Распутница и принц

– Хотя я ценю добрые намерения вашего отца, вы должны понять, что ваш приезд сюда вместо него – палка о двух концах. Поймите, то, что вы женщина, делает ваше назначение главным королевским ветеринаром весьма проблематичным. Прошу меня извинить, мисс Дэрвилл, мне надо подумать.

Рафик отошел к окнам, расположенным в дальнем конце королевской приемной, и уставился на зеркальный фонтан во дворе. Как справедливо заметила храбрая мисс Дэрвилл, ситуация была чудовищной. Мор будет косить лошадей снова и снова, пока не доберется до самого ценного и не выкосит лучших скакунов, на которых он и его люди возлагали все свои надежды. Этот год должен был стать их годом. Годом, когда они вернут себе Сабр.

Да, ситуация ужасная, но все же стоит ли рисковать, назначая своим ветеринаром женщину? Рафик отвернулся от окна, чтобы внимательно посмотреть на нее. Она стояла скрестив руки, и ее лицо выражало смесь мольбы и вызова. Уже многие недели и месяцы он боролся с собой, стараясь не поддаваться отчаянию. Могла ли эта женщина стать его спасением? Даже если у нее хватит духу и мужества, чтобы работать в конюшне среди одних мужчин, ее уверения в своем опыте могут оказаться преувеличенными.

Рафику хотелось ей верить, но он не мог допустить, чтобы надежды взяли верх над осмотрительностью, а ее обескураживающая привлекательность повлияла на его мнение.

– Вы свободно говорите на нашем языке, – сказал он, снова подойдя к ней. – Как англичанке удалось этого добиться?

– Моя мать египтянка, ваше величество.

Это объясняет цвет ее кожи, подумал он, стараясь не показать своего удивления.

– Ваше владение арабским определенно стало бы преимуществом, если бы я вас назначил.

– Однако едва ли это может играть решающую роль. – В ее словах слышался едва уловимый намек на иронию.

– Решающую роль, мисс Дэрвилл, – холодно произнес Рафик, – играет то, можете ли вы обещать, что спасете моих лошадей.

– Нет, не могу, ваше величество. – Ее лицо напряглось. – Если такое обещание является непременным условием назначения, то вопреки моему желанию мне придется уехать. Мой отец учил меня никогда не давать таких гарантий. Даже в самых рутинных случаях невозможно сбросить со счетов капризы природы. По тем признакам, которые вы описали в письме к моему отцу, речь идет о совершенно новом заболевании. Вам очень не повезло.

– Мое невезение – целиком и полностью дело моих рук, мисс Дэрвилл. – Проявив откровенность, Рафик, уже достаточно хорошо узнавший ее, догадывался, что она станет допытываться до сути дела, не подозревая или не обращая внимания на то, какая это дерзость с ее стороны. – Важно не то, как этот недуг появился в Бхариме, а то, сможете ли вы положить ему конец.

Большинство людей тут же бросились бы поддакивать ему. Ни один мужчина не посмел бы ответить иначе. Стефани Дэрвилл долго молчала, прикусив губу, а когда заговорила снова, то постаралась осторожно подбирать слова.

– Я могу обещать, что сделаю все возможное для спасения ваших лошадей, но я не могу дать гарантий, что смогу спасти их. Возможно, это не самый мудрый ответ на ваш вопрос, – поморщившись, добавила она, – но он самый честный из всех, что я могу вам дать.

Она не могла бы дать ему лучшего ответа. Рафик позволил себе улыбнуться.

– Ваша искренность звучит ободряюще и, как ни странно, внушает уверенность. Я окружен людьми, которые говорят мне то, что я – по их мнению – хочу услышать, а не то, что мне нужно знать.

– Значит ли это, что вы позволите мне осмотреть ваших лошадей?

– Сейчас никто из моих племенных лошадей не болеет. Но недуг дает о себе знать внезапно и резко. Две недели назад мы потеряли четырехлетнюю кобылу Инас. С тех пор вспышек не было, но так происходит каждый раз. У меня нет сомнений, что через какое-то время все повторится. Завтра я познакомлю вас со своим шталмейстером. – Рафик умолк, погрузившись в свои мысли. Если бы только ему удалось найти удобный способ, чтобы на время удалить Ясима из конюшен…

Опять он забегает вперед. Проблема с Ясимом возникнет, только если он решит взять эту загадочную мисс Дэрвилл.

