю, – оборвал его лётчик и воткнул револьвер в специальный зажим. – Надень оплецуху, не то уши при полёте застудишь. И заложь наушники, а то винты громко вережжат.

На заднем сиденье лежала вязаная шапка с ушами, как и у Егория. Семён, утративший всякую надежду уговорить пилота, вдруг вспомнил о своём неопровержимом доказательстве. Достал из кармана коммуникатор и показал.

– А такое вы видели? У вас есть подобные устройства?

Землянин нажал кнопку включения. Зазвучала музыка, на экранчике показалась заставка-приветствие, после чего аппарат снова завопил о том, что батарея разряжена. Землянин выключил телефон – мало ли, сколько ещё раз потребуется его демонстрировать? На лице Егория отразилось большое изумление, после чего пилот проговорил:

– Ну, ты и истовённо – иномирец, признаю. В Крестолесьи – и то, таких агрегатов не стренуть. Там музыкальные машинки размером с сундучок… Я про таких, как ты, чужеземцев читал, что ёни с севера далёкого походят, изо льдов. Туды купцы из Синелесьи двои-раз ходили, да так и не воротились. Раз ты оттуды пришел, то я непременно должон тебя в город отправить, садись скоре, да полетели!

– А как же мой друг? – сказал Семён.

– Сыщем друга, воперьво давай тебя до Троеугорья довезём. Да и смена моя кончаецца, передаць пора.

Семён кивнул, хотя не знал, можно ли полностью доверять пилоту. В то же время, информация о том, что тут слышали про чужеземцев, придала землянину небольшую надежду – раз были чужеземцы, то, может быть, путь домой не закрыт? Егорий тем временем сел за руль и начал дергать на разные рычажки.

– Троеугорье – это ваша столица?

Пилот посмеялся.

– Какой там, столица – так, городок наш приграничный. Столица-то у Серафимского княуству дальше ко северу лежит, на морьску берегу. Мы, поморы, окромя колоний, все на северах живем.

Поморы. В памяти всплыли кадры из фильмов о русском Севере, фотографии из этнографических книжек. У старшей сестры муж был родом из Архангельска, он рассказывал о своём деде, который был помором. Теперь всё это слилось в одну картину, и Семёну стало ясно, откуда такой удивительный говор, старинные слова и странная одежда. Но мир был другой. Совсем другой. И загадок меньше не стало – откуда в этом мире могли появиться земные поморы, причём с такой необычной техникой? Что за война на западе, и что станет с Игорем? Бывший рекон взял в руки шапку с сиденья и застыл в нерешительности.

В этот момент облака разошлись на большом участке неба. Семён посмотрел наверх и чуть не ахнул: вместо привычного солнечного диска там виднелось огромное светящееся пятно, с рваными краями и прорехами. Сомнения, если после встречи с Егорием они ещё оставались у Семёна, теперь улетучились полностью: он находился не на Земле.

– Ну что, Семён, летишь со мной, здесь остаёсся ль? – спросил Егорий, наклоняясь с переднего сиденья.

Напомнил о себе голод, да и логика подсказывала, что надо лететь. Семён вздохнул, надел шапку и сел на заднее сиденье.

Егорий забормотал что-то невнятное, видимо, оберегающую молитву, затем зашумели трехлопастные роторы винтолёта, и разговаривать стало невозможно. Землянин закрыл дверцу кабинки, прижал шерстяные наушники-затычки к ушам и откинулся на кожаное кресло. Короткий разбег – и машина оторвалась от земли, резко набирая высоту.

Аппарат двигался с приличной скоростью – около сотни километров в час. Сначала они летели над просекой, затем свернули на северо-восток. Хотя сложно было сказать, точно ли это северо-восток – из-за облаков Семён так до конца и не понял, в какой части света он находится и какое сейчас время суток. Лес вокруг казался бесконечным, его пересекали лишь редкие ниточки речушек и ручьев. Впереди виднелись какие-то горы и возвышенности, также поросшие смешанным лесом. Природа казалась нетронутой.