– Мы еще поговорим об этом позже, когда вы присоединитесь ко мне за обедом. Вы проделали долгий и трудный путь и наверняка хотите сначала принять ванну и привести себя в порядок.

– Присоединиться к вам? Но у меня нет подобающего наряда. Я думала… то есть я не ожидала… – Приглашение, очевидно, озадачило ее.

– Все мои ожидания растаяли в воздухе в тот момент, когда вы вошли в королевскую приемную, мисс Дэрвилл, – печально произнес Рафик, взяв ее руку. – Ваш приезд в Бхарим стал, мягко говоря, неожиданным. Но я очень надеюсь, что он окажется небесполезным. – Густая прядь волос, упав на лоб, частично закрыла ей один глаз, но почему-то это лишь добавило ей очарования. Он крепче сжал ее ладонь. – Добро пожаловать в Бхарим, мисс Дэрвилл.

Поднеся ее руку к губам, Рафик собирался слегка коснуться губами ее пальцев, но, как только он это сделал, его вдруг пронзил острый всплеск желания, превратив жест из вежливой формальности в прелюдию к чему-то большему, чего ему не следовало допускать. Она слегка вздрогнула, и он заметил в ее глазах ответную вспышку. Однако мисс Дэрвилл так поспешно убрала руку, что Рафик засомневался, не показалось ли ему.

– Я распоряжусь, чтобы вас проводили в гарем, – сказал он. – Не поймите меня превратно, – не удержавшись, добавил он, – мой гарем – всего лишь место во дворце, где живет женская прислуга. Мне жаль вас разочаровывать, но там нет ни одной наложницы. Если не считать служанок, вы будете его единственной обитательницей.

Глава 2

Пройдя за очередным слугой по другим сумрачным коридорам, Стефани оказалась перед дверью, которую охранял настоящий великан. Решетка слегка приоткрылась, а затем дверь распахнулась внутрь. Слуга поклонился и жестом предложил ей войти туда, где стояла хорошо одетая пожилая женщина, очевидно ожидавшая ее прихода.

– Мне правильно сказали, что вы говорите на нашем языке, мадам? – спросила она, приветствуя Стефани вежливым кивком. – Меня зовут Аида, я хозяйка гарема. Не будете ли вы так любезны следовать за мной.

Аида отвела ее на огромную крытую террасу, центральная часть крыши которой открывала сумеречное небо пустыни. Пол устилала прохладная мозаичная плитка. Журчал фонтан. Перед Стефани распахнули дверь в дальнем углу.

– Ваши покои, мадам. Надеюсь, вам здесь понравится.

– О мой бог! – Стефани с удивлением уставилась на просторную комнату. Похоже, где-то между плаванием на одномачтовом доу и долгим путешествием по раскаленной пустыне она выпала из реальности и оказалась в сказке.

– Это ваша гостиная. Столовая находится с другой стороны террасы, – сообщила ей Аида. – Я взяла на себя смелость подать вам холодное питье. И смею заметить, что для вас готова ванна.

– Благодарю вас. – Стефани взяла высокий запотевший стакан. Напиток, оказавшийся терпким и одновременно сладким, источал нежный аромат розовой воды.

В комнате доминировала высокая кровать, отдававшая должное богатству хозяина. Стефани в жизни не видела ничего более роскошного. Она провела рукой по складкам полупрозрачных занавесей, погладила шелковые покрывала, взяв нежную бархатную подушку, прижалась к ней щекой. Кисточки щекотали подбородок.

Она стояла в королевском гареме. В королевском дворце. Принадлежащем принцу, который оказался самым красивым мужчиной из всех, кого она когда-либо видела. Однако в его гареме странным образом отсутствовали жены и наложницы. Может быть, она ослышалась или неправильно его поняла? Принцу Рафику было лет тридцать, самое большее тридцать один, и, безусловно, предполагалось, что он должен жениться, чтобы завести наследника. В этом вопросе королевские семьи, будь то арабские или британские, не слишком отличались друг от друга.

Налив себе еще стакан напитка, Стефани присела на край дивана. Холостое положение принца Рафика ее совершенно не касалось. Как и тот факт, что, когда он целовал ей руку, она ощутила приятный трепет и на краткий миг почувствовала, что он тоже ощутил его. Конечно, нелепо было бы воображать, что она могла показаться привлекательной такому красивому мужчине, как принц. Но даже если так, она не собиралась совершать такой глупости, как отвечать ему взаимностью. Стефани поклялась извлечь урок из своей ошибки. Сейчас ей предоставлялась прекрасная возможность доказать, что она это сделала!

Стефани заставила себя встряхнуться. Пожалуй, эта комната могла бы подойти даже принцессе, но она здесь не для того, чтобы мечтать о шелковых нарядах и изысканных яствах. Она здесь, чтобы победить страшную болезнь, поразившую чистокровных арабских скакунов принца Рафика. Странно, но он сказал, что сам виноват в несчастье. Почему он считал, что это его рук дело? Принц не производил впечатления суеверного человека. Он не стал звать на помощь какого-нибудь знахаря, а обратился к ученому.

Внутренний трепет, не покидавший ее с той самой минуты, как она сюда приехала, снова отчетливо дал о себе знать. Ей так отчаянно хотелось преуспеть! От этого так много зависело. Она больше не будет пропащей. Она найдет способ обеспечить себя, а если успешно справится с загадочной болезнью, ее престиж перевесит скандал, который, даже несмотря на целый год усердных попыток прятаться от людей, следовал за ней по пятам, как назойливый запах. Стефани напомнила себе, что папа никогда не стал бы советовать ей ехать сюда, если бы не был уверен, что она справится. Он наверняка не хотел бы, чтобы ее и без того пошатнувшейся уверенности в своих силах был нанесен новый удар. Значит, она должна идти вперед. И начать стоило с того, чтобы не опоздать на обед с принцем.

Открыв сундук с одеждой, который поместили под диван, Стефани застонала. Там не было абсолютно ничего, в чем она могла бы показаться. Предполагая, что ей придется жить при конюшне и проводить время с лошадьми, Стефани взяла с собой только то, что необходимо для исполнения роли лошадиного доктора, – книги, записи и инструменты. Ее смятение усилилось, когда она отвернулась от своего жалкого гардероба к высокому зеркалу, стоявшему возле большого шкафа. Нет, ей определенно померещился проблеск желания в глазах принца, когда он целовал ей руку. Этот человек был воплощением соблазна и греха, тогда как она выглядела так, словно сначала вывалялась в масле, а потом в песке. Ее волосам удавалось казаться липкими и растрепанными одновременно, а лицо… теперь она понимала, почему путники в пустыне используют куфию, чтобы защититься от солнца. У нее оставалось меньше часа на то, чтобы привести себя в порядок, поэтому, сбросив одежду, Стефани надела халат и устремилась в ванную комнату. Ванная была целиком отделана прохладным кремово-белым мрамором. Там имелся фонтанчик для омовений и длинный стол, предположительно для массажа, а кроме того, огромная ванна, наполненная теплой водой с лепестками цветов. Ей, конечно, очень хотелось понежиться в душистой воде, но времени оставалось лишь на то, чтобы быстро и тщательно помыться. Выйдя из ванной освеженной, Стефани убрала в пучок влажные волосы и снова столкнулась с проблемой, что надеть. Помимо запасного костюма для верховой езды и прилагавшихся к нему блузок она взяла с собой только белье, ночные рубашки и одно дневное платье. Платье было сшито из простого белого хлопка с короткими рукавами-фонариками, по линии талии проходила атласная лента. Посередине сверху донизу шла широкая вышитая полоса, служившая единственным украшением платья. Стоя в нижней сорочке, корсете и чулках, Стефани подняла платье, чтобы показать его Аиде.

– Боюсь, у меня больше ничего нет. Как вы думаете, это сгодится?

– Жаль, что я не знала о вашем приезде, иначе я была бы рада возможности снова одевать красивую даму. – Хозяйка гарема смотрела на нее с сомнением.

– О, я не дама, я дочь армейского офицера и занимаюсь лошадьми.

Стефани снова приложила к себе платье. Оно было легким, удобным и самым любимым. Проблема в том, что это слишком явно отразилось на ткани, которая, износившись, стала почти прозрачной. Возможно, она могла бы попросить Аиду сшить ей новое платье. Ничего экстравагантного, но…

– Вы сказали, что были бы рады возможности снова одевать красивую даму! – воскликнула она, повернувшись лицом к Аиде. – Что вы имели в виду? Вы говорили о… о наложницах?

Аида сильно покраснела, словно почувствовала себя еще более шокированной, чем Стефани.