Землянин попытался вглядеться в линию горизонта, но был удивлен, когда не смог понять, где кончается лес, и где начинаются облака. Периодически облака расступались, и в разрывы выглядывало это странное, похожее на пятно, солнце.

Свет его казался каким-то неестественным, и неожиданно Семён понял, в чём это проявляется. Все объекты в этом мире не отбрасывали чёткой тени. Тень получалась размытая, словно от лампы дневного света. Землянин стал думать, в чем может быть дело, и ему подумалось, что это как-то связано с атмосферными явлениями. Возможно, в атмосфере этой планеты есть слой, который таким причудливым образом преломляет свет светила? Поэтому и видно пятно, а не диск. Интересно будет спросить об этом местных ученых, если таковые найдутся. Нет, ученые определенно должны быть, без учёных невозможно сделать такой сложный аппарат, как вертолёт.

Полёт занял чуть больше часа. Семён погрузился в свои мысли и не заметил, что они прилетели. Городок словно вырастал из леса, стоящего на трех холмах, и его постройки можно было заметить только при близком приближении. Посадочное поле было небольшим, всего метров пятьдесят в поперечнике, на нем стояли ещё три таких же винтолёта. Егорий ловко посадил «Каню-24» на крайнюю левую площадку, рядом с высоким бревенчатым забором. Семён снял наушники с шапкой и спросил пилота:

– Куда теперь?

– Поглядим, – ответил Егорий. – Воперьво, начальству тебя покажем. Время уж ко вечеру близицце-то. Пошли-ка ко лётному двору.

Глава 3

Очнувшись, Игорь некоторое время лежал с закрытыми глазами. Жесткий войлок покалывал тело. В открытом окне выше над головой слышалось шуршание листвы, лай собак вдалеке.

Даже с закрытыми глазами Игорь чувствовал заливающий мир яркий солнечный свет. Внезапно его заслонил темный силуэт, и на лицо брызнули холодной водой. Вздрогнув и выругавшись, Игорь поднял веки, затем автоматически попытался сесть – в груди резко кольнуло. Непроизвольно застонав, рекон зажмурился и снова откинулся на спину.

Над ним прозвучал звонкий девичий голос, говоривший что-то на незнакомом языке. Впрочем, настолько ли незнакомом? Отдельные слова показались Игорю на удивление понятными.

Вторично открыв глаза, Игорь узрел перед собой чернявую девицу со стянутыми хвостом угольно-черными волосами и темной, почти шоколадного цвета кожей. На первый взгляд девушка казалась необычайно загорелой азиаткой или даже негритянкой, однако черты лица её, правильные и прямые, словно скопированные с античных статуй, были вполне европейскими. В руках «негроидная арийка» сжимала металлический ковш.

Во всем облике девушки сквозило нечто … необычайное, однако Игорь не мог объяснить что именно, кроме внешности, кожи и черт лица: греческий подбородок и нос дополняли широкие скулы, и весьма странным казался разрез огромных, широких глаз. Общая смуглокожесть также наводила на размышления.

Несмотря на странную внешность, девица была удивительно миловидна. Привлекательный образ её усиливала несколько необычная одежда. На девушке красовался очень узкий жилет, едва прикрывавший весьма крупную для тонкой талии грудь, и юбка, доходящая до щиколоток. Юбку рассекал длинный разрез, из которого выглядывало кофейного цвета бедро. Ткани одежды были насыщенного, ярко-алого цвета.

– Arrayven, ich nayv, – повторила невидимая девушка, – gut Gersen farmant[4].

Больной открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут сообразил, на каком языке говорят. В педагогическом Игорь учился на лингвиста скандинавских языков, но кроме основного курса зубрил самостоятельно различные атлантические диалекты странников-норманнов, которые находил интересными для самообразования.