– Конечно нет. В этом дворце не было таких женщин со времен принца Бассама, дедушки нашего досточтимого благородного принца. Нет, я имела в виду… – Она замолчала и, обернувшись, посмотрела сначала через одно плечо, потом через другое, прежде чем заговорить таинственным шепотом. – Я имею в виду жену принца Рафика, принцессу Эльмиру.

Так, значит, он женат. Тогда почему он намекнул, что не женат, говоря о пустом гареме? И где его жена, если она больше не живет в гареме?

– Но принцессы Эльмиры больше нет среди нас.

– Больше… о! Простите, вы хотите сказать, она умерла?

– Два года назад принцесса Эльмира трагически умерла во сне, – приглушенным голосом ответила Аида. – Такой смертельный удар для принца и всего нашего народа… Нам хочется снова увидеть королевский дом аль-Антарах процветающим. – Хозяйка гарема печально покачала головой. – Но пока мы не вернем себе Сабр, никто из нас не может быть по-настоящему счастлив. Это касается принца Рафика и всего Бхарима.

– Сабр?

– Сабр, – благоговейно повторила Аида. – Вы сказали, что занимаетесь лошадьми. Это объясняет ваше присутствие здесь, мадам. Принц вызвал вас сюда, чтобы мы не потеряли наши шансы, да? – Она понизила голос до шепота. – Конюхи поклялись хранить все в тайне, но до меня дошли слухи о болезни.

Принц Рафик специально не запрещал Стефани говорить о том, какие дела привели ее сюда. Впрочем, она ведь еще не получила от него назначения. Но почему из этой болезни делается государственная тайна? Как бы сильно ей ни хотелось получить ответ на свой вопрос, она предпочла сменить тему.

– А теперь скажите мне честно, Аида, – сказала она, снова приподняв платье, – вы считаете, что оно совсем не годится для обеда с принцем Рафиком?

– По правде сказать, оно далеко от идеала. К несчастью, мадам, с самим платьем ничего нельзя сделать. Но если вы немного подождете, я смогу вам кое-что предложить.

Аида исчезла. Стефани надела платье и завязала ленту на талии. Простота и легкость в надевании платья были еще одной причиной того, что она так много его носила. Надев туфельки, Стефани недовольно смотрела на свое отражение, когда в комнату вернулась Аида с длинным отрезом ткани в руках.

– Вы позволите? – Это был кусок тончайшего крепдешина, с рисунком в виде россыпи золотых звезд. Аида сложила его пополам и приколола к волосам Стефани на затылке большим гребнем и шпильками, откуда ткань прозрачными фалдами спадала ей на спину, напоминая роскошные мантильи, которые носили знойные испанские дамы. Только эта мантилья была гораздо длиннее. Взяв оба конца ткани, Аида задрапировала их на плечах Стефани, что придало платью лоска и прикрыло ее обнаженные руки, которые выглядели бы более достойно в вечерних перчатках, если бы они у нее были.

– Как красиво. Теперь мое платье выглядит совсем иначе. – Стефани радостно покружилась перед зеркалом. – Какая вы умница.

Аида скромно улыбнулась. Звук колокольчика, донесшийся с террасы, заставил обеих вздрогнуть.

Последний взгляд в зеркало придал Стефани уверенности. Она едва узнала себя. Глаза сверкали от предвкушения. Какая-то новая Стефани. Настало время забыть прошлое и открыться навстречу будущему.

Столовая, куда отвели Стефани, оказалась даже больше, чем она ожидала. Все стены этого идеально квадратного помещения в точности повторяли друг друга: три высоких окна, увенчанные тремя сводчатыми арками, над которыми возвышался карниз, опиравшийся на две мраморные колонны. Стены нежного лимонного цвета контрастировали с геометрическим узором из плиток оттенков охры, терракоты, янтаря, рыжего и красного дерева, покрывавших пол. Тот же узор повторялся на потолке. Повсюду горели свечи. Свет лился из огромной люстры, висевшей над центром стола на длинной цепи, и сотен свечей, горевших на отдельно стоящих в каждом углу канделябрах, и бра, украшавших стены.

Большую часть пространства комнаты занимал низкий круглый стол с золочеными гнутыми ножками. По мнению Стефани, за ним могли разместиться по меньшей мере тридцать человек, хотя сервировка золотыми тарелками и хрустальными бокалами предполагала обед на двоих. Возле каждой из четырех дверей стояли по двое слуг. Слуга, сопровождавший ее из гарема, указал Стефани на подушки, но, когда она попыталась сесть, отрицательно покачал головой. От волнения Стефани дрожала с головы до ног. Ей страшно хотелось есть, но она сомневалась, что сможет хоть что-нибудь проглотить. Господи, ей предстояло обедать с принцем!

Двери – но не те, в которые входила она, – распахнулись. Вошел его величество, принц Бхарима Рафик аль-Антарах.

Слуги не кланялись, а стояли неподвижно, как вкопанные. Стефани неуверенно присела в реверансе.

– Ваше величество.

– Мисс Дэрвилл. Не нужно приседать каждый раз, как вы меня видите.

Он переоделся. Поверх традиционной рубахи, застегнутой до самого верха, принц Рафик был облачен в шелковую накидку цвета индиго с золотой каймой по подолу. Зачесанные назад волосы лежали влажными волнами, открывая высокий лоб. Подбородок был свежевыбрит. По телу Стефани вновь пробежала очевидная дрожь желания. Она решительно проигнорировала это.

– Пожалуйста, садитесь.

Принц взял ее за руку, чтобы помочь устроиться на груде подушек. От прикосновения его прохладной руки собственная рука показалась ей неприлично горячей. Она без особого изящества плюхнулась на подушки, словно у нее подломились колени.

– Очень красивая комната, – глупо заметила Стефани, стараясь не смотреть на хозяина.

– Это моя личная столовая, – ответил принц Рафик и, скрестив ноги, сел на более высокую груду подушек справа от нее. – Я подумал, что вам будет удобнее в менее парадной обстановке.

– В менее парадной обстановке? – Он что, шутит?

– Королевский банкетный зал свободно вмещает до трехсот гостей, а на кухне может одновременно жариться пятьдесят баранов. Я подумал, вы предпочтете более скромное помещение и менее парадное меню. Вы можете приступать.

Вовремя осознав, что последняя фраза адресована слугам, словно по волшебству появившимся во главе стола, Стефани с удивлением увидела, как распахнулась еще одна из четырех дверей и в столовую потянулась целая кавалькада слуг, каждый из которых нес золотое блюдо с крышкой. Ей показалось, что этой еды хватило бы, чтобы накормить целую армию. Каждый слуга снимал с блюда крышку и, взмахнув ею, ставил блюдо на стол. Горячее подавалось в глубоких мисках, и крышка снималась перед принцем, чтобы получить его одобрение. Знакомый аппетитный запах жареного мяса смешивался с другими, менее знакомыми, но не менее соблазнительными.

Стефани попыталась вспомнить, что рассказывала ей мать о связанных с едой обычаях Египта, но в голову ничего не приходило. Должна ли она сама накладывать себе еду? Ответ на этот вопрос пришел сам собой, когда на стол поставили последнее блюдо. Двери закрылись, и к ним подошли еще двое слуг, каждый из которых нес золотой лоток. Дождавшись соизволения принца – Стефани взяла на заметку, что соизволение принца, похоже, требовалось абсолютно на все, – слуги опустились на колени. Ритуал предварительного омовения рук, догадалась она, смутно припомнив рассказы матери. Однако выполнить его самостоятельно слуга ей не позволил. Он погрузил ее пальцы в душистую воду, потер ей руки лимоном, а потом высушил. Полотенце, которое для этого использовалось, было приятно подогрето.

Пока слуга повторял эту процедуру со второй рукой Стефани, она с некоторым смущением позволила себе перевести взгляд на человека, сидевшего рядом с ней. У принца Рафика были очень длинные ноги. Кроме того, он оказался очень гибким для такого рослого мужчины. И очень атлетичным для принца. Должно быть, сказывались постоянные занятия с лошадьми. В армии, когда не велись военные действия, кавалерийские полки проводили бесконечные часы, тренируя своих лошадей, приучая их преодолевать препятствия. В солнечные дни мужчины часто скакали без рубашек. Верховая езда сильно развивала мускулатуру плеч. Тонкий шелк и хлопок, которые носил принц Рафик, красиво обрисовывали его мышцы.

– Судя по выражению вашего лица, вы очень голодны, мисс Дэрвилл.

Боже, что с ней происходит! Щеки Стефани вспыхнули.

– Все это очень вкусно пахнет, хотя многие из этих блюд кажутся мне незнакомыми.