На удаленных островах и уголках суши, куда дикие викинги добирались через седой океан на утлых суденышках, процветала целая языковая палитра, которую при некотором желании можно было назвать подлинным лингвистическим антиквариатом. В частности, Игоря волновали так называемые «Lengmily», использовавшийся когда-то в Исландии, «Harmily», процветавший в свое время на Оркнейях, Шетланде и Фаррерском архипелаге, а также знаменитый и проживший до наших дней «Flandmarol», жестокий, насыщенный нецензурными оборотами и оскорбляющей богов бранью «жаргон рыбаков», используемый северными разбойниками и китобоями.

«Гранит науки» давался Игорю легко, если дело касалось языков, истории, географии, литературы и не затрагивало такие сферы, как математика или физика. Изучению скандинавской лингвистики и культуры способствовали также участие в движении реконструкторов и увлечение тяжёлой музыкой, да и вообще, ярко выраженный гуманитарный склад игоревого ума. Игорь мечтал стать филологом, переводчиком, возможно даже дипломатом, собирался по окончании университета обязательно посетить страны Скандинавии, чтобы пообщаться с «носителями» и познакомиться, так сказать, с предметом изучения непосредственно. Однако… никогда не думал, что владение мертвыми диалектами может понадобиться столь скоро и в столь своеобразных обстоятельствах.

Ибо он понял, что сказала ему девица.

«Arrayven», – означало «живой», насколько он смог уловить. А «Gersen farmant», по всей видимости, «Герсен лечил». Значение слова «герсен» Игорь определить не мог, возможно, это было имя, или одно из названий местного медицинского персонала. Как бы там ни было, общий смысл фразы, оказался рекону доступен и он, пораженный только что сделанным открытием, автоматически воздел руки в универсальном дипломатическом жесте – вверх, раскрытыми ладонями в сторону собеседника.

Жест значил: «Мир. Я безоружен».

Девица премило улыбнулась и кивнула, прикрыв глаза. Было видно, что она поняла этот «жест миролюбия». Смуглянка кинула ему полотенце, поставила ковшик на стоящую рядом тумбу, сказала: «Waiter!»[5] и вышла.

Вытерев влажные грудь и лицо, путешественник осмотрелся.

Он лежал на металлической кушетке в небольшой узкой комнате, стены которой были оклеены светло-красной бумагой с серыми и черными полосами. С потолка смотрели грубые деревянные балки.

Потолок, двери, плинтус, и доски пола покрывала кроваво-красная краска одного тона с тем лишь отличием, что на полу эмаль уже сильно истёрлась человеческими ногами. Игорь отметил, что с красным цветом в убранстве наблюдается некоторый перебор.

Кроме дощатой кушетки, судя по жесткости, застеленной тонким матрасом и ветхой простыней, в комнате находились длинный стол, стулья, стоящие у стола и вдоль стен, небольшой платяной шкаф, тумба и несколько книжных полок. Часть комнаты, наиболее удаленная от двери, отгораживалась также деревянной стойкой и шторой. Возможно, заключил Игорь, то была раздевалка.

Свет заливал комнату через широкие прямоугольные с небольшими форточками в верхних углах. Форточки закрывали старые от грязи москитные сетки, приклеенные или прибитые к раме гвоздями…

Глядя на сеть, Игорь неожиданно вспомнил вчерашний день. В мозгу запрыгали хаотические картинки.

Кушетка, красно-серая комната, сексуальная смуглянка, говорящая по-исландски, могли каким-то фантастическим образом оказаться лагерем спасателей, экологов, туристов, охотников, иностранных реконов, наконец, – то есть чем-то связанным с его прошлой жизнью.

Но только не то, с чем он столкнулся вчера. Разумеется, если это не было бредом.

Нахмурившись, Игорь стал восстанавливать прошлое в памяти.

Расставшись с Семеном, он отправился по дороге. Картинки этого куска времени проявлялись довольно смутно, возможно, сказывались усталость, голод и некоторое раздражение, с которыми викинг Игар оставлял единственного спутника. Хотя он искреннее сочувствовал Семёну, но одновременно злился на случайного товарища: кто же отправляется на реконструкторский конвент в плохо подобранных сапогах?..

Крепкие ноги самого Игоря уверенно маршировали по влажной дороге, усталость и голод уже давали о себе знать, и чем дальше Игорь удалялся от моста, на котором оставил Семена, тем больше жалел о принятом решении. Оставить единственного товарища казалось сейчас глупостью. Впрочем, успокаивал он себя, ровно через час он повернёт назад, вернётся к товарищу, а дальше они подумают, что делать.

Пройдя очередной поворот, Игорь увидел развилку. Красная дорога делилась здесь надвое. На стыке дорог стоял столб с указателем. Обрадованный Игорь бросился к нему, чтобы прочитать, но на тонкой деревянной дощечке была только странная цифра «9» и стрелка.

Ни названий пунктов, ни расстояний, только украшенная необычной завитушкой девятка. Красноречие столбовой надписи окончательно вывело Игоря из себя. Одна полоса дороги заворачивала на северо-запад. Теоретически – на Дегтярск. Вторая уводила к югу, в совершенно неизвестном для Игоря направлении. Достав карту, рекон только сплюнул. Дорога, по которой он шел, никак не стыковалась с географией, нарисованной на бумаге. Выбрав направление «на Дегтярск» и всё ещё на что-то надеясь, Игорь быстрым шагом двинулся на северо-запад.

Но когда отведённое им самим на движением время подошло к концу Игорь прошёл километров шесть-семь в выбранную сторону – а двигался он быстро – и почти окончательно пришёл к выводу, что никакого Дегтярска здесь нет, а вокруг – творится полная чертовщина.

Прежде всего, за этот час он не встретил совершенно никаких признаков цивилизации, кроме столба, что было невозможно, если считать, что они находились в окрестностях крупного современного города. Телефон по-прежнему упорно молчал. Однако это были только цветочки по сравнению с открытием, которое ждало Игоря впереди.

Когда наступил момент поворачивать назад, Игорь сбавил темп, ещё раз внимательно осмотрелся и при этом взглянул на небо. Увиденное едва не свалило «викинга» с ног.

Как и всякий современный человек, привыкнув к обыденности своего существования, Игорь очень редко смотрел в небеса, особенно днём. Солнце, которое он увидел сквозь расступившиеся тучи, не только не поменяло своего положения после полудня, который давно уже миновал, но и решительно увеличилось в размерах! Гигантское солнечное пятно, в десятки раз больше привычного земного светила, исторгало ослепительные лучи, находясь почти прямо над головой, в зените, и занимая добрую четверть неба. У большинства деревьев и у самого Игоря практически не было тени, вернее, тени имелись, но размытые, с нечеткой границей, будто размазанной на картине водой.

«Викингу» стало плохо. Осознание «иномирности» теперь стало очевидным. Как ни крути, «славянин» Семен, которого викинг безосновательно обругал и оставил одного в неизвестном мире, оказался полностью прав.

Они с Семёном действительно… куда-то провалились.

Хотя в своё время Игорь достаточно читал фантастики, в споре с Семёном широта взгляда на мир, которую неизбежно формирует этот вид литературы, не сработала. Тем не менее, в данную минуту «викинг» уже вполне допускал саму идею переноса из мира в мир. Но, несмотря на явную книжную увлекательность подобных сюжетов, сейчас он чувствовал только холодный, совершенно спокойный, логичный, расчетливый, облепляющий не душу – а хуже! – сам разум, страх. Дело в том, что в отличие от многих любителей авантюрного фантастического чтива, Игорь вполне отдавал себе отчет, что любой так называемый «иной мир», не говоря уже о прошлом родной Земли, являет собой отнюдь не романтическую сказку с благородными рыцарями, коварными злодеями, мудрыми королями и прекрасными дамами. Реальная история была куда более прозаична и жестока. В мире викингов и славян, если уж на то пошло, и его и Семена ждала единственная логичная участь – «холоп» у славян и «трэль» у варягов. Раб! Третьего история не предусматривала.