– Я вам объясню. Будем говорить на английском, – сказал он, переходя на ее язык. – Так мы сможем беседовать свободно и в то же время приватно. Как вы видите, еда на столе сгруппирована по цвету. Зелень для процветания. Желтый для счастья. Начнем с них. Затем последуют мясо и салаты. А под конец останутся сладости, финики и мед, символизирующие жизнь.

– О, я этого не знала. – Стефани с большим облегчением увидела, что один из слуг начал деликатно наполнять ее тарелку. – Спасибо, – сказала она и с облегчением выдохнула, когда он в ответ поблагодарил ее жестом; значит, сделав это, она не нарушила протокол. Тем более что, к ее удивлению, принц тоже поблагодарил своего слугу, назвав его по имени. Дворцовая прислуга наверняка насчитывала несколько сотен человек, и такая памятливость впечатляла.

– Прошу вас, начинайте, – сказал он. – Я велел им подать для вас столовые приборы. Нас часто посещают европейцы, и многим из них кажется неприятным наш обычай есть руками.

– Спасибо, но я с радостью буду есть, как вы, – ответила Стефани. Отломив кусок хлебной лепешки, она приготовилась положить на него немного салата из помидоров, отчаянно надеясь, что не будет выглядеть глупо.

– Значит, ваша мать сохранила обычаи своей родины в английском доме вашего отца? – спросил принц Рафик.

– Некоторые из них. Хотя, по правде сказать, папа предпочитает более простой стол. Я подозреваю, что такое разнообразие блюд поразило бы ее не меньше, чем меня.

– Поверьте мне, это весьма скромная трапеза по сравнению с парадными государственными банкетами, которые мне приходится давать. Я приверженец простых вкусов. Осторожно, – добавил он, когда Стефани положила на хлеб то, что показалось ей еще одной разновидностью салата, – эти блюда содержат перец чили, они очень острые. Если вы к ним не привыкли, то можете обжечь рот. Позвольте, я расскажу о некоторых блюдах на вашей тарелке. Это нежное пюре, украшенное йогуртом, делается из печеных баклажанов. Этот салат – из томатов, мяты и огурца, а тот, что рядом с ним, делается из распаренных зерен булгура. Вот кушанье из нута. А что ваша мать думает о вашей поездке в Аравию?

Он мягко сменил тему, но Стефани поняла, что не обманулась. Это был не столько приватный обед, сколько разведка. Ее – что неудивительно – проверяли.

– Поскольку мой отец объяснил ей, какие преимущества дает эта поездка, – осторожно ответила она, – мама отнеслась к ней очень хорошо. Вдобавок ее успокаивало то, что ее родственники живут недалеко от Александрии, хотя от Египта до Бхарима несколько недель пути.

Стефани проглотила горсточку пшеничного салата, который положила себе на хлеб, и рассеянно сунула в рот пальцы, чтобы слизнуть с них томатный соус. Он был очень вкусным, но она вдруг заметила, что принц как-то странно на нее смотрит.

– Прошу прощения, – виновато сказала она. – Я только сейчас вспомнила, что моя мать говорила мне, что считается невежливым делать это, пока еда не закончена.

Он не сводил глаз с ее рта. Может быть, она уронила каплю соуса на подбородок? Стефани не могла удержаться, чтобы не проверить. Лучше бы он не смотрел на нее так, как будто… как будто хотел сам облизнуть ее пальцы. О боже, откуда только взялась эта нелепая мысль!

– Если кто-то облизнет пальцы до окончания трапезы, этим он показывает, что больше не хочет есть, – объяснил ей принц. – И намекает на плохое качество угощения.

– Уверяю вас, я ничего такого не имела в виду, – горячо возразила Стефани. – Напротив, еда очень вкусная. Просто я не привыкла есть руками…

– Прошу вас, – перебил ее принц, слегка покачав головой, – не стоит обращать внимания… уверяю вас, вы никого не обидели. – Видимо почувствовав внезапный приступ жажды, он сделал большой глоток из своего бокала. – Мне хотелось бы узнать о преимуществах – кажется, вы так это назвали, – которые даст вам назначение моим ветеринаром.

Принц так внимательно смотрел на нее, что Стефани невольно опустила голову и уставилась в свою полупустую тарелку.

– Возможность получить опыт работы в таком знаменитом конезаводе поистине бесценна. Если я добьюсь успеха здесь, ваше величество, это надолго обеспечит мне успех в Англии на поприще, где, как вы справедливо заметили, мой пол считается большим недостатком.